История византийских корон. Часть 2. Античные венки. Корона древнего рима
История византийских корон. - Официальный дневник Милы Ловы
История византийских корон. Часть 1. Эллинистические диадемы.
Оригинал взят у bizantinum в История византийских корон. Часть 1. Эллинистические диадемы.
Как это часто выходит, говоря о неком историческом предмете, нужно начинать издалека. Данный случай не исключение и нам придется погрузиться вглубь веков, чтобы проследить происхождение и развитие диадемы - инсигнии, ставшей прородительницей всех византийских корон.
Сейчас императорский титул прочно ассоциируется с короной, тем интереснее, что, в течение первых трех веков римские императоры абсолютно не пользовались этим аксессуаром. Причина в консерватизме римского общества.Напомню, что после свержения древних римских царей, монархия в римском обществе прочно ассоциировалась с тиранией и, конечно, такая исключительно монархическая регалия, как корона, вызывала крайне негативную реакцию.Мы не знаем, как именно выглядел венец римских царей-рексов, однако, это в нашем изыскании и не имеет особого значения. Ведь культурными соседями римлян были эллинистические монархии и римское общество стало отождествлять корону с такой инсигнией эллинистического мира, как диадема.
В наше время под диадемой принято подразумевать изящное женское украшение из драгоценных металлов и камней. Но это сейчас, а в античную эпоху всё выглядело несколько иначе. Античная царская диадема представляла собой всего лишь повязку из ткани, завязанную узлом на затылке, со свисающими сзади свободными концами. Собственно, само греческое слово диадема (διάδημα) как раз и означает «повязка» и происходит от греческого глагола διαδέω, что значит «обвязывать, перевязывать». Конечно, в античном мире обвязывать голову могли не только цари. Повязка, удерживающая волосы, это был вполне бытовой аксессуар для ремесленников, жрецов, спортсменов (вспомним, к примеру, древнегреческую статую дельфийского возничего) и т.д. Чем же отличалась повязка царская от любой другой?До нашего времени дошло довольно много изображений царской диадемы. Например, на монетах и рельефах эллинистических государей:
Но этого конечно мало, особенно, если речь заходит о цвете.Увы, античные первоисточники не содержат прямого описания диадемы и это неудивительно, ведь они писали для своего круга, и им не было надобности описывать то, что общеизвестно. Однако можно отследить косвенные указания на то, какой именно была диадема.
У Плутарха например, имеется довольно драматический рассказ. Понтийский царь Митридат VI Евпатор потерпел поражение от римлян и послал слугу в одну из своих резиденций с приказом убить всех женщин царского дома, чтобы они не достались врагам. Гордая жена Митридата царица Монима, решилась сама покончить с жизнью: «Когда явился Бакхид и велел женщинам самим умертвить себя тем способом, который каждая из них сочтет самым легким и безболезненным, Монима сорвала с головы диадему, обернула ее вокруг шеи и повесилась, но тут же сорвалась. «Проклятый лоскут, — молвила она, — и этой услуги ты не оказал мне!». Плюнув на диадему, она отшвырнула ее и подставила горло Бакхиду, чтобы он ее зарезал».*
Менее трагический эпизод с диадемой, мы встречаем у Арриана в его книге, посвященной Александру Македонскому: «Александр во время плавания по озерам сам правил триерой; сильным ветром у него с головы снесло шапку с диадемой: шапка, как более тяжелая, упала в воду, а диадему ветер подхватил, и она застряла в тростниках, выросших на могиле какого-то древнего царя».**
Еще один намек мы находим в «Римской истории» Аммиана Марцеллина: «Поскольку злые завистники, нападавшие на Помпея, не могли, несмотря на всяческое старание, найти ничего, за что бы следовало его порицать, то выискали следующие две достойные смеха мелочи: что он как-то по своему чесал голову одним пальцем и что в течение некоторого времени обвязывал белой повязкой колено, чтобы прикрыть безобразную язву. В первом видели проявление распущенности, во втором пристрастие к новшествам; неважно — так гласили их неостроумные наветы — на какой части тела носить отличие царского достоинства».***
Из этих текстов следует, что диадема была сравнительно длинной (достаточной, чтобы сделать из неё затяжную петлю). Ткань, из которой она изготовлялась, была довольно тонкой и легкой, чтобы ее смогло унести ветром. И главное, она была белой.
Именно так диадема представлена, например, на античной мозаике из Помпей:
Мозаика из серии «memento mori» имеет сложную символику. Здесь представлено колесо фортуны (судьба), увенчанное черепом (смерть), между которыми зажата бабочка (душа). Все это сооружение уравновешивает уровень с отвесом, по сторонам которого мы видим символы царства (скипетр, багряница и диадема) и символы нищеты (посох, власяница и сума).Как видим на мозаике и на многочисленных эллинистических монетах (а так же, камеях, бюстах, статуях и т.д.) концы диадемы часто украшались бахромой.
Разумеется, можно предположить, что склонные к роскоши монархи эллинистического периода, могли украшать свои диадемы вышивкой, или совмещать ее с золотыми венками, но, по сути, она всегда оставалась именно лентой.Что характерно, для своих туземных подданных, эллинистические владыки облачались в местные царские орнаты и, соответственно, в тиары восточных владетелей. Но для греческого мира, их отличием была исключительно диадема. Хотя, порой туземный убор мог совмещаться с диадемой, как на этом рельефном изображении египетского царя Птолемея VI Филометора.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В СЛЕДУЮЩЕЙ ЗАПИСИ
nbsp; Примечания:* Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Лукулл. 18** Арриан. Поход Александра. 21. 2.*** Аммиан Марцеллин. Римская история. Книга XVII. 11. 4
История византийских корон. Часть 1. Эллинистические диадемы. (продолжение)
Оригинал взят у bizantinum в История византийских корон. Часть 1. Эллинистические диадемы. (продолжение)
Сейчас, когда головной убор монарха прочно ассоциируется с золотом и драгоценностями, довольно непросто представить себе царский венец в виде белой ленты с бахромой, но, тем не менее, именно от этой простой ленты ведут свою родословную роскошные короны ромейских василевсов.
Происхождение диадемы сейчас трудно проследить. Диодор Сицилийский, например, утверждал, что диадему ввел в употребление бог Дионис, который, как известно, в античном пантеоне специализировался на виноделии и винопитии, принимая в этих сферах человеческой деятельности живейшее участие. Так вот, по мнению Диодора, диадема восходит к полотенцу, которым повязывал свою голову Дионис, дабы унять похмельную головную боль*. Версия конечно весьма остроумна, но не более.
В действительности источники происхождения диадемы следует искать на Востоке, где наголовные повязки различных видов являлись элементами царских и жреческих одежд. Так, греческие авторы прямо говорят о диадеме, как о части орната Персидских царей**. Интересно, что для изобразительного искусства Ахеменидов, диадема не очень характерна, но гораздо чаще встречается в иконографии Ассирийских царей.
Рельеф, изображающий царя Ашшурбанапала, увенчанного тиарой и диадемой:
Но фактически в разряд регалий ввел диадему Александр Македонский. Когда он завоевал Персидскую державу Ахеменидов, стало ясно, что нравы и обычаи маленьких греческих полисных государств не соответствуют величию новой империи. Тем более, что завоеватели – македонцы и греки, хоть и составляли элиту этой империи, но местная многонациональная элита также не осталась в стороне (как известно, многих персидских сатрапов Александр сохранил на своих постах и вообще благоволил к своим новым подданным). Александр Великий хотел, чтобы в его империи мирно сосуществовали представители разных культур и поэтому его двор, церемониал этого двора и даже облачение имели эклектичный вид, соединявший себе западные и восточные элементы. Что-то Александр заимствовал у персидских владык, что-то отклонил. Очевидно, македонцы не были готовы лицезреть своего царя в восточной тиаре, диадема же, обвязывающая эту тиару казалась более приемлемым компромиссным вариантом.
Но как бы то ни было, именно начиная с эпохи Александра Македонского, диадема однозначно считается общепризнанной инсигнией царской власти. Когда Александр умер, а его прямые наследники были устранены, македонские военачальники (диадохи) стали делить державу Александра. Один за другим они принимали царский титул, и принятие это сопровождалось именно возложением диадемы.
Так, на долгие столетия, диадема стала символом царской власти на всем пространстве эллинистического мира и даже за его пределами. Позднее диадема вошла в христианскую иконографию, как атрибут ангельских облачений, но об этом позднее.
ПРОДОЛЖЕНИЕ Примечания:*Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Книга IV. 4.4** Ксенофон. Киропедия. 3. 8; Полиэн. Стратегемы. 17.12
История византийских корон. Часть 2. Диадемофобия и наградные венки.
Оригинал взят у bizantinum в История византийских корон. Часть 2. Диадемофобия и наградные венки.
Как говорилось выше (начало здесь и здесь), римское общество было крайне консервативно. И, поскольку само римское государство было основано, как бунт против монархии, то антимонархизм и «республиканские добродетели» были всегда вещью непререкаемой и всячески культивировались. Таким образом, диадема, как основной знак царской власти, была под запретом.
Более того, обвинение в желании увенчать себя диадемой, могло погубить политическую карьеру кому угодно. Так, например, среди поводов, послуживших к гибели законодателя Тиберия Гракха, были и обвинения в желании царской власти и диадемы. Слово Плутарху: «В это время умер Аттал Филометор [царь Пергамский] , и когда пергамец Эвдем привез его завещание, в котором царь назначал своим наследником римский народ, Тиберий, в угоду толпе, немедленно внес предложение доставить царскую казну в Рим и разделить между гражданами, которые получили землю, чтобы те могли обзавестись земледельческими орудиями и начать хозяйствовать. Что же касается городов, принадлежавших Атталу, то их судьбою надлежит распоряжаться не сенату, а потому он, Тиберий, изложит свое мнение перед народом. Последнее оскорбило сенат сверх всякой меры, и Помпей, поднявшись, заявил, что живет рядом с Тиберием, а потому знает, что пергамец Эвдем передал ему из царских сокровищ диадему и багряницу, ибо Тиберий готовится и рассчитывает стать в Риме царем»*.
