История цен Древней Руси. Продажа в древней руси

Дополнительные источники рабства на Руси в XI-XV веке

Правовое положение свободного и не свободного было различным в древнем и средневековом обществе. В древнерусском обществе действовали те же закономерные вещи, хотя и были некоторые исключения. В категорию зависимых на Руси входили челядь и холопы (историографию вопроса см. у М. Б. Свердлова [26, с. 149-170] и И. Я. Фроянова [33, с. 97-133]). «Челядь» является старым названием, которая была заменена на термин «холоп» (впервые примененное в древнерусском законодательстве XI в. [12, с. 247]). Исследователи обращали внимание на проблемы детства и правовых отношений на Руси [30; 25; 13; 24; 8; 23; 5; 15]. Однако в них вопрос о дополнительных источниках рабства (продажа детей и самопродажа) подробно не рассматривались. Целью статьи является анализ всей известной информации о таких явлениях средневековой Руси как продажа детей и самопродажа.

Главными источниками рабства были: рождение от рабыни (естественный прирост), торговля рабами, попадания в плен во время военных действий [7, с. 58-64; 4, с. 48-50]. Интересным представляется два дополнительных источника пополнения рабов: самопродажа (или самозаклад) и продажа детей. Они практиковались во многих древних и средневековых государствах, но были исключительными. В Древней Месопотамии из-за долгов или тяжелого положения в семье возможным была продажа детей (чаще родители, матери-одиночки и братья продавали девочек) и самопродажа (временная или если не смог выплатить долг, то постоянная кабала) [17, с. 47-48]. Известен случай в Нововавилонский период, когда при самопродаже ставились условия. В голодное время женщина, продавая себя в рабство, поставила условие, что хозяин будет ее кормить. Кроме этого, член семьи мог ее выкупить [6, с. 108]. В Древней Греции, особенно в Афинах, было редким закабаление за долги. Со времен Солона (VII-VI вв. до н. э.) на законодательной основе это уже запрещалось [7, с. 58; 34, с. 60]. В Византии такие случаи также были редкими, и они были законодательно запрещены [4, с. 52-53]. Хотя и встречались на периферии империи (например, в Египте [31, с. 7]).

В западноевропейских источниках о продаже людей на Руси очень мало известий. Всего несколько таких упоминаний (Марко Поло, Жильбер де Ланноа). В древнерусском нарративе подобные сюжеты встречаются чаще, так как было систематическим явлением на Руси (тогда бы не было необходимости в фиксации о таком состоянии в Русской Правде). Основным источником по продаже детей и самопродажи являются древнерусские летописи.

О продаже детей на Руси в летописях есть несколько сообщений. Под 1128 г. в новгородских летописях отмечается, что родители от голода отдавали даром своих детей заезжим купцам, после чего умирали или шли в чужие земли: «Туга, бѣда на всѣхъ, отець и мати чадо свое въсажаше въ лодью даромь гостьмъ, ово ихъ измьроша, а друзии разидошася по чюжимъ землямъ» [18, с. 22]; «Туга и бѣда на всѣх, отець и мати чадо свое всажаше даромъ гостемъ, и ово их изомроша, а друзии разидошася по чюжимъ землямъ» [18, с. 206]; «Бысть туга и бѣда велика на всѣхъ; отець и мати чяда своя гостемъ и сродником даяху; оніи изомроша, и иніи по чюжимъ землямъ разидошася» [22, с. 585]. В новгородской четвертой летописи в отличие от первой, еще добавляется передача детей «сродникам» (родственникам [28, с. 152-153]). В летописях новгородского происхождения под гостем подразумевался иностранный или приезжий купец [16, с. 255].

В следующий раз (1231 г.) родители детей меняли на хлеб: «даяху отци и матери дѣти свое одьрень ис хлѣба гостьмъ» [18, с. 71]; «даяху свои дѣти отець и мати одерень гостемь изъ хлѣба» [18, с. 280]; «даяху дѣти своя ис хлѣба гостемъ в работу одерень» [22, с. 594]. Особенно нужно отметить, что отдавали они детей этим купцам в одьрень/одерень (то есть навсегда, в полную собственность [14, с. 163-164]).

Были и другие мотивы продажи детей. У Даниила Заточника (XII-XIII вв.) есть такой сюжет: «Нѣ у когоже умрѣ жена. Онъ же по малых днех нача дѣти продавати. И люди рѣша ему: «Чему дѣти продаешь?» Он же рече: «Аще будуть родилися в матерь, то, возрошьши, мене продадут» [29, с. 32, 44]. Вдовец после смерти своей жены стал продавать своих детей, мотивируя тем, что став взрослыми, они его продадут. При этом указывая, что такое возможно от детей, если они пошли в мать.

В книге Марко Поло (XIII-XIV вв.) есть один интересный эпизод. В части о пьянстве древнерусского населения говорится, что во время них осуществлялась продажа своих детей в кредит иностранным торговцам: «На этих straviza или запоях бывает, что они берут деньги в кредит, отдавая своих детей в качестве залога иностранным купцам из Хазарии или Солдайи, или других соседних земель: они тратят свои деньги на питье, и так продают собственных детей» [37, p. 391].

В заповеди № 110, приписываемый киевскому митрополиту Георгию (XI в.), на мать накладывалась епитимья, если она продавала своего ребенка. 8 лет надо было нести епитимью в том случае, когда мать могла прокормить своего ребенка, и 6 лет – когда не было за что ее содержать [10, с. 545]. Б. А. Романов предполагал, что эта заповедь относилась к одиноким матерям с детьми (возможно даже к вдовам с сиротами) [25, с. 187]. Древнерусское общество к женщинам ставилось жестче (как и к детям). У митрополита Георгия ничего нет о мужчинах, хотя это не означает, что мужчины не могли продавать своих детей. Но в этом случае было сосредоточено внимание митрополита на искуплении женщинами греха продажи детей.

Интересно эти известия сравнить с имеющимся этнографическим материалом. Ранее в Белоруссии и Украине было распространенным обрядовое действие символической продажи ребенка. Была устойчивой вера, что смерть можно обмануть как человека. Из семьи, где дети умирали, передавался ребенок через окно в ту семью, где дети выживали. Принимающая сторона символически покупала ребенка за хлеб. Затем «покупатели» через незначительный период отдавали ребенка назад родителям. Эти дети могли носить новое имя «Продан», а не крестильное [3, с. 251-252; 1, с. 46, 50]. Возможно, что такие обрядовые действия были отголоском реальных событий в голодные времена, когда родители были вынуждены продавать или отдавать своих детей.

О самопродаже на Руси информации немного. В Краткой редакции Русской Правды приводятся три источника полного рабства (статья 110): «Холопьство обелное трое: оже кто купить хотя до полу гривны, а послухи поставить, а ногату дасть перед самем холопомь; а второе холопство: поиметь робу без ряду, поиметь ли с рядомь, то како ся будеть рядил, на том же стоить; а се третьее холопьство: тивуньство без ряду или привяжеть ключь к собе без ряду, с рядомь ли, то како ся будеть рядил, на том же стоить» [19, с. 119]. Статья 110 находится в той части Широкой редакции Русской Правды, которая относится к Уставу Владимира Всеволодовича Мономаха, киевского князя (1113-1125). Время возникновения этого Устава начало XII в. (возможно даже в 1113 г. [36, с. 335]). И именно в это время возникает термин «холопьство обелное». По мнению А. А. Зимина, появление этого термина «означало стремление законодателя выделить из состава челяди зависимых людей» [12, с. 266-267].

Все три случая полного рабства представляют собой добровольное становление свободного человека несвободным. И. Я. Фроянов считал, что здесь «имела место личная инициатива, идущая не от господина ... Корни этого холопства произрастали в толще бытовых (брак с рабой) и социальных (поступление в тиунство) отношений, не связанных ни с экономическим принуждением, ни с политическим насилием» [32, с. 199-200]. Во втором и третьем случае это женитьба на рабе и поступления в состав тиунов (тиун – «управляющий, староста» [27, с. 119]). Исследователи однозначно трактуют первый случай как самопродажа [9, с. 104; 35, с. 316-317; 26, с. 159-160; 11, с. 261-264] («если кто купит [кого-либо], хотя бы за пол гривны, выставив свидетелей и дав [продавцу] в присутствии самого холопа [хотя бы] ногату» [19, с. 135]). Тем самым законодательно на Руси было зафиксировано возможность самопродажи свободного человека.

В Новгородской первой летописи младшего извода сообщается под 1445 г. о сильном голоде в Новгороде (в Новгородской четвертой летописи стоит 1446 г. [21, с. 440]). Проблема с хлебом происходила десять лет, многие умирали от голода. Почему некоторые люди отправлялись в другие страны, а главное, стали себя продавать иностранным купцам: «и много разидошася: инии в Литву, а инии в Латиньство, инѣи же бесерменомъ и Жидомъ ис хлѣба даяхуся гостемъ» [18, с. 425]. Судя по летописному тексту, новгородцы за хлеб готовы были продавать себя мусульманам («бесерменомъ») и евреям («Жидомъ»). Для подобной акции потребовалась значительная мотивация – в данном случае это длительный голод. Неоднократно от голода происходили волнения населения [2, с. 188-189], но в этот раз обошлось совсем другим действием. Бывали случаи, когда за счет голодных времен знатные люди практически даром получали себе холопов. Свободные смерды закладывали себя богатой части населения [20, с. 76].

Судя по летописным известиям, продажа самого себя или детей было вынужденным. Мотивацией для таких действий в большинстве служило выживание в голодный период. В средневековое время были сильны страхи голода. Голод способствовал появлению народных волнений и пополнению рабской силы [8, с. 116-119]. Кроме голода, в источниках были зафиксированы и другие мотивы продажи детей (Даниил Заточник, Марко Поло). Но эти случаи наверняка явления частного порядка и не имеют масштабного влияния, в отличие от голода в городе или в регионе. Кроме того, самопродажа была законодательно утверждена на Руси Владимиром Мономахом.

Литература

1. Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре: Структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов / А.К. Байбурин. – СПб.: Наука, 1993. – 240 с.

2. Бернадский В.Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке / В.Н. Бернадский. – М.-Л.: Академия наук СССР, 1961. – 396 с.

3. Богатырёв П.Г. Вопросы теории народного искусства / П.Г. Богатырёв. – М.: Искусство, 1971. – 511 с.

4. Браунинг Р. Рабство в Византийской империи (600-1200 гг.) / Р. Браунинг // Византийский временник. – 1958. – Т. 14. – С. 38-55.

5. Гулик З.Н. Жестокое отношение к детям в эпоху Средневековья / З.Н. Гулик // Вестник Томского государственного университета. – 2011. – № 350. – С. 92-94.

6. Дандамаев М.А. Рабство в Вавилонии VII-IV вв. до н. э. (626-331 гг.) / М.А. Дандамаев. – М.: Наука, 1974. – 494 с.

7. Доватур А.И. Рабство в Аттике в VI-V вв. до н. э. / А.И. Доватур. – Л.: Наука, 1980. – 136 с.

8. Долгов В.В. Быт и нравы Древней Руси / В.В. Долгов. – М.: Яуза, Эксмо, 2007. – 512 с.

9. Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси / М.А. Дьяконов. – СПб.: Право, 1908. – 509 с.

10. Заповедь митрополита Георгия // Голубинский Е. История русской церкви. – М.: Университетская типография, 1904. – Т. 1. Вторая половина. – С. 530-551.

11. Зимин А.А. Правда Русская / А.А. Зимин. – М.: Древлехранилище, 1999. – 424 с.

12. Зимин А.А. Феодальная государственность и «Русская Правда» / А.А. Зимин // Исторические записки. – Т. 76. – М., 1965. – С. 230-275.

13. Колычева Е.И. Холопство и крепостничество / Е.И. Колычева. – М.: Наука, 1971. – 256 с.

14. Куркина Л.В. Этимологические заметки / Л.В. Куркина // Общеславянский лингвистический атлас: Материалы и исследования. 2006-2008. – М.: Институт русского языка РАН, 2008. – С. 163-169.

15. Литовченко Л.А. Розсуд осіб у цивільному праві Української держави ХІ-ХІІ століть за «Руською Правдою» / Л.А. Литовченко // Науковий вісник Дніпропетровського державного університету внутрішніх справ. – 2012. – № 3. – С. 31-49.

16. Львов А.С. Лексика «Повести временных лет» / А.С. Львов. – М.: Наука, 1975. – 368 с.

17. Никольский Н.М. Рабство в Древнем Двуречье / Н.М. Никольский // Вестник древней истории. – 1941. – № 1. – С. 45-63.

18. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А.Н. Насонова. – М.-Л.: Академия наук СССР, 1950. – 561 с.

19. Памятники русского права / Под ред. С.В. Юшкова. – М.: Госиздат юридической литературы, 1952. – Вып. 1. Памятники права Киевского государства X-XII вв. – 288 с.

20. Пашуто В.Т. Голодные годы в Древней Руси / В.Т. Пашуто // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962 год. – М.: Академия наук СССР, 1964. – С. 61-94.

21. Полное собрание русских летописей. – Л.: Академия наук СССР, 1925. – Т. IV. Ч. 1. Новгородская четвертая летопись. Вып. 2. – С. 321-536.

22. Полное собрание русских летописей. – Л.: Академия наук СССР, 1929. – Т. IV. Ч. 1. Новгородская четвертая летопись. Вып. 3. – С. 537-688.

23. Потепалов Д.В. Виктимологические проблемы детства в Древней Руси и допетровской России (X-XVII вв.) / Д.В. Потепалов // Педагогическое образование в России. – 2007. – № 1. – С. 110-116.

24. Преображенский А.А., Перхавко В.Б. Купечество Руси IX-XVII века / А.А. Преображенский, В.Б. Перхавко. – Екатеринбург: Демидовский институт, 1997. – 304 с.

25. Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси: Историко-бытовые очерки XI-XIII вв. / Б.А. Романов. – М.-Л.: Наука, 1966. – 240 с.

26. Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси / М.Б. Свердлов. – Л.: Наука, 1983. – 238 с.

27. Свердлов М.Б., Шаскольский И.П. Культурные связи России и Швеции в IX-XVI вв. / М.Б. Свердлов, И.П. Шаскольский // Скандинавский сборник. – Таллин: Ээсти Раамат, 1986. – Т. 30. – С. 113-123.

28. Словарь русского языка XI-XVII вв. / Глав. ред. В.Б. Крысько. – М.: Наука, 2006. – Вып. 27. – 276 с.

29. Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII вв. (Памятники древне-русской литературы. Вып. 3) / Приг. Н.Н. Зарубин. – Л.: Академия наук СССР, 1932. – 166 с.

30. Смирнов И.И. Очерки социально-экономических отношений Руси XII-XIII веков / И.И. Смирнов. – М.-Л.: Академия наук СССР, 1963. – 364 с.

31. Удальцова З.В. Положение рабов в Византии VI в. / З.В. Удальцова // Византийский временник. – 1964. – Т. 24. – С. 3-34.

32. Фроянов И.Я. Древняя Русь IX-XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть / И.Я. Фроянов. – М.: Русский издательский центр, 2012. – 1088 с.

33. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии / И.Я. Фроянов. – Л.: Ленинградский государственный университет, 1990. – 328 с.

34. Шишова И.А. Раннее законодательство и становление рабства в античной Греции / И.А. Шишова. – Л.: Наука, 1991. – 224 с.

35. Юшков С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства / С.В. Юшков. – М.: Госиздат юридической литературы, 1949. – 544 с.

36. Юшков С.В. Русская Правда: Происхождение, источники, ее значение / С.В. Юшков. – М.: Издательство юридической литературы, 1950. – 380 с.

37. The travels of Marco Polo / Translation of A. Ricci. – London: Asian Educational Services, 1931. – 439 p.

gardarike.org

История работорговли в России ≪ Scisne?

«Торг в стране восточных славян. Картины по русской истории» Сергея Иванова

«Челядиная цена»

У древних славян, как и у всех народов накануне образования государственности, существовало патриархальное рабство. Византийские хроники V—VII веков содержат немало сведений о выплате славянским племенам больших сумм за выкуп уведенных в рабство подданных Восточной Римской империи после удачных набегов славянских соседей. Так император Анастасий Дикор (430—518 годы), первый владыка Византии, который в VI веке начал масштабные войны со славянами, после одного из набегов, разоривших северную Грецию, был вынужден заплатить славянским вождям «тысячу фунтов золота на выкуп пленных» (то есть 327 килограммов золота).

Но первое дошедшее до нас сообщение об индивидуальной стоимости славянского раба появляется только в самом начале X века. В 906 году тринадцатилетний король Людовик, монарх располагавшегося на землях современной Германии и Австрии Восточно-Франкского королевства, утвердил так называемый Раффельштеттенский таможенный устав, который регулировал сбор торговых пошлин на реке Дунай.

Одна из статей этого устава гласила: «Славяне же, отправляющиеся для торговли от ругов или богемов, если расположатся для торговли где-либо на берегу Дуная и пожелают продать рабов или лошадей, то за каждую рабыню платят по одному тремиссу, столько же за жеребца, за раба — одну сайгу, столько же за кобылу».

Пленные арабы перед византийским императором Романом III, миниатюра из Хроники Иоанна Скилицы

Первый собственно русский документ с указанием цены человека является и первым дошедшим до нас дипломатическим документом Древней Руси. Одна из статей договора с Византией, заключенного в 911 году после удачного набега славян на Константинополь, устанавливала выгодную для руссов цену на выкупаемых рабов — 20 золотых монет. Здесь речь, видимо, идет о солидах, основной золотой монете Византии, и, таким образом, цена человека составляет около 90 граммов золота — в два раза выше принятой тогда «среднерыночной» цены раба.

Поход славян на Византию 944 года был менее удачен. Поэтому новый договор наших предков с византийцами устанавливал уже вполне рыночную «челядиную цену» на рабов. «Юноша или девица добра» стоили 10 золотых монет (45 граммов золота) или «две паволоки» — два куска шелка определенной длины. «Середович», то есть как бы сейчас сказали «товар средней ценовой категории», стоил восемь золотых монет, а старик или ребенок оценивались в пять монет золотом.

В эпоху расцвета Киевской Руси, по «Русской правде», сборнику законов XI века, стоимость холопа составляет пять-шесть гривен. Большинство историков считают, что здесь идет речь о так называемых гривнах кун, которые были в четыре раза дешевле серебряных гривен. Так что в то время человек стоил около 200 граммов серебра или 750 выделанных беличьих шкурок.

В 1223 году, как раз когда русские впервые столкнулись с передовыми отрядами монголов в неудачной битве на Калке, смоленский князь Мстислав Давидович заключил первый дошедший до нас торговый договор с немецкими купцами из Риги и Готланда. По этому договору стоимость холопа оценивалась в одну гривну серебром (равную примерно четырем гривнам кун из «Русской правды»).

Серебряная гривна весила тогда 160—200 граммов серебра и примерно равнялась по стоимости 15 граммам золота. Не сложно подсчитать, что в провинциальном Смоленске человек стоил чуть дешевле, чем в столичном Киеве, и в три раза дешевле, чем в богатейшем и крупнейшем мегаполисе того времени Константинополе.

На стоимость рабов оказывала влияние и рыночная конъюнктура. Во время удачных военных походов, когда в рабстве оказывалась масса пленников, стоимость рабов заметно падала. Так в 944—945 годах русы во время набегов на побережье Каспийского моря, как сообщает византийский хронист, продавали рабов по 20 арабских дихремов. Это примерно 60—70 граммов серебра за человека.

Битва новгородцев и суздальцев, фрагмент иконы. Источник: wikimedia.org

Девушки по 15 копеек

По примерным оценками историков монгольское нашествие обратило в рабство до 10% населения Руси и Восточной Европы вообще, породив уже в XIII веке налаженную систему работорговли. В частности, через порты Крыма и черноморские проливы поток восточноевропейских рабов пошел в северную Африку и Италию, где как раз начался расцвет богатой городской культуры, а прошедшая в 1348 году эпидемия чумы выкосила население и породила резкий рост спроса на рабочие руки. Эта средиземноморская торговля живым товаром просуществовала несколько столетий до XVIII века включительно.

Благодаря неплохо сохранившимся документальным свидетельствам из итальянских городов эпохи Раннего Ренессанса, известны цены на славянских рабов, которые тогда составляли треть всего живого товара, покупаемого и продаваемого генуэзскими и венецианскими купцами. В Венеции в 1361 году средняя цена за раба из Восточной Европы составляла 139 лир за человека, то есть примерно 70 граммов золота высокой пробы.

Большинство рабов составляли девушки от шестнадцати до тридцати лет и дети. Цены женщин на итальянском рынке были выше цены мужчин. В 1429 году семнадцатилетняя русская девушка была куплена в Венеции за 2093 лиры, это максимальная цена из всех известных историкам сделок, немного больше килограмма золота высокой пробы. Впрочем, красивые девственницы для утех всегда были особым, штучным товаром, цена которого на порядки превышала обычную цену раба.

Судя по архивным документам 1440 года, минимальная цена за русскую девушку на невольничьем рынке Венеции не опускалась ниже 1122 лир. Дешевле русских продавались черкешенки, считавшиеся самыми красивыми на Кавказе — от 842 лир до 1459 лир за человека в тот год.

Итальянские историки, изучавшие вопросы средиземноморской работорговли, заметили, что цены на рабов с каждым веком росли. Но это было связано не столько с дефицитом рабов, бесперебойно поставлявшихся Крымским ханством, сколько с падением цены на серебро и золото в XV—XVII веках.

Цены на рабов значительно отличались в зависимости от географии торговли — от высоких в богатых мегаполисах Средиземноморья до минимальных в степях и лесах Северного Кавказа и Восточной Европы. Там вооруженные отряды заготавливали живой товар самым внеэкономическим способом — прямым неприкрытым насилием.

Крымские и ногайские татары специализировались на набегах за живым товаром в землях современной Украины, Кавказа и южной России. Казаки Днепра и Дона занимались аналогичным промыслом в Поволжье, на Каспии и у тех же татар и турок. На севере Восточной Европы главными специалистами работорговли были новгородские «ушкуйники» (северный аналог южных казаков). Вооруженные отряды этих лихих людей из Великого Новгорода осваивали берега Белого моря и северный Урал, собирали пушную дань и обращали в рабство аборигенов из финно-угорских племен. Историки именуют эту деятельность торгово-разбойничьими экспедициями.

В начале XVI века на далеких северных окраинах Московии захваченный в рабство остяк или вогул (хант или манси) мог быть куплен непосредственно у ушкуйников по цене не более 10 новгородских копеек, чуть менее 10 граммов серебра. В крымской Кафе, главном центре черноморской торговли живым товаром, такой раб стоил уже в среднем 250 турецких монет-акче. Это примерно 200—250 граммов серебра — столько же, сколько пять веков ранее в среднем стоил раб, продаваемый варягами из Киева грекам в Херсонесе.

Османы уводят пленных. Источник: wikimedia.org

Помимо внешней торговли рабами, Московская Русь знала и внутренний рынок живого товара. С XV века в стране все более распространялось холопство — социально-экономическое явление, близкое к рабовладению. Когда Великое княжество Московское окончательно освободилось от Ордынской зависимости, внутренняя цена на русского холопа колебалась от одного до трех рублей. Веком позднее, к середине XVI столетия холоп стоил уже чуть дороже — от полутора до четырех рублей. В начале царствования Бориса Годунова, накануне Смутного времени, в сытые годы цена холопа составляла четыре-пять рублей, в голодные неурожайные годы падала до двух рублей.

Войны и захват множества пленных периодически опускали цены на живой товар до минимума. Например, во время Русско-шведской войны 1554—1557 годов, армия под командованием воеводы Петра Щенятева разгромила под Выборгом шведское войско и захватила в Финляндии и Карелии множество пленников, цены на которых тут же упали до копеечных в буквальном смысле. Одна из русских летописей XVI столетия приводит эти цены: «В гривну немчин, а девка в пять алтын». Здесь гривной уже именуется гривенник, монета в 10 копеек, а алтын — московская монета в три копейки. То есть пленный финн, карел или швед продавался стрельцами боярина Щенятева за 10 копеек, а захваченные молодые девушки — по 15 копеек.

«Жонка киргизской породы»

Если торговлю пленниками, захваченными во внешних войнах, государство не контролировало, то фактическое рабовладение внутри страны государство пыталось регулировать и учитывать. Чиновники вели особые кабальные книги, в которых фиксировались сделки по обращению в холопы. Кроме того, государство взимало с приобретателей холопов особый налог, поэтому кабальные книги велись скрупулезно во всех городах Московии.

Наиболее подробные и полные кабальные книги сохранились в Новгородской земле. Историки уже в ХХ веке тщательно подсчитали, что, например, в 1594 году средняя цена холопа в Новгороде составляла 4 рубля 33 копейки, а в новгородской провинции цены на холопов были ниже, в среднем от 2 рублей 73 копеек до 3 рублей 63 копеек.

«Торг. Сцена крепостного быта. Из недавнего прошлого» Николая Неверева

Этот документ, именуемый «полная», свидетельствует, что некий Семен Васильевич Всеславин купил себе и своим детям новгородца Федора за 200 граммов серебра, за что заплатил 16 граммов серебра пошлины московскому великому князю Ивану III. Заметим, что в самом конце XV века холоп в Московском государстве стоит столько же, сколько стоил раб в Киевской Руси тремя веками ранее.

Интересно, что «Судебник» 1497 года, первый кодекс законов, созданный в Московском государстве, предусматривал, что в случае принятия православной веры рабами неправославных иноземцев, хозяевам давался за них выкуп в размере 15 рублей за человека. Это было заметно выше среднерыночной цены холопа и делало такое декларативное освобождение очень сложным.

Присоединение Сибири велось, прежде всего, в погоне за сверхприбылями, которые давала перепродажа в Западную Европу и Средиземноморье соболиных мехов. Но освоение земель к востоку от Урала тоже не обошлось без торговли живым товаром. Все сибирские народы уже знали патриархальное рабство, а дошедшие до нас документы московских приказов оставили свидетельства русской работорговли в Сибири.

Так в 1610 году грамота из Сургута сообщает о том, как Кирша Кунязев, «князец Парабельской волости Пегой орды» (то есть селькуп, представитель малой народности, живущей ныне в современном Ямало-Ненецком округе России), вынужден был заложить жену и двух сыновей, чтобы занять 12 соболей для уплаты «ясака», мехового налога за год. А в 1644 году сибирские казаки из Берёзовсокго острога купили у ненцев «самоядскую девку» в обмен на муку.

Сибирь считалась пограничной территорией, и с живого товара, покупаемого у иностранных продавцов, взималась таможенная пошлина, так же как со скота и других предметов торговли. Тот, кто покупал раба, платил «поголовное» в размере восемь алтын и две деньги (то есть 25 копеек) за каждого, а тот, кто продавал, платил «десятую пошлину», 10% с цены продажи. При этом средняя цена на раба в Сибири конца XVII столетия составляла два рубля с полтиной.

«Юрьев день» Сергея Иванова

«Сибирское рабство»

На начало XVIII века документы содержат немало свидетельств о торговле сибирскими аборигенами и ценах на них. Так в Берёзовском остроге (куда после смерти Петра I сошлют князя Меншикова) хантскую девочку (остячку) в возрасте до семи лет можно было купить за 20 копеек, а мальчика того же возраста — на пять копеек дороже.

Шведский подполковник Иоганн Страленберг после разгрома под Полтавой попал в плен и оказался в Сибири. Позднее он описывал свои наблюдения, как якуты, «когда им бывает в ясаке и в долгах нужда, детей своих, примерно возраста 10 и 12 лет, продают русским людям и иноземцам по два-три рубли без жалости».

Правда царское правительство пыталось ограничить рабство в Сибири, и специальным указом Петра I от 1699 года было запрещено обращать в холопы. Сибирь тогда испытывала острую нехватку населения и рабочих рук. Поэтому в 1737 году императрица Анна Иоанновна официально разрешила на сибирских и уральских границах империи покупать рабов у иностранных племен и купцов. Для пополнения людьми Сибири и иных малозаселенных окраин рабов покупали у джунгар, казахов, калмыков и монголов. В официальных документах царское правительство пыталось морально оправдать такую «сибирскую работорговлю» тем, что Россия получает новых подданных и тем, что «купленные азиаты будут обращены в христианство».

Такая приграничная работорговля дозволялась на всей азиатской границе Российской империи, от Волги до Камчатки. 18 апреля 1740 года грузинский князь Гавриил Давидович Назаров, капитан астраханского гарнизона, сообщал в письме к коменданту города Царицына полковнику Петру Кольцову: «В бытность мою ныне в Царицыне купил на калмыцком базаре калмыцкой нации парня 20 лет, называемого Дамчю, за которого дал денег 8 рублей».

Наказание крепостного кнутом в Сибири. Источник: Библиотека конгресса США

В 1755 году сенат в своем указе разрешил российским священнослужителям, купцам, казакам и представителям иных недворянских сословий покупать в неволю «иноверцев» — калмыков, кумыков, чеченцев, казахов, каракалпаков, туркмен, татар, башкир, барабинских татар и представителей иных народов, исповедующих ислам или язычество.

В 1758 году в Оренбурге существовали следующие цены на рабов: «за возрастнаго (то есть взрослого) и годнаго в рекрутскую отдачу мужика» — 25 рублей, за престарелых и детей «мужеска полу» — от 10 до 15 рублей, «за женск пол» — «по 15 или смотря по человеку и по 20 рублёв». Край был бедный и захолустный, поэтому цены на людей тут были пониже, чем в густонаселенных провинциальных губерниях центральной России.

Поэтому будет интересно сравнить цены на живой товар в пограничном Оренбурге с аналогичными ценами в центральной России, где как раз расцветало классическое крепостное право.

