5. Культура раннесредневековой Германии. Древней германии культура
Народы Германии: культура и традиции
Германская народность формировалась на протяжение долгих веков, путем объединения племен и рас. Славяне, кельты, бритты и финны стали основополагающими этническими группами, благодаря которым появилась германская народность.
В начале нашей эры германцы делились на восточных, северных и западных. Восточными представителями являлись: чоты, бургунды и вандалы. Западными - свевы, франки, хатты, херуски, хавки, баттавы, убии и (Marcomanni). Северными - тевтоны и свионы.
Конечно, сейчас от этих племен и объединений ничего не осталось. И все же современные жители Германии пытаются сохранить то, что им передали предки - диалекты, традиции и обычаи.
Народы, населяющие Германию
Если говорить о современном коренном населении Германии, то стоит отметить меньшинства - сорбы, датчане и фризы. Они являются представителями древних народностей, которые постепенно вытесняются современниками.
Сегодня основной частью населения этой станы являются немцы, но иммигранты тоже вносят свой вклад в состав Германии. Из представителей других стран там можно встретить турков, россиян, поляков, казахов, итальянцев и греков.
Как говорилось выше, германцы являются основной частью населения Германии, но и среди них встречаются те, кто когда-то переехал в эту страну или был рожден в семьях иммигрантов.
Представителями стран, получившими гражданство являются: датчане, черногорцы, итальянцы и сербы. Намного реже встречаются американцы, австралийцы и мальтийцы.
Стоит отметить тех, кто говорит на русском языке, проживая в Германии. Большое число русских переехало туда после распада СССР, получив немецкое гражданство.
Несмотря на то, что основным языком является немецкий, в Германии имеется множество диалектов - фризский, швабский, баварский, франконский и макленбургский.
В религиозном плане это достаточно неоднородная страна. Некоторые исповедуют христианство, некоторые протестантство, а кто-то католицизм. Помимо этого Германия включает в себя мусульман и иудеев.
Культура и быт народов Германии
Германия учит и прививает своему населению определенные качества и черты. Что же объединяет всех жителей Германии?
Во-первых, это любовь к порядку и идеализм. Немцы любят, чтобы все было чисто, красиво и правильно. Это касается всех жизненных сфер - семьи, работы, общества, личной жизни. Именно поэтому многие стремятся к тому, чтобы стать гражданами этой страны. В ней практически все идеально.
Во-вторых, ответственность перед законом. Жители Германии никогда не спорят с властью. Все, что закреплено законодательно, приносит им покой и блага. Поэтому немцы избегают нарушения правил. Они искренне любят и уважают представителей власти за то, что они обеспечивают им достойную жизнь.
В-третьих, любовь к труду. Немцы очень щепетильно подходят к каждому заданию. Они ничего не оставляют на потом. При этом, выполняя какую-то работу, пусть даже самую обыденную, они прикладывают все усилия для того, чтобы результат был идеален. У немцев все под контролем, каждый день расписан подетально, поэтому они никогда ничего не забывают и ведут продуктивную жизнь.
Также немцы очень пунктуальны. Для этого нет никаких веских причин, все то же желание идеализировать сою жизнь. Помимо этого, они понимают насколько важна каждая минута времени для себя и окружающих.
Немцы по натуре очень экономный народ. Все, что связано с цифрами, перепроверяется много раз, чтобы не ошибиться. Постоянные перерасчеты происходят как на работе, так и в личной жизни каждого жителя Германии. Люди привыкли записывать свои доходы и расходы, выводить из этого среднее, для того, чтобы увидеть свои ошибки или достижения.
Традиции и обычаи народов Германии
Традиции немцев сделали Германию такой, какой ее представляют большинство людей. Они берут свое начало из далеких времен и сохраняются по сегодняшний день - костюмы, кухня, архитектура, музыка и песни.
Одной их старых традиций является свадебная церемония в городках и селах. В ночь перед торжеством подруги невесты бьют посуду на пороге ее дома, чтобы брак был счастливым и долгим.
А одной из традиций рыбаков является состязание на лодках. Они пытаются опрокинуть лодку соперника, при этом каждый из рыбаков одет в традиционный баварский костюм.
Современная жизнь также внесла свой немалый вклад в традиции немцев. В Германии ежегодно проходит Парад Любви, сопровождающийся концертом электронной музыки.
Карнавалы также популярны в Германии. На этом празднике уже не встретишь спокойных и правильных немцев, они переодеваются во всевозможные наряды и веселятся всю ночь.
Конечно, религиозные обряды и традиции чтутся немецким населением - Великий Пост, Рождество, Сочельник Новый Год.
xn----8sbiecm6bhdx8i.xn--p1ai
3. Культура и духовная жизнь
Культура двора
Культура Германии XII-XV вв. представляла собой сложный сплав различных традиций: культуры рыцарской среды, бюргерства, крестьянства, интеллектуально-религиозной элиты. Ее верхний этаж составляла культура элиты, в которой наиболее заметную роль играл придворный мир. Культурная жизнь двора во многом была связана с политическими интересами государства и его правителей.
С нуждами двора был связан такой важный феномен культурной жизни эпохи, как летописание, или жанр хроники. Это особенно ярко прослеживается в творчестве классика этого жанра — Оттона Фрайзингского (Фрайзингенского, ок. 1111-1158). Обоснование всемирно-исторической концепции было тесно связано с проблемами современной ему жизни. Согласно ей мир состоит из двух царств. Одно из них вечное, небесное, другое временное, земное. Одно от Бога, другое от дьявола; одно олицетворяется символически в Иерусалиме, другое в Вавилоне. Задача «Хроники» Оттона Фрайзингского, которая была написана между 1143 и 1146 гг., заключается в описании исторического развития этих двух «царств». При этом автор подчеркивает, что после того как Римская империя стала христианской и в ее границах образовался единый христианский мир, оба «царства» соединились в «смешанное царство». Его история и привлекает главное внимание автора.
В центре изображения — католическая церковь и государство (империя) как исторические реальности средневекового мира. Они не противостоят друг другу, так как это государство является христианским. Оно персонифицируется в двух фигурах, стоящих во главе единого христианского мира. Каждая из них поставлена Богом и имеет свои права и обязанности. Одна ведает таинствами и духовным мечом, творит церковный суд; другая светским мечом защищает весь христианский мир от его врагов, наказывает безбожных и творит светский суд. Каждая из них не должна вмешиваться в дела другой. Обладателями светского меча провозглашались германские императоры, так как они унаследовали земную власть, принадлежавшую ранее римским цезарям. Произошло это вследствие «трансляции» Римской империи, «перенесении» ее сначала в империю Карла Великого, а затем и в средневековую Германскую империю.
Принадлежа по своему происхождению и положению к высшей феодальной знати, светской и духовной (он был дядей Фридриха I и братом Конрада III, настоятелем Фрайзингского аббатства в Баварии), Оттон Фрайзингский глубоко переживал борьбу империи и папства. Это придавало «Хронике» явственное трагико-пессимистическое звучание.
В этой борьбе Оттон Фрайзингский не отдавал предпочтения ни одной из сторон. Однако созданная им концепция «двух царств», на смену которым приходит «смешанное царство», объективно служила обоснованию притязаний Фридриха I на обладание верховной светской властью в католическом мире. Более того, она могла служить для него оправданием борьбы с папством, поскольку Оттон Фрайзингский полагал, что хрупкое единство христианского мира было разрушено как раз политикой последнего, выражением которой стало отлучение Генриха IV папой Григорием VII и начавшаяся борьба за инвеституру. Таким образом, итальянская политика Фридриха I получила в произведении Оттона Фрайзингского высшее историко-теологическое обоснование и оправдание, ставшее своего рода руководством к действию. Недаром вскоре после вступления Фридриха на престол он прислал ему вместе с сопроводительным письмом вторую, несколько переработанную редакцию своей «Хроники».
Немалую роль в культурных традициях штауфеновского двора играл такой фактор, как личность самого правителя. Особую славу в этом смысле снискал внук Фридриха Барбароссы, получивший у современников прозвище Чудо Мира, — Фридрих II. Известный своей любознательностью, образованностью, знанием нескольких языков (немецкого, итальянского, французского, латыни, арабского, греческого, еврейского), Фридрих II пользовался широкой известностью среди интеллектуалов того времени. Стремясь повысить авторитет своей власти в международном научном сообществе, он привлекал ко двору ученых и переводчиков из разных стран. Султан Египта по его просьбе прислал ему известного астронома. Приглашенные философы переводили Аристотеля, Авиценну, Аверроэса. Некоторые почерпнутые из этих переводов знания воплотились в законодательстве Фридриха II. Покровительствуемая им Салернская школа впитала в себя традиции арабской медицины.
Фридрих II и сам писал научные трактаты. Его авторству принадлежит такой известный опус, как «Трактат об искусстве соколиной охоты» — традиционного увлечения многих мусульманских правителей, от которых император нередко получал в качестве даров диковинных зверей и птиц, например, исландского кречета. Звери, особенно охотничьи и экзотические, часто использовались в качестве почетных даров, так как, входя в систему геральдики, играли важную роль в символической репрезентации власти государей в средневековую эпоху (это отразилось и в прозвищах многих могущественных особ: например, герцоги Генрих Лев, Альбрехт Медведь).
Широко известна религиозная терпимость Фридриха II Штауфена. Косвенным образом это подтверждает саркастическая оценка императора хронистом Матвеем Парижским, который писал: «В народе говорят, что Фридрих II больше следовал закону Магомета, чем Иисуса Христа, завел себе сарацинских наложниц... давно был другом и союзником скорее им, чем христианам». Впрочем, религиозная лояльность императора имела вполне отчетливо различимый политический подтекст. Ситуация борьбы с папством вынуждала Штауфена виртуозно владеть искусством политического «слалома» и искать диалог с мусульманскими правителями Востока. Интеллектуально-религиозная атмосфера, царившая при дворе Фридриха II, существенно отличала ее от той, которой дышала придворная среда других европейских государств этого времени. Политические трения с папством, контакты с арабскими интеллектуалами, знакомство с «рациональным» наследием античности в контексте тех процессов, которые способствовали «десакрализации» сознания мирян в высокое Средневековье, определяли своеобразие религиозного сознания императора и некоторых его придворных — сознания, которое явно контрастировало со стереотипными формами мышления, присущими тому времени.
Неслучайно с его именем связано немало всякого рода легенд, передаваемых его современниками. Францисканский хронист Салимбене рассказывает, например, следующие характерные эпизоды из его жизни. Однажды император приказал плотно запечатать в ящик некоего человека, а через некоторое время велел вскрыть его. Когда ящик был распечатан, то, обнаружив в нем мертвое тело и не найдя признаков присутствия души, император преисполнился сомнений «в посмертном бытии души». В другой раз он удовлетворил свое «научное» любопытство следующим образом. Приказав обильно угостить двух людей, он затем одного отправил спать, другому же приказал бодрствовать. Через некоторое время велел умертвить обоих и вскрыть у них желудки, чтобы установить, где пища была усвоена лучше.