Именно поэтому, тот же диктатор Сулла, обладавший в Риме практически неограниченной властью, не пытался даже намекать на диадему. Но в эту ловушку попался сам Гай Юлий Цезарь. Став в феврале 44 года до Р.Х. пожизненным диктатором (dictator perpetuus) и, предполагая, что его власти ничего уже грозить не может, он по всей видимости захотел оформить её официальным принятием царского титула, к чему исподволь стали готовить народ. Сперва сторонники Цезаря украсили его статуи диадемами, затем, во время праздника Антоний должен был поднести Цезарю настоящую диадему, и тот, исходя из реакции народа, принял бы ее или же отверг. Реакция римского общества была соответствующей: «и вот Антоний […] приближается с увитою лавром диадемою к возвышению […] протягивает руку с диадемою к голове Цезаря — в знак того, что ему подобает царская власть. Цезарь, однако, принял строгий вид и откинулся назад, и граждане ответили на это радостными рукоплесканиями. Антоний снова поднес ему диадему, Цезарь снова ее отверг, и борьба между ними тянулась долгое время, причем Антонию, который настаивал на своем, рукоплескали всякий раз немногочисленные друзья, а Цезарю, отклонявшему венец, — весь народ. Удивительное дело! Те, что по сути вещей уже находились под царскою властью, страшились царского титула, точно в нем одном была потеря свободы! … Венок с диадемой, возложенный на одну из его статуй, несколько народных трибунов сняли, и народ, с громкими криками одобрения, проводил их до дому, зато Цезарь — отрешил от должности»**.
"Антоний подносит Цезарю диадему". Иллюстрация из "Всемирной истории" 1894 г.
Этот эпизод был одним из многих моментов, спровоцировавших гибель великого диктатора. Недооценивать консерватизм римского общества не стоило. Даже спустя 400 лет после Цезаря, когда зрелище увенчанного диадемой императора никого не могло удивить, Аврелий Виктор пишет о Константине Великом следующие симптоматичные строки: «Свою царскую одежду он украсил драгоценными камнями, голова его постоянно была украшена диадемой. Однако он прекрасно выполнил ряд дел: строжайшими законами он пресек клеветничество, поддерживал свободные искусства, особенно занятия литературой, сам много читал, писал, размышлял, выслушивал послов, жалобы провинциалов»*** Т.е. – он конечно постоянно носил изукрашеную диадему (а это чудовищно!), зато вот сколько он хорошего сделал и это его, как бы оправдывает. Нам конечно такой ригоризм непонятен. Но Аврелий Виктор не одинок. Красной нитью через все практически труды римских историков проходит эта непонятная ненависть к эллинистическим одеждам. Смешно порой читать, когда в перечне злодеяний очередного тирана, помимо убийств, разврата, вымогательств и т.д. встречаются такие «страшные преступления», как ношение шелковых цветных одеяний.
И, тем не менее, правителям Рима приходилось считаться с подобными предрассудками римского общества ещё сотни лет после убийства Цезаря.
Наследник и преемник Цезаря – Август, учел все ошибки предшественников и основал новую политическую систему – Принципат. Суть которой состояла в сохранении всех внешних признаков республики, при полной монархической начинке. Конечно, при таком раскладе, о диадеме речи быть не могло. Но глава государства должен все-таки обладать неким внешним блеском. При этом в римской традиции на вполне законных основаниях существовала система различных венков, в качестве знака отличия граждан за различные заслуги.
Напомню читателю эти награды:1. Гражданский венок (corona civica), из дубовых листьев, вручался за спасение жизни граждан.2. Осадный венок (corona obsidionalis), из травы, за освобождение города от осады.3. Стенной венок (corona muralis), стилизован под крепостные стены, для тех, кто первым взошел на стену и ворвался во вражеский город.4. Осадный венок (corona vallaris), разновидность предыдущего, для тех, кто первым взошел на вал вражеского укрепления.5. Морской венок (corona navalis), стилизован под ростры (носовой части корабля с тараном), для тех, кто первым ворвался на вражеский корабль.
Иллюстрация из книги Питера Коннолли "Греция и Рим"
Были ещё другие венки: лагерный (corona castrensis) – разновидность осадно-стенного, овационный (corona ovalis), из мирта, для полководцев торжественно входящих в город но не в триумфе (триумф назначался за победу над «достойным» противником, а овация за победу над пиратами, восставшими рабами и т.п.) и масличный (corona oleaginea), соответственно из маслины, для тех, кто удостоился триумфа но лично в сражении не участвовал.Но самым почетным был триумфальный венок (corona triumphalis). По букве, являясь лавровым, он по факту изготовлялся из золота.
Из этого обилия наград, в качестве неофициальной регалии римские императоры отобрали для себя два венка – триумфальный и гражданский.Об этом и о том, как всё же римляне приняли столь ненавистную диадему – читайте в следующей публикации.
Примечание: заглавное изображение - Август в триумфальном венке, античная комея.
История византийских корон. Часть 3. Императорские венки и лучевая корона
Оригинал взят у bizantinum в История византийских корон. Часть 3. Императорские венки и лучевая корона
Как мы говорили в прошлой записи, в качестве головных уборов Римские Императоры использовали венки из наградной системы Римской Республики – Триумфальный и Гражданский (сorona triumphalis и corona civica), первый из которых был лавровым, второй – дубовым.Конечно, те времена, когда данные уборы делались непосредственно из лавра или дубовых листьев, прошли.Еще в эллинистическом мире венки, предназначавшиеся для особ царской крови (либо для религиозных обрядов) изготовлялись из листового золота.
Точно также было и в Риме. И чем дальше, тем пышнее становились эти «венки». Со временем их стали украшать крупными драгоценными камнями.Впервые, в текстах того периода эти украшенные каменьями венки упоминаются, кажется, у Диона Кассия, который описывает подобное украшение императора Коммода, который «облачался в плащ, весь пурпурного цвета и блистающий золотом, скроенный по фасону греческой хламиды, надевал венец, сделанный из золота и индийских камней»*. Впрочем, в изобразительном искусстве он появляется много раньше царствования Коммода.
Как выглядел этот венец, нам демонстрируют скульптурные императорские портреты, например бюст Траяна в гражданском венке из Мюнхенской глиптотеки:
А так же тондо с изображением семьи императора Септимия Севера: его самого, его супруги Юлии Домны и детей — Геты и Каракаллы. После убийства Геты Каракаллой многие изображения первого были уничтожены, в том числе и на этом тондо, ныне хранящемся в Германии в античном собрании в Шарлоттенбурге, его портрет также был стерт. Септимий и сыновья были зображены в триумфальных венках:
Итак. Императорские венки представляли собой реплику в металле «аналоговых» венков, закрепленную на нешироком обруче. Обруч не был замкнутым и его концы соединялись лентой, которая завязывалась в узел, как в настоящем венке, либо (если обруч был замкнутым) теряли свое функциональное предназначение и становились просто декоративным элементом.В центре (в районе лба) венец украшался медальоном. Такого рода декоративные венцы, как говорилось выше, были известны еще в Древней Греции. Традиция их использования в ритуалах не прекращалась и позднее и, потому, их часто находят в погребениях.
Золотой венок с изображением Афродиты из захоронения в Горгиппии (Боспорской царство) II-III в. по Р.Х.
В отличие от древнегреческих и эллинистических прототипов, римский венок украшался не просто чеканным медальоном, но весьма крупным драгоценным камнем. Таких медальонов, впрочем, могло быть и больше.
Сorona triumphalis императорского периода (рисунок автора)
Удивительна психология римских консерваторов – простая белая лента на голове, воспринималась ими, как покушение на устои римской государственности, а вот роскошный золотой венец, украшенный драгоценностями, в принципе принимался, ибо формально оставался венком.
Отдельно стоит упомянуть особые венцы, присутствующие на некоторых императорских изображениях, в частности – на монетах. Это так называемые лучевые короны.
Монета с изображением императора Филиппа I Аравитянина в лучевой короне.
Свое происхождение этот венец ведет от иконографии солярных божеств: Аполлона, Гелиоса, Элагабала, Митры и «Непобедимого Солнца» (sol Invictus). Культ монарха в эллинистическом мире так или иначе пересекался с культами данных божеств, что и нашло свое отражение в нумизматике:
Монета с изображением Египетского царя Птолемея III
Монета с изображением Сирийского царя Антиоха VI
Из эллинизма лучевая корона перекочевала в Рим. На римских императорских монетах она появляется практически сразу – с Августа. А начиная с Каракаллы, изображение императора в лучевой короне на аверсе стало признаком новой монеты – антониниана (см. выше антониниан Филиппа I).Если же на антониниане изображался не император, а императрица, то ее образ сопровождался уже не лучевым венцом, а полумесяцем (ассоциация очевидна: император – образ Солнца, императрица – образ Луны).
Антониниан с изображением императрицы Отацилии Северы, супруги Филиппа II
Этот момент свидетельствует в пользу того, что, скорее всего, лучевая корона была лишь символом и не употреблялась в реальной жизни. К тому же в источниках она не упоминается и в скульптурных портретах не встречается так же.
В следующем очерке мы расскажем о диадемах, которые, не смотря на сопротивление консервативной римской элиты, все-таки вошли в придворный обиход. * Дион Кассий. Римская история. Книга LXXII. 19. 3
Примечание: заглавное изображение - император Коммод в триумфальном венке и лучевом венце, античная гемма
История византийских корон. Часть 4. Императорские диадемы.
Оригинал взят у bizantinum в История византийских корон. Часть 4. Императорские диадемы.
III век в Римской истории был во многом переломным. В первую очередь это отразилось в кризисе Верховной власти. Демократические атавизмы системы принципата, в конце концов, стали работать против самой государственной системы. Ведь формально император был избранником Сената и народа. А значит, любой полководец, выкрикнутый своими легионами, становился претендентом на престол. Наиболее удачливые из таких полководцев захватывали Рим, и Сенат вынужден был легитимизировать их власть. Менее удачные окапывались в провинции и, пренебрегая Римом, основывали собственную мини-империю.Так отпадали Галлия, Иллирия и Пальмира.Это способствовало на местах варваризации римского общества, как и варварские наемники, служившие в армии. «Варварские» обычаи проникали во все сферы римского быта, влияли и на моду.Когда же император Аврелиан восстановил единство Империи, встал ребром вопрос об усилении престижа верховной власти. И здесь проявилось восточное влияние. Во-первых, повлияло завоевание отложившегося Востока Империи со столицей в Пальмире, где царица Зиновия (Зенобия) и представители ее дома ввели эллинистические нравы. А во-вторых – соперничество с Парфянским Царством, которое к тому времени восстановило персидскую державу и стало полноправным преемником как Ахеменидов, так и Селевкидов.