«Кузьма, холост, 17 лет, по оценке 36 рублей»

В 1782 году в Чухломском уезде Костромского наместничества по требованию капитана второго ранга Петра Андреевича Борноволокова была произведена опись имущества его должника, капитана Ивана Ивановича Зиновьева. Чиновники тщательно описали и оценили весь товар — от утвари и животных до крепостных крестьян:

«В оном дворе скота: мерин рыжий, летами взрослый, по оценке 2 рубля, мерин пегий 12 лет, по оц. 1 руб. 80 коп., мерин чалый 9 лет — 2 руб. 25 коп., кобыла вороная, летами взрослая — 75 копеек... Во оном дворе дворовых людей: Леонтий Никитин 40 лет, по оценке 30 руб. У него жена Марина Степанова 25 лет, по оценке 10 рублей. Ефим Осипов 23 лет, по оценке 40 руб. У него жена Марина Дементьева 30 лет, по оценке 8 руб. У них дети — сын Гурьян 4 лет, 5 рублей, дочери девки Василиса 9 лет, по оценке 3 руб., Матрена одного году, по оценке 50 коп. Федор 20 лет по оценке 45 руб. Кузьма, холост, 17 лет, по оценке 36 рублей».

Земли вокруг Костромы хоть и были богаче пограничного Оренбуржья, но также считались северным захолустьем. В крупных городах Российской империи и центральных губерниях цены на живой товар были еще выше. Известный авантюрист Джакомо Казанова в 1765 году в Екатерингофе под Петербургом за 100 рублей купил красивую крестьянскую девушку.

Знаменитый историк XIX века Василий Ключевский так описывал цены на живой товар в предыдущем столетии: «В начале царствования Екатерины при покупке целыми деревнями крестьянская душа с землей обыкновенно ценилась в 30 руб., с учреждением заемного банка в 1786 года цена души возвысилась до 80 руб., хотя банк принимал дворянские имения в залог только по 40 руб. за душу. В конце царствования Екатерины вообще трудно было купить имение дешевле 100 руб. за душу. При розничной продаже здоровый работник, покупавшийся в рекруты, ценился в 120 руб. в начале царствования и в 400 руб.— в конце его».

В 1800 году в газете «Московские ведомости» регулярно публиковались объявления подобного содержания: «Продаются за излишеством дворовые люди: сапожник 22 лет, жена ж его прачка. Цена оному 500 рублей. Другой рещик 20 лет с женою, а жена его хорошая прачка, также и белье шьет хорошо. И цена оному 400 рублей. Видеть их могут на Остоженке, под № 309...»

Историки подробно изучили объявления о продаже крепостных в «Санкт-Петербургских ведомостях» за последние годы ХVIII века. В среднем цены на «рабочих девок» составляли тогда 150—170 рублей. За «горничных, искусных в рукоделии» просили дороже, до 250 рублей. Опытный кучер с женой-кухаркой стоили 1000 рублей, а повар с женой и сыном двух лет — 800 рублей. Мальчики в среднем стоили от 150 до 200 рублей. За обученных грамоте подростков, «изрядно пишущих», просили 300 рублей.

Но это были именно высокие столичные цены. В соседней Новгородской губернии в конце ХVIII века в глухом селе можно было купить «крестьянскую девку» за 5 рублей. А на окраинах империи человека зачастую покупали вообще по бартеру.

Так в январе 1758 года коллежский регистратор Девятировский купил в Алтайском горном округе у местных алтайцев мальчика и девочку, заплатив за них «2 быка, 2 кирпича чаю, кожу красную и четверик (26 литров) круп». В 1760 году в районе Семипалатинской крепости купец Леонтий Казаков купил пятилетнего мальчика «за 9 аршин бархату».

В то же время в Москве и Петербурге цены на некоторых крепостных составляли тысячи рублей. Хорошо обученная и молодая крепостная актриса «приятной наружности» обычно стоила от двух тысяч рублей и выше. Князь Потемкин как-то купил у графа Разумовского целый оркестр оптом за 40 тысяч рублей, а за одну «комедиантку» было заплачено 5 тысяч рублей.

Портрет Прасковьи Жемчуговой, крепостной актрисы театра графов Шереметьевых, Николая Аргунова

За своих крепостных актеров помещик Столыпин хотел получить 42 000 рублей. Директор императорских театров обер-камергер (уровень министра) Александр Нарышкин, узнав о такой оптовой продаже, обратился к царю Александру I, рекомендуя выкупить продаваемую труппу для императорского театра: «Умеренность цены за людей образованных в своем искусстве, польза и самая необходимость театра требуют непременной покупки оных». Император согласился приобрести такой квалифицированный живой товар, но считал цену завышенной. Поторговавшись, Столыпин уступил свою труппу русскому царю за 32 000 рублей.

Несколько ранее этой царской покупки владевшая обширными поместьями в Ярославской и Владимирской губерниях помещица Елена Алексеевна Черткова продала целый оркестр из 44 музыкантов за 37 000 рублей. Как было указано в купчей, «с их жены, дети и семействы, а всево навсево с мелочью 98 человек... Из них 64 мужска и 34 женска полу, в том числе старики, дети, музыкальные инструменты, пиэсы и прочие принадлежности».

Накануне вторжения Наполеона в Россию средняя по стране цена крепостного приближалась к 200 рублям. В последующие годы, видимо в связи с общим финансово-экономическим кризисом по итогам долгих и тяжелых для России наполеоновских войн, цены на людей упали до 100 рублей. На этом уровне они держались до сороковых годов XIX века, когда снова начали расти.

Интересно, что цены на крепостных в России были ниже, чем цены на рабов в Средней Азии. К середине XIX столетия в Хиве и Бухаре рабы стоили от 200 до 1000 рублей и выше. В те же годы в Северной Америке чернокожий раб-негр в среднем стоил 2000—3000 фунтов, то есть в три-четыре раза дороже средней цены русского помещичьего крестьянина накануне отмены крепостного права.

Алексей Волынец«Русская планета»

scisne.net

Торговля в Древней Руси — Википедия

Торговля в Древней Руси с момента основания древнерусской государственности в IX веке и до монгольского нашествия имела большое значение. Особенно выделялась внешняя торговля, она была важной составляющей экономики древнерусских княжеств. Некоторые историки считали её главной опорой экономики Руси того времени[1]. Особенно важную роль она играла в городах. В торговле были заняты различные слои городского населения, она связывала между собой ремесло, сельское хозяйство и промыслы[2].

Историк Б. А. Рыбаков в истории торговли в Древней Руси выделял два периода: IX—XI вв. и XI—середина XIII вв.[3].

Внутренняя торговля

В городском населении Руси значительную долю составляли мелкие торговцы и ремесленники. Ремесло в Древней Руси получило значительное развитие, благодаря чему рос внутренний рынок, а торговля выходила на новый уровень. Продукция ремесленников находила сбыт не только внутри страны, но и за её пределами. Рынки, именуемые также «торгами», были развиты не только в городах, но и в каждом относительно крупном населённом пункте. Сюда собирались крестьяне из окрестных мест и обменивали продукты своего труда на железные или медные орудия, утварь и т. д., как правило продукты питания жители деревень меняли на изделия посадских ремесленников. При этом многие из ремесленников имели на рынках постоянные лавки[4]. Для мелких взвешиваний при торговле применялись миниатюрные весы. А для взвешивания тяжелых грузов (7—8 пудов) служили большие весы — безмены, известные по находкам в Старой Рязани, Новгороде и других городах. Концентрация в крупных торговых центрах свинцовых пломб, которыми опечатывали тюки товаров или связывали служившие платежным средством меха, свидетельствует о постоянном росте торговли вплоть до нашествия Батыя[5].

Между тем городские рынки также были тесно связаны с политической жизнью и управлением. Именно на рыночных площадях делались все официальные объявления. Согласно «Русской Правде», при поимке вора заявитель должен был сообщить об этом именно на рыночной площади. Также на городских рынках народ собирался на вече, особенно в случае, если оно было созвано людьми, находившимися в оппозиции князю. Характерным примером, подтверждающим важность рыночных площадей, служат действия князя Изяслава, который в 1069 году перенёс главный киевский рынок из центра города на холм, поближе к собственному дворцу[6].

На рынках древнерусских городов покупались и продавались самые разнообразные товары. По мнению М. Н. Тихомирова, значительную роль в формировании перечня предметов торга играла сельская местность[7]. В источниках того времени упоминаются: оружие, кузнечные изделия, металлы, соль, одежда, шапки, меха, полотно, гончарные изделия, древесина, пшеница, рожь, просо, мука, хлеб, мед, воск, благовония, лошади, коровы, овцы, мясо, гуси, утки, дичь и т. д.[6] В небольших городах торговля как правило была в руках местных купцов. При этом особую активность в открытии своих представительств по всей Руси проявляли новгородские купцы[6].

Стольные княжеские города были также и важнейшими торговыми пунктами, куда направлялись товары из далёких областей Руси. Главными торговыми городами Руси длительное время были находящиеся на пути «из варяг в греки» Новгород, Смоленск, Киев, Олешье. Позднее к ним добавились Тмутаракань, Чернигов, Галич, Полоцк, Владимир-на-Клязьме и др. Торговые пошлины были важной частью княжеских доходов[8].

Внутренняя торговля в Древней Руси была явлением повседневным и мало привлекала к себе внимание современных ей летописцев. Поэтому сведения о внутреннем обмене неполны и отрывочны. Даже сведения о ценах на продукты питания летописцы сообщали с целью подчеркнуть их высоту[9].

Б. А. Рыбаков писал[8]:

Внутренняя торговля, успехи которой были теснейшим образом связаны с развитием ремесла и торговли и отделением его от земледелия, переживала своё цветущее время в XI и начале XII вв. В это время на торговых площадях больших городов можно было купить многое. Если мы представим себе «богатого гостя Садко», который скупает все товары Великого Новгорода, то мы должны будем признать, что возможности у него были большие. Он мог на торгу не только попить меду, поесть пирогов, одеться в китайский шелк или во фризское сукно, но мог при желании купить себе сотни рабов, мог тут же на торгу одеть их, вооружить и посадить на коней или в ладьи. Больше того, тут же в Новгороде он мог купить участок земли, купить строительный лес, нанять за деньги «древоделей» и построить хоромы с крепким тыном, внутреннее убранство которых также в значительной степени могло быть куплено на торгу.

Вплоть до XI века, то есть до распада Древней Руси на ряд независимых княжеств, торговля характеризовалась развитием внутреннего товарооборота, вывозом за рубеж продукции отечественных ремесленников и утратой самой торговлей транзитного характера. После начала феодальной раздробленности изменились торговые пути, всё большее внимание русских купцов привлекала Северная Европа. В этот период возникли первые купеческие гильдии на Руси[10].

Б. А. Рыбаков выделял два типа рынков: сельский и городской. При этом товары с сельского рынка, как правило, поступали в близлежащий город. Продукция городских ремесленников распространялась на 150—400 километров от места её производства, что было значительно больше, нежели у сельских ремесленников. Одновременно иностранные купцы, покупавшие продукцию русских ремесленников, распространяли её в своих странах[11].

Денежная система

Становление денежного обращения на славянских землях Восточной Европы происходит на рубеже VIII—IX веков, когда началась активная торговля Северной и Восточной Европы со странами Халифата. Восточноевропейские страны, лишённые крупных рудных запасов монетного металла, активно импортировали серебро. В первой трети IX века в Древней Руси получили распространение монеты, которые чеканили в африканских центрах Халифата и которые попадали на Русь кавказским и среднеазиатским торговыми путями. С 830-х годов распространение получают дирхемы азиатской чеканки[12].

Во второй половине X века появились две территориальные русские системы, определившиеся на фоне разного тяготения северного и южного регионов к международным рынкам. Главным средством обращения Южной Руси (Киев, Чернигов, Смоленск и т. д.) стали вырезки из дирхемов весом 1,63 грамма, составляющие 1/200 византийской литры. Аналогичные вырезки использовались на землях Северной Руси, однако их вес был 1,04 грамма или 1/200 серебряной гривны. Важным памятником этой системы являются сферические весовые гирьки, употреблявшиеся в северных областях Руси для взвешивания серебряных монет. После угасания притока восточных монет на Русь из-за ослабления Халифата их заменили товаро-деньги. На рубеже X—XI веков во времена Владимира Красное Солнышко и Святополка была предпринята попытка чеканки собственных монет. Однако вскоре она была прекращена из-за отсутствия сырьевой базы[12].

В северных областях на замену дирхемам пришли западноевропейские денарии германской, английской и скандинавской чеканки. Они имели хождение до начала XII века[12].

Видео по теме

Внешняя торговля

Внешняя торговля была тесно связана с системой данничества, получившей особое развитие на Руси в IX—X веках. Дань взималась деньгами (бель и щеляги — серебряные монеты или гривны — серебряные слитки), а также мехами пушных зверей. Часть её также составляли скот, продукты питания и т. д. Каждый год после сбора дани, который именовался полюдьем, значительная её часть продавалась на внешнем рынке, преимущественно в Византии. При этом в торговлю оказался вовлечённым военный элемент, так как княжеские дружинники сопровождали купеческие караваны, охраняя их от атак кочевников — венгров, печенегов и др. В X веке благодаря ряду военных конфликтов киевские князья создали благоприятные условия для торговли на Чёрном море, в Византии, Хазарском каганате и Волжской Булгарии. В этот период в древнерусской торговле значительную роль играли дружины варягов-викингов, которые в VIII веке проложили торговый путь из Балтийского в Чёрное и Каспийское моря. Он пролегал через Русь и играл крайне важную роль. За один поход варяги могли принять участие в грабительском набеге, торговать или поступить на службу в качестве наёмников. Дружины варягов на Руси получили наименование гостей, впоследствии термин гость стал обозначать заграничного купца[7]. В X веке русские сами организовали торговлю по этому пути, продолжая извлекать прибыль из транзитной торговли[6].

Кроме вывоза дани, на Руси значительную роль играла и транзитная торговля. Через населенные восточными славянами земли пролегали торговые пути из Европы в Хорезм и арабский мир, с берегов Балтийского моря в Византию. После того как норманны взяли под контроль торговые пути в Средиземном море, связывающие Южную Европу с византийскими рынками, а венгры нарушили прямое сухопутное сообщение между Центральной Европой и Византийской империей, выросло значение пути «из варяг в греки», который позволил купцам путешествовать из Северной Европы в Черное море. Благодаря этому пути Днепр вскоре превратился в основную артерию русской торговли. Поэтому Чёрное море стало играть более важную роль, нежели Каспийское, однако и последнее привлекало внимание русских купцов. В конце XI века дорогу на Каспий перекрыли половцы, которые, впрочем, во время перемирий были посредниками в торговле между Русью и Востоком. Также сходную роль играла Волжская Булгария[13].

Изменения в торговле в Средиземноморье, связанные с Первым крестовым походом, существенно снизили прибыльность черноморской торговли как для Византии, так и для Руси. Разграбление Константинополя крестоносцами в 1204 году свело её до минимума. Потеря византийских рынков для Руси была частично компенсирована сухопутными торговыми путями между ней и Центральной Европой, которые начали динамично развиваться на протяжении XII столетия. Также продолжала развиваться торговля на Балтике, благодаря которой продолжали крепнуть Новгород и Псков[13].

