Что вы вспоминаете, когда слышите слово Средневековье? Инквизиция и охота на ведьм. Но все это — в Западной Европе. А что у нас? На землях Руси колдовские обряды имели глубокие корни, и с ними тоже пытались бороться, хоть и не столь кровавыми методами, как инквизиция.
Упоминание о людях, которые совершали разнообразные магические обряды, мы находим в древнейших фольклорных источниках, поэтому указать хотя бы столетие их появления вряд ли удастся. Называли этих людей по-разному: колдуны, волхвы, знахари, ведьмы, мольфары, ворожеи, кудесы, и это далеко не полный список их имен. Таких людей уважали, шли к ним за советом или помощью, но в то же время, если в деревне происходили какие-то неприятности, все были уверенны, что это дело рук сельского мага. В таких случаях иногда доходило и до самосуда. Именно поэтому дома людей, которые имели дело с потусторонними силами, как правило находились на самой окраине деревень, у опушек лесов. Это гарантировало минимальную безопасность в случае волнений.
Со временем у каждого из магов появилась своя «компетенция». Самыми опасными народ считал именно ведьм. Согласно поверьям они доят по ночам коров, выдаивая молоко до крови, могут превращаться в животных или неодушевленные предметы, чтобы навредить людям, снимать с неба звезды и прятать их у себя в подвале. Они также могут управлять погодой: задержать или призвать тучи, тем самым вызвать засуху, голод или потоп. Им же приписывали завитки, закрутки и заломы (свернутые особым образом колоски) на нивах, которые они делали с целью причинить вред хозяину нивы или чтобы перетянуть к себе чужое зерно.
Ведьмами обычно считали старух. Людям казалась странной такая продолжительность жизни, и они связывали это с вмешательством чар. Реже ведьмами считали замужних женщин или вдов, но никогда — молодых девушек. Все ведьмы делились на две категории: родимых и ученых. Причем вторые считались более опасными.
Почти в каждом селе была женщина или старуха, которую считали ведьмой. Не сложно догадаться, что ее боялись и не хотели иметь с ней ничего общего. Однако открыто выступать против подобных людей боялись, и до крайних мер доходило только в исключительных случаях.
Борьбу с ведьмами возглавила церковь. Первые процессы начались еще в XI в. В «Уставе князя Владимира о церковных судах» ведовство, чародейство и волхвование отнесено к числу дел, которые разбирала и судила православная церковь. Есть упоминание о том, что в 1024 году в суздальской земле были сожжены «лихие бабы», которых обвинили в неурожае, что постиг крестьян. В 1227 году в Новгороде на архиерейском дворе сожгли «четырех волшебников». В 1444 году в Можайске был сожжен боярин Андрей Дмитрович с женой по обвинению в чародействе.
Сторонниками казни ведьм и колдунов были многие видные религиозные деятели того времени: киевский митрополит Иоанн, владимирской епископ Серапион, новгородский архиепископ Антоний и другие.
Активно боролся с ведьмами Иван Грозный. Даже советников царя, Сильвестра и Адашева, сослали в монастырь по обвинению в том, что они «извели царицу Анастасию Романовну». В 1551 году Стоглавый собор ужесточил меры по борьбе с кудесниками. Запрещалось держать в доме «богомерзкие книги», а народ призывали обличать чародеев. Обнаруженных магов предлагалось избить, ограбить и изгнать из общины. Неудивительно, что в это время под прикрытием изгнания ведьм сводились личные счеты.
Некоторая либерализация по отношению к магам произошла при сыне Ивана Грозного — Федоре Иоанновиче. Так, согласно его судебнику 1589 года, ведьмы и чародеи защищались государством от оскорблений и самосуда. Но по мнению многих ученых он действовал только на Русском севере. В 1591 году в Астрахани, при большом скоплении людей были сожжены колдуны, которые якобы наслали болезнь на крымского царевича Мурат-Гирея.
В 1647 г. при царе Алексее Михайловиче в Шацке крестьянин Терешка и его жена Агафьица были обвинены в чародействе. По указу царя их сожгли на центральной площади. Через два года под то же обвинение попали некий мордвин и его жена. Их трижды пытали, сломав ребра, потом сожгли им ноги и бросили в тюрьму, где те и умерли от голода.