Религиозная терпимость и широкие интеллектуальные интересы императора имели определенные границы. Фридрих II мог себе позволить общаться с кем угодно и обсуждать сложные вопросы мироздания, но интеллектуальный горизонт простых подданных должен был ограничиваться ценностями его государства. Так, основав в 1224 г. Неаполитанский университет, император запретил всем желающим обучаться наукам учиться где-либо кроме этого университета. Те подданные, которые к тому времени уже обучались в североитальянских университетах, должны были под страхом смертной казни и конфискации имущества в самом скором времени вернуться домой. Очевидно, Фридрих II, хорошо осведомленный относительно распространенных в северной Италии коммунальных свобод, стремился предотвратить проникновение их в свое государство.
Важнейшую роль в системе массовой коммуникации аристократического общества играла поэзия. Поэт часто оказывался своеобразным политическим комментатором, перед которым его покровитель ставил задачу формирования общественного мнения. Естественно, что в обмен поэт был вправе ожидать от своего господина вполне определенных благ. Вальтер фон дер Фогельвейде, миннезингер той эпохи, прямо пишет об этом:
О князь Апулии, хранящий Вечный град,
Я нищ, хотя искусством так богат.
Мне только б свой очаг,
Я не прошу палат.
(Пер. О. Румера)
«Очаг», который пожаловал император поэту, — удел в Вюрцурге, к которому было присовокуплено 30 марок годового дохода, — позволил Вальтеру чувствовать себя достаточно уверенно за спиной такого могущественного покровителя, чтобы подтрунивать над жадностью герцога Леопольда Австрийского, чьим гостеприимством он раньше пользовался.
Неудивительно, что он мог позволить себе и едкий смех в адрес могущественных противников Штауфенов, включая самого папу:
В культуре Германии с конца XV в. начался один из самых плодотворных периодов в ее истории — время расцвета гуманизма. Гуманистическое движение в этом регионе зародилось столетием позже, чем в Италии, в 1430-е годы. Оно опиралось на достижения передовой итальянской культуры, но уже с первых шагов стала намечаться и его собственная специфика: местные условия и идейные традиции определили особый интерес гуманистов к этико-религиозной и церковно-политической проблематике.
В развитии гуманизма в XV в. большую роль сыграли философские идеи Николая Кузанского, достижения в астрономии и математике венских ученых Г. Пейербаха и И. Региомонтана, пропаганда новой образованности итальянским гуманистом Энеем Сильвием Пикколомини, побывавшим в странах региона, лекции об античной культуре, которые читались в университетах странствующими немецкими поэтами-гуманистами Лудером и Карохом. Важное значение имели реформы, которые гуманисты сумели провести в университетском преподавании: они способствовали процессу секуляризации культуры, подрывали позиции схоластики, сближали гуманитарные науки с запросами жизни. Своими успехами гуманизм во многом был обязан великому открытию Гутенберга — книгопечатанию.
На рубеже веков быстро идет процесс объединения гуманистов в сообщества (Нюрнберг, Вена, Эрфурт и др.), которые обычно складывались вокруг крупных гуманистов или знатных меценатов. Здесь происходили свободный обмен мнениями и информацией, дружеская оценка работ, намечались программы, связывавшие гуманистов общими целями. Сообщества способствовали росту самосознания гуманистов, осмыслению задач движения, национальному и международному единению “республики ученых”. В отличие от Италии немецкие сообщества не переросли в ранние (488) академии: ни одна из групп не пережила раскола движения в начале 1520-х годов, вызванного Реформацией и обострением межконфессиональных противоречий.
Основные центры гуманизма в период его расцвета сосредоточились преимущественно в южной части региона: это были Нюрнберг, Аугсбург, Ингольштадт, Гейдельберг, Тюбинген и др.; в Средней Германии — Эрфурт. Гуманисты действовали даже в Кёльне — главной цитадели схоластики, монашества и клира.
Почти половину немецких гуманистов составили выходцы из бюргерства, около пятой части дало дворянство, примерно по десятой доле— патрициат и крестьяне. Их критика отживших представлений и порядков, этических установок, утверждение новых идеалов человека и общества, новой образованности, их вклад в пробуждение национального самосознания и борьбу за объединение Германии — все это расшатывало устои феодальных традиций и церковной ортодоксии, отвечало насущным потребностям раннебуржуазного развития.
Новые тенденции в гуманизме на рубеже XV — XVI вв. выразили Конрад Цельтис (1459—1508) и Себастьян Брант (1457—1521). С именем Цельтиса, крупнейшего неолатинского поэта Германии, связан расцвет чувственной жизнерадостной любовной лирики. Стремясь “приумножить славу отечества”, добиться перемещения центра новой культуры из Италии в Германию, он основывал новые гуманистические содружества с широкой программой коллективной работы. Цельтис призывал собирать, изучать и издавать источники, освещающие историю родной страны, ее культурные достижения. Он мечтал о политической централизации Германии, о прекращении княжеских междоусобиц. Насмехаясь над невежеством клира, он отстаивал необходимость связи гуманитарных наук с математикой и природоведением, ратовал за светскую образованность.
Цельтис представал читателям в разных обличьях: то восторженным поклонником языческой классики, то сторонником обновленного христианского благочестия, окрашенного в тона неоплатонизма, то апологетом древней, якобы исконно отечественной религии друидов, но при всех противоречиях главным стерженем его творчества всегда оставалась гуманистическая настроенность.
Иные аспекты немецкого гуманизма выразил саркастичный наблюдатель современных типов и нравов Брант. В городской литературе Германии конца XV в. господствовала сатира, которая “провожает в царство теней все отживающее”; ее народную грубоватость, дидактизм и обстоятельность в обличении пороков подхватили и развили гуманисты. Крупной вехой на этом пути стала книга Бранта “Корабль дураков” (1494). Написанная по-немецки, она сразу завоевала широкую популярность. Это своеобразное сатирическое “зерцало” предреформационной эпохи.
Изображая дураков разных сословий и профессий, собирающихся в царство глупости, Брант обличает невежество и своекорыстие, засилье “господина Пфеннига”, забвение общего блага князьями, попами, монахами, юристами. Нравоучительные сентенции, широкое использование народных пословиц и поговорок характерны для книги. Брант стремится к пробуждению разума и исправлению нравов в немецком отечестве, остро ощущая необходимость перемен в жизни общества. Его книга стала истоком обширной немецкой “литературы о дураках”; ее влияние сказалось и в других странах Европы.
Патриотические настроения немецких гуманистов проявились в их отношении к прошлому. Увлекаясь античностью, они в большей мере, чем итальянцы, обращались к средневековой истории. Антипапская направленность здесь распространилась шире и выразилась резче, чем в Италии. Характерной стала апология средневековой империи, (489) противостоявшей притязаниям папства. Особое внимание немецкие гуманисты уделяли древним германцам, истории империи Карла Великого и Оттонов, борьбе с папством, происхождению и развитию отдельных княжеств и городов.
Важную роль сыграло открытие итальянскими гуманистами трудов Тацита, забытых в средние века. На основе его “Германии” еще Эней Сильвий Пикколомини впервые сопоставил древнее состояние страны, не знавшей пи городской жизни, ни “прекрасных наук”, с современной Германией, прославленной цветущими городами. Немецкие гуманисты с энтузиазмом подхватили и развили эту идею прогресса культуры за Альпами. Они значительно расширили круг источников по германской древности — письменных и вещественных. Осознание самостоятельной ценности дохристианского прошлого германцев и единства истории народа с древнейших времен до современности стало качественным сдвигом в историографии: зарождались представления о национальных путях развития.
Крупный вклад в историографию внесли два гуманиста-патриция — В. Пиркгеймер (1470—1530) в Нюрнберге и К. Пейтингер (1465—1547) в Аугсбурге. Пиркгеймер, друживший с Дюрером, отличался разносторонними интересами: переводил с греческого па латынь античных философов, писателей, географов, но также и образцы патристики; писал сатиры, занимался математикой и астрономией; дал компендиум сведений античных авторов о древних германцах; издал открытые Цельтисом сочинения монахини Х в. Хротсвиты, “первой немецкой поэтессы”.
Пейтингер славился как собиратель рукописей, монет, медалей, ваз, статуй и других памятников древности. Он опубликовал ценный эпиграфический материал, издал римскую карту дорог, найденную Цельтисом, I “Историю готов” Иордана и “Историю лангобардов” Павла Диакона. Его основной исторический труд освещал развитие императорской власти от Цезаря до византийцев, а в “немецкой” части — от Карла Великого до современности.
Дальнейшие шаги в исторической науке сделали более молодые гуманисты. И. Авентин (1477—1534), изучая прошлое Баварии, систематически обследовал архивы, особенно монастырские; он писал не только по-латыни, но и по-немецки, живым и общедоступным языком. Б. Ренан (1485—1547) в комментариях к нескольким изданиям Тацита и в своем главном труде — “Трех книгах германской истории” — последовательнее своих немецких современников применял историко-филологическую критику источников. Он отказался от некоторых устойчивых легенд о немецком прошлом, одним из первых стал различать в истории три периода — древний, средний и “более новый”. Религиозно-философские взгляды главы эрфуртского сообщества гуманистов, блестящего знатока классической древности Муциана Руфа (1471— 1526) были родственны “философии Христа” Эразма, по свою гуманистическую интерпретацию христианства Руф выработал самостоятельно, главным образом на основе синтеза идей флорентийских неоплатоников. Подчеркивая, что Бог “невидим и почитать его следует тем, что невидимо”, Руф утверждал: единственный и истинный культ — “не быть плохим”. Отсюда его резкая критика внешних форм католического благочестия, но также и одной из важнейших догм церкви — таинства евхаристии.
Выступления Руфа против ортодоксии, обрядности, клира, схоластики, как и его методы обоснования гуманистической этики, вызывали живой отклик у молодого поколения гуманистов. Он, однако, признавал право свободно мыслить лишь для просвещенных философов и призывал не профанировать “тайны теологии” среди толпы. Он сам сузил возможное воздействие своих идей, высказывая их только в личном общении и в переписке с кругом друзей.
С именем И. Рейхлина (1455—1522), выдающегося филолога, связана пропаганда занятий латинским, греческим и древнееврейским языками в университетах Германии. Он разработал еще один вариант гуманистически широкого понимания христианства. В отличие от Эразма и Руфа Рейхлин опирался, помимо неоплатонизма, на античное пифагорейство и средневековое мистическое еврейское учение — Каббалу. Своими переводами из Ветхого завета он выявил ошибки в библейской части Вульгаты, способствуя гуманистической критике церковного канона Писания. Рейхлин считал себя верным сыном церкви, по его подход к изучению сущности христианства позволял молодым гуманистам делать выводы, связанные с практикой антипапской борьбы.