Б. А. Рыбаков во внешней торговле особенно выделял связи с арабско-персидским миром. Торговля восточных славян с арабами началась еще в VII веке и продолжалась до XI века. Вначале посредником выступал Хазарский каганат. При этом арабские купцы торговали как с теми племенами, которые были в политической зависимости от хазар, так и с сохранявшими независимость. В свою очередь, славяне также посещали арабские страны и Персию, особенно побережье Каспийского моря. В начале XI века торговля с арабами замирает и возобновляется только в следующем веке[14].

Внешняя торговля древнерусских княжеств была тесно связана с тремя торговыми путями[15]:

Монгольское нашествие нанесло тяжелейший удар по экономике древнерусских княжеств и привело к резкому сокращению всех видов зарубежных контактов. Международные связи в Восточной Европе были надолго парализованы и возродились уже по другим руслам во время становления централизованного русского государства[5].

Предметы торга

Летописи сохранили достаточно подробные сведения об основных товарах внешней торговли. Историк Б. А. Рыбаков выделял несколько товаров, которые он считал наиболее значимыми во внешней торговле княжеств Древней Руси и которые были предметом экспорта:

• Рабы (и в особенности более высоко ценившиеся рабыни). Их славяне захватывали в набегах на соседей либо во время междоусобных войн. Традиции работорговли у славян, появившиеся в VI веке, сохранились и в эпоху Древней Руси. Торговля людьми сохранялась вплоть до монгольского нашествия на Русь, хотя и несколько уменьшилась в масштабах к тому времени. Свидетельства об этом сохранились в русских, греческих, арабских, германских, персидских, армянских и еврейских хрониках и летописях. Русские купцы продавали рабов в Константинополе, Преславе-на-Дунае, Булгаре, Итиле, Керчи, Праге, Дербенте, Багдаде, Александрии и т. д.[16][17]
• Меха. Б. А. Рыбаков отмечал, что хотя древнерусское хозяйство не было охотничьим, требования князей выплачивать дань пушниной заметно стимулировали добычу мехов. В тех районах Руси, где не было ценных видов пушных зверей, снаряжались экспедиции за мехами. Особенно активно торговали мехами новгородские купцы, добывавшие их в том числе в районах Белого моря и Приуралья (и даже восточнее — в Югре, где меха выменивались на железные изделия у местных народов, ещё пребывавших на стадии неолита)[18][19].
• Воск и мёд. Потребности освещения делали воск очень ценным товаром. Воск продавали кругами и бочками. Взвешивали не менее чем пудами. Сохранилась и специальная русская мера «пуд вощаной», эталоны которой хранились в палатах в Новгороде и Смоленске[18][20].
• Льняные ткани. Предположительно, изделия из льна были частью дани, выплачиваемой крестьянами князьям. Купцы торговали ими в Византии, Хорезме и странах Европы. В Италии среди сортов ткани выделялась «русская ткань»[21] (возможно, впрочем, что такое название носила ткань, попадавшая в Италию через Русь транзитом из Византии и с Востока[22]).
• Ювелирные изделия. Предметы работы древнерусских ювелиров очень ценились в Центральной Европе и Восточной Европе. Археологи находят их в Польше, Чехии, Германии и прибалтийских странах. Из Руси они вывозились в основном по двум путям — через Краков в Польшу и Чехию, и через Балтику в приморские славянские города и Германию[21].

Б. А. Рыбаков также выделял ряд товаров, которые занимали особое место в числе предметов древнерусского импорта:

• Ткани, в том числе шелковые. Цветистые шелковые ткани на Руси именовались паволоками. Особенно важную роль ткани играли в торговле с Византией. Византийские чиновники пытались ограничить вывоз тканей из Византии русскими купцами, один купец мог везти на Русь тканей на общую сумму не более чем в 50 златников. Однако византийцам не удалось удержать монополию, ткани в значительных количествах вывозились на Русь, а оттуда попадали и в страны Центральной и Западной Европы. Попадали на Русь ткани и с мусульманского Востока. В XI—XII вв. на Руси появились ткани фламандского и фризского производства[22][23].
• Мечи. Несмотря на то, что древнерусские кузнецы самостоятельно ковали мечи высокого качества, на Руси пользовались популярностью западноевропейские клинки. Их привозили купцы и варяжские дружины. Часть мечей импортировалась в виде простых клинков, а рукояти к ним устанавливали уже русские мастера[24].
• Цветные металлы. Серебро поступало из арабского мира до XI века, затем — из европейских стран. Олово и свинец поступали в основном через Новгород. При этом спрос на свинец был достаточно велик, им покрывали крыши зданий. Особенное место в импорте занимал ввоз меди. При этом не сохранилось точных данных о путях её ввоза[24].
• Приправы и пряности. Их использовали при приготовлении пищи, что сделало приправы одной из важных статей международной торговли. Пошлина за торговлю ими зачастую взималась натурой. Например, в Великом Новгороде пошлину с транзитных грузов брали перцем[24].

Также предметами как внешней, так и внутренней торговли были: зерно, вина, иконы, ювелирные украшения, фрукты, изделия из стекла, клыки моржей, драгоценные камни, дамасская сталь, лошади, пенька, канаты, холстина, хмель, сало, говяжий жир, овчины и шкуры, соль, пиво и т. д.[25][26]

Торговое право и договоры

Князья специальными договорами с иностранными государствами стремились защитить интересы русских купцов. Особенно заметно это было в договорах с Византией и в «Русской правде» более поздней редакции XII — начала XIII веков, которая предусматривала некоторые меры по охране имущества купцов от потерь, связанных с войнами и другими обстоятельствами[27]. В IX—X веках русские дружинники были единственными, кто добился права на беспошлинную торговлю в Константинополе[28].

В период до татаро-монгольского нашествия русское торговое право имело международный аспект. Отношения между русскими и иностранными купцами регулировались рядом международных торговых договоров и соглашений, первым из которых был договор Олега Вещего с Византией. В начале XI века было заключено торговое соглашение между Русью и Волжской Булгарией. Возможно, торговые статьи входили в мирные договоры, заключённые с хазарами в XI—XII веках[27].

В 1195 году Новгородская республика заключила подробный торговый договор с городами Северной Европы. Ещё более детальный договор был подписан в 1229 году между Смоленском, Ригой, Готландом и рядом немецких городов Померанского побережья. Оба договора содержат как торговые статьи, так и нормы, предусматривающие наказание в случае нанесения увечий или убийства русских иностранцами и наоборот. Равенство сторон, по мнению Г. В. Вернадского, стало особенной чертой этих документов[27].

Купцы

Изучение древнерусского купечества исследователями ведётся как по данным письменных источников (летописей, грамот т. д.), так и по материалам археологических раскопок. Было найдено множество захоронений купцов X—XI веков. В этот период в роли купца выступал воин-дружинник, хорошо одетый и вооружённый. Помимо оружия неотъемлемой принадлежностью древнерусского купца были миниатюрные весы, а также конь либо ладья. Товары перевозились в ладьях, на конях либо их могли нести рабы. Также иногда использовались телеги. Для периода X—XI веков характерно передвижения купцов караванами, иначе говоря — дружинными отрядами. Русские купцы-дружинники подобно варягам за один поход могли как торговать, так и совершить военный набег[29].

Около середины XI века торговля все больше переходит к профессиональным купцам, в то время как военные профессионалы-дружинники занимаются ею все реже. Князья также дистанцировались от торговых операций, предпочитая не самостоятельно снаряжать караваны, которые бы продавали собранные в качестве дани товары, а предоставлять эту возможность представителям купечества. В XII веке понятия «гостя-купца» и «княжьего мужа» были отделены друг от друга. В некоторой степени это было связано с развитием внутренней торговли и укреплением положения русских купцов. В то же время термин «гость» закрепился за торговцами из других стран[29].

На Руси также существовали купеческие объединения, аналогичные западноевропейским гильдиям и торговым братствам. Как правило, купцы в Древней Руси объединялись для борьбы с княжеской властью, контроля над торговлей в пределах конкретного города, взаимной помощи, защиты купеческих интересов и т. д. Также существовали и празднично-культовые цели: объединение имело своего христианского покровителя, в церкви которого устраивались совместные празднования, хранились товары членов объединения, казна, архив, эталоны весов и т.д. В случае конфликта с князьями купеческие объединения зачастую искали поддержки у городских ремесленников[30].

В качестве примера таких объединений Б. А. Рыбаков приводит Иванскую общину в Великом Новгороде, возникшую в 1134—1135 годах. Во главе общины стояли пять старост, в число которых входил и тысяцкий. Они ведали всеми торговыми и гостинными делами, а также торговым судом. Новгородские посадник и бояре не имели права вмешиваться в их дела. Членом общины мог стать купец, внесший 50 гривен (10 килограммов серебра). Она имела свою пристань на берегу Волхова, за причал к которой взималась пошлина. Также её купцы взимали пошлины с других купцов за торговлю воском[30].

Примечания

1. ↑ Вернадский, 2012, с. 134.
2. ↑ Куза, 1989, с. 130.
3. ↑ История культуры Древней Руси, 1951, с. 316.
4. ↑ Куза, 1989, с. 129.
5. ↑ 1 2 Древняя Русь. Город, замок, село, 1985, с. 399.
6. ↑ 1 2 3 4 Вернадский, 2012, с. 135.
7. ↑ 1 2 Тихомиров, 1956, с. 103.
8. ↑ 1 2 Тихомиров, 1956, с. 104.
9. ↑ Тихомиров, 1956, с. 102.
10. ↑ История культуры Древней Руси, 1951, с. 318.
11. ↑ История культуры Древней Руси, 1951, с. 362.
12. ↑ 1 2 3 Древняя Русь. Город, замок, село, 1985, с. 364.
13. ↑ 1 2 Вернадский, 2012, с. 136.
14. ↑ История культуры Древней Руси, 1951, с. 337.
15. ↑ Куза, 1989, с. 128.
16. ↑ История культуры Древней Руси, 1951, с. 322.
17. ↑ Путь из варяг в греки (рус.). Проверено 1 февраля 2017.
18. ↑ 1 2 История культуры Древней Руси, 1951, с. 323.
19. ↑ Путь из варяг в греки (рус.). Проверено 1 февраля 2017.
20. ↑ Путь из варяг в греки (рус.). Проверено 1 февраля 2017.
21. ↑ 1 2 История культуры Древней Руси, 1951, с. 324.
22. ↑ 1 2 История культуры Древней Руси, 1951, с. 328.
23. ↑ Путь из варяг в греки (рус.). Проверено 1 февраля 2017.
24. ↑ 1 2 3 История культуры Древней Руси, 1951, с. 329.
25. ↑ Вернадский, 2012, с. 137.
26. ↑ Путь из варяг в греки (рус.). Проверено 1 февраля 2017.
27. ↑ 1 2 3 Вернадский, 2012, с. 139.
28. ↑ История культуры Древней Руси, 1951, с. 332.
29. ↑ 1 2 История культуры Древней Руси, 1951, с. 366.
30. ↑ 1 2 История культуры Древней Руси, 1951, с. 368.

Литература

• Вернадский Г.В. Золотой век Киевской Руси. — М.: Алгоритм, 2012. — 400 с. — ISBN 878-5-699-55146-0.
• Древняя Русь. Город, замок, село / Рыбаков Б.А.. — Москва: Наука, 1985. — 429 с.
• История культуры Древней Руси / Греков Б.Д., Артамонов М.И.. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1951. — 483 с.
• Куза А. В. Малые города Древней Руси. — Москва: Наука, 1989. — 168 с. — ISBN 5-02009473-0.
• Тихомиров М.Н. Древнерусские города. — Москва: Государственное издательство политической литературы, 1956. — 477 с.
• Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. — Ленинград, 1974.

Ссылки

wikipedia.green

История цен Древней Руси: starovina

Наша древняя монетная система составляет самый запутанный и спорный вопрос: по неопределённости старинной её ценности, в настоящее время едва ли возможно верно определить, какие цены существовали в Древней Руси на разные продукты и предметы промысла. Благодаря последнему исследованию Д. И. Прозоровского «о монете и весе в России», есть возможность переложить древние цены на нынешние, разумеется, только приблизительно. Не решаясь выдавать представленные цены за строго определённые, я счёл лучшим изложить их в виде материалов. А чтобы сообщаемые здесь материалы могли служить пособием при определении древних цен, я представляю цены, бывшие на Руси в XV в. и по временам сопоставляю с ценами, существовавшими в Западной Европе в средние века. Такое сопоставление поможет близко подойти к истине. 1. Заработная плата

В пору неустройства общественной жизни главными рабочими у капиталистов и сильных лиц были рабы, и следовательно не было свободного договора между хозяином и рабочим. Без накопления капиталов не существует экономического движения труда: всякий трудится сам для себя и для своего семейства; если видит человек, что не осилит один срочной работы, он просит соседа помочь ему, и впоследствии сам расплачивается работой. Поэтому задельная плата бывает в такую пору слишком низка: её достаёт только для удовлетворения самых первых потребностей жизни; большей частью рабочие трудятся из-за хлеба и из-за одежды.

В Древней Руси старались труд человека сделать обязательным, порабощая людей и продавая их, как животную силу. Во время войны первым делом торжествующей стороны было – набрать побольше челяди и распродать её по выгодной цене. В древнейшую пору русские не продавали своих единоплеменников, что ясно видно из договора их с греками о выкупе пленных христиан; но потом выгода торговли невольниками соблазнила пускать в продажу своих земляков пленённых и купленных789.

Что же касается до труда свободного по взаимному договору, то большей частью в раннюю пору он вознаграждался жизненными припасами: работники, отправляя повинности натуральные, сами получали за свой труд содержание. Так строителям городов и мостов назначены были хлеб, сыр, рыба, пшено, солод; лоцманам и извозчикам хлеб, ветчина, сыр; даже сборщики пошлин и лица, посылаемые от князя по областям, должны были брать в кормление жизненные припасы – мясо, хлеб, соль и тому подобное790.

В Х в. цена невольников определена по договорам с греками следующая. В договоре Олега о пленных сказано: «се продаеми бывают по 20 золотник», а по договору Игоря назначена цена за челядина 2 паволоки, за русского пленника 10 золотников, за пленников греческих – за добрую девицу 10 золотников, за человека средних лет 8, за старика и дитя 5 золотников. Эта цена соответствует той, которая назначена по римским законам: по ним раб оценен в 10, 15, 20, 25 солидов. Полагая 10 золотников (солидов, червонцев) в 5 гривен кун или в 35 рублей нынешней монетой, мы получим среднюю цену невольника в 50 руб. сер.; цена обыкновенная в 10 золотников совершенно сходна с оценкою холопа по законам русским. В Русской Правде постановлено: «Аще холоп бежит, а заповесть господин, аже слышав кто, или зная и ведая, оже есть холоп, а дасть ему хлеба или укажет ему путь; то платити ему за холоп 5 гривен, а за робу 6 гривен» 791. Следовательно, человек, способствовавший побегу холопа, выплачивал за него цену, за которую обыкновенно продавали рабов, а эта цена равна 10 солидам, если принимать отношение золота к серебру по римской пропорции, как 15 к 1. Следовательно, цена ходячая раба равнялась 35 рублям с небольшим792.