Власть императора должна была быть достойно представлена и во внешних церемониальных проявлениях. И для иностранных послов, и для собственных подданных Император Рима обязан был выглядеть не хуже восточных владык и, в первую очередь, парфяно-персидских соперников.Аврелиан, по-видимому, первый стал вводить восточный церемониал. Во всяком случае, у анонимного автора «Извлечений о нравах и жизни Римских Императоров», которые приписываются Аврелию Виктору, есть такое упоминание: «он первый среди римлян надел на голову диадему, украшенную золотом и драгоценными камнями, что до того казалось совершенно чуждым римским обычаям»*.На самом деле, диадема в императорской иконографии появляется только начиная с Константина Великого. Однако, действительно, у императоров этого периода, деятельность которых была направлена на укрепление государства, одновременно с реформами государственного аппарата, армии и т.д. наблюдается и тенденция более пышно репрезентовать свою власть за счет усложнения церемониала и введения драгоценных восточных одежд.Так, Диоклетиан «стал надевать одежды, сотканные из золота, и пожелал даже для своих ног употреблять шелк, пурпур и драгоценные камни»**. Ему тоже приписывают порой ношение диадемы.
Но все же окончательно диадема становится официальной императорской регалией именно при первом христианском Императоре. Вступление в должность преемников Константина уже обязательно сопровождается возложением диадемы. При ее отсутствии, диадему мог заменить сходный предмет, но коронование должно было свершиться непременно. Например, когда в 360 году в Галлии легионы провозгласили Юлиана (Отступника) Императором, диадему заменили шейной цепью знаменосца***.
Введение диадемы, как и введение восточного церемониала, уместнее всего, как уже говорилось, объяснить персидским влиянием. Это влияние продолжалось довольно долго и было взаимным. Что же до новых персидских владык, то они переняли в своем обиходе и древние ахеменидские, и новые эллинистические селевкидские формы. В этом смысле диадема и у них была однозначным царским символом, наравне с тиарой.Таким образом, Император Рима, ни в чем не уступающий восточному «Царю Царей» и соперничающий с ним за власть над ближневосточными провинциями, должен был не уступать и во внешнем выражении своего могущества.
Итак, римские императоры приняли диадему. Сперва, по всей видимости, она имела вид своего эллинистического прототипа.
Но понятно, что белая повязка была уже слишком проста, чтобы олицетворять власть (вспомним пышные золотые венки с каменьями). Так что, практически сразу диадему начинают расшивать жемчугом и драгоценностями.
А дальше больше – из расшитой ленты диадема становится сложным наборным украшением, где отдельные сегменты нанизывались на два шнура, а концы этих шнуров, как и в прототипе, завязывались на затылке. Это видно по императорским портретам с монет. Конечно, изображение на монете обладает определенной условностью, но некоторые чрезвычайно детально показывают четыре конца двух шнуров диадемы. Впоследствии эти концы шнуров изменили свою функцию и стали одним из важных дополнений именно императорской короны.
Монета с изображением императора Констанция II
Итак. Диадема формировалась из отдельных пластин (круглых и четырехугольных) в сочетании с крупными жемчужинами. Центральная пластина, располагавшаяся надо лбом, была, как правило, крупнее и часто сверху дополнительно украшалась жемчугом.В основном диадемы комбинировались в двух вариантах.В первом случае пластины перемежались с двумя жемчужинами, чаще всего каплевидной формы:
Диадема первого типа (рисунок автора)
Во втором случае пластины соединялись друг с другом, а жемчужные нити обрамляли их сверху и снизу:
Диадема второго типа (рисунок автора)
Форма диадемы довольно быстро (как по меркам древности) эволюционировала и уже через поколение стала меняться. Но об этом в следующем очерке.
* Извлечения о нравах и жизни римских императоров. Глава XXXV, 5** Аврелий Виктор. О Цезарях. Глава XXXIX, 2*** Аммиан Марцеллин. Римская история. Книга XX. 4. 17.
Примечания: заглавное изображение - бронзовая голова Константина Великого из Национальной Галереи Белграда (Сербия). Далее: два медальона с профилем Константина.
mila-lova.livejournal.com
Награды римской армии - Легиона Древнего Рима
Специально для любителей истории древнего мира сегодня я немного расскажу про Римские награды, которые выдавались воинам великих легионов Древнего Рима:
Венки1 – венок за спасение товарища.2 – венок за спасение триумфатора.3 – этот венок вручался солдатами своему полководцу, который вывел их из опасного положения в бою.По правилам Древнего Рима каждый значимый подвиг в бою должен быть отмечен венком. Именно поэтому венков, конечно, было не три вида, а значительно больше. Тут были и простые, из лаврового, дубового листа или цветов, и дорогие, с золотыми листьями. К каждому венку шли ленты, которые значительно повышали значимость награды. Венки не всегда одевали на голову, иногда их просто носили на шее на цепи из золота.
Короны4 – корона за взятие крепостной стены (Corona Muralis).5 – корона за захват вражеского корабля (Corona Navalis).6 – корона за взятие полевого укрепления (Corona Vallaris).
Отдельно хочу рассказать украшений.Торквес — это ожерелье, которое изготавливалось из различных драгоценных металлов, например, из серебра, золота или бронзы. Это «украшение» являлось частой наградой воинов-легионеров Древнего Рима.Фалеры или Фалары — это в основном металлические бляхи, хотя встречаются и стеклянные. Сначала они были знаком принадлежности к занимаемой должности в Сенате. Позже из них сделали воинские награды. На фалере изображался профиль Льва, Сфинкса, Юпитера, Марса и даже Медуза Горгона. Это были низшие награды, которыми поощрялись преимущественно солдаты.
korki.lol
История византийских корон. Часть 2. Античные венки
Об античных наградных венках и о том, как они стали одной из регалий римских императоров.
Император Август в триумфальном венке. Античная камея. I в. по Р. Х. Германия. Ахен. Ризница кафедрального собора
Древнеримское общество было крайне консервативно. И поскольку само римское государство было основано в результате бунта против монархии, то антимонархизм и «республиканские добродетели» являлись в известном смысле идеологией. Потому диадема (о которой мы рассказывали в прошлом очерке) как основной знак царской власти была под запретом.
Более того, обвинение в желании увенчать себя диадемой могло погубить политическую карьеру любого деятеля. Так, например, среди поводов, послуживших гибели законодателя Тиберия Гракха, был и укор в желании царской власти и диадемы. Слово Плутарху: «В это время умер Аттал Филометор [царь Пергамский], и когда пергамец Эвдем привез его завещание, в котором царь назначал своим наследником римский народ, Тиберий, в угоду толпе, немедленно внес предложение доставить царскую казну в Рим и разделить между гражданами, которые получили землю, чтобы те могли обзавестись земледельческими орудиями и начать хозяйствовать. Что же касается городов, принадлежавших Атталу, то их судьбою надлежит распоряжаться не сенату, а потому он, Тиберий, изложит свое мнение перед народом. Последнее оскорбило сенат сверх всякой меры, и Помпей, поднявшись, заявил, что живет рядом с Тиберием, а потому знает, что пергамец Эвдем передал ему из царских сокровищ диадему и багряницу, ибо Тиберий готовится и рассчитывает стать в Риме царем» (1).
Именно поэтому позднее диктатор Сулла, обладавший в Риме практически неограниченной властью, не пытался даже намекать на диадему, чтобы не возбуждать против себя общественное мнение. Но зато в эту ловушку попался сам Гай Юлий Цезарь.
Гай Юлий Цезарь
Став в феврале 44 года до Р. Х. пожизненным диктатором (dictator perpetuus) и предполагая, что его власти ничего уже грозить не может, он, по всей видимости, захотел оформить ее официальным принятием царского титула, к чему исподволь стали готовить народ. Сперва сторонники Цезаря украсили диадемами его статуи, во время праздника Марк Антоний должен был поднести Цезарю настоящую диадему и тот, исходя из реакции народа, принял бы ее или же отверг. «И вот Антоний […] приближается с увитою лавром диадемою к возвышению […] протягивает руку с диадемою к голове Цезаря – в знак того, что ему подобает царская власть. Цезарь, однако, принял строгий вид и откинулся назад, и граждане ответили на это радостными рукоплесканиями. Антоний снова поднес ему диадему, Цезарь снова ее отверг, и борьба между ними тянулась долгое время, причем Антонию, который настаивал на своем, рукоплескали всякий раз немногочисленные друзья, а Цезарю, отклонявшему венец, – весь народ. Удивительное дело! Те, что по сути вещей уже находились под царскою властью, страшились царского титула, точно в нем одном была потеря свободы!.. Венок с диадемой, возложенный на одну из его статуй, несколько народных трибунов сняли, и народ, с громкими криками одобрения, проводил их до дому, зато Цезарь – отрешил от должности» (2).
«Антоний подносит Цезарю диадему». Иллюстрация из «Всемирной истории» 1894 г.
Этот эпизод был одним из многих моментов, спровоцировавших гибель великого диктатора. Недооценивать консерватизм римского общества не стоило. Даже спустя 400 лет после Цезаря, когда зрелище увенчанного диадемой императора никого не могло удивить, историк Аврелий Виктор пишет о Константине Великом следующие симптоматичные строки: «Свою царскую одежду он украсил драгоценными камнями, голова его постоянно была украшена диадемой. Однако он прекрасно выполнил ряд дел: строжайшими законами он пресек клеветничество, поддерживал свободные искусства, особенно занятия литературой, сам много читал, писал, размышлял, выслушивал послов, жалобы провинциалов» (3). Иными словами – Константин, конечно, постоянно носил изукрашенную диадему (а это чудовищно!), зато вот сколько всего хорошего сделал, и это оправдывает его столь «недостойное поведение». Нам, безусловно, такой ригоризм непонятен. Но Аврелий Виктор не одинок. Красной нитью через практически все труды римских историков проходит эта непонятная ненависть к эллинистическим царским регалиям и восточным нарядам. Смешно порой читать, когда в перечне злодеяний очередного тирана помимо убийств, разврата, вымогательств и т. д. встречаются такие «страшные преступления», как ношение шелковых цветных одеяний.