Широкий отклик в гуманистическом движении получило выступление Рейхлина против требования церковных фанатиков сжечь все еврейские религиозные книги. Рейхлин защищал право на научное изучение этих источников. Разгорелась полемика, вылившаяся в борьбу за свободу исследования. Эта борьба, сплачивая гуманистов, проясняла позиции направлений в гуманизме. Наиболее радикальная часть движения связала свои надежды па объединение страны и преобразование ее духовной жизни с активизацией выступлений против Рима и его приверженцев.
Событием стал выход в свет живой и острой сатиры, направленной против схоластики и клира — “Писем темных людей”. Эта книга, изданная анонимно в двух частях (1515 и 1517 гг.), была написана группой гуманистов, связанных с эрфуртским сообществом. Она пародировала переписку невежественных монахов и теологов, противников Рейхлина и гуманизма, полных амбиций и откровенной злобы к свободной мысли.
Обскуранты, поначалу принявшие “Письма” за работу своих единомышленников, стали всеобщим посмешищем. Значение книги состояло не только в беспощадном разоблачении отжившего. В ней содержалась лаконичная программа гуманистического просветительства как основы освобождения (492) страны от духовного засилья ортодоксии и вымогательств папства. Выход “Писем” стал симптомом гражданской зрелости радикальной части движения, изживавшей традицию компромисса со старой церковью.
Среди гуманистов, осознавших необходимость единения для решительной борьбы против Рима, за независимость Германии и свободное развитие культуры, был один из главных авторов “Писем” — рыцарь Ульрих фон Гуттен (1488—1523). Вопреки предрассудкам своего сословия он блестяще освоил достижения гуманизма и стал мастером сатиры, риторики, публицистики. Политические и культурные интересы доминировали в его творчестве.
Он пропагандировал античное наследие, защищал свободу слова от обскурантов — “цензоров наук”, славил разум и волю человека, утверждая, что “Бог помогает лишь тем, кто предприимчив и деятелен”. Схоластическое богословие Гуттен называл лженаукой, прибежищем надежд. Гордясь своей родословной, он, однако, разделял и гуманистические представления о роли личных заслуг человека в обретении подлинного благородства.
Гуттен много сделал для развития реформационных настроений в стране, подвергая резким нападкам церковные институты, все ступени церковной иерархии, систему эксплуатации Германии папством. Он впервые опубликовал работу Баллы о поддельности “Константинова дара” — опоры теократических притязаний папства. Используя Тацита, Гуттен создал идеальный образ древнегерманского воителя за свободу отечества от Рима — Арминия. Осознав национально-политическое значение выступления Лютера, гуманист стал союзником Реформации и начал писать также на немецком языке, обращаясь к самым широким кругам общества.
В отличие от Лютера он стал выразителем антикняжеских тираноборческих идей и призывал к войне против Рима и попов. Цели его программы отражали беспочвенные надежды рыцарства на контроль над обществом, по главное место в его творчестве заняли выступления за единое немецкое государство, независимую от Рима церковь, развитие культуры па гуманистической основе. Это обусловило исключительную популярность Гуттена в первые годы Реформации, как и его посмертную славу патриота, борца “за свободу Германии”.
Бурное развитие реформационных процессов, расколовшее гуманистическое движение, поражение Крестьянской войны и упрочение княжеского мелкодержавия, крушение надежд на политическую консолидацию страны, раздираемой межконфессиональными противоречиями,— все это сказалось на судьбе гуманизма. Утратив временно обретенную автономию в борьбе за светскую культуру, гуманисты склоняются к эрудитским занятиям, работе кабинетных ученых и преподавателей в школах и университетах, подконтрольных властям.
Это приводит к сужению и растущей аристократизации их идеалов, к политическому конформизму. Оплодотворив последующее развитие культуры, гуманизм как самостоятельное течение постепенно затухает. Старая и новая церкви стремятся идеологически обезвредить и поставить на службу своим целям его культурные достижения. Последовательно проведенные принципы гуманизма казались церкви неприемлемыми, и не случайно к его наследию позже обратятся идеологи Просвещения.
Одну из главных попыток “согласования” гуманизма и новых конфессиональных интересов сделал ближайший соратник Лютера и почитатель Эразма — Филипп Меланхтон (1497—1560), знаток Аристотеля и Цицерона. Он впервые систематизировал учение Лютера. Его богословские труды и важная роль в выработке “Аугсбургского вероисповедания” обеспечили Меланхтону место второго лица после Лютера среди основоположников новой церкви. Основное значение Меланхтона состояло, однако, и в ином.
Выдающийся знаток античных классиков, философ, филолог” историк, он был прежде всего замечательным педагогом, теоретиком и (493) организатором школьного и университетского образования. По его плану был основан ряд латинских школ и реформированы восемь университетов. Его идеи повлияли на развитие образования и в католических землях. Из круга его учеников вышли почти все выдающиеся немецкие учителя и университетские профессора второй половины XVI в.
Все это принесло ему славу “наставника Германии”. Гуманистическая настроенность Меланхтона сказалась и на его попытках смягчения межцерковных противоречий, в частности на компромиссах с кальвинизмом, что неоднократно приводило его к конфликтам с фанатиками строго лютеранской догмы. К Меланхтопу тяготели многие гуманисты, продолжавшие переводить классиков, создавать труды по естествознанию, но одновременно участвовавшие в межконфессиональной полемике и устроении лютеранской церкви.
Реформация, обратившаяся к народу на родном языке, стимулировала расцвет немецкой публицистики. Только от первой трети XVI в. сохранилось свыше 5 тыс. “летучих листков” — памфлетов, диалогов, социально-политических программ, рифмованных пророчеств. Продукция немецких типографий в 1520—1525 гг. возросла почти вчетверо; 90% печатных станков было поставлено на службу Реформации; масса изданий иллюстрировалась гравюрами. В прежде неведомых масштабах в литературу ворвался язык повседневного обихода, народных речений. Интерес к ним отразился и в специальных научно комментированных сборниках.
Особую роль в развитии национальной культуры сыграл Лютер. Важнейшие работы он писал главным образом по-немецки, и другие деятели Реформации следовали его примеру. Крупным событием стал его перевод Священного писания. Лютер развил языковые тенденции, характерные уже для предшествующего периода, и дал образец богатства речи, заложив основы классических норм немецкого языка.
Резко возросли тиражи немецких изданий — с 200—300 экземпляров в начале XVI в. до 1000—1500 ко времени Крестьянской войны; тираж наиболее популярной литературы достиг 10 тыс.; основные произведения Лютера издавались сотнями тысяч. Библию в его переводе имела каждая вторая-третья семья. Постепенно па родной язык в областях где восторжествовала Реформация, перешла вся церковная служба, расширилось его школьное преподавание.
С этими процессами должна была считаться и Контрреформация, поставившая задачей воспитание правоверной паствы с детских лет. Уже в 1551 г. первая иезуитская коллегия утвердилась в Вене; к концу столетия в католических областях, особенно в Баварии, существовала сеть руководимых иезуитами гимназий, интернатов для бедных учеников, пансионов для молодых дворян. С лютеранскими изданиями соперничали католические. Ужесточение контроля церкви над системой образования, по и новые явления в пей — широкое распространение элементарных школ, уже повсеместное использование в университетах знаний об античности — все это отличало вторую половину XVI в. от периода расцвета гуманизма.
Характерные перемены совершаются в гуманитарных науках: они все резче обособляются от естествознания, растет специализация отдельных дисциплин. В историографии привлекает главное внимание история церкви. Труды и протестантов, и католиков окрашены резкими тонами конфессиональных пристрастий. Историю используют как орудие религиозного воспитания и межцерковной борьбы.
Крупнейшее создание протестантских авторов — “Магдебургские центурии” (1559—1574), 13-томное издание по истории церкви,— первая в исторической науке коллективная работа. Возглавлявшаяся М. Флакком (Власичем), она велась по строгому плану, с четким разделением задач участников. Источники выявлялись в разных странах. Главная цель (494) труда — показать, что вся история католической церкви с послеапостольских времен есть история ее “порчи”, превращения в “царство Антихриста” — папы. Идеализируются императоры, боровшиеся с папством, впервые проявляется интерес к средневековым “идейным предшественникам” Реформации.
Сделав шаг вперед в организации научной работы, магдебургские ученые в то же время используют критический метод односторонне, для борьбы с идейными противниками, сохраняя легенды, враждебные папству. Тенденциозным, по уже па католический лад, был ответный многотомный труд главы Ватиканской библиотеки Ч. Барония “Церковные анналы”.
Популярный протестантский учебник по гражданской истории создал И. Слейдан (1505—1556). On описал “состояние религии и государства” при императоре Карле V, т. е. историю Реформации. Широко пользуясь архивными материалами, он пытался избежать пристрастности. Однако и подбор фактов, и характерные умолчания выявляют его лютеранские идеалы.
Протестанты поставили ряд проблем, прежде не привлекавших внимания немецких историков. Р. Рейнек, следуя за Меланхтоном в разделении “священной” и “политической” истории, одним из первых в Германии (1583 г.) выделяет в особую отрасль историю языков, наук и искусств, т. е. историю культуры. В. Кеккерман в начале XVII в. сделал попытку выяснить специфику исторического познания. Его скептические выводы, что история в отличие от наук о природе познает единичное, неспособна применять точные методы и устанавливать законы, были формой критики и гуманистов, и конфессиональных историков, отражали возросшее значение естествознания, которое начинает определять самое представление о научности.
В протестантской историографии существовала и кальвинистская ветвь. Развитию кальвинистской церкви и жизнеописанию Кальвина посвятил свои сочинения швейцарский реформатор и драматург Т. Беза (1519—l(i05), один из главных авторов этого направления. Значение местной католической историографии возросло в регионе лишь в первой половине XVII в., когда в Антверпене эрудиты из ордена иезуитов основали крупную серию изданий “Жития святых”. Широко используя источники, они подчиняли свою работу апологетике католицизма.
Развитие философской мысли Германии во второй половине XVI в. сковывалось жестким контролем церквей, возрождавших схоластические традиции. Не случайно ряд новых явлений в натурфилософии, антропологии, понимании исторического процесса осмыслен прежде всего противостоявшими всякой официальной догматике выразителями мистико-пантеистических идей.
Философ и историк С. Франк (1489—1542) в борьбе против церковной догматики и обрядности опирался на спиритуалистическую идею о вечно действующем в истории и религиозно-нравственном мире человека Божьем духе, “внутреннем слове”. На основе представлений о “Христе в нас” он рассматривал все религии и церкви как равноценные.
Традиции Парацельса и Франка сказались в творчестве В. Вейгеля (1533—1588), призывавшего “познать в себе мировое целое” и обращавшегося к Богу: “Ты во мне, я в Тебе”. Его последователи рассматривали официальную церковь как чисто внешнее установление, не затрагивающее (495) внутреннюю религиозность, противопоставляли “истину” своей секты ортодоксии, но не шли дальше пассивного сопротивления ей.