Когда войско обогащалось пленниками, то цена на них сильно падала: новгородцы в 1169 г. победили суздальцев и забрали многих в плен, — и «купляху суждальцев по две ногате», т. е. 70 коп. на нынешние деньги. В «Слове о полку Игореве» есть обращение ко Всеволоду: «Аже бы ты был, то была бы чага по ногате, а кощей по резане», т. е. половецкая пленница продавалась бы по 35 к., а невольник по 15 к. 793. В летописи отмечено под 1305 г., что литовцы брали в полон полками ляхов и мазуров: «сице Лях един по гривне, се есть по 10 грошей литовских в Литве и в Руси Белой продаван бысть, — и на лошата и волы Литва межи собою их замениваху.» Так. обр. лях продавался по 1/10 рубля литовского, равного почти новгородской гривне, или по 80 коп. нынешней монетой794. Разумеется, нельзя принимать точно эти цены, означенные древними памятниками.Что касается заработной платы древней Руси, то она была низка: труд наших предков нередко подвергался опасности, что он не окупится и что их могут заставить сильные люди, «обидящие меньших и работящие сироты», работать даром без всякого желания с их стороны. Замечательное предание об этом сообщается в рассказе о построении Софийской церкви в Kиеве. Когда Ярослав В. заложил этот собор, то народ не пошёл на работу из опасения, что ему не заплатят за труд; князь спросил: отчего мало деятелей? Ему отвечали: «дело властельское» — и люди боятся, что будут лишены платы. Князь приказал возить куны на телегах под своды золотых ворот и объявить на торгу, чтобы каждый брал за труд по ногате на день, или 35 1/2 к. сер. 795. Следовательно, эта подённая плата, рабочим в XI в. считалась выгодной, п. ч. киевляне явились на работу в большом количестве.О годовой заработной плате можно составить понятие из постановлений Русской Правды: закупу или поступавшему в работу несостоятельному должнику к заимодавцу для расплаты своим трудом, назначено вычитать за год работы полгривны: «А за лето возьмет по полугривне», т. е. 3 р. 76 коп. сер. В списке XV в. Русской Правды женщинам назначается за труд по гривне кун на год: «А жонка с дочерью тем страды на 12 лет, по гривне на лето — 20 и 4 гривны кунами», или 3 руб. 32 коп. 796. По судебнику, приписываемому Константину В., ценa за выкупленного раба назначена та же, какая отдана за выкуп; «аще ли не иметь (пленник) что дати на себе, да имать искуп его местника, дондеже изработается, юже свеща цену; а мзды ему нарицающеся на всяко лето 3 щлязи пред послухом, и тако скончавшу ему цену, да отпущается свободен» 797.По Русской Правде можно также определить приблизительно количество трудовой платы плотников. Урок строителям мостов назначен такой: «Помостивше мост, взяти от 10 локот по ногате; аже починить моста ветхаго, то колико городне починить, то взяти ему по куне от городне, а мостнику самому ехати со отроком на дву коню, 4 лукна овса на неделю, а есть что может». Если мостник успевал починить 10 городней моста с отроком и двумя лошадьми в два дня, то получал по 42 коп. сер. на день, исключая содержания798.Строителю городской крепости назначено: «закладаюче городню (звено, венец), куну взяти, а кончавше — ногата; а за корм и за вологу и за мяса и за рыбы 7 кун на неделю, 7 хлебов, 7 убороков пшена, 7 лукон овса на 4 кони, имети же ему донеле город срубять, а солоду одину дадять 10 лукон». По расчёту г. Лешкова, городник и мостник получали в день по 52 коп. сер., и, след., «рабочий день вообще ценился почти в 50 к. сер. на наши деньги» 799.В половине XII в. apxиeп. Нифонт отвечал Кирику на вопрос его о количестве платы, какую нужно брать за помин: «сорокоустье на гривну пятью служити, а на 9 кун единою» 800. Значит, каждая поминальная обедня стоила 45 коп. сер.В договоре Новгорода с Любеком 1270; г. условлено, что «лоцман, нанятый для проведения судна вверх и опять вниз по Волхову, должен получить 5 марок кун или один окорок»; а от Новгорода до Ладоги и обратно 3 марки кун или пол-окорока. В проекте же договора 1269 г. предлагалась след. плата лоцманам: «каждый из приведших лодки немецкия к Рыбацкой слободе получал по 8 куньих мордок и по 2 полотенца или вместо полотенец — по 3 куньи мордки. Летние гости давали им с каждой лодки по 4 хлеба и по сосуду масла, или вместо хлеба — по 2 куны, а вместо масла — по 3 мордки, и кроме сего получали ту же плату, как и от зимних гостей. Когда от Ладожского озера или с Волхова проводили лоцмана лодки, то получали 3 гривны кун. За доставку товаров от берега Волхова до новгородского немецкого двора, извозчики получали с каждой барки (lodien) 15 кун, а до двора готландского — 10 кун, а с отъезжающих — до полумарки с каждой барки» 801. След., по договору 1270 г. все рабочие, проводившие лодку, получали ок. 5 р. 65 к. с. за весь путь в один конец, а по проекту каждому рабочему назначено по 1 р. 20 коп. сер; извозчикам с лодки платили немцы 1 р. 12 к., а готландцы — 75 к. на наши деньги801.Относительно заработной платы мастеровыми псковской обл. в XIV и XV ст. сохранились драгоценные сведения в летописи. В 1361 г. «Псковичи даша наймитом 2 ста рублёв (ок. 1800 руб. сер. на наши деньги) — истребити им стена св. Троица; они же подбивающе выносиша в Великую pеку». Эти нанятые рабочие очистили место для постройки новой церкви в год; если предположить, что их было 60 человек, как в 1462 г, то каждый из них получил годовой платы 30 руб. сер. на нынешний счёт денег. Такую же плату получили в год каменщики, строившие церковь св. Троицы в следующем году: 1365 г. во Пскове «заложиша церковь св. Троицу, и даше мастером делу мзды 400 рублёв дара (ок. 3,600 р. сер.) и добре потчиваху их, делаше же по 3 лета, свершён бысть храм св. Троица» 802.— 1420 г. «скончаны быша перши у Крому июля в 7; делаше 200 муж полчетверта года, а взяше у Пскова за дело свое 1000 рублёв, а плиту котории жгли даша тым 200 рублёв.»—1431 г. «на весну наяша Псковичи 300 мужей, а заложиша город нов на Гдов па береге камену стену... А земцы Бережскыи даху Пскову 500 рублев в камену стену; а одинаго лета доспеша с приступа, а по иным сторонам и древяну стену, а кончаша ноября в 1 день»803.— 1435 г. «наяли Псковичи наймиты на новый мост на Пскове реке, а запас балки наймитов, а рилины и городни и дубья псковская; а даху им найма от того 70 рублёв, а иаймитов было числом 40 чел.»—1456 г. «мост намостиша великий запсковский через реку Пскову; а даша мастером мзду 60 рублев, и потом придаша 20 рублёв.»—1458 г. Псковичи надделали сгену от захабня до Кутняго костра, «и даша мастером делу мзды полтораста рублёв.»—1462 г. Заложили Псковичи новый городец над Великим оз. и сделали его того же лета и поставили в нём церковь; «а делаша его мастеры псковскии и с волощаны, 60 человек, а взяша от него, такоже и от церкви, дела своего мзду у всего Пскова 60 рублёв, а потом придаша 30 рублёв»804.

2. Цены на хлеб

а) Рожь. 1127 г. в новгородской обл. «на осень изби мороз вьрьшь (зелени) и бысть голод и через зиму ржи осминка по полугривне», т. е. полугривны кун или 1 р. 50 к. сер. четверть 3 р. — 1128 г. был страшный голод, так что многие умирали: «отец и мати чадо свое всажаше в лодью даром гостьм; ови их изьмроша, а друзии розидошася по чужим землям... Лют бяше осминка ржи по гривне бяше». В розницу продажа была дороже, поэтому осмина стоила 3 р. четверть — 6 р. кадь — 24 р. с.805.—1137 г. «Не бѢ мира ни с Суждальци, ни с Смолняны, ни с Полоцяны, ни с Кыяны — и стоя все лето осминка великая по 7 резань», или ок. 1 р. 5 коп.; след. четверть — 2 р. 10, а кадь 8 р. 40 к. сер.—1161 г. «На осень уби всю ярь мороз, и купляхом кадку малую по 7 кун.» Цена была вдвое выше, чем в 1137 г., если кадка малая была вдвое меньше великой осминки. Тогда кадка эта или четверик стоил 52 1/2 к. с., осминка 2 р. 10 к., четверть 4 р. 20 к., кадь — 16 р. 80 к.806.—1170 г. Во время борьбы с суздальцами не пускали подвоз хлеба в Новгород, и «купляху кадь ржи по 4 гривны», 12 р. сер.—1188 г. Была дороговь: покупали кадь ржи по 6 гривен, или 18 р. с. 807.—1215 г. побил мороз по новгородской волости обилье, а Ярослав не пустил туда ни воза хлеба из Низовой земли; люди ели сосновую кору, мох; полну скудельницу наметали умерших от голодной смерти; трупы валялись но улицам, не ycпевали поедать их собаки. «О горе тогда, братье, бяше! дети свое даяхуть одерень», Во время этого страшного голода «кадь ржи купляхуть по 10 гривен», или 26 р. с.—1228 г. по случаю военных обстоятельств, в Новгороде «купляху ржи по 3 гривны», 7 р. 80 к. сер.808.Голод с 1228 г. продолжался три года.—1230 и 1231 г. побил мороз обилье, «и оттоле горе уставися велико»; город весь разбрёлся по чужим землям, а остальные умирали с голода и трупы их валялись по ули- цам; в скудельнице похоронили 3,030 человек. Кадь ржи покупали по 20 гривен, а во дворех по пол 30; а по другой летописи, осенью 1231 г. покупали кадь ржи по 40 грив., но здесь, вероятно, речь идёт о пшенице; четвёртую часть кади — по 7 гривен кун или по 1 гр. сер. 809. Так. обр. кадь ржи стоила сначала 52 р., потом 69 р., четверть продавалась по 20 р. с.—1314 г. «Изби мраз всяко жито и бысть дорогость люта... много время»: во Пскове зобницу ржи продавали по 5 грив. или 11 р. 25 к. с. и от голода начались грабежи, а в Новгороде зобница стоила 3 гр. или 6. р. 75. к. с. 810.—1347 г. в юго-западной Руси стог жита оценен в 15 гривен, т. е. в полтора рубля литовских, которые стоили на нашу монету 8 р. 85 к. или около 9 р. с. 811.—1407 г. в Пскове «хлеб бяше дешев: ржи по три меры (?) за полтину», или за 4 р. 48 к. с.—1409 г. Была во Пскове дешевая цена на хлеб: «а ржи на полтину 6 зобниц»812.—1412 г. «Меженина бысть в Новгороде Нижнем; купили половник ржи по 40 алтын и по 400 старыми деньгами», до 5 р. с. 813.—1422 г. везде был голод по 3 года, а во Пскове находилось много хлеба в запасе, «и в Пскове тогда бяше зобница ржи по 70 ногат,.. а на полтину ржи полтрети зобницы», или 2 1/2 след. зобница стоила ок. 1р. 50 к. сер., четверть 3, а оков 6 р. сер., между тем на Москве платили оков ржи 1 р. и 1 1/2 р., т. е. 3 р. и 4 р. 50 к. с.на Костроме 2 р. = 6 р. сер.в Нижнем Новгороде 6 р. = 18 р. сер.814.—1423 г. «Бысть меженина в Новгороде Нижнем: купили половник ржи по 100 алтын по 15 алтын», или 20 р. 70 к. сер., если принять деньгу, упоминаемую здесь, за мос-ковскую или рязанскую около 3 к. сер.815—1424 г. «Бысть мор в Кашине и меженина, по полтине купили оково ржи», или 4 р. сер.—1425 г. «Бысть в Пскове хлеб подешевле: по 5 зобниц на полтину ржи», т. е. 4 р. 48 к. сер. след. зобница стоила ок. 90 к. сер., а четверть 1 р. 80 к. сер., а кадь — З р. 60 к. сер.—1427 г. «умножи Бог всякого обилья хлеба» в Пскове: по 7 зобниц ржи на полтину, или 64 к. сер. зобница, 1 р. 25 к. с. четверть816.—1428—1429 г. во Пскове на полтину по 8—9 зобниц ржи, или четверть по 1 р. 5 к.— ок. 1 р. сер.—1434 г. «Во Пскове у св. Троицы дал Бог хлеба много и дёшев: 9 денег зобница ржи», т. е. 36 к. сер. По другому известию, в это время в гуртовой покупке зобница стоила 34 1/2 к. сер. или «на полтину 13 зобниц.» След, четверть продавали по 69 к. с., а четверик или пуд ржи — по 9 к. сер.817.—1442 г. «Бысть меженина в Твери: оков ржи по 16 алтын», т. е. 3 р. 84 к. сер.—1443 г. «Бысть меженина по всей земли, а в Твери оков ржи (по) 20 по 6 алтын», или 4 р. 68 к. След. четверть стоила 1 р. 17 коп. сер.—1445 г. «Бысть в В. Новгороде велми дорог хлеб, не толко единаго лета, по 10 лет — по 2 коробьи за полтину, а иногда и болши, а иногда купити негде». След. коробья стоила 2 р. 3 к., а кадь 8 р. 12 к. сер., если принимать вмеcте с Карамзиным коробыо за четверть818.—1464 г. во Пскове «хлеб бысть дёшев, зобница ржи по 17 денег», или 68 к. сер.—1467 г. «Хлеб Бог дал то лето во Пскове дёшев, зобница ржи по 18 денег», т. е. 72 коп. сер., а четверть стоила 1 р. 44 к. с.—1476 г. Дёшев хлеб был во Пскове: «по полпять денег четвертка ржи», т. е. 4 1/2 деньги 1/4 зобницы, что равняется 18 к. с., зобница=72 к. с., четверть=1 р. 44 к. сер. 819.—1485 г. «Умножи Бог всякого обилья, а рожь инде собраша семена ржаныя, а инде и с избыгком, а гиде и жати нечего, и засеяша старою рожыо, и тогда купиша четвертку ржи по 7 и 8 денег»; четвертка стоила 28—32 к. с.—1499 г. Во Пскове продавался хлеб вдвое дороже, чем в 1476 г.: «тое же осени хлеб был дорог: четвертка по 9 денег» — 36 к. с., зобница — 1 р. 41 к., четверть — 2 р. 88 к. След. обыкновенная цена четверти ржи во Пскове была в 2 р. с.—1500 г. В окладной книге Вотской пятины положено собирать с крестьян или хлебом «или деньгами — по 10 денег за коробыо ржи», на наши деньги к. 35 сер.820.Таким обр. цена на рожь до ХVI в. в древней Руси поднималась от 35 к. с. до 22 р. 50 к. с. за четверть, а средняя цена ржи, судя по означенным ценам за 34 года, была 4 руб. сер. за четверть. Но здесь нужно заметить, что все почти цены на рожь относятся к северо-восточной Руси.