И тем не менее правителям Рима приходилось считаться с подобными предрассудками римского общества даже спустя сотни лет после убийства Цезаря.
Октавиан Август
Наследник и преемник Цезаря – Октавиан Август учел все ошибки предшественников и основал новую политическую систему – Принципат, суть которой состояла в сохранении всех внешних признаков республики при фактической монархии. Конечно, в такой ситуации ни о каких диадемах на голове правителя Рима речи быть не могло. Но глава государства должен все-таки обладать неким внешним блеском. При этом в римской традиции на вполне законных основаниях существовала система различных головных украшений в виде венков как знаков отличия граждан за различные заслуги:
1. Гражданский венок (corona civica) из дубовых листьев вручался за спасение жизни граждан.2. Осадный венок (corona obsidionalis) из травы – за освобождение осажденного города.3. Стенной венок (corona muralis) стилизован под крепостные стены, для тех воинов, кто первым взошел на стену и ворвался во вражеский город.4. Осадный венок (corona vallaris) – разновидность предыдущего, для тех, кто первым взошел на вал вражеского укрепления.5. Морской венок (corona navalis) стилизован под ростры (носовой части корабля с тараном), для тех, кто первым ворвался на вражеский корабль.
Иллюстрация из книги Питера Коннолли «Греция и Рим»
Были и другие венки: «лагерный» (corona castrensis) – разновидность осадно-стенного, «овационный» (corona ovalis) – из мирта, для полководцев, торжественно входящих в город в т. н. «овации» после победы над «не очень достойным» противником (пиратами, восставшими рабами и т. п.), и «масличный» (corona oleaginea) – из маслины, для тех, кто удостоился триумфа, но лично в сражении не участвовал (триумф в отличие от «овации» предназначался для полководцев, победивших во внешних войнах).
Но самым почетным был триумфальный венок (corona triumphalis) из лавра.Среди этого обилия наград в качестве неофициальной регалии римские императоры отобрали для себя два венка – триумфальный и гражданский, как вечные победители и спасители Отечества.
В глубокой древности эти венки в действительности плелись непосредственно из лавра или дубовых листьев, но ближе к эллинистической эпохе венки, предназначавшиеся для особ царской крови (либо для свершения религиозных обрядов), изготовлялись из листового золота.
Древнегреческий золотой лавровый венок. Кипр. IV-III вв. до Р.Х.
Точно так же было и в Риме. И чем дальше, тем пышнее становились эти «венки». Со временем их стали украшать крупными драгоценными камнями.
Впервые в текстах того периода эти украшенные каменьями венки упоминаются, кажется, у Диона Кассия, описывающего подобное украшение императора Коммода, который «облачался в плащ, весь пурпурного цвета и блистающий золотом, скроенный по фасону греческой хламиды, надевал венец, сделанный из золота и индийских камней» (4). Впрочем, в изобразительном искусстве он появляется много раньше царствования Коммода.
Как выглядел этот венец, нам демонстрируют скульптурные императорские портреты, например бюст Траяна в гражданском венке из Мюнхенской глиптотеки.
Бюст Траяна
А также групповой портрет семьи императора Септимия Севера: его самого, супруги Юлии Домны и детей – Геты и Каракаллы (после убийства Геты взошедшим на престол Каракаллой многие изображения первого были уничтожены, в том числе и на этом портрете, ныне хранящемся в Германии в античном собрании в Шарлоттенбурге). Септимий и сыновья были изображены в триумфальных венках.
Групповой портрет семьи императора Септимия Севера
Итак, императорские венки представляли собой имитацию венков, выполненную в металле, которая крепилась на нешироком обруче. Обруч не был замкнутым, и его концы соединялись лентой, которая завязывалась в узел, как в настоящем венке.
В центре (в районе лба) венец украшался медальоном. Такого рода декоративные венцы, как говорилось выше, были известны еще в Древней Греции. Традиция их использования в ритуалах не прекращалась и позднее и, потому, их часто находят в погребениях.
Золотой венок с изображением Афродиты из захоронения в Горгиппии (Боспорской царство) II-III в. по Р. Х.
В отличие от древнегреческих и эллинистических прототипов, римский венок украшался не просто чеканным медальоном, но весьма крупным драгоценным камнем. Таких медальонов, впрочем, могло быть и больше.
Сorona triumphalis императорского периода (рисунок автора)
Удивительна психология римских консерваторов – простая белая лента на голове воспринималась ими как покушение на устои римской государственности, а вот роскошный золотой венец, украшенный драгоценностями, не вызывал особого негатива, ведь он формально оставался венком.
Отдельно стоит упомянуть о т. н. лучевых коронах. Их изображения присутствуют на некоторых императорских изображениях, в частности – на монетах.
Монета с изображением императора Филиппа I Аравитянина в лучевой короне
Свое происхождение этот венец ведет от иконографии солярных божеств: Аполлона, Гелиоса, Элагабала, Митры и «Непобедимого Солнца» (sol Invictus). Культ монарха в эллинистическом мире так или иначе пересекался с культами данных божеств, что и нашло свое отражение в нумизматике.
Монета с изображением Сирийского царя Антиоха VI
Из завоеванных эллинистических стран лучевая корона перекочевала в Рим. На римских императорских монетах она появляется практически сразу – уже у Августа. А начиная с Каракаллы изображение императора в лучевой короне на аверсе стало признаком новой монеты – антониниана.
Интересно, что если на антониниане изображался не император, а императрица, то ее образ сопровождался уже не лучевым венцом, а полумесяцем (ассоциация очевидна: император – образ Солнца, императрица – образ Луны).
Этот момент свидетельствует в пользу того, что, скорее всего, лучевая корона была лишь символом и не использовалась в реальной жизни. К тому же в источниках она не упоминается и в скульптурных портретах не встречается.
Дмитрий Марченко
Примечания:
1) Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Тиберий Гракх. 14.2) Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний. 12.3) Аврелий Виктор. О цезарях. XLI, 14.4) Дион Кассий. Римская история. Книга LXXII. 19. 3.
pravlife.org
Армия ранней Римской империи после боя (Connolly P.) — Римская Слава
После боя полководец по обычаю вознаграждал солдат, отличившихся в битве. Во времена республики солдаты, помимо знаков отличия, могли рассчитывать еще и на долю в военной добыче. Во времена империи от этого пришлось отказаться, поскольку случаев заслужить ту или иную награду стало куда меньше. Поэтому императоры, чтобы задобрить войска, ввели в обычай и в мирное время раздавать выплаты (подарки), зачастую равные пятилетнему жалованью. Такие выплаты делались при восшествии императоров на престол. Во время смуты, последовавшей за смертью Нерона, когда на престоле один за другим сменилось четыре императора, эти подарки играли весьма важную роль. Преторианцам было обещано десятилетнее жалованье за то, что они поддержат Гальбу при восшествии на престол. Не получив обещанной взятки, преторианцы убили его после всего лишь четырех месяцев царствования.
Рис. 11—4 — спортивное снаряжение I в.1 — бронзовый спортивный шлем из Визе в Турции. Археологический музей, Стамбул.2 — кожаный конский наглавник из Ньюстида.3 — бронзовый конский наглазник из Рибчестера.4 — бронзовые конские наглазники из Помпеи.5—10 — спортивное снаряжение III в.5 — поножь из Штраубинга, Бавария.6 — женская маска из Штраубинга.7 — затылочная часть шлема с изображением женского лица из Раполано, Италия. Археологический музей Флоренции.8 — конский нагрудник из Карнунта.9 — значок-дракон из Нидербибера. Музей Кобленца.10 — конский наглавник из Штраубинга.
В период республики воинские знаки отличия раздавались по большей части на основе индивидуальных заслуг, невзирая на ранг. В эпоху империи некоторые награды были предназначены только для определенных рангов, и первоначальный смысл награды был забыт. Так, короной навалис награждались только люди рангом не ниже консуляра, и она уже не имела никакого отношения к морю и кораблям. Корона обсидионалис, дававшаяся за спасение армии, по самому своему происхождению предназначалась только командиру. Неясно, присуждалась ли она в эпоху империи — однако Плиний утверждает, что Август получил такой венок. Последним, о ком точно известно, что он награждался таким венком, был Сулла. Корона цивика сохранила свое прежнее значение и, как и при республике, присуждалась тому, кто спас жизнь гражданину на поле битвы. А вот корона муралис и корона валларис сделались чисто декоративными, никак не связанными со взятием стены или укрепления. Последние две в эпоху империи делались из золота и не могли быть присуждены никому ниже центуриона. Однако простые солдаты могли быть награждены фаларами, гривнами и браслетами (armillae). Все эти знаки, похоже, кельтского происхождения. Центурион обычно награждался как солдатскими знаками, так и золотыми коронами.
Рис. 21—5 — почетные венки.1 — Corona civica, сделанная из дубовых листьев.2 — Corona obsidionalis, сплетенная из травы.3 — Corona muralis.4 — Corona vallaris.5 — Corona navalis.3—5 делались из золота.
Центурионы первого ранга и младшие трибуны могли также быть награждены серебряным копьем (hasta pura). Существовал также простой золотой венок (corona aurea), которым награждались офицеры от центуриона и выше. Старшие трибуны могли рассчитывать на два золотых венка, два серебряных копья и два маленьких золотых штандарта (vexillum). Легаты легионов могли получить по три таких знака отличия, а проконсулы, наместники провинций — по четыре.
Противовесом наградам служили наказания, предназначенные для тех, кто не выполняет своих обязанностей. У римлян были богатые традиции поддержания дисциплины, хотя и вовсе не такие суровые, как утверждают многие древние авторы. К самым жестоким наказаниям, существовавшим во дни Полибия, прибегали редко. Обычно ограничивались поркой, дополнительными работами, понижением в чине либо позорной отставкой. Самым великим бесчестьем, какое могло постичь целую воинскую часть, было расформирование. Именно это произошло с четырьмя германскими легионами, когда Веспасиан взошел на трон после свержения Вителия.
Рис. 31 — надгробие центуриона Марка Целия из XVIII легиона, на котором изображены все его воинские награды: корона цивика, фалары, армиллы и гривны. Целий погиб вместе с Квинтилием Варом.2 — набор фалар из Лауэрсфорта в Германии. Они выполнены из покрытого золотом серебра. Фалары явно кельтского происхождения. Ими награждались простые солдаты.