Одна из крупнейших охот на ведьм состоялась в 1667 году в Гадяче на Полтавщине. Этот город в то время был столицей гетмана левобережной Украины Ивана Брюховецкого. Он активно шел на сближение с Москвой и царским двором. Для этого он даже женился на дочке московского боярина Дарье Исканской, что не могло понравиться простому народу. Поэтому когда у его беременной жены случился выкидыш, гетман усмотрел тут злой умысел. И через несколько дней он приказал «сжечь пять баб ведьм да шестую гадяцкова полковника жену Острую». Во многих источниках того времени говорится, что эти женщины были невиновны, а гетман просто хотел усмирить недовольный народ.
В 1714 году в Лубнах, также на Полтавщине, собирались сжечь женщину за чародейство. Избежать этого удалось только благодаря вмешательству историка В. Татищева, который находился в городе проездом из Германии. В 1720 году на Волыни в колдовстве обвинили крестьянку Проську Каплунку. Ее засыпали землей по шею и сожгли за то, что она напустила на село моровую язву. В 1730 году кременцкий помещик Лука Малинский обвинил в колдовстве свою крепостную Мотруну Перистую. Женщину несколько дней пытали, после чего сожгли. В 1745 году в селе Обуховка Миргородского полка крестьяне спалили Вивдю Москаленчиху, так как на полях стали появляться «завитки», что по их мнению привело к смерти коней.
В 1758 г. управляющий крупным имением, принадлежавшим графу Тышкевичу, докладывал своему помещику, что им сожжено шесть «чаровниц». Соседний помещик также сжёг крестьянку, обвинив её в колдовстве. «Женщина созналась, — писал управляющий помещику, — и с великим отчаянием отправилась на тот свет».
Начиная с конца ХVII века случаи самочинной расправы на ведьмами стали встречаться реже. Крестьяне стали меньше верить в колдовство и чародейство, а если что-то подозрительное и случалось, то предпочитали подавать в суд. Так в 1794 году прилуцкий мещанин Иван Балаба подал жалобу на Зиновию Глобиху, которая как будто делала завитки на его ниве. Он обратился в церковь, и священник после молитвы разрешил ему собирать урожай. Однако хозяин побаивался употреблять его сам. Часть он отдал жнецам, которые помогали в сборке, остальное продал, хоть и с потерей в цене. А через некоторое время обратился в суд, так как он и его жена начали ощущать ухудшение здоровья.
Стоит сказать, что именно завитки вызывали особый страх у населения, ведь это был объективный показатель. Если завитки появлялись, значит, их кто-то делал. В таких случаях пытались найти человека, который мог бы распутать их, но это было опасно и для хозяина нивы, и для знахаря, который вызвался помочь. Так в 1785 году в селе Батуровка от неизвестной болезни «зжиманіем рук, ног и всего корпуса» умерло восемь человек из двух семей. Односельчане утверждали, что причиной стали завитки на полях.
В ХІХ веке вера в волшебство стала еще меньше. Суды если и брали на рассмотрение дела о магических ритуалах, то чаще всего ограничивались штрафами.
Но случаи самосуда еще встречались. Так в декабре 1879 г. в деревне Врачево Новгородской губернии сожгли крестьянку Аграфену Игнатьевну за её «колдовство», а летом 1885 г. в деревне Пересадовке Херсонской губернии такую же расправу учинили с тремя крестьянками, обвинёнными в наступлении засухи. В 1904 году суд в Сумах рассматривал дело против одного крестьянина который избил старуху ведьму. Та, проходя мимо его мельницы, перекрестилась, а он усмотрел в этом порчу, выскочил на улицу и ударил женщину колом.
Во времена советской власти все представления о колдовстве искоренялись из народного сознания. Но даже сейчас, приехав в далекое село, можно услышать рассказы о том, как одна соседка навела порчу на другую. После этого невольно задумываешься, а может, все это не просто сказки на ночь?..
rusichi.info
Ведьма на Руси. Кем была ведающая женщина в древности?
— Наши давние предки хоронили ведьм и колдунов лицом вниз, чтобы после смерти они не превратились в упырей и не мешали жить людям.
— А для чего в гроб клали осиновый кол?
— На Руси осину считали особенным деревом, которое способно втягивать в себя всю негативную энергию. Кстати, это дерево не использовали при строительстве домов. Легенды гласят, что осина втягивает в себя жизненную силу жильцов, и люди в таких домах могут бесконечно болеть. А вот баню, наоборот, было принято строить только из осины! Ведь в баню люди ходят не только помыться, а смыть с себя еще и все зло, считалось, что именно это дерево помогает лучше всего избавиться от всей нечисти. А еще в каждой избе держали осиновый пень, на которого усаживали больных, чтобы «хворь забрал».