б) Хлеб печеный 1123 г. «Ходи Всеволод с новгородци на Емь, и победи я; но лют бяше путь, купляхуть по ногате хлеб», или более 26 к. с. нынешней монетой.—1129 г. Хлеб в Новгороде продавался по 2 куны, или по 15 коп. сер.—1170 г. Хлеб большего размера покупали по 2 ногаты, т. е. коп. 50.—1188 г. во время дороговизны в Новгороде небольшой хлеб покупали по 2 ногаты821.—1228 г. хлеб стоил 2 куны иди 15 к. сер.—1230 г. там же хлеб стоил 8 кун или 60 к. сер.; а потом по полугривне или 1 р. 12 к; а может быть и больше на наши деньги; но в 1228 г. очевидно хлеб подразумевается меньше 1230 г.—1231 г. Цена на хлеб возросла необычайная: «купляхом по гривне хлеб и побольши», — ок. 2 р. 60 к. с.—В XIII в. обыкновенная цена хлеба стояла в 2 куны, или 15 к. сер., что видно из договора новгородцев с немцами 1270 г. Немцы обязаны были лоцманам, проводившим их по Неве и Волхову, давать за хлеб по 2 куны822.—В XIV в. коврига хлеба ценилась в 1 деньгу, или в 5 к. с.—1422 г. В Новгородe, по всей московской и тверской земле «толми бысть тамо дорог хлеб, яко на едином ковризе дати полтына, али каково портище». Стало быть, коврига хлеба стоила 4 р. 48 коп., если здесь разумеются псковские деньги, а если московские, то 3 р. с.—1455 — 1462 г. коврига хлеба ценилась в 1 деньгу, или ок. 5 к. сер.823.Для правильной оценки печеного хлеба и отношения его ценности к ценности зернового хлеба, нужно иметь в виду, что в древнее время хлебы одни были большего размера, другие малые — хлебцы, — что «из пуда ржаной муки печеных решетных хлебов выходит 1 пуд 20 Ф. ». Далее из четверти зерна выходит 12—16 больших ковриг, цена печеного хлеба равняется и теперь цене зерновой ржи по весу, хотя во время голода разничная продажа хлеба, особенно печеного, бывает дороже824.

в) Пшеница. В голод 1128 и 1228 г. в Новгороде кадь пшеницы продавалась по 5 гривен, когда кадь ржи стоила 3 гр.; след. ок. 15 руб. сер.—1230 г., когда рожь продавалась по 25 гр. за кадь, пшеница возвысилась до 40 гр. или до 105 руб. сер.825.—1347 г. Стог пшеницы оценен по вислицкому статуту в 15 гривен, т. е. в 8 р. 85 к. или ок. 9 р. сер.—1499 г. в Новгороде коробья пшеницы оценена в 1 гривну, вероятно, старую, равную 2 р. 25 к. сер.; а во Пскове продавалась зобница по 50 денег, рекше по полтине». Значит, в Новгороде четверть пшеницы стоила ок 4 р. 50 к., кадь — 18 р. сер., а во Пскове зобница — 2 р., четверть 4 р., а кадь 16 рублей, тогда как кадь ржи продавалась по 11 руб. 52 к. сер.826.Таким обр. цена ржи стояла в отношении к пшенице, как 3/5, 25/40.

г) Пшено. В 1128 и 1228 г. во время голода кадь пшена продавалась по 7 гривен, т. е. ок. 21 р. сер.—1230 г. кадь пшена поднялась до 50 гр., во время самого ужасного голода, или до 130 руб. сер. на наши деньги, и продавалась в древнее время дороже пшеницы. Цены пшеницы и пшена относились между собою как 5/7 или 4/5827.

д) Овёс. 1215 г. Кадь овса продавалась в Новгороде по 3 гр. или 7 р. 80 к. сер.—1230 г. Там же кадь овса сперва покупали по 3—5 грив., или ок. 9—13 р. сер; а потом возвысилась до 13 грив., или до 33 р. 80 к. сер.828.В XIV в. мех овса оценен в 1 алт. или ок. 20 к. сер; этот мешок содержал четверика два829.—1407 г. Бяше овсяная зобница по гривне во Пскове во время дороговизны, т. е. по 2 р. 25 к. сер.—1422 г. Там же овёс стоил дорого: 30 ногат зобница830.—1442 г. Оков овса был в Твери по 6 алтын или по 1 р. 20 к. сер.—1443 г. Оков овса там же продавался по 10 алтын, т. е. по 2 р. нынешней монетой831.—1455—1462 г. с крестьян за мех овса положен 1 алт.—1464 г. Во Пскове хлеб был дёшев — по 7 денег зобница овса, или ок. 28 к. сер.—1367 г. Там же продавали овес по 8 денег зобницу, т. е. 32 к. сер.—1476 г. Овес там был ещё дешевле: по 6 денег зобница, т. е. 24 к. сер.832.—1485 г. во Пскове, при дороговизне ржи, зобница овса стоила по 10 и по 12 денег, т. е. 40 и 48 к. сер.—1499 г. в новгор. области коробья овса оценена в 5 денег, а во Пскове четвертка овсяная продавалась по 4 деньги.След. в Новгороде четверть стоила 20 денег, а во Пскове — 64 к. сер.833. Но здесь нужно принять к сведению, что в Новгородe эта цена была не рыночная, а уставленная правительством.Отношение цены овса к цене ржи в древнее время в разные годы выражается так: 3/10, 5/20, 1/3, 6/16, 10/26, 7/17, 8/18, 6/18, 10/28, 12/32, 4/9, 5/10. След. при неурожае овса, он стоил 1/2, а во время урожая 1/4 цены ржи.

е) Жито. 1407 г. и 1422 г. зобница жита во Пскове продавалась по 50 ногат, или ок. 3 р. 22 к. сер.834.—1485 г. Рожь не родилась во Пскове, а ярового было много, жита четвертка по 5 денег, или по 20 к. сер. След. зобница стоила 80 к. сер.—1499 г. Во Пскове зобница жита стоила 6 денег или коп. 25 сер; а в Новгороде коробья ячменю оценена в 7 денег или 30 к. сер.835.

3. Цены на соль.

О количестве цены, по которой продавалась соль в XI стол., сохранилось свидетельство печерского Патерика ; в нём сказано: «преже драго продаваху — по 2 головажи (ведра) на куну, ныне же по 10, — и никто взимаше», т. е. когда чернец Прохор стал раздавать соль народу даром. След. дорогая цена стояла, когда две голважни продавались по 6 1/2 к. сер., а дешёвая, когда 2 голважни можно было купить по 1 2/3 к сер.836.—1231 и 1233 г. Во Пскове и Новгороде стояла соль на высокой цене: «купляху соль по 7 гривен берковьск», или 15 p. 75 к. сер. Так как берковец содержал в себе и до XV в. 10 пудов, то соль продавалась за пуд по 1 р. 57 к. сер.837.—1253 г. рyccкиe в Крыму платили за воз соли по две бумажных ткани, которые стоили 1/2 гиперперта, или солида, а солид равнялся русской гривне ХIII в. След. воз со-ли стоил ок. 3 р. 50 к. сер. нынешней монетой838.—1407 г. Во Пскове хлеб был дёшев, «а соли по 8 мордок и по гривне пуд»; следов. пуд соли на нынешнюю монету стоил тогда ок. 30 и 32 к. сер.839.—1409 г. «Бяше тогда соли Pycе па полтыну полпяте зобници», т. е. 4 1/2 зобницы продавались по 2 р. сер. Если принять в зобнице, как осмине, 4 пуда, то пуд соли стоил тогда ок. 47 к. сер.—1164 г. Во Пскове была соль дёшева: пуд продавался по 3 деньги или по 12 к. сер.—1467 г. Там же был «пуд соли по 3 деньги».—1476 г. Там же пуд соли стоил З 1/2 деньги, или 14 к. сер. нынешней монетой840.—1499 г. Во Пскове при дороговизне хлеба продавался «соли мех по пол-40 денег (35) полчетверты (З 1/2) гривне и менши»841. След. мешок соли стоил тогда 1 р. 40 к. сер. и меньше, а пуд — 35 к. сер , если в мешке была осмина.— Выварку соли можно оценить по следующим словам завещания XIV — ХV в.: «Взяти ми у Филимона Дмитрева 2 рубли денег; а варил на Великом месте мой церен и дрова той же Филимон 5 ноцей, а то до меня не дохаживало ницто». Так. обр. за 5 ночей вываривания соли назначено по новгородскому счету 16 р. 22 к. сер.842.

4. Цены на скот

а) Лошади. Цены на лошадей, означенные в Русской Правде нашими учёными переложены на современную монету различно. Здесь представляются они в следующем порядке843:

По Карамзину Лешкову Прозор.Конь княжий 3 грив. = 7 р. 50 к ок. 40 р. 21 р.Конь простой 2 грив. = 5 р. больше 26 р. 14 р.Кобылапо др. сп. 60 кун = 6 р.3 грив.= 7 р. 50 к. 16 р.40 р. 14 р.21 р.Неезжалый жеребец 1 грив. = 2 р. 50 к. 12 р. 30 к. 7 р.Третьяк 30 кун — 3 р.или 1 грив. — 2 р. 50 к. 8 р.12 р. 30 к. 7р.7 р.Двухлеток полгр.= 1 р. 25 к. 8 р. 3 р. 50 к.Жеребёнок 6 ногат = 75 к. 4 р. 2 р. 10 к.

Около 1300 г. витебский князь Михаил Константинович давал 10 изроев (?) за коня, который ему сильно полюбился844.

В XIV—XV в. в новгородской обл. конь вороной оценен в 5 сороков белки, т. е. в 12 р. 50 к. сер., п. ч. гривна кун равнялась сорочку.—1407 г. в Молдавии, Подолии и Волыни лошадь покупалась по 3 гривны или ок. 5 р. 30 к. сер.; были и выше цены на лошадей845.—1472 г. в Москве конь серый стоил 10 рублей или 30 р. нынешей монетой.—1483 г. Иван Салтык пишет: «Взяти ми конь, в седле, а цена ему 6 р., что на наши деньги = 18 р. сер.

Кош, гнед. 3 руб. = 29 руб. сер.Конь сер. 2 1/2 р. = 7 р. 50 к. сер.Конь рыж. 3 — = 9 —Копь сив. 4 — = 12 — 846.

б) Коровы, овцы, козы, свиньи. Представляю здесь цены, выведенные по Русской Правде нашими учёными847:По Карамзину Лешкову Прозор.Волпо другим списк. 1 грив. = 2 р. 50 к.3 гр. = 7 р. 50 к. 12 р. 30 к.40 р. 7 р.21 р.Коровапо другим списк. 40 рез. =2 р.2 грив. = 5 р. 13 р. 50 к.26 р. 6 р.14 р.Трехлетняя коровапо другим списк. 15 кун = 3 р.1 грив. = 2 р. 50 к. 4 р.12 р. 30 к. 3 р.7 р.Лонщина или дкухлетний телёнок 1/2 грив. = 1 р. 25 к. 6 р. 66 к. 3 р. 50 к.Теленок 5 кун = 50 к. 1 р. 30 к. 1 р.Овцапо другим списк. 1 ногат = 50 к.5 кун 75 к. 4 р. 0 р. 35 1/2 к.1 р. 18 к.Баранпо другим списк. 1-2 ногаты = 50 1/2 к.10 рез. = 52 к. -2 р. 63 к. 35 к. – 70 к.1 р. 40 к.Свиньяпо другим списк. 5 кун = 50 к.25 рез. = 1 р. 25 к. -6 р. 66 к. 1 р. 18 к.3 р. 50 к.Вепрьпо другим списк. 15 рез. = 75 к.6 ногат 4 р.4 р. 50 к. 2 р. 10 к.Порося 1 ног. = 12 1/2 к. ок. 75 к. 35 к.Коза 6 ног. = 75 к. 4 р. 50 к. 2 р. 10 к.Козёл 10 рез. = 52 к. 2 р. 63 к. 1 р. 40 к.

В XIV—XV в. в Новгород. обл. телица стоила 25 бел, или 1 р. сер.—1427 г. Во Пскове хлеб былъ дёшев, «а говядь 3 яловичи на полтыну», или на 2 руб. сер. Значит, одна телка продавалась по 66 к. сер.848.—1391—1428 г. в духовном завещании Патрикия упомянуто: «на полтину взять два борана; след. баран ценился в 1 руб. сер.—1391 г. корова равнялась трём баранам по цене; игумен Константиновского монастыря писал: «одинова ми, господине, добили челом, а не в пошлину, треми бараны, и яз их (крестьян) пожаловал за яловицу, занеже ми ненадобе была яловица».1462 г. По псковской судной грамоте, баран оценен в 24 к., а овца в 40 к. сер.: «А боран присужать 6 денег, а за овцу 10 денег... старая правда»849.

5. Цены на съестные припасы

а) Мясо, сыр, молоко, масло. По Рус. Правде полоть мяса стоила 2 ногаты, или 70 к. с., коровье молоко (крынка или удой) оценено в 6 ногат, или в 2 р. 10 к. (здесь наверно ошибка!), сыр — в одну куну или в 8 1/2 к. сер., горнец масла — в 10 резан, т. е. в 1 р. 40 к. сер., а по расчёту г. Лешкова — в 2 р. 63 к. сер.850.—1270 г. В договоре Новгорода с немцами положено платить за окорок ветчины 5 марок кун или 11 р. 25 к., за половину окорока — 3 марки=6 р. 75 к. След. фунт ветчины ценился болee 32 к. сер., если окорок весил 35 фунтов. В том же договоре назначено платить за горшок масла 3 мордки или 60 к. сер. с лишком851.—В XIV в. полоть мяса стоила 2 алтына или на наши деньги более 36 к. сер.—1436 г. в Москве 4 фунта мяса, по свидетельству итальянца Барбаро, стоили 1 марку (marchetto).—1455—1462 г. полоть мяса у Соли Галицкой оценена ок. 40 к. сер.: «а не люб полоть, ино 10 денег или 2 алтына»852.

б) Мёд. По Рус. Правде бортное дерево оценено в полгривны или в 3 р. 50 к. сер.Мёд неподрезанного улья — 10 кун = 85 к. сер.Дерево с бортью без пчёл — 5 кун = 42 к. сер.Рой пчёл с мёдом — полгривны — 3 р. с.853.—1170 г. Во время войны новгородцев с суздальцами, при дороговизне хлеба, медь купили по 10 кун пуд, или 85 к. сер., а фунт 2 1/6 к. сер.854.—1269 г. 4 фунта мёду оценены в 1 куну, а 5 ливонских фунтов, которые весили по 100 золотников каждый, оценены в 10 кун или в 75 к. сер.—1347 г. В Вислицком статуте определено: «А кто кому дерево зрубить со пчёлами, имеет заплатить гривну (1 р. 76 к. сер.) тому, чии пчолы, и другую судове гривну; а хто бортное дерево зрубить без пчол, то полгривны (88 к. сер.) заплатить, а судове другую полгривны»855.—1467 г. Был дёшев хлеб во Пскове, «а меду по 7 пуд за полтину», т. е. 2 р. сер.—1476 г. Там же при дешевой цене на хлеб платили «мёду по 11 пудов за полтину». След. пуд стоил 18 к. сер. с лишком856.

