Древний китай политическая структура. Семинар 3. Древний Китай: социально-политическое устройство и иерархическая структура (хvi в. До н.Э. – III в. Н.Э.) Темы для обсуждения
История современного города Афины.
Древние Афины
История современных Афин

Глава 5. Социально-политическая структура. Правители и феодальная знать. Древний китай политическая структура


Основные направления политической мысли Древнего Китая. — КиберПедия

Политическая мысль Китая представляет собой – совокупность ранних политических представлений, взглядов и учений древних китайцев. Характерной чертой древнекитайской политической мысли является то, что она рано выделилась из религиозно-мифологической литературы и поставила в центр изучения организацию государства, проблемы взаимоотношения человека с обществом. Уже в ранних политических учениях, отраженных в книге “Шуцзин”, древнейшие части которой берут начало в XIV-XI вв. до н.э., проводится стержневая идея о “тань-мин” – праве Неба, которое контролирует всю Поднебесную, на отзыв мандата властелина и передачи его более достойному.Отцом древнекитайской политической мысли считают Чжоу-гуна (XI-X в. до н.э.), разработавшего формулу смены династий. В соответствии с его учением, мандат властелина Небо предоставляет тому, кто воплощает в своем лице наибольшее количество “дэ” (честность, благодать, справедливость). Правитель уже сам передает власть преемникам, причем необязательно наследникам, до тех пор, пока в них “дэ” не исчерпается. Признаками утраты “дэ” являются аморальность правителя, пренебрежительное отношение к подданным, нарушение норм справедливости. Тогда Небо вновь начинает воздействовать на Поднебесную, выбирает властителя-мудреца, исполненного де, и учреждается новый властный цикл.На стыке VIII-VII вв. до н.э. Гуань Чжун разработал теорию о двух возможных путях государственного управления: “ба-дао” – правление, основанное на силе, и “ван-дао” - правление, основанное на честности. Причем, государство рассматривалось по аналогии с огромной семьей, в которой люди должны строить отношения по принципу “старший-младший”.Своего расцвета политическая мысль достигла во второй половине I тысячелетия до н.э. В это время сформировались основные политические учения Древнего Китая, не утратившие своего значения и поныне. Среди них: конфуцианство, моизм, легизм, даосизм. Особенно велико значение политического наследия Конфуция (551-479 гг. до н.э.).Взгляды Конфуция (Кун-цю, или Кун фу-цзы, означает мудрец, учитель) были не только спустя несколько веков были возведены в ранг официальной идеологии, но и по сегодняшний день являются характерной чертой общей и политической культуры Китая (до 1949 г. – официальная идеология), составной частью культурной матрицы Дальневосточной, конфуцианской цивилизации. Это единственная цивилизация на Земле названная именем конкретного человека.Основой социально-политического и этического учения Конфуция, изложенного в сборнике “Лунь юй” (“Беседы и высказывания”, составленного учениками после смерти Конфуция), является принцип добродетели – “дэ”. Этот принцип распространяется на всех людей, причастных к управлению. По Конфуцию управляющие верхи должны быть совершенными (“цзюнь-цзы” – благородные) и подчинены строгим нормам ритуала “ли”: чувству долга и справедливости, стремлению к знаниям, верности, уважению к старшим, гуманному отношению к подчиненным. Благородный чиновник всегда следует справедливости (“дао” – путь, служение) и готов к отставке. “Правящий с помощью добродетели подобен полярной звезде, которая занимает свое место в окружении созвездий”.Учение Конфуция пронизано ностальгией по золотым древним временам, когда государь – правитель, почитавшийся народом как самый добродетельный и мудрейший человек, имел обыкновение избирать себе в преемники самого добродетельного и мудрого из своих подчиненных. Все, о чем писал и чему учил Конфуций, опиралось на мудрость древних китайских обычаев. “Передаю, а не создаю, – говорил он. – Верю в древность и люблю ее”. Конфуций интерпретировал нормы древности творчески, весьма продуманно, с учетом реальности, в которой он жил. Примерно так, как следуют учению Конфуция современные китайцы, для которых он – древность и традиция.Признавая божественную и естественную стороны происхождения власти, учитель Кун свой главный интерес видел в том, как обустроить жизнь людей, обеспечить мудрый и справедливый порядок в государстве.Этот порядок предполагает пять разнородных отношений: властителя и подчиненных, мужа и жены, отца и сына, старшего брата и младшего, друзей. В первых четырех должно быть повеление, с одной стороны, и полное подчинение, с другой. Властвовать следует справедливо и с благоволением, подчиняться же правдиво и искренне. В дружбе же руководящим принципом должна быть обоюдная добродетель.