— Получается, что ведьма — отрицательный персонаж?
— Не всегда…
Рассказывают экскурсоводы и основатели музея суеверий русского народа супруги Дарья и Александр. Музей они устроили прямо на своем участке в двухэтажной деревянной избе в городе Углич.
Подробности из жизни русских ведьм
На Руси ведьмы жили отшельниками далеко-далеко в лесу. Они собирали различные травки, корешки, ягоды и грибочки. Лечили людей и домашний скот. Иными словами, ведьма на Руси творила только добро. В народных сказках ее называют Баба-Яга. Слово «Ага» это тюркское слово, которое переводится на русский язык, как старший. То есть Баба-Яга — старейшая бабка в округе, и по возрасту, и по знаниям.
— А у вас самих в жизни случались мистические случаи.
— С нами нет, а вот с одной нашей родственницей – да. Та история, кстати, и стала причиной того, что мы решили построить этот музей.
История о ведьме
Девушка по имени Мария, не могла найти спокойствия, ее любимый собрался жениться. Но не на ней, а на другой. И вот тогда Маша решила обратиться за помощью к местной ведьме.
Девушка исправно посещала бабку-гадалку, строго выполняла все ее наказы, читала какие-то заклинания и пила чаи из волшебных травушек. И, как ни странно, Станислав начал звонить Маше, и даже приглашать на свидания.
«Каждый раз, когда мы встречались, — рассказывает Маша, — он жаловался на Оксану, на ее скверный характер и свое сложное положение. День свадьбы постоянно откладывался. А я уже просто устала, хотелось уже бросить это дело с приворотом. Но бабка настояла на том, что следует идти до самого конца».
Тем временем, ситуация начала набирать обороты. От Маши отвернулись друзья, все как один отговаривались своей занятостью. Отношения с родителями тоже испортились. Из-за нервных срывов девушка заработала невралгию. А по причине частого отсутствия Машу отчислили из университета.
«Я задумалась, почему столько беды на меня навалилось, — рассказывает Мария, — ответ появился быстро: я делаю зло Оксане. И это зло, как бумеранг возвращается ко мне. Однако, я своего добилась, Станислав женился на мне. А позже, я случайно узнала, что Оксана сделала аборт.
Выходит, что Оксана убила своего ребенка из-за меня… Как мне страшно постоянно думать об этом! Да мы со Станиславом любим друг друга, однако обстановка в нашем доме очень напряженная, мы постоянно ссоримся…».
Посетители музея спрашивают у Александра и Дарьи:
— Вы же говорили, что ведьма – не отрицательный персонаж? Однако, эта история говорит об обратном.
— Ведьма, сделала добро Маше и зло Оксане. Каждая, знающая свое дело ведьма говорит, что когда решаешься на такое, нужно чем-то жертвовать.
gloom.name
Как ведьмам на Руси жилось
Что вы вспоминаете, когда слышите слово Средневековье? Инквизиция и охота на ведьм. Но все это - в Западной Европе. А что у нас? На землях Руси колдовские обряды имели глубокие корни, и с ними тоже пытались бороться, хоть и не столь кровавыми методами, как инквизиция.
Упоминание о людях, которые совершали разнообразные магические обряды, мы находим в древнейших фольклорных источниках, поэтому указать хотя бы столетие их появления вряд ли удастся. Называли этих людей по-разному: колдуны, волхвы, знахари, ведьмы, мольфары, ворожеи, кудесы, и это далеко не полный список их имен. Таких людей уважали, шли к ним за советом или помощью, но в то же время, если в деревне происходили какие-то неприятности, все были уверенны, что это дело рук сельского мага. В таких случаях иногда доходило и до самосуда. Именно поэтому дома людей, которые имели дело с потусторонними силами, как правило находились на самой окраине деревень, у опушек лесов. Это гарантировало минимальную безопасность в случае волнений.
Со временем у каждого из магов появилась своя «компетенция». Самыми опасными народ считал именно ведьм. Согласно поверьям они доят по ночам коров, выдаивая молоко до крови, могут превращаться в животных или неодушевленные предметы, чтобы навредить людям, снимать с неба звезды и прятать их у себя в подвале. Они также могут управлять погодой: задержать или призвать тучи, тем самым вызвать засуху, голод или потоп. Им же приписывали завитки, закрутки и заломы (свернутые особым образом колоски) на нивах, которые они делали с целью причинить вред хозяину нивы или чтобы перетянуть к себе чужое зерно.