Мистико-пантеистическим характером отличалась и теософия Якоба Бёме (1575—1624), подвергавшегося преследованиям духовенства. Рассматривая проблему соотношения Бога и мира, он развивал в поэтических образах диалектическое учение о “самораскрытии” Бога в природе на основе “саморазделения”. Это учение вело к представлениям о тождестве Бога и природы, вне которой ничего нет. Признавая, что Бог пребывает в каждом, кто живет свято, Бёме своей этической трактовкой христианства подрывал основы вероисповедных различий. Идеи Бёме, оказав влияние на развитие европейской философии, сказались на формировании диалектики Гегеля и Шеллинга.
Общественно-политическая мысль в регионе богата утопическими построениями. В отличие от Англии и Италии в немецких землях наиболее радикальные утопии развивались не на гуманистической основе, а в виде реформационных программ. Важнейшие из них связаны с периодом Крестьянской войны и последующим десятилетием, когда революционное решение общественных противоречий оказалось невозможным и усилилась роль оппозиционных утопических чаяний. При общей антифеодальной направленности они отличались значительным разнообразием.
Один из вождей повстанцев — М. Гайсмайр требует установления народной власти в Тироле и рисует идеальный строй в пределах этой области, в то время как нюрнбергский книгопечатник Г. Гергот создает проект уничтожения частной собственности во всем “земном царстве”. Ссылаясь па откровение Божие, он пророчит грядущее социальное и имущественное равенство людей, народное самоуправление, противопоставляет порядкам, существующим в Германии, идеал общества без дворянства, духовенства, монашества, где все должностные лица избираются пародом, а система управления централизованна. Парацельс в начале 1530-х годов разрабатывает идею всеобщего уравнительного земельного передела и устранения всех властей, кроме императора, как общественного распорядителя “Божьей” землей.
Иной характер носят более поздние сочинения о наилучшем строе. Гуманист К. Штюблин в середине XVI в. создает консервативную утопию, где выдвигает идеал мудрого “согласия” в граде Евдемоне под эгидой правителей-философов. Здесь пет раздоров даже при существовании общественного неравенства. Видный деятель лютеранской церкви И. Андреэ в начале XVII в. описывает идеальный град всеобщего труда. Его Христианополь — “единая мастерская”, где особое внимание уделяется развитию наук, искусств и основанного на Евангелии благочестия.
XVI — XVII века ознаменовались коренными переменами в развитии естествознания и математических наук. Крупный вклад в этот процесс внесли ученые Германии . Особенно велики были их достижения в астрономии и физике. Революционные идеи Коперника, отвергнутые Лютером и другими богословами, протестантами и католиками, как противоречащие Библии, были подхвачены И. Кеплером (1571—1630), развившим теорию гелиоцентризма.
Используя отличавшиеся точностью наблюдения датского астронома Тихо Браге за движением планет, Кеплер открыл три закона их обращения вокруг Солнца. Он опубликовал два первых закона в работе “Новая астрономия”, а третий — в труде “Гармония мира” и издал новые, более точные таблицы движения планет. Научные закономерности были представлены математическими формулами и расчетами, верность которых подтвердили наблюдения астрономов. Эта проверка правильности теории гелиоцентризма сыграла большую роль в освобождении от антропоморфных и субъективных представлений о природе. Став одним из создателей новой астрономии наряду с Коперником и Галилеем, Кеплер существенно продвинул также развитие оптики и кристаллографии.
В отличие от астрономии и физики прогресс в иных областях знаний о природе шел главным образом за счет накопления, описания и систематизации новых фактов. Георг Агрикола (1494—1555) прославился трудами по горному делу и минералогии: он подвел итог современному уровню знания, дав новые импульсы практике. Уроженец Фландрии Г. Меркатор (1512— 1594) составил наиболее достоверные карты европейских стран, а также карту мира в новой проекции, особенно важной для навигационных измерений. Это стало началом нового этапа в развитии картографии. Немецкие ученые Э. Корд, О. Брунфельс, И. Бок обогатили ботанику, но (497) особенно велики были заслуги Л. Фукса (1501—1566), который ввел в науку наиболее широкую и систематизированную ботаническую номенклатуру. Крупный вклад к зоологию своей “Историей животных” инее швейцарский исследователь К. Геснер (1516—1565).
Освобождение научной мысли от засилья традиций, развитие эксперимента и тяги к опытным знаниям, первые значительные шаги в выработке индуктивного научного метода, сближение теории с практикой — все это было длительным и сложным процессом. Он совершался на фоне широкого распространения “охоты на ведьм”, порой принимавшей характер массовой истерии; повального увлечения “образованного общества” астрологическими предсказаниями, дань которым отдал даже Кеплер; расширения занятий магией и алхимией с ее поисками “философского камня”. Утверждение новых научных представлений о природе шло в острой борьбе с идеологией отживающего средневековья.
Противоречивым было и развитие литературы. В Германии оно не привело к созданию произведений, сравнимых по художественным достоинствам с вершинами европейской литературы эпохи. Во второй половине XVI в. здесь широко распространилась “гробианская литература” — сатира, описывающая пороки людей с площадной откровенности, но использующая приемы примитивного комизма. В потоке изданий немецких народных книг, где по-прежнему господствуют традиции средневековья (интерес к рыцарским сюжетам к различным легендам), выделяется .тишь несколько произведений: “Шильдбюргеры” — книга, высмеивающая тупоумие немецкого мещанства, обработки легенд о докторе Фаусте, “знаменитом чародее и чернокнижнике”, н о “печном страннике” Агасфере.
С традициями народной литературы было связано творчество крупнейшего поэта XVI в. Ганса Сакса (14?4—1576). Черпая из фольклора многие мотивы своих стихотворений, пьес и коротких забавных рассказов он выражал массовые вкусы к представления, был певцом всего житейского; его идеалы типичны для бюргерства — он прославляет уют, благополучие, устойчивый порядок. Он обладал юмором, умением зорко подметить характерную деталь, живо передать чувства, вызванные красотой природы. Творчество Сакса широко отразило мозаику бытовых ситуаций и нравов его времени.
Но второй половине XVI в. повсеместно распространяется риторичная и назидательная “школьная драма”, для которой классическими образцами чаще всего служили произведения Сенеки. Немецкий театр, однако, оставался малоразвитым. К концу столетия в нем господствовали приезжие труппы “английских комедиантов”, в упрощенных переделках ставившие Марло, Шекспира и других авторов.
Увлечение переводной литературой, особенно французскими галантными романами и пасторалями, было характерно для придворного общества. Начался длительный процесс “порчи языка” — в придворных кругах пользовались смесью немецкого с французским, а в бюргерских, стремившихся подражать моде, к этому добавлялись еще вкрапления школьной латыни.
С этими явлениями резко контрастировало бурлящее немецкое литературное словотворчество, одним из первых выразителей которого стал сатирик И. Фишарт (1546—15!)0). Широко используя гиперболу, гротеск, сочетание буффонады и назидательности, он бичевал упадок нравов, религиозный фанатизм, произвол властей, создал карикатурные образы монахов, с особой язвительностью нападал на иезуитов. Языковые нагромождения у Фишарта предвещали тенденции барочной литературы с ее тягой к сгущению красок и неожиданным столкновениям слов общей дисгармоничностью мышления.
Усиление провинциализации немецкой культуры и возраставшее засилье вкусов придворного общества, подражавшего дворам Франции или Испании, привели к тому, что защита родного языка стала (498) восприниматься как насущная патриотическая задача. Дело его литературного распятия пытались взять на себя языковые общества. Самым влиятельным из них стало “Плодоносящее общество”, почти целиком дворянское; в него входили крупнейшие литераторы — Опиц, Грифиус, Мошерош.
Группа литераторов но главе с поэтом-лириком и теоретиком стихосложения М. Опицем (1597—1639), опираясь на авторитет античного искусства и связи с голландскими классицистами, повела борьбу за развитие национальной культуры на раннеклассицистской основе. Другая линия творчества привлекла поэта и драматурга Л. Грифиуса, крупнейшего в Германии выразителя трагического мироощущения барокко 15 годы Тридцатилетней войны потрясенные ее бедствиями Опиц, Грифиус, Флеминг и другие мастера литературы сильно и ярко выразили слона скорби и утешения, обращенные к родной стране.
В живописи и графике Германии наиболее ярким проявлением Ренессанса — кратковременного, но давшего достижения мирового значения — было творчество Альбрехта Дюрера (1471—1528). Его разносторонняя деятельность художника и ученого, теоретика искусства стала одним из воплощений “титанизма” Возрождения. Овладев достижениями итальянского Ренессанса, но не порывая и с готикой, Дюрер широко отразил жизнь родины, напряженность чувств и драматизм мироощущения человека реформационной эпохи. Он стал одним из создателей портретного жанра в Германии.
Величайший мастер гравюры в Европе, он сочетал монументальность и идеальный характер образов с их острой индивидуализацией и силой воплощения духовной энергии человека. Нору расцвета искусства немецкого Возрождения часто называют “эпохой Дюрера”. М. Нитхардт, но прозванию Грюневальд (1470—1520), создатель экспрессивных, драматических религиозных картин, проникнутых мистическим визионерством, был больше Дюрера связан с традициями готики, но мощью образов и грандиозностью ощущения природы он неотделим от Ренессанса.
Колористическое богатство его живописи принадлежит к высшим свершениям национальной художественной культуры. Выдающийся портретист, мастер мифологических и религиозных сцен Лукас Кранах Старший (1472—1553) особенно тесно связал свое творчество с Реформацией и постепенно утратил его ренессансную свежесть в поздних маньеристских произведениях, все больше подчинявшихся дидактическим задачам. Он обладал, однако, виртуозным искусством декоративных решений и тонким чувством красоты пейзажа. Око воздействовало на художников “дунайской школы”, крупнейшим из которых был А. Альтдорфер (l480— 1538). Своим поэтическим восприятием природы он ощутимо содействовал становлению пейзажного жанра в Европе.
В немецкой скульптуре XVI в. выделяются Ф. Штос и Т. Рименшнейдер, создававшие одухотворенные образы в основном в традициях (500) поздней готики, А. Крафт и II. Фишер Старший, которые прокладывали дорогу ренессансным тенденциям, первый — в каменной скульптуре, второй— в бронзовой.
Немецкое искусство середины и второй половины XVI в., развивавшееся под знаком маньеризма, уже не дает столь крупных имен. Лишь в начале XVH в., когда многие немецкие художники работали за границей, осваивая достижения передовой культуры, европейскую известность композициями с пейзажем завоевал живший в Италии А. Эльсхеймер (1578—1610). Зато на протяжении всего XVI в. не утрачивали славы мастера декоративно-прикладного искусства — виртуозы обработки металла, дерева и т. п.