6. Цены на птиц и зверей

а) Птицы. В Русской Правде за курицу и голубя штрафа взыскивалось по 9 кун или 76 к. сер.; за гуся, утку, лебедя, журавля цена назначена по 30 резан или 4 р. 20 к.857.—По свидетельству Иocифa Барбаро (1436 г.), на Москве 70 куриц стоили червонец, а гусь — 3 марка.—В Псковской судной грамоте каждая из доманших птиц оценена в 8 к. сер: «А за гусак и за гусыню присужать по 2 деньги государю .. А за утицу и за селезня и за кур и за вокощь присужать по 2 деньги»858.Как птицы по Русской Пр. оценены весьма дорого, так и другие животные, посредством которых производилась ловля дичи. Так за перерубку веревки в перевесе или сетях положено взыскивать 1 гривну; ястреб, сокол и собака тоже оценены по 1 гр.—В XV в. сокола полагали по полтине, если сокольники не могли доставить его пером859.

б) 3вери и меха. — 1150 г. В Смоленской грамоте положено 5 ногат за лисицу, за две лисицы 22 куны, за три лисицы 40 кун без ногаты. След. лисица оценена круглым счётом в 12 кун или в 1 р. сер. с лишком.—1389 г. М. Kинриан обязался уплатить долг в Царьград «рублёв старых новгородских тысячу», полагая «белки добрыя тысячу по 5 рублей». Здесь зачислено на рубль 200 белокь; но как обыкновенный рубль был вдвое меньше новгородского, то полагали «по 100 белки за рубль» в XIV в.860. След. белка ценилась в 1 деньгу или 3 к. сер.—В XIV—XV в. сорочек белки равнялся гривне кун или 45 деньгам.—После 1479 г. в новгородской обл. белка ценилась также в 1 деньгу, иногда в 2, т. е. в 3—10 к. сер.—Векшей шло на новгородскую деньгу до 2 1/2, а на новгородский рубль XV в. до 540.—1500 г. В Вотской пятине положено «за 15 бел две гривны и 2 деньги», т. е. 30 денег; «за 5 бел 10 денег». След. 2 деньги зачиталось за белку или 6—8 коп. сер.861.—1483 г. в западной Руси положено за бобра 16 грошей или 2 р. 85 коп. с.—1494 г. там же куница оценена в 5 грошей, т. е. ок. 90 к. с.862.

7. Цены на огородные растения

—1215 г. Во время дороговизны хлеба в Новгороде продавался «репы воз по 2 гривне», или 4 р. 50 к. сер.—1347 г. В западной Руси овощное дерево оценено в 12 грошей, т. е. в 2 р. 10 к. сер. 863.

Хмель. 1466 г. Bo Пскове «хмель дорог бяше, по 100 и по 20 денег зобница», т. е. 4 р. 80 к. сер.—1467 г. В Твери «быв хмелю оков по рублю», или ок. 3 р. сер. «Того же лета бысть хмель дорог во Пскове, зобницу купиша по полтине и по 10 денег», т. е. по 2 р. 40 к. с. «Толко был хмель силно дорог, по 60 денег ползобение (2 р. 40 к. с.), толко того было не на велико время, а опять в не мнозе понакладали, а он cсeл и по 15 денег зобница хмелю доброго (60 к. с.), тако же было и в Новгороде»864.

8. Цены на сено—При в. к. Ярославе, за воз сена положено 2 ногаты или ок. 70 к. с.—Позже стог cенa оценен в 1 гривну; значит воз стоил 60 к. сер., если в стогу считать 10 возов.—1347 г. воз cенa в западной Руси стоил 3 гроши, или 54 к. сер.865.—В XIV в. возъ сена ценился в 1 алтынъ, или 18 к. сер.: «а не люб воз cенa, ино алтын».—1407 г. Cенo было весьма дорого, «а веник по мордке бяше» во Пскове или 3 к. с. С лишком.—1443 г. В Твери продавался козлец сена по 12 алт. или 2 р. 15 к. с.—1455—62 г. У Соли Галицкой воз cенa был в 1 алт. или 18 к. с.866.

9. Цены на лес и деревянные изделия

—По Рус. Правде воз дров оценен в 2 ногаты или ок. 70 к. с., а городня моста — в 1 куну или 8 1/2 к. с.Лодья речная 30 резан = 4 р. 20 к. с.Лодья морская — 3 грив. = 21 — — —Лодья набойная — 2— =14 — — —Струг — — — 1 — = 7 — — —Чёлн — — — — 8 кун = — — 70 —по друг. сп. — — 20 — = 1 — 70 — 867.

—1347 г. В западной Руси цены на деревья были следующие: дуб в гаю — б скойц = 12 грошей = 2 р. 10 к. с., дуб в дубраве 2 скойца = 4 гроша = 70 к. с.—В XIV — XV в. в новг. обл. изба, клеть, овин положены были в неимоверно дешёвую цену — в 10 6ел, или 20 денег, а нынешней монетой — до 60 к. сер.868.

10. Цены на некоторые иностранные вещи

—1269 г. немцы должны были платить лоцманам русским 2 салфетки (полотенца) или вместо них 3 куньи мордки, т. е. с лишком 60 к. сер.— XV в. по польскому счёту заплачено за 3 грана едвабицы (шёлку) 3 скойца или 6 грошей, на современную монету — 31 1/2 к. сер., за 1/4 фунта едвабицы 1 1/2 гривны, или 72 гроша, т. е. 4 р. 50 к. с., и за фунт едваба черного 6 гривен, или 288 грошей, т. е. 18 р. сер.—1463 г. «Того же лета бысть во Пскове темьян дорог — по 60 денег рублёвая гривенка», или 2 рубля 40 к. фунт в 84 нынешних золотника869.—1294 г. Король норвежский Эрик писал бергенским ратманам: «Арнольд и Рейнвард, любекские купцы, подали мне жалобу, что они продали в Бергене 2 года тому назад 10 бочек (dolia) вина за 120 марок норвежеских; но получили только 19 марок, а осталось доплатить ещё 101 марку». След. бочка вина стоила 12 марок.—Король английский Генрих II позволил кёльнским купцам продавать вино на Лондонском рынке по той же цене, какая существовала во Франции с 1164 г. до 1189 г., т. е. sextarium но 3 динара.—1317 г. Бочка пива продавалась по 1 марке в ганзейских городах870.—1299 г. Бочонок вина, подаренный епископу в Пизе, стоил 26 франков 28 с.—1313 г. Четверть вина продавалась в Италии по 26 фр. 66 с.; в 1377 г. — 12 фр. 52 с.; в 1380 г. в Шамбери — 36 фр. 93 с.; греческое вино — 3 фр. 15 с.871.— 1472 г. Постав Ипского светло-зелёного сукна оценен в Москве в 30 рублей, или на наши деньги рублей 90—100 сер.—1281 г. Штука скарлату фиолетового куплена для графа Савойского за 1925 фр. 37 с.; в 1330 г. скорлат Брюссельский — 1592 фр. 74 с. — 1366 г. зеленое сукно Ипрское куплено по 47 фр. 4 с. за локоть или за аршин872.— 1299 г. 10 локтей льняного полотна на рубашки прислуги куплены за 7 фр. 62 с.; в 1313 г. за две штуки лучшего полотна дано 312 фр. 48 с.; а Реймское полотно ценилось в 1343 г. за аршин по 20 фр. 2 с.—1330 г. канат весомъ въ 66 фунтов для моста через Рону куплен за 20 фр. 85 с.873—1364 г. 36 аршинов золотного узкого кружева стоили 347 фр. 99 с.; а В 1366 г. сажень (la brasse) — 10 фр. 32 с.—1365 г. штука лучшей золотной парчи куплена за 2066 фр. 63 с.—1365 г. аршин красного золотом шитого бархату стоил 71 фр. 93 с., а штука красного же бархату в 1376 г. куплена за 399 фр. 20 с.—1366 г. гребень слоновой кости продан за 41 фр. 39 с., пара замшевых перчаток в 1374 г. стоила 3 Ф. 52 с.874.—1375 г. сапоги до колен — 35 фр. 22 с.—1368 г. седло — 56 фр. 90 с., а в 1391 г. 36 фр. 93 с., узда — 14 фр. 77 с.875.—1273 г. фунт перца стоил 6 фр. 97 с.; гвоздики — 18 фр. 83 с.; корицы — 8 фр. 37 с.; орехов мускатных — 18 фр. 83 с.; сахара — 4 фр. 88 с.; сухого винограда или изюма — 78 с.; 1281 г. сго фунтов риса — 71 фр. 15 с. 1282 г. сто фунтов миндаля 62 фр. 78 с.876.—1376 г. зелёной тафты 1 аршин стоил 32 фр. 6 с., красной тафты штука — 334 фр. 82 с.—1378 г. две пары башмаков — 99 фр. 80 с.—1379 г. две шапки, одна из них красная с бобровым околышем, стоили в Париже 43 фр. 77 с.—1382 г. матрац и подушка — 184 фр. 65 с.—1316 г. В Италии шуба de vair стоила 291 фр. 64 с.—1382 г. настоящих 20 жемчужин в 200 асиров жемчужина à Caffa стоили 2742 фр. 40 с.—1326 г. фунт красного воска для прикладывания печатей, который употреблялся и в России, стоил 3 фр. 59 с.—1279 г. пергамент продавался по 17 фр. 9 с.—1299 г. тетрадь бумаги — 1 фр. 75 с.877.

11. Цены на металлы

—В 1495 г. Иван Васильевич послал литовскому князю Александру золотой крест, который весил «полгривенку без двух золотников», т. е. 22 золотника, и оценен в 12 1/2 рублей; след. в конце XV в. фунт золота стоил ок. 55 р. сер.878.—По исследованиям Д. И. Прозоровского, фунт золота относился к фунту серебра, как 1:12, a paнеe — как 1:15; фунт серебра к фунту меди, как 1:60879.В Италии и Франции цены металлов были следующие:—1260 г. Полмарки серебра — 87 фр. 67 с.—1323 г. Чаша серебряная в 5 марок весом, подаренная пробсту церкви св. Марии в Авиньоне Амедеем V, — 1065 фр. 60 с.—1376 г. Марка серебра в Париже — 110 фр. 89 с., а также 164 фр. 37 с.—1378 г. Марка серебра в Лионе — 122 фр. 10 с.—Две серебряные вызолоченные пряжки весом в два унца куплены в Болонье за 22 фр. 11 с.—1384 г. стакан серебряный в 2 1/2 марка куплен в Павии за 474 фр. 6 с.; а марка лучшего серебра стоила 116 фр. 7 с.880.—1370 г. Колокол весом в 14 1/2 фунтов продан в Пизе за 64 фр. 41 с.—1299 г. Сошник для плуга — 6 фр. 30 с.—1344 г. Сто фунтов железа — 65 фр. 51 с.—1366 г. Три замка с ключами к ящикам — 6 фр. 4 е.; а 13 топоров — 61 фр. 99 с.; лук в Венеции 21 фр. 95 с.; два больших ножа в Болонье — 41 фр. 33 с.—1381 г. 10 копий — 25 фр. 4. с., а в 1382 г. дюжина стрел — 73 фр. 86 с.—1384 г. Железный запор в 11 фунтов — 8 фр. 48 с; а фунт гвоздей — 1 фр. 41 с.881.

starovina.livejournal.com

Древний бизнес на Руси

Ещё со времён Киевской Руси наши купцы были хорошо известны и на европейских, и на азиатских рынках. А крупные предприятия стали возникать у нас в XVI веке, одновременно с их появлением на Западе. Это, например, Пушечный двор, Печатный двор, Оружейная палата, канатные дворы в Холмогорах и Вологде. На Урале мощно развернулись Строгановы.

Кстати, в Испании и Франции в эту эпоху торговля и промыслы считались «подлыми» занятиями, и для дворян они запрещались. В Голландии и Англии предпринимательство подмяли крупные купцы и финансисты. В России этим занимались все: крестьяне, посадские (горожане), дворяне, стрельцы, казаки, бояре, духовенство. Швед Кильбургер писал: «Русские от самого знатного до самого простого любят коммерцию».

Развитие бумажного дела в России в XVII веке.

Правительство поощряло торговлю, пошлины были невысокими. В результате к концу XVI века уже сложился единый всероссийский рынок с товарной специализацией различных областей. Москва поставляла изделия скорняков, сукноделов, оружейников, золотых дел мастеров; Подмосковье – овощи и мясо; масло шло из Среднего Поволжья; рыба – с Севера, из Астрахани; изделия кузнецов – из Серпухова, Тулы, Тихвина, Галича, Устюжны; кожа – из Ярославля, Костромы, Суздаля, Казани, Мурома. На деревянных изделиях специализировалось Верхнее Поволжье, на каменном строительстве – артели из Пскова и Новгорода. Ткацкое производство развивалось в Москве и Ярославле, Псков поставлял продукцию изо льна и пеньки, Вязьма – сани, Решма – рогожи. Из Сибири шли меха, из Астрахани – продукция виноградарства, виноделия, садоводства, бахчеводства.

Крупнейшим центром торговли была столица. Кильбургер писал: «В Москве помещается больше торговых лавок, чем в Амстердаме или хотя бы в ином целом княжестве». Рынки шумели и во всех других городах, а их в России насчитывалось 923. Самая большая ярмарка собиралась в Холопьем городке на Волге, с 1620-х годах она переместилась в Макарьев. Оборот её достигал 80 тыс. рублей (для сравнения, корова стоила 1 – 2 рубля, овца – 10 копеек). Весьма значительными ярмарками были Архангельская, Тихвинская, Свенская (под Брянском). В Верхотурье была организована зимняя Ирбитская ярмарка, связанная с Макарьевской, на неё собиралось до тысячи купцов.

Иностранцы отмечали высочайшую честность русских. Олеарий упоминает, как рыбаку на Волге по ошибке переплатили за улов 5 копеек. Он пересчитал и вернул лишнее. Поражённые таким поведением немцы предложили ему взять сдачу себе, но он отказывался от незаработанных денег.

Самых солидных купцов и промышленников, имевших оборот не менее 20 тысяч рублей в год, называли «гостями». Но это было не сословием, а чином, который персонально жаловался царём.

Человек, ставший «гостем», вводился в верхушку государства. Считалось, если он сумел нажить большое состояние, то является ценным специалистом, его опыт надо использовать. «Гости» были приближены к царю, получали право непосредственного доступа к нему, освобождались от налогов.

Они становились экономическими советниками и  финансовыми агентами правительства. Через них казна вела заграничную торговлю, поручала им руководить сбором пошлин, передавала подряды на строительство, на поставки для армии, на государственную монопольную торговлю – пушную, винную, соляную.

Из «гостей» выделялись Строгановы. У них действовало более 200 соляных варниц, ежегодная добыча соли составляла 7 млн. пудов, обеспечивая половину потребности страны. В их владениях велось также производство железа, торговля мехами, развивалось строительство и художественное ремесло. «Гостю» Светешникову принадлежали большие кожевенные предприятия в Нижнем Новгороде, Емельянову – мастерские по выделке льняных тканей в Пскове. Василий Шорин вёл значительную торговлю внутри России, с Персией, Средней Азией, был таможенным головой в Архангельске.