Ведьмами обычно считали старух. Людям казалась странной такая продолжительность жизни, и они связывали это с вмешательством чар. Реже ведьмами считали замужних женщин или вдов, но никогда - молодых девушек. Все ведьмы делились на две категории: родимых и ученых. Причем вторые считались более опасными.
Почти в каждом селе была женщина или старуха, которую считали ведьмой. Не сложно догадаться, что ее боялись и не хотели иметь с ней ничего общего. Однако открыто выступать против подобных людей боялись, и до крайних мер доходило только в исключительных случаях.
Борьбу с ведьмами возглавила церковь. Первые процессы начались еще в XI в. В «Уставе князя Владимира о церковных судах» ведовство, чародейство и волхвование отнесено к числу дел, которые разбирала и судила православная церковь. Есть упоминание о том, что в 1024 году в суздальской земле были сожжены «лихие бабы», которых обвинили в неурожае, что постиг крестьян. В 1227 году в Новгороде на архиерейском дворе сожгли «четырех волшебников». В 1444 году в Можайске был сожжен боярин Андрей Дмитрович с женой по обвинению в чародействе.
Сторонниками казни ведьм и колдунов были многие видные религиозные деятели того времени: киевский митрополит Иоанн, владимирской епископ Серапион, новгородский архиепископ Антоний и другие.
Активно боролся с ведьмами Иван Грозный. Даже советников царя, Сильвестра и Адашева, сослали в монастырь по обвинению в том, что они «извели царицу Анастасию Романовну». В 1551 году Стоглавый собор ужесточил меры по борьбе с кудесниками. Запрещалось держать в доме «богомерзкие книги», а народ призывали обличать чародеев. Обнаруженных магов предлагалось избить, ограбить и изгнать из общины. Неудивительно, что в это время под прикрытием изгнания ведьм сводились личные счеты.
Некоторая либерализация по отношению к магам произошла при сыне Ивана Грозного - Федоре Иоанновиче. Так, согласно его судебнику 1589 года, ведьмы и чародеи защищались государством от оскорблений и самосуда. Но по мнению многих ученых он действовал только на Русском севере. В 1591 году в Астрахани, при большом скоплении людей были сожжены колдуны, которые якобы наслали болезнь на крымского царевича Мурат-Гирея.
В 1647 г. при царе Алексее Михайловиче в Шацке крестьянин Терешка и его жена Агафьица были обвинены в чародействе. По указу царя их сожгли на центральной площади. Через два года под то же обвинение попали некий мордвин и его жена. Их трижды пытали, сломав ребра, потом сожгли им ноги и бросили в тюрьму, где те и умерли от голода.
Одна из крупнейших охот на ведьм состоялась в 1667 году в Гадяче на Полтавщине. Этот город в то время был столицей гетмана левобережной Украины Ивана Брюховецкого. Он активно шел на сближение с Москвой и царским двором. Для этого он даже женился на дочке московского боярина Дарье Исканской, что не могло понравиться простому народу. Поэтому когда у его беременной жены случился выкидыш, гетман усмотрел тут злой умысел. И через несколько дней он приказал «сжечь пять баб ведьм да шестую гадяцкова полковника жену Острую». Во многих источниках того времени говорится, что эти женщины были невиновны, а гетман просто хотел усмирить недовольный народ.
В 1714 году в Лубнах, также на Полтавщине, собирались сжечь женщину за чародейство. Избежать этого удалось только благодаря вмешательству историка В. Татищева, который находился в городе проездом из Германии. В 1720 году на Волыни в колдовстве обвинили крестьянку Проську Каплунку. Ее засыпали землей по шею и сожгли за то, что она напустила на село моровую язву. В 1730 году кременцкий помещик Лука Малинский обвинил в колдовстве свою крепостную Мотруну Перистую. Женщину несколько дней пытали, после чего сожгли. В 1745 году в селе Обуховка Миргородского полка крестьяне спалили Вивдю Москаленчиху, так как на полях стали появляться «завитки», что по их мнению привело к смерти коней.