Парады и спортивные состязания
Раздача наград проходила перед всем войском, перед официальным парадом. Иосиф описывает такой парад, добавляя, что каждый получивший награду получал также и повышение в ранге. Иудейский историк дает также описание парада по поводу выдачи жалованья за четыре месяца, во время осады Иерусалима. На Иосифа это зрелище явно произвело большое впечатление: «По своему обычаю, воины брали оружие из ящиков, где оно хранилось, и подходили получать плату одетыми в доспехи. Всадники вели лошадей в богатых чепраках… и все вокруг, куда ни глянь, сверкало серебром и золотом». Парад длился четыре дня — видимо, по одному дню на каждый из четырех легионов. Иосиф явно имеет в виду, что для торжественных случаев у римлян были особые, парадные доспехи. Если это действительно так, до наших дней такие доспехи почти не дошли. Многие обнаруженные шлемы с полностью закрытым лицом некогда считались парадными, но теперь известно, что они предназначались для конного спорта. Однако существует один весьма изысканный шлем, который явно почти не носили, и если надевали, то только на парад. Кстати, это последний дошедший до нас образец традиционного шлема итало-коринфского типа. До нас дошли также несколько деталей доспеха III в. н.э. Возможно, это были парадные доспехи всадника, но возможно, они также были спортивными. Поскольку на большинстве легионерских шлемов имелись держатели для гребня, хотя в бою гребни больше не носили, следует предположить, что обычный шлем с гребнем надевали на парад.
Рис. 4Hippica gymnasia. Одна команда служила мишенями, другая метала легкие затупленные дротики. Очки считались по числу попаданий. Значки-драконы с длинными, как у змеев, хвостами прибавляли зрелищу красочности.
Спортивные соревнования всадников (hippica gymnasia), упомянутые выше, были весьма занимательными и красочными представлениями, в которых участвовали всадники, вооруженные затупленными дротиками. Для этих представлений, которые во многих отношениях напоминали средневековые турниры, и людей, и лошадей облачали в роскошные доспехи. По всей территории империи найдено множество образцов таких доспехов. Самая крупная находка такого снаряжения сделана на месте поселения III века в Штраубинге в Баварии. Там найдено несколько шлемов, поножей и конских наглавников и наглазников. На шлемах, которые находят повсюду, от Британии до Израиля, изображены мужские и женские лица. Возможно, соперничающие команды представляли греков и амазонок. Не похоже, чтобы этот обычай был чисто римским. Поскольку спортивный шлем можно видеть на победном рельефе в Пергаме, можно предположить, что такие игры пришли либо от кельтов, либо с востока.
Триумф
В эпоху республики полководец, одержавший решительную победу, мог рассчитывать на то, что его наградят триумфом. Такое празднование победы существовало в Риме с самого его возникновения, хотя многие детали позаимствованы у этрусков. Согласно известной легенде, когда Ромул убил в поединке Акрона, царя ценинского, он снял с убитого вождя доспехи, повесил их на дубовую ветвь так, что получился трофей, и, увенчанный лавровым венком, положил трофей себе на плечо и возглавил процессию своих людей, распевая победные песни. Так и возник триумф. Этруски ввели в триумф колесницу и создали основной наряд триумфатора. Им же принадлежит само название этой процессии.
Рис. 51 — рельеф из храма Аполлона Созиана в Риме. Сцена триумфа. Около 20 г. до н.э. Пленники собраны вокруг трофея, который несут восемь легионеров. Справа — трубач.2 — сцена с триумфальной арки Тита в Риме, возведенной в честь его победы над иудеями. В триумфальной процессии легионеры несут сокровища Иерусалимского храма. В центре виден большой семисвечник. Таблички на заднем плане, видимо, содержали описание трофеев. Все солдаты без оружия, в лавровых венках.
Чем больше разрасталась империя, тем сложнее и пышнее становились триумфальные шествия. Хотя разные шествия могли отличаться в деталях, общий порядок был таков. Во главе процессии шли сенаторы и сановники. За ними несли добычу, захваченную у врага, изображения битв и модели захваченных крепостей. Далее вели пленных, за ними — белых быков, назначенных для жертвоприношения. Пленных зачастую несли на специальных носилках, среди захваченных доспехов. Следом ехал сам триумфатор в золоченой колеснице, влекомой четырьмя лошадьми, в царских одеждах, с нарумяненным лицом. В руках он держал скипетр и оливковую ветвь, а позади него на колеснице стоял раб, который шептал ему на ухо: «Не забывай, ты всего лишь человек!»
Следом за колесницей шли солдаты в оливковых венках, крича: «Ио триумфе!» — то есть «Ура, триумф!».
Рис. 6Рисунок с серебряного кубка из Воскореале в Кампанье. Лувр. Слева изображен триумфатор, возможно, Тиберий, на своей колеснице. В левой руке он держит скипетр, увенчанный орлом, в правой — оливковую ветвь. Позади него на колеснице стоит раб, держащий у него над головой венок. Перед колесницей жрецы, которым предстоит совершить жертвоприношение (victimarii), ведут назначенного для этого белого быка. Справа показано жертвоприношение перед храмом Юпитера Капитолийского на Капитолии. Триумфатор (голова отсутствует) стоит перед треножником, окруженный преторианцами, ликторами и жрецами.
Процессия вилась по улицам Рима, проходила через два цирка, огибала Палатинский холм и по Священной дороге поднималась на Форум. Здесь главного из пленников обычно уводили на казнь. А процессия тем временем поднималасьна Капитолийский холм и здесь ждала вести о том, что пленник казнен. Тогда полководец приносил в жертву белых быков перед храмом Юпитера. Триумф назначался только полководцам, одержавшим полную победу над иноземным врагом. В эпоху империи эта честь предоставлялась лишь императору и его семье. Существовал, однако, малый триумф, называвшийся овацией. При овации полководец приносил жертву на горе Альбан, в нескольких милях к югу от Рима, и на следующее утро въезжал в город верхом на коне или входил пешком. Вместо оливковой гирлянды он надевал венок из мирта.
Рис. 7Триумфальная арка Тита в Риме. Она возведена в память его победы над иудеями в войне, которая завершилась разграблением Иерусалима в 70 году н.э.
Рис. 8Триумф Тита после победы над иудеями. Пройдя по улицам Рима, процессия поднимается по Священной дороге через Форум к подножию Капитолия. Здесь она начинает подниматься на Clivus Capitolinus (Капитолийский холм).
Источник:
Коннолли П. Греция и Рим. Энциклопедия военной истории. «Эксмо-Пресс». Москва, 2000.Перевод: С. Лопухова, А. Хромова.
www.roman-glory.com
История византийских корон. Часть 1. Античные диадемы
Для иконописцев, работающих в том или ином историческом стиле, крайне желательно (если не обязательно) обладать познаниями не только в технике древней живописи, но и в области церковной археологии и исторического костюма, что избавляет изографа от многих ошибок.
Портал Pravlife уже публиковал материалы по церковной археологии и теперь, продолжая данную тему, расскажет об историческом костюме Византии, Древней Руси и других стран византийского культурного ареала. Открывает подборку цикл статей о византийских коронах.
Октодрахма Птолемея IV. III век до Р. Х. Голова царя увенчана диадемой
Часто, говоря о неком историческом предмете, нужно начинать издалека. Данный случай – не исключение, и нам придется погрузиться в глубь веков, чтобы проследить происхождение и развитие диадемы – инсигнии, ставшей прародительницей всех византийских корон.
Сейчас императорский титул прочно ассоциируется с короной, хотя в течение первых трех веков римские императоры не пользовались этим аксессуаром. Причина в консерватизме римского общества.
Напомню, что после свержения древних римских царей монархия в римском обществе воспринималась как тирания, и, конечно, такая исключительно монархическая регалия, как корона, вызывала крайне негативную реакцию.
Мы не знаем, как именно выглядел венец римских царей-рексов (rex – царь, король (лат.)), хотя некоторые древнеримские историки и пытались на основании преданий его описать. Для наших изысканий этот факт не имеет особого значения, ведь культурными соседями римлян были эллинистические монархии. Римское общество, забыв о собственных древностях, стало отождествлять корону с такой инсигнией эллинистического мира, как диадема.
В наше время под диадемой принято подразумевать изящное женское украшение из драгоценных металлов и камней. В античную эпоху все выглядело несколько иначе. Античная царская диадема представляла собой всего лишь ткань, завязанную узлом на затылке, со свисающими сзади свободными концами. Собственно, само греческое слово диадема (διάδημα) как раз и означает «повязка» и происходит от греческого глагола διαδέω – «обвязывать, перевязывать». Конечно, в античном мире обвязывать голову могли не только цари. Повязка, удерживающая волосы, была бытовым аксессуаром для ремесленников, жрецов, спортсменов (вспомним, к примеру, древнегреческую статую дельфийского возничего) и даже рабов. Чем же отличалась повязка царская от любой другой?
До нашего времени дошло довольно много изображений царской диадемы. Например, на монетах и рельефах эллинистических государей.
Но этого, конечно, мало, особенно если речь заходит о цвете.
Увы, античные первоисточники не содержат прямого описания диадемы, и это неудивительно, ведь древние авторы писали для своего круга, и им не было надобности описывать то, что общеизвестно. Точно так же, как современный репортер, например, о светском приеме напишет: «Мужчины присутствовали в классических костюмах и галстуках», – и не станет пояснять: «Галстук – это аксессуар, представляющий полоску ткани, которую завязывают вокруг шеи различными узлами». Мы ведь и так с вами знаем, что это. Так обстояло дело и с аксессуарами античного мира, и диадемами. Однако можно отследить косвенные указания на то, какой именно была диадема.
У Плутарха, например, имеется такой довольно драматический рассказ. Понтийский царь Митридат VI Евпатор потерпел поражение от римлян и послал слугу в одну из своих резиденций с приказом убить всех женщин царского дома, чтобы они не достались врагам. Гордая жена Митридата царица Монима решила сама покончить с жизнью: «Когда явился Бакхид [посланник Митридата] и велел женщинам самим умертвить себя тем способом, который каждая из них сочтет самым легким и безболезненным, Монима сорвала с головы диадему, обернула ее вокруг шеи и повесилась, но тут же сорвалась. “Проклятый лоскут, – молвила она, – и этой услуги ты не оказал мне!ˮ. Плюнув на диадему, она отшвырнула ее и подставила горло Бакхиду, чтобы он ее зарезал» (1).