На соляных промыслах разбогатели «гости» Шустовы, на внутренней и внешней торговле – Патокины, Филатьевы. В сибирской торговле заправляли Босые, Ревякины, Балезины, Панкратьевы, Усовы. В Новгороде ворочали делами Стояновы.

В торгово-промышленной иерархии за «гостями» следовали гостиная и суконная сотни. В них насчитывалось около 400 человек. Гостиная вела торговлю с Востоком, суконная – с Западом.

Входившие в них предприниматели тоже пользовались значительными привилегиями и налоговыми льготами, занимали видное место в финансовых и экономических делах государства, имели своё самоуправление. Ну а к низшему разряду предпринимателей относились жители чёрных слобод и сотен (мелкие лавочники и ремесленники, платившие подати, потому и «чёрные»).

Вовсю торговали и крестьяне, боярские вотчины, монастыри. Например, в 1641 году в закромах Троице-Сергиева монастыря хранилось 2 тыс. тонн зерна, на конюшнях числилась 401 лошадь, в кладовых – 51 бочка пива с собственных пивоварен, десятки тонн рыбы с собственных ловов, в казне насчитывалось 14 тыс. руб., а корабли, принадлежащие монастырю, можно было встретить и в Белом море, и у берегов Норвегии.

В 1653 году был принят «Таможенный устав», заменивший множество разнообразных таможенных сборов на единую пошлину.

Таможенный устав, принятый в 1653 году, отменил разнообразные местные сборы с купцов, для всей торговли внутри страны ввёл единую пошлину: 10% с соли и 5% с остальных товаров. В результате огромная Россия окончательно стала «единым экономическим пространством». Кстати, произошло это намного раньше, чем в Западной Европе, где всё ещё действовали многочисленные таможни на границах городов, княжеств, провинций (во Франции внутренние таможенные тарифы накручивали до 30 % стоимости товара).

Что касается международной торговли, то наша страна была одним из крупнейших её центров задолго до «прорубаний окон». Русские купцы постоянно бывали и вели дела в Копенгагене, Стокгольме, Риге, в городах Германии, Польши, Турции, Персии. А к нам отовсюду ехали иностранцы со своими товарами. Немец Айрман в Москве был удивлён, описывая множество «персиян, татар, киргизов, турок, поляков… лифляндцев, шведов, финнов, голландцев, англичан, французов, итальянцев, испанцев, португальцев, немцев из Гамбурга, Любека, Дании». «Эти нации все имеют свои особые лавки, открытые ежедневно, там видны чудеса за чудесами, так что по непривычке к их странным обычаям или национальной внешности часто более обращаешь внимание на их персоны, нежели на их чудесные товары».

В Архангельск каждый год приходили десятки кораблей, везших сукно, часы, зеркала, вина, трикотаж. В Астрахань привозили из Ирана шёлк, сафьян, бархат, платки, ковры, безоар, бирюзу, индиго, ладан, нефть. Татары и ногаи вели в Астрахани большую торговлю скотом,  пригоняли в Москву на продажу огромные табуны коней – в качестве пошлины с них брали 10% лошадей для русской кавалерии. Из Монголии с 1635 года поставляли китайский чай. Бухарские купцы везли хлопчатобумажные ткани, лучшую в мире бумагу, китайский фарфор, шёлковые изделия. Через Среднюю Азию торговали и индусы, их представительства возникли в Москве, Нижнем Новгороде, много их осело в Астрахани, где им разрешили построить «Индийский двор» с домами и храмом Вишну. И в Россию потекли индийские драгоценности, благовония, пряности.

Поморские промыслы славились солеварнями. Кандалакша на старинной гравюре.

Торговля обогащала казну. Например, в Архангельске были случаи, когда годовая прибыль от пошлин достигала 300 тыс. руб. (что составляло 6 тонн золота). А потоки товаров со всех стран создавали картину чуть ли не сказочного изобилия. Иностранцев поражало,  что женщины из простонародья позволяли себе наряжаться в шёлк и бархат. Очень дорогие в Европе пряности были доступны простолюдинам, их добавляли в выпечку, делая пряники. Чех Таннер ахал: дескать, в Москве «мелкие гранёные рубины до того дёшевы, что продаются на вес – 20 московских или немецких флоринов за фунт». Австриец Гейс насчёт русского богатства  замечал: «А в Германии, пожалуй, что и не поверили бы». А француз Маржерет делал вывод: «Подобного богатства нет в Европе».

Конечно же, Россия не только ввозила товары, но и сама немало производила. Экспортировала воск – 20–50 тыс. пудов в год, смолу, дёготь, поташ, меха, зерно. Вывозилось также сало – 40–100 тыс. пудов, мёд, пенька, лён, конопля, соль, аир, ревень, моржовая кость, ворвань (тюлений жир), рыбий клей, слюда, речной жемчуг. Икра тогда экспортировалась преимущественно в Италию, где она считалась деликатесом. За рубеж продавались до 100 тыс. кож в год, выделанная юфть, войлок, мешки, ювелирные украшения, оружие, конские сбруи, изделия резчиков по дереву.

Российская экономика XVIIвека во многом отличалась от западных моделей. Её ключевыми звеньями являлись сельские и ремесленные общины, артели, самоуправляемые городские концы, слободы, улицы, сотни. Даже западник Герцен вынужден был признать, что экономическая организация русских общин являлась полной противоположностью принципу Мальтуса – «выживает сильнейший». В общине для каждого находилось место. А уж какое место – более или менее почётное, более или менее сытное, зависело от личных качеств человека. Это было не отставание, а самобытная модель, национальный стереотип взаимоотношений.

Ремесленные общины имели некоторое сходство с европейскими цехами. В них существовало своё выборное самоуправление. Так, в Москве Тверская-Константиновская хамовная (ткацкая) слобода избирала на год 2 старост, 4 целовальников и 16 десятских. Действовали свои внутренние правила, были свои праздники, патрональные церкви, осуществлялся контроль за качеством продукции.

Но между русскими общинами и западными цехами существовали и заметные различия. Французский промышленник Фребе писал: «Цехи в России не подавляют талантов и не делают помех в труде». Не было мелочной регламентации количества изготовленных товаров, цен, применяемых технологий и инструментов. Перевод подмастерьев и учеников в мастера или приём новых мастеров в организацию осуществлялся намного легче, чем на Западе. Если имеешь достаточные навыки и средства – пожалуйста. Но многие ремесленные сотни и слободы более правомерно было бы сравнивать не с цехами – они представляли собой мануфактуры «рассеянного типа». Сбывали продукцию для перепродажи крупным торговцам, централизованно поставляли её для государственных нужд или на экспорт.

Михалон Литвин признавал, что «московиты отличные хозяйственники». Нашим предкам было уже хорошо знакомо акционирование – многие предприятия, вроде соляных варниц, рыбных промыслов, являлись «обчествами на паях». Торговцы прекрасно умели пользоваться кредитом. Олеарий описывал, как оптовики скупали привезённые англичанами сукна по 4 талера за локоть, но в долг. Тут же перепродавали лавочникам по 3 – 3,5 талера, но наличными. А ко времени возврата долга успевали 3 – 4 раза пустить деньги в оборот, с лихвой покрывая прибылью начальный убыток.

Меховой промысел в Древней Руси.

Широко практиковались договорные отношения. Скажем, до нас дошла «Подрядная запись» строительной артели: «Поручились есмь друг по друге круговою порукою и дали мы на себя сию запись Боровского уезда Пафнутьева монастыря архимандриту Феофану да келарю старцу Пафнотию з братией в том, что подрядились мы, подрядки и каменщики, в том Пафнутьевом монастыре сделать колокольню каменную». Оговаривались стоимость работы – 100 рублей и возможность взыскать неустойку: «Ежели… самым добротным мастерством не сделаем… или учнём пить и бражничать или за каким дурном ходить… взять им, архимандриту Феофану и келарю старцу Пафнотию з братией по сей записи за неустойку 200 рублев денег».

Существовало в общинах и внутреннее страхование. Хуан Персидский сообщал, что у муромских кожевников дубление кож производится «в тысячу и одном доме», где закладывается «по тысяче и одной коже», и если у кого-то они сопреют, коллеги дают ему по одной коже, и получается у всех по тысяче.

С XVII века промышленная революция в России пошла очень бурно. В дополнение к прежним предприятиям, строятся новые. Появляются казённые швейные мануфактуры, шёлковая мануфактура, новые типографии, оружейные и пороховые фабрики. Возникают кирпичные заводы – казённые, частные, монастырские. Организуются многочисленные судоверфи, красильные и белильные мастерские, винокуренные заводы, кожевенные, поташные, суконные, ткацкие, солеваренные предприятия. Разрабатывались железные, свинцовые, оловянные рудники. В Угличе, Ярославле и Устюге добывали селитру, в Вятке серу.

Привлекали и иностранных специалистов. В 1635 году начал действовать Духанинский стекольный завод, построенный итальянцами. В 1637 году вступил в строй «железоделательный» завод в Туле, основанный голландскими купцами Марселисом и Виниусом. Предприятие оказалось очень выгодным как владельцам, так и государству – по условиям договора казне отчислялась часть продукции. И те же предприниматели получили лицензии на организацию новых металлургических заводов. Они стали расти как грибы – под Вологдой, Костромой, Каширой, на Ваге, Шексне, в Малоярославецком уезде, Олонецком крае, под Воронежем. С помощью иностранцев в Москве был построен часовой завод.

Впрочем, преувеличивать вклад чужеземцев в развитие страны не стоит. Использовались их знания, опыт, их капиталы. Но при Михаиле Фёдоровиче и Алексее Михайловиче правительство в первую очередь старалось соблюдать национальные интересы. И если итальянцы взялись строить стекольный завод, то им в помощь были выделены русские мастера, освоили технологии – и наряду с Духанинским возник казённый Измайловский завод, изготовлявший «довольно чистое стекло». Первую бумажную фабрику построили на Пахре немцы, а от неё точно таким же образом отпочковалась русская – на Яузе.

Хищничать в ущерб России и её гражданам иностранцам не позволяли. В разрешениях Марселису и Виниусу на строительство заводов особо оговаривалось – «тесноты и обид никому не чинити и промыслов ни у кого не отнимати», а работников дозволялось нанимать только «по доброте, а не в неволю». Лицензии давались на 10–15 лет с возможностью последующего пересмотра.

В 1662 году, когда вышли сроки разрешений, половина металлургических заводов, понастроенных компаньонами, была «отписана на государя». Получили прибыль – и будьте этим довольны. А для дальнейших прибылей оставили вам другую половину – и тоже будьте довольны. Не на своей земле хозяйничаете. Несмотря на неоднократные просьбы, уговоры, присылку посольств, ни голландцы, ни англичане, ни французы, ни датчане, ни шведы так и не получили права на транзитную торговлю с Востоком через территорию России. А в 1667 году по инициативе канцлера А. Л. Ордина-Нащокина были приняты Новоторговый устав, вводивший жёсткие протекционистские меры по защите отечественных купцов и предпринимателей от иностранных конкурентов.

Но в России, как уже отмечалось, предпринимательством занималось не только купеческое сословие. Этих дел не чуралась и высшая знать. Князь Пожарский являлся совладельцем нескольких соляных варниц, ему же принадлежало «сельцо» Холуй с мастерскими иконописцев и художественных росписей. Боярин Морозов построил в своих вотчинах металлургический завод, использовавший передовую «вододелательную» технику, а также поташные и винокуренные заводы. Владельцами крупных предприятий были бояре Милославские, Одоевские.

Предпринимателями были и сам царь с царицей. Придворный врач Коллинз описывал, как в семи верстах от Москвы были построены «красивые дома» для обработки пеньки и льна, «которые находятся в большом порядке, очень обширны и будут доставлять работу всем бедным в государстве… Царица будет заведовать женщинами в этом заведении для своих польз и выгод». Всего же при Михаиле Фёдоровиче и Алексее Михайловиче было создано более 60 «дворцовых» мануфактур.

Результатом промышленной революции стало то, что к середине XVII столетия Россия поставляла на экспорт не только меха, воск и мёд. А ещё и ткани, парусину, канаты (один лишь Холмогорский двор обеспечивал канатами четверть кораблей британского флота). На экспорт пошли и пушки. «За море повольной ценою» продавалось до 800 орудий в год!

Литьё и производство пушек в Москве. XVII век.

В это же время продолжалось активное освоение Урала. Здесь были построены металлургический завод Далматова монастыря, Ницынский завод, Невьянский завод (тот самый, который Пётр впоследствии подарил Демидову). В прошлые века дефицитным сырьём для России была медь. Русские купцы получали задания скупать за рубежом даже медный лом. В XVII столетии наконец-то нашли медную руду вблизи Соли Камской, тут был основан казённый Пыскорский завод, впоследствии на его базе был развёрнут завод братьев Тумашевых.

Осваивалась и Сибирь. Во второй половине XVII века здесь стали во множестве возникать мыловаренные, свечные, деревообрабатывающие мастерские, винокуренные и пивоваренные заводы. В Енисейске в 1670-е годы исследователи насчитывают 24 ремесленные специальности, в Томске – 50, в Тобольске – 60. Уже и здесь стали организовываться крупные предприятия. Например, кожевенные, обрабатывавшие по тысяче и более кож в год. А на этой базе развернулась обувная промышленность. В Сибири лаптей не носили. Кожи и сапоги поставлялись в Среднюю Азию, Монголию, Китай. На всех реках действовали судоверфи.

Крупные соляные варницы функционировали в Енисейском крае, Якутии, под Иркутском и Селенгинском. Сибирь стала сама обеспечивать себя солью. И железом тоже. В Верхотурском, Тобольском, Тюменском, Енисейском уездах отмечали «кузнецов и бронных мастеров многолюдство». Всё шире велась разведка полезных ископаемых. Начались разработки слюды в Западной Сибири, Енисейске, Прибайкалье, её вывозили в Москву, экспортировали в Европу. Нашли «камень наздак» у Невьянского острога, минеральные красители на Витиме, строительный камень в Верхотурье. На Охотском море открылся жемчужный промысел.

Железо обнаружили в Якутском уезде, в Прибайкалье и Приамурье. Селитру – на Олекме. Разведали цветные металлы, серебро. На Аргуни начали выплавку свинца. Уже осваивались Нерчинские месторождения. Правда, в большинстве случаев на местах будущих сибирских разработок только ещё закладывались первые пробные шурфы, делались первые опытные выплавки. Но они уже были открыты, и столь авторитетные исследователи Сибири как С. В. Бахрушин и С. А. Токарев однозначно установили: «Изыскания академиков XVIII века базировались на предшествующие поиски и опыт служилых людейXVII столетия». Таким образом, говорить об «отставании» России от Запада в допетровские времена отнюдь не приходится. Факты свидетельствуют о противоположном.

www.slavic-europe.eu

• 
  Гражданское право древней руси
• 
  Культура древней руси конспект
• 
  О древней руси стихи
• 
  Конспект культура древней руси
• 
  Основное занятие древних славян
• 
  Ткачи в древнем египте
• 
  Что делали древние египтяне
• 
  Деньги в древней греции
• 
  Древний египет пирамиды кратко
• 
  Социальные группы древнего вавилона
• 
  Мода в древнем египте