Новые тенденции пробивали себе дорогу изнутри поздней готики, они оказались связанными не столько со светской музыкой, ни в XVI, ни даже в XVII в. еще не определявшей вершины музыкальной культуры Германии, сколько с новым качеством церковной музыки. Изменения в ней начались с того, что в “струящемся” готическом многоголосии усилилась роль благозвучия, равноправия голосов в их “содружестве”, значение индивидуально окрашенного переживания. Музыкальные теоретики эпохи, пытаясь наметить рубеж между старым и новым, (502) впервые заговорили о “настроении души”, “выражении аффектов человека”. Это было характерно для культуры Северного Возрождения — вторжениe нового содержания в стилистически и жанрово устойчивые формы. Исподволь они менялись под его воздействием, но все же долго сохраняли и свою традиционную основу.
Незыблемые прежде “своды правил”, строгая регламентация в музицировании и опора только на канонические образцы, чисто формальная (503) изощренность и орнаментальность начинают подвергаться критике. В попом искусстве широко используется мелодика народных песен. Более ощутимо выступают и особенности авторской индивидуальности — в мелодическом строе, излюбленном характере звучания. Возрастает роль личности композитора.
К концу XVI — началу XVII в. развитие музыки как бы раздваивается: усиливается тяготение к синтетическим жанрам, к искусству оперы, но начинает уравниваться значение вокала и инструментальной музыки, возрастает роль сольного пения, инструментальная музыка обособляется от слова.
XVII век — время утверждения крупных форм, обращения к музыкальной драме, синтеза достижений ренессансной и реформационной эпох. Стилевой перелом определил ряд направлений в немецкой музыке раннего барокко. Рождается новый музыкальный язык, драматичный, полный силы, энергии, напряженной динамики. Искусство отвечает своему времени небывалой взволнованностью, мощными музыкальными контрастами, скорбью, патетикой, героикой. Подлинным гигантом немецкой музыкальной культуры стал Генрих Шютц (1585—1072). Разносторонне образованный композитор, руководивший придворной капеллой саксонского курфюрста, он обладал строгим вкусом и необычной даже для барокко многокрасочностью звуковой палитры. С редкой свободой Шютц владел разными жанрами — от светского мадригала, музыки для балетов с пением до пассионов —музыкальной драмы на евангельские тексты о страстях Христовых. Он создал первую немецкую оперу “Дафна”, но наибольшую славу (504) Шютцу принесли оратории. Он писал величавые “Священные симфонии” на библейские темы, сочинял камерные духовные концерты, сочетая вокал и инструментальную музыку органа или клавесина, был автором множества произведений для хоров а капелла.
Он развивал немецкие музыкальные традиции, давая им новую жизнь, перерабатывал достижения итальянской оперы и церковно-хоровой музыки. Выразив в своем творчестве рождение нового мировосприятия барочной эпохи и нового стиля, Штотц синтезировал важнейшие линии развития предшествующей музыки и стал открывателем ее новых путей. Его творчество — одна из главных вех на пути полифонизма XVII в. к эпохе Баха и Генделя.
lingua.okis.ru
Культура Германии — Википедия (с комментариями)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Культура Германии включает в себя культуру как современной Федеративной Республики Германия, так и регионов, составляющих современную Германию до её объединения: Пруссия, Бавария, Саксония и других. Более широкая трактовка «немецкая культура» включает в себя также культуру Австрии, которая политически независима от Германии, но населена немцами и принадлежит к той же культуре. Немецкая (германская) культура известна с V века до нашей эры.
Германия — родина многих известных композиторов, писателей, поэтов, драматургов, философов и художников.
История
Ключевую роль в немецкой культуре XIX века играла классическая филология[1].
Фольклор
Народная культура германских народов известна с V века до н. э. Особенно богата Германо-скандинавская мифология и связанные с ней фольклорные произведения, такие как Песнь о Нибелунгах, Песнь о Хильдебранте, и другие.
Напишите отзыв о статье "Культура Германии"
Литература
Германия известна как das Land der Dichter und Denker (страна поэтов и мыслителей). Гёте, Шиллер, Гейне. Поэты в Йене, и далее в Берлине лидировали в Романтизме в XIX веке.
Немецкая литература образовалась в Средневековье. Самые видные представители той эпохи — Вальтер фон дер Фогельвейде и Вольфрам фон Эшенбах. Произведение неизвестного автора Песнь о Нибелунгах также внесло важный вклад в немецкую литературу.
Самыми знаменитыми немецкими авторами считаются Иоганн Вольфганг фон Гёте, Фридрих Шиллер, Гёльдерлин, Генрих Гейне и Братья Гримм; в XX веке Теодор Моммзен (1902), Паул Хейзе (1910), Томас Манн (1929), Герман Гессе (1946), Гейнрих Бёлль (1972) и Гюнтер Грасс (1999) были награждены Нобелевской премией по литературе. К самым влиятельным немецким философам относятся Лейбниц, Иммануил Кант, Гегель, Шопенгауэр, Ницше и Хайдеггер.
Среди немецких прозаиков — Гюнтер Грасс, Герман Гессе и Бертольд Брехт, Эрнст Гофман.
Немецкая философия
Среди известных немецких философов — Ницше, Лейбниц, Кант, Гегель, Маркс, Шопенгауэр и Хайдеггер. Наиболее значимые философские течения — как немецкий идеализм, так и основанный Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом марксизм — происходили от немецких философов. В XX веке была распространена критическая теория так называемой Франкфуртской школы Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера.
Музыка
Немецкая классическая музыка зародилась в начале XVIII века и переживала расцвет в течение следующих двухсот лет. Такие композиторы, как Иоганн Себастьян Бах и Людвиг ван Бетховен заложили основы классической музыки, а Франц Шуберт и Роберт Шуман стали первыми композиторами романтизма. Более поздние композиторы — Рихард Вагнер, Карл Орф, Макс Регер — обращались к национальным корням и совмещали народную германскую музыку с классической. В XX веке Германия дала миру одних из самых ярких композиторов - Пауля Хиндемита, Арнольда Шёнберга, Карлхайнца Штокхаузена.
Помимо композиторов, живших на территории современной Германии, немецкие композиторы Австрии (Моцарт, Лист, Штраус) внесли значительный вклад в немецкую и мировую музыку. См также Музыка Австрии.
Германия сделала большой вклад в различные жанры рок-музыки, имея на мировой сцене таких представителей, как Scorpions, Bonfire (хард-рок), Accept, U.D.O., Grave Digger (хэви-метал), Blind Guardian, Helloween (пауэр-метал (основоположники стиля)), Gamma Ray, Kreator, Sodom, Destruction, Tankard (трэш-метал), Rammstein, Oomph! (индастриал-метал), Unheilig, In Extremo, Tanzwut (фолк-рок), Crematory, Lord of the Lost (готик-рок), Guano Apes (альтернативный рок), ASP, Das Ich, Untoten (готика), Tokio Hotel (поп-рок), Cinema Bizarre (глем-рок), Nevada Tan.
Электронная музыка Германии представлена такими исполнителями и коллективами, как Tangerine Dream, Kraftwerk, Enigma, Клаус Шульце. Известные проекты и музыканты в стилях транс, поп-транс и техно: Scooter, Sash!, Пол ван Дайк, ATB, Blank & Jones, 666, Маркус Шульц, Cosmic Gate, а также Кай Тресид, Оливер Либ (Oliver Lieb), Тимо Маас (Timo Maas), Talla 2XLC. Подавляющее число коллективов в стиле Евродэнс (1990-е) были из Германии: Activate, Captain Jack, Culture Beat, E-rotic, Fun Factory, La Bouche, Masterboy и другие.
Сцена поп-музыки Германии известна с 70-х годов, такие её представители, как Sandra, Modern Talking, Dschinghis Khan, Boney M., Bad Boys Blue добились успеха далеко за пределами своей страны, в том числе, и в России. На сегодняшний день музыкальный рынок Германии является третьим по значимости в мире.
Немецкой сцене присущи свои узконациональные разновидности. Так, например, выделяют такие направления в музыке Германии, как краут-рок (ответвление прогрессивного рока), Neue Deutsche Welle (ответвление новой волны), Neue Deutsche Härte (немецкий индастриал). В Германии зародился жанр пауэр-метал, впоследствии ставший международным.
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Отрывок, характеризующий Культура Германии
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке. Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений. Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло. В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли. Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества. Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова. – Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул. Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей. Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания. Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе. Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся. Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать. Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов. «Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия». Государь обратился и к офицерам: – Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души. Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя! – Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны. «Только умереть, умереть за него!» думал Ростов. Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю. Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости. «Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь. Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров. В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов. Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем. Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно. Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя. – Молодцы павлоградцы! – проговорил государь. «Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов. Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону. Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им. Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров. Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
wiki-org.ru
5. Культура раннесредневековой Германии. История Германии. Том 1. С древнейших времен до создания Германской империи
5. Культура раннесредневековой Германии
При изучении культуры раннесредневековой Германии необходимо учитывать ряд принципиальных соображений хронологического, географического и структурно-культурологического характера. Раннесредневековая германская культура не представляет собой целостной, гармоничной системы уже потому, что она покоилась на трех традициях: германском варварстве, позднеримской античности и христианстве. Соответственно, она отчетливо распадалась на элитарную, основывающуюся на латинской письменности, античной и христианской традициях, и народную — бесписьменную и исключительно устно-коммуникативную. Элитарная культура была принадлежностью (в качестве доминирующего элемента) высшего церковного и высшего светского сегментов общества. Достаточно сказать, что все императорские акты вплоть до XIII в. составлялись на латыни. Большая же часть раннесредневековой германской знати, отличаясь от крестьянства имуществом и властью, в очень малой степени отстояла от него в культурном отношении, будучи безграмотной и в повседневности приверженной обычаям и привычкам простонародья, разговаривая с ним на одном наречии.
С географической точки зрения, раннесредневековая культура была представлена как минимум тремя регионами (рейнским, средне- и северогерманским), в которых хронологически по-разному — при наличии или отсутствии античных традиций — трансформировалось древнегерманское наследие.
Примером может послужить история двух городов. В лагере легиона и окружающей канабе Castra Regina после падения римской власти в V в. разместились бавары (Baiuvarii), дав новое название городку Reganespurc (Регенсбург), который с начала VI в. стал резиденцией герцогов Агилолфингеров и древней столицей Баварии. Там была отстроена в следующем веке капелла св. Георга, в которой в 685 г. был погребен «апостол Баварии» св. Эммеран. В 739 г. св. Бонифаций учредил в Регенсбурге епископство и бенедиктинское аббатство. При Каролингах город был одной из видных императорских резиденций; там были погребены последние восточнофранкские Каролинги Арнульф и Людовик Дитя. При Оттонах и Салиях Регенсбург оставался одним из крупнейших политических, экономических и культурных центров Германии. С началом XII в. город вступает в стадию экономического и культурного подъема.