Не столь эпический фрагмент о диадеме мы встречаем в книге Арриана, посвященной Александру Македонскому: «Александр во время плавания по озерам сам правил триерой; сильным ветром у него с головы снесло шапку с диадемой: шапка, как более тяжелая, упала в воду, а диадему ветер подхватил, и она застряла в тростниках, выросших на могиле какого-то древнего царя» (2).
Еще один пример мы находим в «Римской истории» Аммиана Марцеллина: «Поскольку злые завистники, нападавшие на Помпея, не могли, несмотря на всяческое старание, найти ничего, за что бы следовало его порицать, то выискали следующие две достойные смеха мелочи: что он как-то по своему чесал голову одним пальцем и что в течение некоторого времени обвязывал белой повязкой колено, чтобы прикрыть безобразную язву. В первом видели проявление распущенности, во втором пристрастие к новшествам; неважно – так гласили их неостроумные наветы – на какой части тела носить отличие царского достоинства» (3).
Из этих текстов следует, что диадема была сравнительно длинной полоской ткани (достаточной, чтобы сделать из нее затяжную петлю для повешенья (вспомним попытку самоубийства царицы Монимы)). Ткань, из которой изготовлялась диадема, была довольно тонкой и легкой, чтобы ее смогло унести ветром, как в случае с Александром. И главное: она была белой.
Именно так диадема представлена, например, на античной мозаике из Помпей.
Мозаика из серии «Memento mori» имеет сложную символику. Здесь представлено колесо фортуны (судьба), увенчанное черепом (смерть), между которыми зажата бабочка (душа). Все это сооружение увенчивает уровень с отвесом (libella), по сторонам которого мы видим символы царства (скипетр, багряница и диадема) и нищеты (посох, власяница и сума).Как видим, на мозаике и многочисленных эллинистических монетах (а также камеях, бюстах, статуях и т. д.) концы диадемы часто украшались бахромой.
Разумеется, можно предположить, что склонные к роскоши монархи эллинистического периода могли украшать свои диадемы вышивкой или совмещать ее с золотыми венками (что нашло отражение и на монетах), но, по сути, она всегда оставалась именно лентой.
Что характерно, во время приемов туземных подданных эллинистические владыки-завоеватели восточных царств облачались в местные царские орнаты и, соответственно, в тиары восточных владетелей. Но для греческого мира избирали диадемы. Хотя порой туземный убор мог совмещаться с диадемой, как на этом рельефном изображении египетского царя Птолемея VI Филометора:
Сейчас, когда головной убор монарха прочно ассоциируется с золотом и драгоценностями, непросто представить себе царский венец в виде простой белой ленты, пусть и с бахромой, но тем не менее именно от этой простой ленты ведут свою родословную роскошные короны ромейских василевсов и пышные венцы европейских королей и императоров.
Античная царская диадема. Рисунок автора
Происхождение диадемы сейчас трудно проследить. Диодор Сицилийский, например, утверждал, что диадему ввел в употребление бог Дионис, который, как известно, в античном пантеоне специализировался на виноделии и винопитии, принимая в этих сферах человеческой деятельности живейшее участие. Так вот, по мнению Диодора, диадема восходит к полотенцу, которым повязывал свою голову Дионис, дабы унять похмельную головную боль (4). Оставим эту остроумную версию на совести Диодора.
На наш взгляд, источники происхождения диадемы следует искать на Востоке, где наголовные повязки различных видов являлись элементами царских и жреческих одежд. Так, греческие авторы прямо говорят о диадеме как о части орната персидских царей Ахеменидов (5). Интересно, что для изобразительного искусства самих Ахеменидов диадема не очень характерна, но гораздо чаще встречается в иконографии более древних ассирийских царей.
Рельеф, изображающий царя Ашшурбанапала, увенчанного тиарой, обвязанной диадемой
Но фактически в разряд регалий ввел диадему Александр Македонский. Когда он завоевал Персидскую державу, стало ясно, что нравы и обычаи маленьких греческих полисных государств не соответствуют величию новой империи. Тем более что завоеватели – македонцы и греки – хоть и составляли элиту этой империи, но местная многонациональная элита также не осталась в стороне (как известно, многих персидских сатрапов Александр сохранил на своих постах и благоволил к своим новым подданным). Александр Великий хотел, чтобы в его империи мирно сосуществовали представители разных культур, и поэтому его двор, церемониал этого двора и даже облачение имели эклектичный вид, соединявший западные и восточные элементы. Что-то Александр заимствовал у персидских владык, что-то отклонил. Очевидно, македонцы не были готовы лицезреть своего царя в восточной тиаре. Диадема же, обвязывающая эту тиару, казалась более приемлемым компромиссным вариантом.
Но как бы то ни было, именно начиная с эпохи Александра Македонского диадема однозначно считается общепризнанной инсигнией царской власти. Когда Александр умер, а его прямые наследники были устранены, македонские военачальники (диадохи) начали делить державу. Один за другим они принимали царский титул, и процесс этот сопровождался именно возложением диадемы.
Так на долгие столетия диадема стала символом царской власти на всем пространстве эллинистического мира и даже за его пределами. Позднее диадема вошла в христианскую иконографию как атрибут ангельских облачений.
Дмитрий Марченко
Примечания:
1) Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Лукулл. 182) Арриан. Поход Александра. 21.2.3) Аммиан Марцеллин. Римская история. Книга XVII. 11.44) Диодор Сицилийский. Историческая библиотека. Книга IV. 4.45) Ксенофон. Киропедия. 3.8; Полиэн. Стратегемы. 17.12
pravlife.org
Космопоиск: Корона императора Тиберия
Корона императора Тиберия
14.01.2014
К числу не вписывающихся в современное мировоззрение объектов можно отнести древние артефакты, для создания которых требовался уровень технологий, значительно превышавших существовавшие на тот момент согласно мнению официальной науки. Однако далеко не всегда свидетельства о таких объектах оказываются достоверными.
Бюст императора Тиберия.
Например, широкое распространение получила история об алюминиевой короне или чаше, которая была изготовлена во время правления римского императора Тиберия (начало I в. н. э.). В современных научных и научно-популярных изданиях можно встретить пересказ следующего сюжета, сопровождаемый ссылкой на Плиния Старшего.
Некий римский ювелир продемонстрировал Тиберию чашу, изготовленную из ранее неизвестного металла, который удалось добыть из глины. Чаша блестела подобно серебру, но при этом была лёгкой. Император был впечатлён открытием, но при этом испугался, что новый металл может привести к обесцениванию серебра и золота. Поэтому, убедившись, что никто, кроме самого ювелира, не знает секрета изготовления неведомой субстанции, он приказал отрубить ему голову.
Детали этого рассказа могут отличаться. Вместо чаши нередко упоминается тарелка, ваза или корона. Материальных объектов, которые могли бы выступить в качестве подтверждения этого рассказа, до наших дней не сохранилось. Однако изложенная выше история преподносится как свидетельство того, что уже в I веке нашей эры был открыт секрет изготовления мягкого легкого серебристого металла – то есть, алюминия. В то же время, согласно официальной науке, алюминий был впервые получен в 1825 году. До этого, хотя различные соединения алюминия применялись достаточно широко, он не был известен как самостоятельное вещество.
В.В. Верещагин. "Визит Марии Магдалины к императору Тиберию". Иерусалим, Церковь Марии Магдалины.
Проанализировав первоисточники, исследователь Алексей Клемешов пришёл к выводу, что на самом деле "алюминиевой короны" или "алюминиевой чаши" императора Тиберия никогда не существовало. Для разрешения спорной ситуации он обратился к первоисточнику. Плиний Старший упоминает сюжет о ювелире в контексте описания способов изготовления стекла. Он пишет лишь о том, что, по слухам, при Тиберии был изобретён новый способ изготовления стекла, позволявший делать его гибким. Вот как этот отрывок звучит в переводе Г.А. Тароняна: "Рассказывают, что при принцепсе Тиберии был придуман такой состав стекла, что оно было гибким, и тогда мастерская этого мастера полностью была уничтожена, чтобы не понизились цены на металлы, медь, серебро, золото, однако слух этот был скорее упорным, чем верным". Подчеркнём, что эта история приводится как слух, а не как достоверная информация.
Кроме того, сходный сюжет пересказывается и в "Сатириконе" Петрония Арбитра в. В нем речь идёт о стекольщике, предъявившем Цезарю небьющийся стеклянный фиал. Стенка этого сосуда при ударе не разбивалась, а прогибалась, и её можно было выправить с помощью молотка. Финал истории такой же, как и в предыдущих вариантах. Далее текст цитируется в переводе Б. Ярхо: "Был такой стекольщик, который сделал небьющийся стеклянный фиал. Он был допущен с даром к Цезарю и, попросив фиал обратно, перед глазами Цезаря бросил его на мраморный пол. Цезарь прямо-таки насмерть перепугался. Но стекольщик поднимает пиал, погнувшийся словно какая-нибудь стеклянная ваза, вытаскивает из-за пояса молоток и преспокойно исправляет фиал. Сделав это, он вообразил, что уже вознесся до престола Юпитерова, в особенности когда император спросил его, знает ли еще кто-нибудь способ изготовления такого стекла. Стекольщик… говорит, что нет; а Цезарь велел отрубить ему голову, потому что, если бы это искусство стало всем известно, золото ценилось бы не дороже грязи". Похожий сюжет кочует от одного императора к другому в трудах других древних философов.
Чаша, прославлявшая триумф императора Тиберия (Лувр).
Можно предположить, что античный сюжет, который в тексте Плиния наиболее близок к первоначальному варианту, со временем превратился в легенду, которую каждый рассказчик обогащал теми или иными деталями. В результате появились сюжеты о "короне императора" или "алюминиевой чаше". Несмотря на то, что труды Плиния, в том числе и тот фрагмент, в котором содержится эта история, переведён на русский, и проверка первоисточника не представляет большой сложности, легенда получила широкое распространение и в научной литературе. В частности, она появлялась в журнале "Химия и жизнь" и в энциклопедии "Алюминий. Тринадцатый элемент" (2007) и других источниках.
Изображение Тиберия на монете.