Опираясь на традиционные воззрения, Конфуций развивал патриархально-патерналистскую концепцию государства. Он уподоблял государство гигантской семье: царь (“сын неба”) – отец, старшие братья – чиновники, младшие – работники. Цель государства и царской власти – общее благо семьи.Изображаемая Конфуцием социально-политическая структура строится на принципе неравенства людей: “простолюдины”, “низкие”, “младшие” должны подчиняться “лучшим”, “старшим”. Тем самым обосновывалась аристократическая концепция правления восточного образца. Наряду с нравственностью, Конфуций отмечает большое значение четкой организации и формализации естественной деятельности с тем, чтобы каждый соблюдал свои обязанности и находился на отведенном ему месте, должности, посту (Конфуций. Лунь юй, 1962, с. 231-239).Конфуций пытался восстановить весь комплекс сложившихся веками обычаев, определявших каждый шаг китайцев “ли”, пример же в их исполнении должны были показывать высшие и средние чиновники. Характерно, что он достаточно скептически относился к попыткам управления посредством создания новых жестоких законов. Таким путем можно вызвать страх, но не достигнуть нравственного обновления.Следование ритуалу, обычаю позволяло, по его мнению, избежать насилия и острых социальных конфликтов. Конфуций также обращал внимание на важность использования принципа “исправления имен”: приведения обозначения различных статусных групп общества в соответствии с их реальностью. Распространены также политические идеи Мо-цзы (479-400 гг. до н.э.), вышедшего из школы Конфуция, но делавшего акцент не только на строгом исполнении законов, но и наказании за их неисполнение. Сборник его изречений, названный именем самого просветителя – “Мо-цзы”, составлен в VI в. до н.э. (см.: Мо-цзы, 1994, с. 175-201).В этом сборнике отмечается важность договорной теории создания государства (добровольного выбора первого правителя), строгой дисциплины и централизации государственной власти, идей социального равенства. Мо-цзы осуждал аристократизм и ратовал за реформы в интересах народа.Он внес в китайскую политическую мысль идею эгалитаризма, связанную с отказом от роскоши. Мо-цзы полагал, что осуществление преобразований предполагает не только использование обычаев, но и установление новых правил в форме законов, что не всегда одобрял Конфуций. Именно со времен Мо-цзы право стало ассоциироваться в Китае не только с ритуалом “ли”, но и с наказанием “син” и законом “фа”. Он явился предшественником легизма, важного течения китайской политической мысли, соперничавшего с конфуцианством. Важным направлением ранней китайской политической мысли является также даосизм (основоположник Лао-цзы, книга “Дао-де цзин” VI-II в. до н.э.). В отличие от традиционно-теологических толкований “дао” как проявления “небесной воли” Лао-цзы характеризует “дао” как независимый от небесного владыки естественный ход вещей, естественную закономерность. “Дао” определяет законы неба, природы и общества. Оно олицетворяет высшую добродетель и естественную справедливостью. В отношении к “дао” все равны. Все недостатки современной ему культуры, социально-политическое неравенство людей, бедственное положение народа и т. д. Лао-цзы приписывает отклонению от подлинного “дао”. протестуя против существующего положения дел, он вместе с тем все свои надежды возлагает на самопроизвольное действие “дао”, которому приписывается способность восстанавливать справедливость. “Небесное “дао”, – утверждает он, – напоминает натягивание лука. Когда понижается его верхняя часть, поднимается нижняя. Оно отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Небесное дао отнимает у богатых и отдает бедным то, что у них отнято. Человеческое же дао наоборот. Оно отнимает у бедных и отдает богатым то, что отнято”. В такой трактовке дао выступает как естественное право непосредственного действия. Существенная роль в даосизме отводится принципу недеяния, воздержанию от активных действий. Недеяние выступает в этом учении прежде всего как осуждение антинародной активности властителей и богатых, как призыв воздержаться от притеснения народа и оставить его в покое. “Если дворец роскошен, то поля покрыты сорняками и хлебохранилища совершенно пусты. Все это называется разбоем и бахвальством. Оно является нарушением “дао”. Народ голодает оттого, что власти берут слишком много налогов”. Все неестественное (искусственно-человеческие установления в сфере управления, законодательства и т. д.), согласно даосизму, – это отклонение от “дао” и ложный путь. В известном смысле “дао” скорее означало отказ от культуры и простое возвращение к естественности, нежели дальнейшее совершенствование общества, государства и законов Древний Китай – крупнейший очаг цивилизации и культуры мирового значения – в течение веков сохранял относительную замкнутость, нерасчлененность своих социально-экономических структур, политических институтов, а также патриархальный характер общественных отношений, семьи и быта, особый менталитет.