В 1758 г. управляющий крупным имением, принадлежавшим графу Тышкевичу, докладывал своему помещику, что им сожжено шесть «чаровниц». Соседний помещик также сжёг крестьянку, обвинив её в колдовстве. «Женщина созналась, — писал управляющий помещику, — и с великим отчаянием отправилась на тот свет».
Начиная с конца ХVII века случаи самочинной расправы на ведьмами стали встречаться реже. Крестьяне стали меньше верить в колдовство и чародейство, а если что-то подозрительное и случалось, то предпочитали подавать в суд. Так в 1794 году прилуцкий мещанин Иван Балаба подал жалобу на Зиновию Глобиху, которая как будто делала завитки на его ниве. Он обратился в церковь, и священник после молитвы разрешил ему собирать урожай. Однако хозяин побаивался употреблять его сам. Часть он отдал жнецам, которые помогали в сборке, остальное продал, хоть и с потерей в цене. А через некоторое время обратился в суд, так как он и его жена начали ощущать ухудшение здоровья.
Стоит сказать, что именно завитки вызывали особый страх у населения, ведь это был объективный показатель. Если завитки появлялись, значит, их кто-то делал. В таких случаях пытались найти человека, который мог бы распутать их, но это было опасно и для хозяина нивы, и для знахаря, который вызвался помочь. Так в 1785 году в селе Батуровка от неизвестной болезни «зжиманіем рук, ног и всего корпуса» умерло восемь человек из двух семей. Односельчане утверждали, что причиной стали завитки на полях.
В ХІХ веке вера в волшебство стала еще меньше. Суды если и брали на рассмотрение дела о магических ритуалах, то чаще всего ограничивались штрафами.
Но случаи самосуда еще встречались. Так в декабре 1879 г. в деревне Врачево Новгородской губернии сожгли крестьянку Аграфену Игнатьевну за её «колдовство», а летом 1885 г. в деревне Пересадовке Херсонской губернии такую же расправу учинили с тремя крестьянками, обвинёнными в наступлении засухи. В 1904 году суд в Сумах рассматривал дело против одного крестьянина который избил старуху ведьму. Та, проходя мимо его мельницы, перекрестилась, а он усмотрел в этом порчу, выскочил на улицу и ударил женщину колом.
Во времена советской власти все представления о колдовстве искоренялись из народного сознания. Но даже сейчас, приехав в далекое село, можно услышать рассказы о том, как одна соседка навела порчу на другую. После этого невольно задумываешься, а может, все это не просто сказки на ночь?..
Читайте также:
darkermagazine.ru
Ведьмы на Руси
В духовном стихе, записанном (А. В. Валовым) в Пошехонье Яросл. г., душа ведьмы, уже завершившей свое земное существование, следующим образом кается в своих грехах:
В этом стихе дается полная характеристика злой деятельности ведьмы, так как эти три деяния составляют специальные занятия женщин, решившихся продать свою душу чертям. Впрочем, если внимательно всмотреться в облик ведьмы, в том виде, в каком он рисуется воображению жителей северной лесной половины России, то в глаза невольно бросится существенное различие между великорусской ведьмой и родоначальницей ее – малорусской. Если в малорусских степях среди ведьм очень нередки молодые вдовы и притом, по выражению нашего великого поэта, такие, что «не жаль отдать души за взгляд красотки чернобровой», то в суровых хвойных лесах, которые сами поют не иначе, как в минорном тоне, шаловливые и красивые малороссийские ведьмы превратились в безобразных старух.
Их приравнивали здесь к сказочным бабам-ягам, живущим в избушках на курьих ножках, где они, по олонецкому сказанию, вечно кудель прядут и в то же время «глазами в поле гусей пасут, а носом (вместо кочерги и ухватов) в печи поваруют». Великорусских ведьм обыкновенно смешивают с колдуньями и представляют себе не иначе, как в виде старых, иногда толстых, как кадушка, баб с растрепанными, седыми космами, костлявыми руками и с огромными синими носами. (По этим коренным чертам во многих местностях самое имя ведьмы сделалось ругательным.) Ведьмы, по общему мнению, отличаются от всех прочих женщин тем, что имеют хвост (маленький) и владеют способностью летать по воздуху на помеле, кочергах, в ступах и т. п.