На нижней Эльбе авангард каролингских войск (согласно преданию, во главе с Карлом Великим) около 810 г. на месте саксонской деревушки Hamm («приют в пустынной местности») заложил бург, названный в источниках 834 г. Hammaburg (Гамбург). Отсюда должна была осуществляться христианизация Шлезвига и Дании; с этой целью там учреждается архиепископство. В 845 г. датские викинги разрушили Гамбург. Архиепископство было заново учреждено в 848 г. в Бремене, а в Гамбурге архиепископство было восстановлено только после того, как Гамбург был вновь отстроен в 937 г.
В 950 г. в Гамбурге насчитывалось до 500 жителей, в основном торговцев и ремесленников, медленно отстраивавших гавань на Эльбе. В 983 г. ободриты уничтожили Гамбург вместе с церковью, монастырем и небольшой монастырской школой. Восстановленный к 1035 г. город насчитывал 800-900 жителей, половина из которых были духовными лицами. Знаменитый архиепископ Адальберт Бременский хотел превратить Гамбург в христианский центр всего Севера, но еще дважды (в 1066 и 1072 гг.) ободриты разрушали город. При Штауфенах в 1189 г. город получил первые торговые привилегии для призванных из Юго-Западной Германии переселенцев.
Оба примера показывают, что периодизация и структурная эволюция германской раннесредневековой культуры далеко не везде соответствовала «политической» хронологии, этапам и эталонам западнофранкского культурного развития. Для Северной Германии, например, вряд ли приложимы категории «Меровингская культура», «Каролингское и Оттоновское возрождение».
Эти понятия были чужды для всей народной культуры раннесредневековой Германии вне зависимости от региона. Население германских земель специалисты на 1000 г. оценивают примерно в 4 млн человек, с плотностью от 8 до 10 жителей на 1 км2. Средняя продолжительность жизни для низших слоев едва достигала 25 лет, при крайне низком уровне здравоохранения и личной гигиены. Источниками питания служили овес, рожь, позже знаменитый немецкий Eintopf (смесь кореньев, злаков, рыбы и дичи), который был главным продуктом основной массы селян. Нелатиноязычная, близкая по культуре к простонародью знать питалась лучше. Для изготовления пива использовался ячмень, хотя медовуха была долго более предпочтительным напитком. Слаборазвитые агротехнологии заставляли до трети урожая оставлять на семена. Голод и эпидемии уменьшали сельское население нередко на треть, а то и наполовину. Население искало помощи у церкви и знати: в 1035 г. архиепископ Трирский во время мессы был вынужден позволить голодной пастве разорвать своего коня и употребить его в пищу. Густозаселенные области прирейнской Германии заставляли искать места для колонизации на востоке, где грозными соперниками были венгры и славяне. Замедленность колонизации, а также расширение практики раскорчевывания лесов и осушения болот вело к временной оторванности групп населения от своих этнических корней и стагнации у них, а то и возникновению новых элементов местной культуры.
Общим для крестьянства была вековая монотонность повседневного бытия. Центром мироощущения были двор и село (обычно не более дюжины домовладений с 70-80 жителями; наиболее крупные, в предместьях пфальцев, — до 300 человек). Источником информации об окружающем мире были слухи, больше доверия оказывалось очевидцам событий. Все это порождало конкретность мышления при отсутствии каких-либо абстракций. Система мер и весов определялась ведрами, повозками, локтями, шагами и т. д. Расстояния определялись по тому, как далеко можно увидеть белую лошадь; петух признавался годным для оброчных платежей, если он мог взлететь на спинку стула; забор считался крепким, если по нему трижды без ущерба пробегал вооруженный мужчина. В уголовном праве телесным повреждением считался факт пролития крови на землю. Образование складывалось из жизненной практики и производственного опыта; детский труд под родительским наблюдением был аксиомой. В мужчинах ценилась грубая сила, способность противостоять диким зверям и ворочать тяжелый плуг. В уголовном праве вор, тайно и бесшумно присвоивший чужое добро, карался более жестоко, чем разбойник, открыто противостоявший своей жертве.
Зависимость человека от природы при крайне низком уровне производственных технологий вела к углублению конкретного менталитета. Для преодоления личностных и хозяйственных невзгод совершались магические ритуалы, или, наоборот, шел поиск виновников неурожаев, падежа скота, которыми считались совершенно конкретные, подлежащие суровым карам «колдуны» и «ведьмы». Люди не имели ясных представлений о границах бытия и небытия, разнице между человеком и зверями, что порождало веру в оборотней. Христианство распространялось медленно, несмотря на появляющуюся густую сеть приходских церквей. Многие люди редко ходили в храмы и общались с приходским священником главным образом при крещении и отпевании. Даже заключение браков при господствующей полигамии в раннем Средневековье чаще было светским актом. Месса, включая «Отче наш» и «Символ веры», совершалась на латыни и была непонятна церковной общине; проповедь читалась на местных наречиях, но темы проповедей малообразованных сельских священников, которые обычно учились основным навыкам литургии у своих предшественников по приходу, были скудны и однообразны. Библии на древненемецком языке не существовало, а отсутствие книгопечатания резко ограничивало круг лиц, знакомых с ее содержанием. Отсюда распространение как тайного язычества, так и открытого почитания священных источников, камней, рощ, вера в домовых, талисманы и т. д. Постепенно древние языческие обряды христианизировались под давлением церкви. Нередко сами церкви воздвигались на месте языческих капищ. Сельские храмы были практически лишены украшений, окрашены в однотонные цвета, алтарями зачастую служили простые каменные плиты. Все они были деревянными, как и крестьянские дома, что резко отличало их от епископских соборов, которым властью был позволен и вменен для застройки камень. Немногим от сельских приходов отличались и бурги средней знати: такие же земляные палисады и рвы, поскольку императоры и короли не позволяли укрепленных камнем бургов знати. Рост новых замков-шлоссов был возможен только в период ослабления центральной власти.
Представления о грехе и покаянии, постах были прагматичны и ориентированы на физическое выживание индивидуумов. Попытки ввести «тарифы» за грехи и покаяния с конца VIII в. были свернуты. Монастыри, учрежденные «сверху», главными задачами видели процветание собственного сельского хозяйства, лишь в теории считая бенедиктинский устав для себя обязательным. Подобная ситуация господствовала до начала клюнийского движения, поддержанного в Германии аббаством Гиршау начиная с 1079 г., с требованием для монашества труда, целибата, аскезы, грамотности.
Бытовые развлечения не имели возрастных границ: взрослые и дети с одинаковым удовольствием слушали саги и сказки, героями которых были фольклорные и исторические персонажи эпохи Великого переселения народов, пели народные песни, играли в прятки, снежки, загадки. В городах рейнской зоны, особенно в резиденциях знати и епископата, изредка появлялись бродячие актеры из других местностей, представляя публике акробатические номера, пение и танцы в сопровождении музыкальных инструментов. К эпохе развитого Средневековья на основе этих традиций разовьются основы немецкого миннезанга, на который большое влияние оказали в том числе западнофранкские эпические и лирические эталоны.
Носителями элитарной культуры (латиноязычной, а тем самым общеевропейской по своему характеру) были, прежде всего, немногие образованные духовные и светские лица. Сама элитарная культура была более сложной и дифференцированной, чем культура народная. В построенных пфальцах и соборах, отделанных в смешанных традициях античного, византийского и раннероманского искусства, обладавших книгами по теологии, истории и тогдашнему естествознанию, далеко не все могли хотя бы строчку написать на латыни. Два наиболее ярких примера — Карл Великий и Генрих II. Даже в конце XIII в. из 14 членов соборного капитула в Мейсене 9 не могли написать свое имя. Библиотеки наиболее крупных раннесредневековых монастырей насчитывали всего несколько сотен книг, в основном богословского характера. В историописании господствующим жанром были анналы (Фульдские, Вертинские), носившие ярко выраженный провинциальный характер; представление о происходящем в сопредельных странах скорее было исключением. Лиутпранд Кремонский (922-969) составил хвалебную биографию Оттона I, а также описание нравов византийского двора; Адам Бременский (ум. 1081), один из столпов раннесредневековой историографии, назвал свой труд «Деяния понтификов Гамбургской церкви». Биографии германских монархов (например, «Деяния Конрада II императора») в силу их отчетливой официозности не достигали уровня «Жизни Карла Великого» Эйнгарда. Даже счастливое исключение — «Деяния саксов» Видукинда Корвейского (ок. 950-1004) — в большей степени усеченные жизнеописания Генриха I и Оттона Великого, нежели историко-этнографический труд.
Из «Каролингского возрождения» для Германии ближайшие его преемники, особенно Людовик Немецкий, будучи не в силах предотвратить распад Академии Карла Великого, восприняли наиболее прагматичную ее составляющую: сам опыт организации системы образования с усилением внимания к германоговорящим верхам общества. Отмести сразу латынь не удалось, но именно к периоду правления первого восточнофранкского короля восходят традиции будущей немецкой культуры. В светской монументальной архитектуре заимствовались элементы романского стиля для украшения пфальцев с целью усиления репрезентативности центральной власти.
Этой же задачей было проникнуто «Оттоновское возрождение», вызванное к жизни ориентацией на восстановленную имперскую идею. При дворе Оттона Великого вновь сложилась не столь масштабная, как при Карле, Академия; вновь зазвучала ориентированная на классические образцы ученая латынь. Деятельность этого ученого кружка была уже, а творчество носило заметный официозный характер. Образцом может служить анонимная «Песнь об Оттоне», повествующая о разгроме венгров в 955 г. на реке Лех. Победа Оттона I ставит его в один ряд с Карлом Великим, который ранее, уточняет автор, воспрепятствовал аварам обрушиться на Западную Европу. Ритмика короткого стиха со склонностью автора «Песни» к аллитерации сближает ее с типичными германскими эпическими памятниками.
Наиболее крупной поэтессой «Оттоновского возрождения» признают Хротсвиту Гандерсгеймскую (ок. 935-1002), автора ряда назидательных комедий («Авраам», «Дульциций»), в которых сочетались этика произведений Теренция и опыт западноевропейской и византийской агиографии. Комедии, разворачивая свои сюжеты на искусственном фоне позднеантичного времени, насыщены обильным бытовым материалом X в. и высокой патетикой жестоких испытаний, которым подвергались гонимые христиане. Хротсвита в результате заложила традиции, шедшие вразрез с античной драматургией, но развившиеся в более поздних средневековых произведениях. При Оттоне II, женатом на византийской принцессе, усиливается струя греческой образованности, что отразилось на усовершенствовании художественной техники книжной миниатюры, лучшими образцами которой стали произведения такого рода из монастыря Райхенау. Идущее сверху «Оттоновское возрождение» дало мощный импульс распространению в Германии романского стиля, учреждению новых церковных школ, которые удовлетворяли нужду в подготовке кадров для королевских и имперских канцелярий.