Поскольку достоверные свидетельства существования алюминиевых изделий в древности отсутствуют, ученые пытались доказать возможность наличия таких артефактов и другим путём - создав метод получения алюминия, который мог бы быть реализован на уровне развития технологий, существовавшем в Древнем Риме. Эту задачу пытался разрешить немецкий химик Вильгельм Якоб. В 1980 году он опубликовал описания химических процессов, которые, по его мнению, могли быть воспроизведены в древности. Однако его статья подверглась критике со стороны других ученых, и позднее Якоб был вынужден признать ошибочность своей теории. Тем не менее, ссылки на её до сих пор можно встретить в статьях, авторы которых убеждены в истинности истории о "короне императора Тиберия".
В то же время, нельзя безоговорочно утверждать, что алюминий был полностью неизвестен до момента его получения в начале 19 века. Не исключено, что существовали технологии, позволяющие получить алюминий в крайне небольших количествах. Кроме того, этот металл встречается и в форме самородков. Тем не менее, с уверенностью можно сказать, что алюминий не мог быть получен в количестве, достаточном для изготовления чаши или другого предмета такого размера. Следовательно, "алюминиевая корона императора Тиберия" - это всего лишь легенда, возникшая в результате искажения первоисточников.
Лит. Plinius. Hist. Nat. XXXVI. 66, 195; Плиний Старший. Естествознание. Об искусстве / пер. с лат. Г.А. Тароняна. М., 1994. С. 146; Клемешов А. "Корона императора" и другие алюминиевые артефакты древности // "Аномалия", 2013. №2; Васильев М. Корона для римского императора // Техника молодёжи. 1982, №3; Римские серебряные кубки [Электронный ресурс] Код доступа: http://cicerone2007.dreamwidth.org/69313.html; Дроздов А. AL. Тринадцатый элемент. Энциклопедия. Библиотека РУСАЛа, 2007, 240 с.; Венецкий С. Рассказы о металлах. М.: Металлургия, 1985. 239 с. Теги: артефакты, исторические артефакты
www.kosmopoisk.ru
Царская корона и ритуальный венец (продолжение).
Из книги Доценко И. Царские регалии, М., 2011
Первые римские цари, а за ними римские императоры, как и этрусские цари, носили венец, представляющий собой золотую корону в виде венка, сплетенного из дубовых листьев и желудей. Смысл его заключается в том, что «царь является воплощением бога дуба в человеческом образе. Римские анналы сообщают, что один из царей… по имени Ромул, Ремул или Амулий Сильвий – сам притязал быть богом, равным Юпитеру и даже превосходящим его. Чтобы утвердиться в этих притязаниях и нагнать на своих подданных страху, он построил машины, с помощью которых имитировал раскаты грома и вспышку молнии. Диодор рассказывает, что во время созревания плодов, когда гром гремит часто и звучно, царь приказал своим воинам ударами мечей по щитам заглушать рев небесной артиллерии. За эту нечестивость он и поплатился жизнью: в разгар страшной бури молния ударила в его дворец, а вышедшее из берегов Альбанское озеро затопило его. По сообщению одного античного историка, когда вода спадает и бриз не покрывает его поверхность рябью, на дне озера все еще можно видеть руины дворца. Вместе с рассказом о Салмонее, царе Элиды, это предание указывает на реально существовавший обычай, соблюдавшийся первыми греческими и италийскими царями… Если, нося венки из дубовых листьев, цари Альбы и Рима подражали Юпитеру, то претендуя на умение вызывать гром и молнию, они подражали ему же в ипостаси управителя стихиями». (12)
В сохраненной Афинеем легенде изобретателем венка был сам Янус, – древнейшее божество неба, выступающее как солнце и, что случалось реже, как луна, соединяя в своем образе эти два небесные светила. Отпирая небесные врата, он выводит новорожденное солнце и начинается новый год. Это по его имени и был назван первый месяц в году.
Как символ победы и славы в императорском Риме сохранял свои функции лавровый венец. В республиканский период римской истории этот венец в церемонии римского триумфатора венчал голову триумфатора. Помпезную форму этой церемонии римляне переняли у этрусков.В императорскую эпоху этот венец получает уже значение высшего знака императорской славы.
Кроме дубового венца в качестве императорского атрибута использовалась лучистая корона, отражающая символику солярного царского культа. Лучистый венец в древнем Риме имел только знаковую функцию: изображался на монете. Такая монета известна под названием «радиата» (лат. radio- «испускать лучи»).
Солнечность как идейную основу царской власти отражали те выражения, которые использовались для обозначения незыблемости и владычества Римской империи: sol conservator, sol dominus romani imperii. «Слава» и «победа», свойственные солнцу и свету как символам высшей природы (каждое утро они торжествуют над мраком), тождественны славе и победе императора. «Даже жизнь Юлия Цезаря может быть подведена под схему солнечного мифа. В какую бы страну он не явился, он приходит, видит и побеждает. Он покидает Клеопатру, устанавливает солнечный год, умирает от руки Брута, подобно Зигфриду в песне о Нибелунгах, умирающему от руки Гагена, и, падая под множеством ударов, обагренный кровью, он завертывается в тогу, чтобы умереть во тьме». (13)
Цари дореспубликанского Рима олицетворяли собой упомянутого выше бога Януса, который считался древнейшим италийским царем, а зарождение императорского культа связано с первым римским императором Октавианом Августом и с продвижением им на одно из главнейших мест в пантеоне римских богов солнечного бога Аполлона. До этого богом солнца считался Гелиос. Гелиос – сын титанов, «старшее» божество, а Аполлон- сын Зевса, следовательно, являлся «младшим», олимпийским богом. Но в качестве своего главного покровителя Октавиан Август выбирает Аполлона и стремительно возвышает его культ. Он чеканит монету, на которой этот солнечный бог представляется с его портретными чертами. Доходит до того, что свое участие в гражданской войне он оправдывал противостоянием Аполлона и Диониса, покровителя Марка Антония.
У хеттов Солнце выражало самые общие представления об идеальном. В молитвенных обращениях к нему они раскрывали свое представление о мироустройстве и устройстве своего арийского государства. Так, в одном гимне говорится:
Солнце, господин мой справедливый,Суд вершащий! Царь земли и неба,Ты страною правишь и даешь тыСилу мужества, о справедливый!……………………………………Милостивый бог. Благое Солнце!Сын богини матери Нингаль…………………………………..Царственный герой, благое Солнце!……………………………………..И возмездие один даешь тыЗа обиженных и сиротливых
Поразительно похожа этическая тема «путей правды» в Ветхом Завете (Книга Притчей Соломоновых 8, 20; 1 Царств 12,23; Иеремия 6,16) на содержание другого хеттского гимна солнцу:
Солнцу – слава! В сердце человекуСмотришь, Солнце, прямо с высоты,Сердца ж твоего никто не видит.Если кто-нибудь поступит дурно,Ты вверху увидишь и осудишь.Я иду своей дорогой правды,Кто б не поступил со мною дурно,Солнце, пусть увидишь ты его!
Хеттский царь представлялся просто и ясно: «Я – солнце».
Уже выше говорилось, что своим родоначальником скифы считали Колоксая. Подобно этому древнее предание восточных славян связывало происхождение их предков от солнечного бога. «Слово о полку Игореве» говорит о славянах как о внуках солнца- Даждьбога: «Погибашеть жизнь Даждьбожа внука»; «Встала обида в силах Даждьбожа внука». Солнечными были и их князья, а позже – цари. «Подобно тому, как впоследствии в народном эпосе «красное солнышко» служило предикатом князю Владимиру, так в договоре Олега упоминаются светлые князи и в народе доселе говорится: «белый царь», то есть от небесного владыки эпитет переноситься на земного. Точно так же англосакс.bealdor, baldor получило значение князя, короля, господина». (14)
В Индии белый цвет («пундарика») – знак царственной власти, а белый цвет кожи считается признаком особой телесной красоты. Даже слова «белый» и «красивый» в древних и современных языках Индии часто обозначаются только одним словом. (15)
В ведическом гимне «На поставление царя» содержится сравнение царя с солнцем:
К тебе пришло царство. Взойди с блеском!О господин племен, единый царь, воссияй на востоке!Да призовут тебя, о царь, все стороны света!Да будешь ты достойный услужения, достойный поклонения![Атхарваведа3,4].
«Единодержавие, ставившее индийского раджу на недосягаемую высоту по отношению к подданным царя, тем самым являлось уравновешивающим элементом, внося таким образом в жизнь страны, выражаясь современным языком, сильную демократизирующую струю. В единодержавии была еще сторона, имевшая большое психологическое значение: человек, ставивший во главу управления другого человека, которого он по значению почти приближал к богам, которому приписывал исключительные свойства и от которого поэтому требовал исключительных достоинств, тем самым возвышал себя, признавая, что только такому как бы сверхчеловеку он подчиняется и только его велениям наряду с велениями божества он признает для себя обязательными. Вся эта идеология единодержавия частью бессознательно и делала его таким прочным в Индии, несмотря на все, часто весьма отрицательные его стороны; в этой же идеологии следует искать объяснения того, почему при непомерных поборах, давлении и несправедливости народное негодование обращалось обыкновенно не на царя, а на его советников, доходя часто до кровавой расправы. Народная мудрость в бесконечных поговорках отстаивает единодержавие; достаточно указать на одно из этих бродячих изречений: «Государство, в котором много руководителей, мнящих себя мудрыми и стремящихся к власти,- погибнет». (16)
Вокруг головы иранского царя часто изображался нимб. Такой нимб представляет собой воплощение сияющего Фарны. Фарно или Хварно (древнеиранск. Hvarnah) – божество древних иранцев. Это – сияние, божественный огонь, божественная сущность, приносящая власть и могущество, жизненная сила, дарованная высшим божеством, «которым завладели грядущие и бывшие арийские цари». Фарно покидает царя, впадшего в грех, но его никак нельзя отнять насильственным способом. Оно никогда не оставит того, кто искренне следует за ним, и в испытаниях будет служить поддержкой и укреплением. Первым носителем Хварны был первочеловек Йима,- царь золотого века, сын солнечного божества Вивахванта.
В Греции и Риме под Фарном чаще понималось просто счастье, доля, судьба, что напоминает аналогичные божества Тихе и Фортуну, однако, это не исключало представление о монархе как о царственном обладателе сверхъестественных качеств.
В древней Европе царь считался одним из асов или полубогом, побеждающим врагов благодаря quorum quasi fortuna vincebat. В случае поражения царя в бою усматривали следствие какого-нибудь аморального царского поступка, но не умаление божественных даров, ниспосланных ему с неба как монарху. Древнее скандинавское выражение «хайль» означает одновременно «власть» и «удачу».