Отправляются они на темные дела из своих жилищ непременно через печные трубы и, как все чародеи, могут оборачиваться в разных животных, чаще всего в сорок, свиней, собак и желтых кошек. Одну такую свинью (в Брянских местах) били чем ни попало, но кочерги и ухваты отскакивали от нее, как мячик, пока не запели петухи. В случаях других превращений, побои также считаются полезною мерою, только советуют бить тележной осью и не иначе, как повторяя при каждом ударе слово «раз» (сказать «два» значит себя сгубить, так как ведьма того человека изломает). Этот ритуал избиения, определяющий как и чем надо бить, показывает, что кровавые расправы с ведьмами практикуются весьма широко. И действительно, их бьют и доныне, и современная деревня не перестает поставлять материал для уголовных хроник.
Чаще всего ведьмы подвергаются истязаниям за выдаивание чужих коров. Зная повсеместный деревенский обычай давать коровам клички, сообразно с теми днями недели, когда они родились, а равно и привычку их оборачиваться на зов, – ведьмы легко пользуются всем этим. Подманивая «авторок» и «субботок», они выдаивают их до последней капли, так что коровы после того приходят с поля такими, как будто совсем потеряли молоко.
Обиженные крестьяне утешают себя возможностью поймать злодейку на месте преступления и изуродовать, отрезавши ей ухо, нос, или сломавши ногу. (После того в деревне обыкновенно не замедлит обнаружиться баба с подвязанной щекой, или прихрамывающая на ту или другую ногу.)
Многочисленные опыты в этом роде производятся повсеместно, так как крестьяне до сих пор сохранили уверенность, что их коровы выдаиваются не голодными соседками, не знающими, чем накормить ребят, а именно ведьмами. Притом же крестьяне, по-видимому, не допускают и мысли, что коровы могут потерять молоко от болезненных причин, или что это молоко может быть высосано чужеядными животными.Ведьмы имеют чрезвычайно много общего с колдунами и, если подбирать выдающиеся черты в образе действий тех и других, то придется повторяться. Они также находятся между собою в постоянном общении и стачке (вот для этих-то совещаний и изобретены «лысые» горы и шумные игры шаловливых вдов с веселыми и страстными чертями), точно так же тяжело умирают, мучаясь в страшных судорогах, вызываемых желанием передать кому-нибудь свою науку, и у них точно так же после смерти высовывается изо рта язык, необычно длинный и совсем похожий на лошадиный.
За отдаленностью, или прямо за неимением «лысых» гор, для свиданий признают достаточно удобными чуланы и особенно бани, причем для надзора за ними существует «ведьмак». По всему югу Великороссии это – либо колдун, либо упырь-кровосос, который по общему всем славянским народам поверью, ходит после смерти и морит людей. Всего же чаще ведьмак – доброе существо, не только ничего злого не творящее, но даже старающееся быть полезным: он ведьмам мешает делать зло, запрещает ходить мертвецам, разгоняет тучи и пр. Он и по смерти не теряет своей силы. Рассказывают, что не раз видали его, как он дерется с мертвецами на могилах и всегда побеждает. По причине этой путаницы понятий, не дающих ясного представления о ведьмаках, и за принадлежностью к украинским поверьям упырей-мертвецов-ночных бродяг – не находим надобности обоим дать отдельные описания.
Но этим не ограничивается сходство, так как затем начинаются беспокойные ночные хождения из свежих могил на старое пепелище (на лучший случай – отведать блинов, выставляемых за окно до законного сорокового дня, на худший – выместить запоздавшую и неостывшую злобу и свести непоконченные при жизни расчеты с немилыми соседями). Наконец, успокаивает их точно так же осиновый кол, вбитый в могилу. Словом, бесполезно разыскивать резкие границы, отделяющие волхвов от колдунов, так же точно, как ведьм от колдуний. Даже история тех и других имеет много общего: ее кровавые страницы уходят в глубь веков, и кажется, что они потеряли свое начало – до такой степени укоренился в народе обычай жестокой расправы с колдунами и ведьмами. Правда, против этого обычая еще в средние века выступали наиболее просвещенные отцы церкви, но в ту суровую эпоху проповедь кротости и незлобия имела мало успеха.