Некоторое оживление в светской и духовной литературе произошло в период борьбы за инвеституру. Появляются произведения как оправдывающие (ранние редакции «Всемирной хроники» Фрутольфа Михельсбергского), так и осуждающие действия Генриха IV, вплоть до полной «антикоролевской» фальсификации событий в Каноссе («Анналы Ламперта Герсфельдского»). Отсутствие критики источников, вплоть до безоговорочного доверия к фольклору и слухам, было, за редким исключением (тот же Фрутольф, использовавший в своей «Хронике», особенно начиная с 1080 г., официальные акты), общим местом раннесредневековых историографов. Отсюда непраздным представляется вопрос о воздействии «Каролингского возрождения» с его рецепцией античных авторов на зарейнскую Германию, исключая, естественно, крупные аббатства и епископские резиденции, а также города прирейнской зоны. Академия Карла Великого была, вне сомнения, явлением крупного общекультурного масштаба. Однако вопросы о том, насколько велик ее вклад в культуру той Германии, которую император замирил и завоевал мечом, насколько были восприняты тюрингами и саксами идеи Алкуина, порождавшие систему «семи свободных искусств», остаются дискуссионными.
Античное наследие, конечно же, привилось в раннесредневековой Германии под явным давлением церкви, но в грубой вульгаризированной форме. Монументальное искусство, фрески и книжные миниатюры — все было подчинено церковным запросам и заказам. Достаточно сказать, что ни один художник не имел возможности сбыть на рынке свое произведение. Искусство стандартизировалось: деятельность ваятелей была подчинена желанию заказчика — церкви. Это отразилось наиболее ярко в книжной миниатюре, в которой каждый образ выписывался в канонической гамме, без полутонов и субъективно-реалистического своеобразия. Например, символ яблока (по-латински malum — одновременно и «яблоко», и «зло, обман») всегда считался порочной категорией, антагонистичной с лиловыми цветами Богородицы. Литературное наследие античности на германской почве прагматично использовалось в компилятивных «Суммах», «Этимологиях», «Вокабуляриях» для нужд школьного образования при соборах и монастырях. В системе «семи свободных искусств» господствовали ссылки на авторитеты (отцов церкви, католических святых, каноническое право), критика которых не допускалась. Высокая ученая теология (например, Рабан Мавр) была уделом очень узкой группы духовных лиц и была нацелена на реформирование, можно сказать, «подлиную католизацию» литургии в германской церкви. Ощущая невозможность для необразованной паствы постичь настоящую христианскую догматику, они своим авторитетом допустили перевод латинских псалмов и гимнов (но не Библии!) на древненемецкий.
В монументальном искусстве господствовал перенятый из Франции и там же трансформированный позднеантичный романский стиль. Наиболее яркое воплощение он получил в соборах Вормса, Шпейера и Майнца. Внешне тяжеловесная архитектоника без архитектурных излишеств уподобляет эти храмы, базиликальные и центрические в плане, огромным плывущим кораблям. Если в раннем романском стиле (X в.) во внутреннем убранстве применялась настенная живопись, то в позднем (с сер. XI в.) она дополняется каменным декором на сложные, нередко мифологические сюжеты. Охарактеризовать их лучше словами епископа Бернарда Клевросского (1091-1153), крупнейшего деятеля церкви и последовательного клюнийца: «...Для чего же в монастырях перед взорами читающих братьев эта смехотворная диковинность, эти странно-безобразные образы, эти образы безобразного? К чему тут грязные обезьяны? К чему дикие львы? К чему чудовищные кентавры? К чему полулюди? К чему пятнистые тигры? К чему охотники трубящие? Здесь под одной головой видишь много тел, там, наоборот, на одном теле — много голов. Здесь, глядишь, у четвероногого хвост змеи, там у рыбы — голова четвероногого. Здесь зверь — спереди конь, а сзади половина козы, там — рогатое животное являет с тыла вид коня». Эти реминисценции «звериного стиля» сказались и на понимании человеческого образа. Приземистые фигуры романских святых, апостолов напоминают своей мужиковатостью об их простонародном происхождении.
Мечты о мире в эпоху раздробленности и нескончаемых феодальных междоусобиц воплотились в изображениях Страшного суда: Господь не парит над миром, подобно византийскому Пантократору, но, напротив, он среди своей паствы, ее судья и защитник. Экспрессия романского декора отобразила, таким образом, менталитет германского раннего Средневековья, соединив причудливым образом все три указанные традиции культуры.
Носителями раннесредневековой культуры Германии к началу XII в. становятся дворы крупной знати, чему в немалой степени способствовала ситуация затяжного политического кризиса в стране и на этом фоне — ослабление королевской власти. Строительство крупных, укрепленных резиденций сначала герцогов, а потом и наиболее значимых графов привлекало к их дворам и акробатов, и ученых-теологов, и первых из миннезингеров.
Путешествуя от двора ко двору, неся свое искусство не на латыни и не на зарождающемся французском, но, наоборот, на германских наречиях, они постепенно содействовали основам высокой средневековой культурной, этнической, межрегиональной коммуникации. К началу XII в. не без их помощи зарождается стиль рыцарской культуры, где воспевались эпические подвиги легендарного короля Артура, вырабатывались навыки организации и проведения турниров по северофранцузскому образцу, культивировались отношения преданности вассалов к своим сеньорам, формировался идеал «христианского рыцаря», защитника церкви, вдов и сирот.
Но подлинным объединяющим центром немецкого языка, а затем и культуры в целом все-таки станут немецкие города. Именно они воспримут культурные импульсы, идущие из Италии и Леванта, новые практические знания, реципиируют римское право. Раннесредневековая культура в Германии, совершив синтез античного, германо-варварского наследия и христианства, станет прочным фундаментом культуры развитого Средневековья.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
history.wikireading.ru
Культура Германии - это... Что такое Культура Германии?
Культура Германии включает в себя культуру как современной Федеративной Республики Германия, так и регионов, составляющих современную Германию до её объединения: Пруссия, Бавария, Саксония и других. Более широкая трактовка «немецкая культура» включает в себя также культуру Австрии, которая политически независима от Германии, но населена немцами и принадлежит к той же культуре. Немецкая (германская) культура известна с V века до нашей эры.
Германия — родина многих известных композиторов писателей, поэтов, драматургов, философов и художников.
Фольклор
Народная культура германских народов известна с V века до н. э. Особенно богата Германо-скандинавская мифология и связанные с ней фольклорные произведения, такие как Песнь о Нибелунгах, Песнь о Хильдебранте, и другие.
Литература
Германия известна как das Land der Dichter und Denker (страна поэтов и мыслителей). Гёте, Шиллер, Гейне. Поэты в Йене, и далее в Берлине лидировали в Романтизме в XIX веке.
Немецкая литература образовалась в Средневековье. Самые видные представители той эпохи — Вальтер фон дер Фогельвейде и Вольфрам фон Эшенбах. Произведение неизвестного автора Песнь о Нибелунгах также внесло важный вклад в немецкую литературу.
Самыми знаменитыми немецкими авторами считаются Иоганн Вольфганг фон Гёте, Фридрих Шиллер, Гёльдерлин, Генрих Гейне и Братья Гримм; в XX веке Теодор Моммзен (1902), Паул Хейзе (1910), Томас Манн (1929), Герман Гессе (1946), Гейнрих Бёлль (1972) и Гюнтер Грасс (1999) были награждены Нобелевской премией по литературе. К самым влиятельным немецким философам относятся Лейбниц, Иммануил Кант, Гегель, Шопенгауэр, Ницше и Хайдеггер.
Среди немецких прозаиков — Гюнтер Грасс, Герман Гессе и Бертольд Брехт, Эрнст Гофман.
Немецкие философы
Среди известных немецких философов — Ницше, Лейбниц, Кант, Гегель, Маркс, Шопенгауэр и Хайдеггер. Наиболее значимые философские течения — как немецкий идеализм, так и основанный Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом марксизм — происходили от немецких философов. В XX веке была распространена критическая теория так называемой Франкфуртской школы Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера.
Музыка
Немецкая классическая музыка зародилась в начале XVIII века и переживала расцвет в течение следующих двухсот лет. Такие композиторы, как Иоганн Себастьян Бах и Людвиг ван Бетховен заложили основы классической музыки, а Франц Шуберт и Роберт Шуман стали первыми композиторами романтизма. Более поздние композиторы — Рихард Вагнер, Карл Орф, Макс Регер — обращались к национальным корням и совмещали народную германскую музыку с классической. В XX веке Германия дала миру одних из самых ярких композиторов - Пауля Хиндемита, Арнольда Шёнберга, Карлхайнца Штокхаузена.
Помимо композиторов, живших на территории современной Германии, немецкие композиторы Австрии (Моцарт, Лист, Штраус) внесли значительный вклад в немецкую и мировую музыку. См также Музыка Австрии.
Германия сделала большой вклад в различные жанры рок-музыки, имея на мировой сцене таких представителей, как Scorpions, Bonfire (хард-рок), Accept, U.D.O., Grave Digger (хэви-метал), Blind Guardian, Helloween (пауэр-метал (основоположники стиля)), Gamma Ray, Kreator, Sodom, Destruction, Tankard (трэш-метал), Rammstein, Oomph! (индастриал-метал), Unheilig, In Extremo, Tanzwut (фолк-рок), Crematory (готик-рок), Guano Apes (альтернативный рок), ASP, Untoten (готика), Tokio Hotel (поп-рок), Cinema Bizarre (глем-рок), Nevada Tan.
Электронная музыка Германии представлена такими исполнителями и коллективами, как Tangerine Dream, Kraftwerk, Enigma, Клаус Шульце. Известные проекты и музыканты в стилях транс, поп-транс и техно: Scooter, Sash!, Пол ван Дайк, ATB, Blank & Jones, 666, Маркус Шульц, Cosmic Gate, а также Кай Тресид, Оливер Либ (Oliver Lieb), Тимо Маас (Timo Maas), Talla 2XLC. Подавляющее число коллективов в стиле Евродэнс (1990-е) были из Германии: Activate, Captain Jack, Culture Beat, E-rotic, Fun Factory, La Bouche, Masterboy и другие.
Сцена поп-музыки Германии известна с 70-х годов, такие её представители, как Sandra, Modern Talking, Dschinghis Khan, Boney M., Bad Boys Blue добились успеха далеко за пределами своей страны, в том числе, и в России. На сегодняшний день музыкальный рынок Германии является третьим по значимости в мире.
Немецкой сцене присущи свои узко-национальные разновидности. Так, например, выделяют такие направления в музыке Германии, как краут-рок (ответвление прогрессивного рока), Neue Deutsche Welle (ответвление новой волны), Neue Deutsche Härte (немецкий индастриал). В Германии зародился жанр пауэр-метал, впоследствии ставший международным.