 

 

cyberpedia.su

социально-политическое устройство и иерархическая структура (хvi в. До н.Э. – III в. Н.Э.) Темы для обсуждения

  1. Период ранних государств (ХVI в. до н.э. – III в. до н.э.).

1.1. Социально-политическое устройство.

1.2. Формирование национальной государственности и ее духовных устоев.

  1. Период ранних империй (III в. до н.э. – III в. н. э.).

2.1. Первое имперское государство – Цинь (221 – 207 гг. до н.э.).

2.2. Экономические и политические реформы. Законодательная база и управленческие структуры.

  1. Древнекитайская империя Хань (207 г. до н.э. – 220 г. н.э.).

    1. Архаико-религиозные традиции и социально-политические учения.

    2. Формирование социального сословия – ши.

    3. Основы имперской государственности, социально-политические структуры и духовные устои.

Литература

Васильев, К. В. Истоки китайской цивилизации / К.В. Васильев ; Рос. акад. наук. Ин-т востоковедения. С.-Петерб. фил. - М. : Вост. лит., 1998. - 319 с.

Васильев, Л. С. Древний Китай [Текст] : [В 3 т.] / Л.С. Васильев. - М. : [б. и.]. Т. 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.). - 623 с.

Васильев, Л. С. Древний Китай: [В 3 т.] / Л.С. Васильев. - М. : [б. и.]. Т. 3 : Период Чжаньго (V-III вв. до н.э.). - 2006. - 679 с.

Васильев, Л. С. Древний Китай: [В 3 т.] / Л.С. Васильев. - М. : Вост. лит. Т. 1: Предыстория, Шань-Инь, Западное Чжоу (до VIII В. до н. э.). - 377 с.

Васильев, Л. С. Культы, религии, традиции в Китае / Л.С. Васильев ; Рос. акад. наук. Ин-т востоковедения. - [2-е изд.]. - М. : Вост. лит., 2001. - 488 с.

Васильев, Л. С. Эволюция общества : типы общества и их трансформация / Л. С. Васильев ; Гос. ун-т-Высш. шк. экономики, Ин-т востоковедения РАН. - Москва : Университет, 2011. - 205 с

Жерне, Жак. Древний Китай: [пер. с фр.] / Жак Жерне. - М. : АСТ : Астрель, 2004. - 156, [1] с.

История Китая с древнейших времен до начала XXI века : в 10 т. - Москва : Наука. - ISBN 978-5-02-036530-8. Т. 2 : Эпоха Чжаньго, Цинь и Хань (V в. до н. э. - III в. н. э.) / [Алексанян А. Г., Крюков М. В., Лисевич И. С. и др.] ; отв. ред. Л. С. Переломов. - 2013. - 687 с.

История Китая : Учеб. для вузов по ист. спец. / ]Под ред. Меликсетова А.В. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Изд-во МГУ, 2002. - 736 с.

Крюков, В. М. Ритуальная коммуникация в древнем Китае/ В. М. Крюков. - Изд. 2-е, доп. - Москва : Памятники исторической мысли, 2012. - 398 с.

Кучера, Станислав. Древнейшая и древняя история Китая : Древнекам. век / С. Кучера. - М. : Вост. лит., 1996. - 432 с.

Кучера, Станислав. История, культура и право древнего Китая : собрание трудов / Станислав Кучера ; Рос. акад. наук, Ин-т востоковедения. - Москва : Наталис : Институт востоковедения, 2012. - 415 с.

Пондопуло, Г. К. Древний Китай: формирование культур. традиции / Г. К. Пондопуло. - М. : ВГИК, 2006. - 191 с

Рубин, В. А. Личность и власть в Древнем Китае : Собр. тр / В.А. Рубин. - М. : Вост. лит., 1999. - 383 с

Фицджеральд, С. П. Китай : крат. история культуры / С.П. Фицджеральд; [пер. с англ. Котенко Р.В.]. - СПб. : Евразия, 1998. - 455 с.

Этническая история китайцев в XIX- начале XX века : монография / М.В. Крюков, В.В. Малявин, М.В. Софронов, Н.Н. Чебоксаров ; Рос. акад. наук. Ин-т Дальнего Востока. Ин-т антропологии и этнологии им. Н.Н. Миклухо- Маклая. - М. : НАУКА, 1993. - 412 с.

studfiles.net

Глава 5. Социально-политическая структура. Правители и феодальная знать

Из предыдущих глав явствует, что социально-политическая структура чжоуского Китая была буквально до мелочей сходна с тем выработанным на средневековом европейском материале теоретическим эталоном, который специалисты привычно именуют феодализмом. Этот эталон, как о том уже шла речь в первом томе, не имеет ничего общего с так называемой феодальной формацией из понятийного аппарата марксистского истмата. Оговорка такого рода необходима и крайне важна, ибо китайская марксистская историография обычно настаивает на том, что в чжоуском Китае феодализм существовал именно как формация.