В 303 г. н.э. император Диоклетиан возложил на себя заимствованную у сасанидов диадему в виде белой повязки, расшитой жемчугом. Но еще Аврелиан «первый среди римлян надел на голову диадему, украшенную золотом и драгоценными камнями, что до того казалось совершенно чуждым римским обычаям» [Извлечений о нравах и жизни Римских Императоров 35,5]. У Констинтина Великого голова уже «постоянно была украшена диадемой» [Аврелий Виктор. О Цезарях. XLI, 14].
Диадема в виде повязки, богато усыпанная драгоценными камнями, еще в добавок с жемчужными подвесками (катасистами), свисающими по бокам у висков, стала основной Императорской регалией и в ранней Византии. Позднее такой венец стал представлять собой украшенный подобным образом золотой обруч, который постепенно, в течение нескольких веков становился шире, пока полностью не закрыл волосы. К тому же он получил и новое название «стемма» (лат. гирляда, венок).
К XII в. стемма представляет собой уже золотой обруч, надетый на матерчатую шапочку, увенчанный крестообразно сложенной дугой. В мемуарах Анны Комниной, дочери Императора Алексея Комнина, такая стемма описывается следующим образом: «…она со всех сторон украшена жемчугом и драгоценными камнями, из которых одни лежат на ней, а другие свешены, потому что на висках справа и слева спускаются нитки жемчуга и камней и ударяются о щеки. Это-то и есть отличие собственно царской одежды. Венцы кесарей только по местам украшаются жемчугом и камнями и сверху не имеют полушария». (Имеется в виду скиадий – корона «кесарей» и других высших должностных лиц, не имевшая жемчужных подвесок и перекрестья из дужек, увенчанного крестом). (17)
Примером такой стеммы может служить так называемая корона святого Стефана, присланная в дар венгерскому королю Гезе I (1074—1077 гг.) византийским Императором Михаилом VII Дукой. На ней помещено изображение самого Василевса-дарителя. «Этому любопытному эмалевому портрету, укрепленному в задней части короны, соответствует образ Пантократора, занимающий ее переднюю часть, когда как император-соправитель Константин и король Геза находятся справа и слева от василевса. Нигде больше в византийском искусстве иерархия власти не выражается так ясно в образах: pambasileus (лат. император вселенной) и basileus (лат. василевс, император) соединены на одном предмете, ибо их полномочия в некотором роде аналогичны и дополняют друг друга, раз один является отражением другого; но василевс занимает заднюю часть короны, оставляя, естественно, первое, то есть переднее, место Пантократору; второй император и венгерский король – рангом ниже основного василевса. Именно это и определяет их положение в композиции, а также еще более существенная деталь, а именно, цвет эмалевых букв, составляющих имена трех властителей. Эти буквы красные – в имени Михаила Дуки, подлинного василевса, и зеленые – в именах двух остальных. Можно спорить, должна ли отправка этой короны считаться доказательством вассальных отношений Венгрии к Византии, но ясно, что византийский автор короны попытался расположением портретов зафиксировать иерархию власти и что, по его мысли, император Константинополя стоит между королем и Христом, сеньором всех монархов. Таким образом, василевс образовал вершину пирамиды человечества, над которой был лишь Бог, и нужно думать, что венгерский король, надевший эту корону, допускал – если не юридически, то по крайней мере «философски» – эту систему политико-мистических взглядов, которая ставила его, хотя бы только морально, в некую духовную зависимость от императора». (18)
Короли из династий Меровингов и Каролингов, а после них и киевские князья также получали Царские инсигнии от византийских императоров.
Заключительный этап русско-византийского противостояния пришелся на Великое княжение Владимира Мономаха, который организовал новый военный поход против греков. Однако, Император Алексей не допустил даже начало этого похода, послав к киевскому князю посольство со своими дарами, среди которых был и Царский венец – будущая шапка Мономаха. Карамзин это описывает так: «Алексей Комнин прислал в Киев дары: Крест Животворящего Древа, чашу сердоликовую Августа Кесаря, венец, златую цепь и бармы Константина Мономаха, деда Владимирова; Неофит, митрополит Эфесский, вручил сии дары Великому князю, склонил его к миру, венчал в киевском соборном храме императорским венцом и возгласил царем российским. В оружейной палате хранятся так называемая Мономахова златая шапка, или корона, цепь, держава, скипетр и древние бармы, коими украшаются самодержцы наши в день своего торжественного венчания и которые действительно могли быть даром императора Алексея». (19)
Особое место в средневековой русской историографии отведено древнему Вавилону. С Вавилоном связывалось происхождение регалий византийского Императора Льва. В 15 в. большой популярностью на Руси пользовалось «Сказание о граде Вавилоне». В нем говорится следующее.
Византийский Император Лев решил найти в руинах древнего Вавилона принадлежавшие царю Навуходоносору царские сокровища. Для этого Он собрал свое войско и двинулся к Вавилону. Но, не дойдя до него, Он остановился и отправил за сокровищами троих: грека, абхазца и русина. Эти посланцы, войдя в Вавилон, обнаружили в нем церковь. В этой церкви на гробнице они увидели трех святых отроков Ананию, Азарию и Мисаила. Голос из гробницы велел им идти в Навуходоносорову сокровищницу и взять Царские регалии. В сокровищнице ими были обнаружены два Царских венца и при них грамота, разъясняющая, что венцы сделаны Навуходоносором для него самого и для его царицы, а теперь должны быть носимы Императором Львом и его Императрицей.
В Западной Европе в Средневековье существовали королевские венцы византийского типа, но постепенно их начинают вытеснять так называемые арочные короны, правда, в последних, все же, в общем усматривается традиционная византийская форма. Подобного типа коронами в 16-17 столетиях пользуются практически все королевские дома Европы.
Кроме шапки Мономаха во второй половине 17 веке среди регалий русских царей как Царский головной убор выделяется венец, использованный в Венчании на Царство Феодора Алексеевича. Этот Царский венец изготовлялся под присмотром думного дьяка Грамотина, поэтому его можно назвать Грамотинским венцом. (20)
«Следует отметить, что Грамотинский венец, со сложным коронообразным завершением, призванный стать регалией при последующих венчаниях на царство (отсюда и подчеркивающее эту его функцию название), использовался в церемонии возведения на престол вопреки укрепившемуся в науке мнению, что все венчания производились только шапкой Мономаха. Но это произошло лишь однажды, при возведении Федора Алексеевича. Был ли использован Грамотинский венец во время венчания его отца, царя Алексея Михайловича, остается неясным…
Это сложное ювелирное сооружение имело три яруса, состояло из трех, поставленных друг на друга «корун» — двойного навершия на тулье. Дуговые, сводчатые «коруны» наводят на мысль о византийской стемме, символичной форме, увенчивающей тулью». (21) Таким образом Грамотинский венец подчеркивал преемственность Русского Царства, Третьего Рима, от Второго Рима, то есть Византии.
После преставления Царя Федора Алексеевича на Престол были возведены Его братья Иван и Петр. Венчание на Царство братьев Феодора Алексеевича было проведено по старому образцу без переоблачения в Царские одежды, а, следовательно, и без использования Грамотинского венца.
В 18 – 19 вв. в Российской Империи господствовала Царская корона западного образца, форма которой, как уже говорилось, так же восходила к стемме – венцу византийских василевсов.(12) Фрезер Дж. Золотая ветвь, с. 205
(13) Тайлор Э.Б. Первобытная культура, М., 1989, с. 152
(14) Афанасьев А. Славянская мифология, М.-СПб., 2002, с. 69
(15) «Столь бы ни был популярен стандартный тезис современных этноисториков о том, что никакой индоевропейской расы не существовало вообще, сами индоевропейцы почему-то думали иначе. Они с завидным упорством приписывали себе определенный антропологический облик, один и тот же от Индии до Греции. Для него в «Ригведе» употреблялся фиксированный термин svitnia (1.100.18; 7.33.1;7.83.8), что означало, как легко видеть безо всякого словаря, «белокожий», «светлый», выражаясь просто антропологически, «светлопигментированый». Почти все герои «Махабхараты» наделены очами «синего лотоса». Отнюдь не черными и даже не карими. Патанжали в комментарии к трудам Панини (6.2.15) отмечал, что истинному брахману подобает иметь каштановые волосы и серые глаза. О прибытии к персидскому двору как темных (аборигенов), так и светлых (потомков индоевропейских завоевателей) индийцев сообщал Ктесий (Indica, fr.9) В «Илиаде» (1.197; 17.673; 24.141 и др.) все ахейцы стандартно белокуры – Ахиллес, Менелай, как и все ахейские женщины, и наконец, сама Гера. Даже на рельефах Тутмоса IV (1420-1411 гг. до Р. Х.), по заключению Э. Олмстеда, египетские художники с присущей им точностью сумели запечатлеть «нордический» (индоевропейский) облик колесничей знати государства Митани- Марианну, равно как и арменоидный тип их хурритских слуг и оруженосцев» (Лелеков Л.А. К новейшему решению индоевропейской проблемы. / Вестник древней истории. М., 1982, № 3).
(16) Ольденбург С. Ф. Культура Индии, М., 1991, с.33
(17) Мареева О. В. Генезис венца как регалии власти// Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти, М., 2006, с. 423
(18) Грабар А. Император в Византийском искусстве, М., 2000, стр.35
(19) Карамзин Н.М. Предания веков, М., 1988, с. 173. Здесь Н.М. Карамзин допустил ошибку в отношении скипетра и державы, которые на Руси появились гораздо позже.
(20) В описи Большого государева наряда Грамотинский венец следует сразу же за шапкой Мономаховой, чем подчеркивается его несомненный приоритет перед другими царскими парадными головными уборами. Кроме того он единственный, документально поименованный «венцом». Все остальные головные уборы, во всех описях как Государевой казны, так, в последствии и Оружейной палаты, назывались «шапками» (Мареева О. В. Там же, с. 426).
Бюст императора Тиберия.
В.В. Верещагин. "Визит Марии Магдалины к императору Тиберию". Иерусалим, Церковь Марии Магдалины.
Чаша, прославлявшая триумф императора Тиберия (Лувр).
Изображение Тиберия на монете.