Художники
Архитектура
Кино
См. также
Ссылки
med.academic.ru
Художественная культура Германии 18 век
Художественная культура Германии 18 век
Своеобразие яркого вклада, которое внесло европейское искусство 18 века в историю мировой художественной культуры, определяется в основном тем, что этот период был последним историческим этапом длительной переходной от феодализма к капитализму эпохи. В 17 веке ранние буржуазные революции привели к победе только в двух странах. В большинстве стран Европы был сохранен в измененном виде старый порядок. Основное содержание исторического процесса в Европе 18 в. состояло в подготовке перехода к промышленному капитализму, к утверждению господства классических форм развитого буржуазно-капиталистического общества и его культуры. В Англии промышленная революция — переход к машинной капиталистической индустрии — развернулась уже в течение этого столетия. Наиболее полно и последовательно подготовка и обоснование идеалов буржуазной революции осуществлялись во Франции. Французская революция была классической буржуазной революцией, поднявшей на борьбу самые широкие народные массы. В ходе ее развития беспощадно и последовательно ликвидировались феодальные порядки.
В отличие от ранних буржуазных революций 16—17 вв. французская революция освободилась от религиозной оболочки в выражении своих политических и социальных идеалов. Открытое и страстное разоблачение с «позиций разума» и «всеобщего народного блага» противоестественности господствовавших социальных отношений явилось новой типичной особенностью французской буржуазной революции.
Основная тенденция социального и идейного развития Европы в 18 веке проявила себя в разных странах неравномерно и, конечно, в национально своеобразных, конкретно-исторических формах. Однако сколь бы ни были значительны такие различия в исторической и культурной эволюции отдельных стран, основные ведущие черты общности заключались в кризисе старого феодального порядка, его идеологии и в формировании и утверждении прогрессивной идеологии просветителей. 18 век — век «разума», век философов, социологов, экономистов.
В этом столетии расцветает материалистическая философия деятелей французского и английского просвещения. Одновременно в Германии складывается школа классической немецкой идеалистической философии (Кант, Фихте). В Италии Джованни Баттиста Вико осуществляет первые опыты внесения диалектического метода в философию нового времени. В Англии (Адам Смит) и во Франции (физиократы) закладываются основы политэкономии как научной дисциплины. Естественные натки, все более связываемые с производством, с техникой, получают ускоренное развитие. Трудами Ломоносова и Лавуазье закладываются основы химии как современной науки. Создаются новые машины, подготовляющие переход к индустриальному веку. Утверждается могущество разума, широкое распространение получает критика сословных предрассудков и церковного обскурантизма представителей старой идеологии.
Большое значение приобретает обмен между странами философскими, научными, эстетическими идеями. Широта и интенсивность культурных взаимодействий, обмен творческими достижениями, обычай переездов художников, зодчих, музыкантов из одной страны в другую еще усилились по сравнению с 17 веком.
Так, венецианский мастер Тьеполо работает не только у себя на родине, но и привлекается к созданию монументальных росписей в Германии и Испании. Скульптор Фальконе, многие другие французские и итальянские мастера подолгу живут в России. Шведский портретист Рослин много работает во Франции и России. Широкое распространение французского языка, ставшего языком международного общения просвещенных слоев общества, относительное расширение круга образованных лиц, в частности сложение в большинстве стран интеллигенции, представляющей интересы непривилегированных классов (главным образом городской буржуазии), способствовали более широкому представлению о единстве культуры человеческого общества.
Новые условия общественной и идейной жизни определяют сложение нового большого этапа в истории 'художественной культуры. В 18 веке берет начало процесс решительного изменения в соотношении видов и жанров искусства, получивший свое завершение в следующем столетии. По сравнению с предшествующими эпохами возрастает удельный вес литературы и музыки, достигающих той ступени художественной зрелости, которую живопись обрела уже в 16—17 вв. Литература и музыка постепенно начинают приобретать значение ведущих видов искусства. Так как специфические возможности художественного языка этих форм художественного творчества наиболее непосредственно соответствовали основным эстетическим запросам времени, музыка и литература, дополняя друг друга, удовлетворяли потребности времени в эстетическом осознании жизни, в ее движении и становлении. В прозаической литературе находит свое воплощение стремление показать судьбу отдельного человека в ее сложном развитии во времени, в ее подчас запутанных и лишенных пластической наглядности взаимоотношениях с окружающей социальной средой, стремление к широкой картине быта и нравов эпохи, к решению коренных вопросов о месте и роли человека в жизни общества. Таковы при всем различии почерков и стиля «Хромой бес» Лесажа, «Манон Леско» Прево, «Кандид» Вольтера, романы Филдинга, Смолетта, «Сентиментальное путешествие» Стерна, «Страдания молодого Вертера» и «Вильгельм Мейстер» Гёте и другие. Начиная с 18 века роман превращается как бы в прозаический эпос, дающий всеобъемлющую картину лира. Однако, в отличие от мифологической преображенности жизни в эпической поэзии, в романе 18 века картина мира дана в образах житейски достоверных и социально-исторически конкретных.
Потребность в поэтическом, непосредственно эмоциональном целостном выражении душевного мира человека, его чувствований и раздумий, отвлеченных от изображения околичностей повседневной жизни, непосредственное раскрытие мироощущения и мироотношения человека в их развитии и противоречивой цельности предопределили расцвет музыки как самостоятельного вида искусства.
Значительны в 18 в. и успехи театрального искусства, в частности драматургии, тесно связанной с литературой. Для последней характерен постепенный переход к середине 18 в. от традиции классицизма к реалистическим и предромантическим творческим направлениям.
Характерной чертой культуры этого времени является пристальное исследование основных вопросов эстетики театра, природы актерского мастерства и в особенности освещение общественно-воспитательной роли театра.
Если многоголосие возникло в музыкальном искусстве еще в эпоху позднего Возрождения как средство передачи сложной многогранности мира человеческих переживаний, то создание в 18 в. Бахом, Моцартом, Глюком, Гайдном таких музыкальных форм, как фуга, симфония, соната, раскрыло способность МУЗЫКИ передавать сам процесс становления переживаний человека. Музыка оказалась способной воплотить и конфликты жизни, и трагическую скорбь, и гармоническую ясность, и бурные порывы борьбы за счастье, глубокие раздумья одинокой человеческой души и единство чувствований и стремлений большого коллектива.
В области изобразительного искусства художественный прогресс имел несколько двойственный характер. Все же в некоторых отношениях лучшие мастера 18 века создали искусство, представляющее собой шаг вперед не только по отношению к своим предшественникам, но и в развитии мировой художественной культуры в целом. Они создали искусство индивидуал чо утонченное, дифференцированно анализирующее тончайшие нюансы чувств и настроений. Изящная интимность, сдержанная лиричность, вежливо-беспощадная, аналитическая наблюдательность— характерные особенности этого искусства. Точное чувство тонко уловленной или остроумно «инсценированной» сюжетной ситуации суть качества, свойственные и замечательному портрету этого века (Латур, Гейнсборо, Рокотов, Гудон) и лучшим многофигурным жанровым композициям, будь то галантные празднества и бытовые сценки Ватто и Фрагонара, скромные бытовые мотивы Шардена или городские пейзажи Гварди.
Эти качества художественного восприятия жизни впервые с такой последовательностью утверждались в искусстве. Однако существенные достижения века были куплены дорогой ценой частичной утраты художественных завоеваний предшествующих эпох расцвета искусства. Сам по себе этот факт не представляет специфической особенности искусства 18 века. Неравномерность художественного развития, порожденная односторонностью социального и духовного прогресса в стихийно антагонистическом классово-эксплуататорском обществе проявляла себя в истории художественной культуры и прежде. Однако изобразительное искусство 18 века не только частично утрачивало ту универсальную полноту охвата духовной жизни человека, ту непосредственную художественную органичность, синтетическую цельность, с которой великие мастера предшествующей эпохи расцвета живописи — Рубенс, Пуссен, Рембрандт, Веласкес — воплощали в создаваемых ими образах основную эстетическую и этическую проблематику своей эпохи. Не меньшее значение имело и то, что по сравнению с искусством 16 и 17 вв. живопись и скульптура 18 в. постепенно утрачивали способность воплощать с наибольшей художественной наглядностью и органичностью эстетические представления общества об основных проблемах своего существования.
Для сознания общества, вступившего в переходную к капитализму стадию своего развития, как уже упоминалось выше, был характерен такой круг эстетических задач и потребностей, который наиболее полно и художественно раскрывался не столько в изобразительном искусстве и архитектуре, сколько в литературе и музыке. Не следует, однако, преувеличивать последствия этой тенденции в развитии культуры. В 18 веке она только начинает себя проявлять. Со всей остротой проблема удельного веса изобразительных искусств и архитектуры в художественной культуре человечества будет поставлена лишь в эпоху капитализма, в эпоху общего кризиса эксплуататорского классового общества и его культуры. Поэтому не только живопись и скульптура, но и зодчество переживают новый этап в своем развитии. В нем падает удельный вес церковного и резко возрастает объем гражданского строительства. Блестящие планировочные решения французских архитекторов, великолепные сооружения, созданные в России, в Петербурге, дворцы и усадьбы в Англии, шедевры позднего барокко в Центральной Европе и Италии — свидетельство одного из последних взлетов европейского зодчества в рамках Эксплуататорского общества.
Германская народность формировалась на протяжение долгих веков, путем объединения племен и рас. Славяне, кельты, бритты и финны стали основополагающими этническими группами, благодаря которым появилась германская народность.
Религиозно-философские взгляды главы эрфуртского сообщества гуманистов, блестящего знатока классической древности Муциана Руфа (1471— 1526) были родственны “философии Христа” Эразма, по свою гуманистическую интерпретацию христианства Руф выработал самостоятельно, главным образом на основе синтеза идей флорентийских неоплатоников. Подчеркивая, что Бог “невидим и почитать его следует тем, что невидимо”, Руф утверждал: единственный и истинный культ — “не быть плохим”. Отсюда его резкая критика внешних форм католического благочестия, но также и одной из важнейших догм церкви — таинства евхаристии.
Германия известна как das Land der Dichter und Denker (страна поэтов и мыслителей). Гёте, Шиллер, Гейне. Поэты в Йене, и далее в Берлине лидировали в Романтизме в XIX веке. 
Немецкая классическая музыка зародилась в начале XVIII века и переживала расцвет в течение следующих двухсот лет. Такие композиторы, как Иоганн Себастьян Бах и Людвиг ван Бетховен заложили основы классической музыки, а Франц Шуберт и Роберт Шуман стали первыми композиторами романтизма. Более поздние композиторы — Рихард Вагнер, Карл Орф, Макс Регер — обращались к национальным корням и совмещали народную германскую музыку с классической. В XX веке Германия дала миру одних из самых ярких композиторов - Пауля Хиндемита, Арнольда Шёнберга, Карлхайнца Штокхаузена. 