Не вступая в спор с априорными построениями на тему о формации, способе производства, базисе или надстройке и хорошо зная им цену, я тем не менее склонен не только согласиться с тем, что социально-политическая структура чжоуского Китая была именно феодальной, но даже и настаивать на этом. Собственно, здесь нет предмета для спора. С этим согласны практически все исследователи. Достаточно напомнить об объемистой главе «Феодализм» в капитальной монографии классика американской синологии Г.Крила [174, с. 317387] или о статье другого маститого американского синолога Д.Бодде «Феодализм в Китае» [151, с. 49-92].

Вообще-то, если оставить в стороне догматику истматовских постулатов, нет ничего удивительного в том, что и марксистские, и немарксистские исследователи равно говорят о чжоуском феодализме: ведь изучается специалистами один и тот же феномен. Однако общность позиций при всем том более кажущаяся, нежели реальная. Специалистам хорошо известно, что, оперируя одним и тем же термином, марксисты вкладывают в него прежде всего жестко догматизированные истматом представления об историческом процессе (феодализм идет на смену рабовладельческой формации и, в свою очередь, сменяется капиталистической — соответственно и спор идет в первую очередь о том, когда и как эта гипотетическая смена формаций произошла), тогда как остальные исследователи озабочены совершенно иным: какой была чжоуская феодальная структура, почему она была именно такой, столь сходной со средневековой западноевропейской, и как она эволюционировала. Именно эта разница в сфере интересов, в самом подходе к проблеме и ее исследованию и определяет несходство не только в позициях, но и в характере исследований, в их итоговых результатах.

Из сказанного ясно, что в синологии существует ряд серьезных проблем, связанных с изучением структуры чжоуского общества и государства. Ясно также, что эти проблемы во всей мировой синологии так или иначе увязываются с феодализмом как феноменом (или формацией) и соответственно с общепринятой «феодальной» терминологией. Стоит напомнить и о том, что феодализм как всеобъемлющая система государственно-административных и социально-семейных связей стал формироваться по меньшей мере с начала эпохи Чжоу и особенно ощутимо после того, как первые чжоуские ваны создали несколько десятков уделов (феодов), переданных в управление и во владение их близким родственникам и союзникам. Быть может, следовало бы говорить и о протофеодальных чертах в административной и социально-политической структуре эпохи Шан. Но проследить и тем более убедительно продемонстрировать их практически невозможно из-за специфичности источников, почти полностью обошедших вниманием как раз те региональные подразделения, которые функционально могли бы быть сопоставлены с вассальными уделами чжоуских ванов.

Чжоуская феодальная система, будучи в какой-то степени обязанной своим существованием шанской социально-политической структуре, служившей для чжоусцев во многих отношениях образцом, единственным эталоном для подражания, складывалась во всех ее конкретных формах, с важными деталями и особенностями, нормами и институтами, достаточно медленно и постепенно (это, в частности, тщательно и всесторонне было изучено Г.Крилом; см. [174]). Собственно, именно на этот нелегкий процесс ушло не менее двух-трех веков, практически весь период Западного Чжоу. Фундаментом системы были уже упомянутые уделы, а в качестве замедлявшего процесс интегрирующего фактора выступал великий принцип безусловного сакрального авторитета чжоуского вана, сына Неба. Обладая небесным мандатом, ван олицетворял высшее единство чжоусцев и их безусловное верховенство в Поднебесной, причем именно этот немаловажный факт противодействовал сепаратизму удельных властителей, будущих владетельных феодалов, наследственных аристократов постепенно дезинтегрировавшегося и феодализировавшегося чжоуского Китая.

Противоборство централизованной администрации и сепаратистских тенденций все усиливавшейся удельной знати в начале эпохи Чжоу было не слишком заметным. Капитальное монографическое исследование Г.Крила показало, что в то время власть вана, его ближайших помощников и чиновников была достаточно эффективна. Кроме того, чжоуский аппарат власти опирался на весьма серьезную военную силу: ван имел в своем распоряжении 14 армий в двух столицах. Далеко не случайно тот же Г.Крил в подзаголовке своей монографии использовал термин «империя», хотя империей западночжоуский Китай явно не был. Централизованным же и достаточно сильным ранним государством он, безусловно, был. Однако не слишком долго.

Сила централизованного правительства была ощутимой и даже для всего чжоуского Китая жизненно необходимой до тех пор и постольку, пока и поскольку уделы были слабыми и внутренне еще не оформившимися административными и военно-ленными образованиями, а удельные правители ощущали себя скорее уполномоченными вана, его наместниками, нежели самовластными властителями в децентрализованном государстве. Как о том уже достаточно подробно шла речь в первом томе, сила чжоуского центра ослабевала по мере того, как обретали немалую самостоятельность наиболее крупные уделы, чьи правители в ходе ожесточенных междоусобных войн превращались в могущественных феодалов, а затем и в наследственных правителей фактически независимых от вана царств и княжеств.

Ослабление власти центра стало заметным с IX в. до н.э., причем кульминационным пунктом его были годы правления самовластного, но непопулярного Ли-вана, в 842 г. до н.э. изгнанного из столицы и замененного регентами (гун-хэ). Именно на его долю выпало первое из зафиксированных в источниках вооруженное противоборство с могущественным вассалом Э-хоу, которого сам Ли-ван со всеми его 14 армиями так и не сумел одолеть (успеха добились лишь выступившие против Э-хоу вассалы вана). Неудачи Ли-вана попытался учесть его сын Сюань-ван, однако и он уже не мог добиться успеха. Сильное централизованное государство чжоуских ванов безвозвратно уходило в прошлое. А на смену ему шла феодальная децентрализованная политическая система соперничавших и воевавших друг с другом царств и княжеств, каким стал чжоуский Китай после вынужденного перемещения на восток внука Сюань-вана — Пин-вана.

Длительное правление Пин-вана (770-720 гг. до н.э.) было временем радикальной перестройки всей системы политических взаимоотношений в чжоуском Китае. Правда, теоретически ван оставался высшим сувереном, что было отражено, в частности, в знаменитом тезисе из песни «Шицзина» (№205): «Широко вокруг простирается небо вдали, но нету под небом ни пяди нецарской земли. На всем берегу, что кругом омывают моря, повсюду на этой земле только слуги царя» [74, с. 280]. Однако в реальности и особенно очевидно в сфере административно-политических взаимоотношений этот царь (в данном случае в русском переводе имеется в виду именно ван) после его перемещения на восток, в Лои, более уже не был верховным вершителем судеб Поднебесной, каковыми справедливо считались первые чжоуские правители. Он имел реальную власть лишь в рамках своего домена — сравнительно небольшого анклава вокруг Лои, и именно это означало, что те полвека, которые Пин-ван провел на троне, были десятилетиями завершения процесса феодализации в чжоуском Китае.

Словом, именно после Пин-вана в истории Китая наступил феодализм как система политической раздробленности, междоусобиц удельных властителей, господства вассально-сюзеренных и аристократических клановых связей, а также многих других характерных как раз для такого типа структур элементов и признаков. Речь идет о том, что так хорошо известно на примере западноевропейского средневековья и считается своего рода классическим эталоном феодализма. Нечто очень близкое к этому эталону наглядно предстает перед читателем со страниц первых глав данного тома, и именно об этом и пойдет речь далее. Однако все последующее изложение необходимо предварить некоторыми важными замечаниями.

Дело в том, что развитая феодально-удельная система в чжоуском Китае была кратковременной. Только достигнув расцвета к VII в. до н.э., она вступила примерно в VI в. до н.э. в полосу постепенного упадка. Дефеодализация чжоуского Китая заняла ряд веков, следы феодальной структуры давали о себе знать и в следующий за Чуньцю исторический период Чжаньго. Однако первые и весьма заметные признаки дефеодализации тем не менее хорошо видны именно в VI в. до н.э., во второй половине периода Чуньцю.

Практически это означает, что весь последующий анализ призван раскрыть перед читателем весьма сложную динамику перемен в структуре, которая, казалось бы, только-только установилась и вначале никак не выглядела уже готовой к радикальным переменам. Между тем на деле все было именно так. Установившиеся связи феодально-удельного типа, столь восхищающие любителя стройных эталонных форм своей безупречностью, оказались настолько недолговечными, что буквально через сто-полтораста лет после того, когда можно было бы говорить об их расцвете, они стали хоть и медленно, но достаточно заметно трансформироваться. Источники свидетельствуют о том, что феодальная структура в середине 1тыс. до н.э. быстрыми темпами эволюционировала в сторону дефеодализации. Вот эту-то эволюцию нам и придется в последующем изложении постоянно иметь в виду.

historylib.org