Так, в первой половине XV века, одновременно с тем, как в Пскове, во время моровой язвы, сожгли живыми двенадцать ведьм, – в Суздали епископ Серапион вооружается уже против привычки приписывать общественные бедствия ведьмам и губить их за это:
«Вы все еще держитесь поганского обычая волхования, – говорил св. отец, – веруете и сожигаете невинных людей. В каких книгах, в каких писаниях слышали вы, что голода бывают на земле от волхования? Если вы этому верите, то зачем же вы пожигаете волхвов? Умоляете, почитаете их, дары им приносите, чтобы не устраивали мор, дождь ниспускали, тепло приводили, земле велели быть плодоносною? Чародеи и чародейки действуют силою бесовскою над теми, кто их боится, а кто веру твердую держит к Богу, над теми они не имеют власти. Скорблю о вашем безумии, умоляю вас, отступите от дел поганских. Правила божественные повелевают осуждать человека на смерть по выслушании многих свидетелей, а вы в свидетели поставили воду, говорите: «Если начнет тонуть – невинна, если же поплывет – то ведьма». Но разве дьявол, видя ваше маловерие, не может поддержать ее, чтобы не тонула, и этим ввести вас в душегубство?»
Однако, гласом в пустыне прозвучали эти слова убеждения, исполненные высочайших чувств христианского милосердия: через 200 лет, при царе Алексее, старицу Олену сжигают в срубе, как еретицу, с чародейскими бумагами и кореньями после того, как она сама созналась, что портила людей и некоторых из них учила ведовству. В Перми крестьянина Талева огнем жгли и на пытке дали ему три встряски по наговору, что он напускает на людей икоту. В Тотьме в 1674 г. сожжена была в срубе, при многочисленных свидетелях, женщина Федосья по оговору в порче и т. д.
Когда (в 1632 г.) из Литвы дошли вести, что какая-то баба наговаривает на хмель, чтобы навести моровое поветрие, – то тотчас, под страхом смертной казни, тот хмель запретили покупать. Спустя еще целое столетие (в 1730 г.) сенат счел нужным напомнить указом, что за волшебство закон определяет сожжение, а через сорок лет после того (1779 г.) епископ Устюжский доносит о появлении колдунов и волшебников из крестьян мужского и женского пола, которые не только отвращают других от правоверия, но и многих заражают разными болезнями посредством червей. Колдунов отправили в сенат, как повинившихся в том, что отреклись от веры и имели свидание с чертом, который приносил им червей. Тот же сенат, узнавши из расспросов колдунов, что их не раз нещадно били и этими побоями принудили виниться в том, в чем они вовсе не виноваты, распорядился воеводу с товарищем отрешить от дожности, мнимых чародеев освободить и отпустить, а архиереям и прочим духовным особам запретить вступать в следственные дела о чародействах и волшебствах, ибо эти дела считаются подлежащими гражданскому суду.
И вот с тех пор, как блеснул впервые в непроглядном мраке животворный луч света, – накануне XX столетия мы получаем нижеследующие известия все по тому же чародейскому вопросу о ведьмах: «Недавно (пишет корреспондент наш из Орла), в начале 1899 г., чуть было не убили одну женщину (по имени Татьяна), которую все считают за ведьму. Татьяна поругалась с другой женщиной и пригрозила ей, что испортит ее. И вот что произошло потом из-за уличной бабьей перебранки: когда на крики сошлись мужики и обратились к Татьяне со строгим запросом, она им обещала превратить всех в собак. Один из мужиков подошел к ней с кулаком и сказал: «Ты вот ведьма, а заговори мой кулак так, чтобы он тебя не ударил». И ударил ее по затылку. Татьяна упала, на нее, как по сигналу, напали остальные мужики и начали бить. Решено было осмотреть бабу, найти у ней хвост и оторвать.
Баба кричала благим матом и защищалась настолько отчаянно, что у многих оказались исцарапаны лица, у других покусаны были руки. Хвоста, однако, не нашли. На крик Татьяны прибежал ее муж и стал защищать, но мужики стали бить и его. Наконец, сильно избитую, но не перестававшую угрожать, женщину связали, отвезли в волость (Рябинскую) и посадили в холодную. В волости им сказали, что за такие дела всем мужикам попадет от земского начальника, так как-де теперь в колдунов и ведьм верить не велят. Вернувшись же домой, мужики объявили мужу Татьяны, Антипу, что жену его, должно быть, порешат послать в Сибирь, и что они на это согласны будут дать свой приговор, если он не выставит ведра водки всему обществу.
За выпивкой Антип божился и клялся, что не только не видал, но ни разу в жизни даже не заметил никакого хвоста у Татьяны. При этом, однако, он не скрыл, что жена угрожает оборотить его в жеребца всякий раз, когда он захочет ее побить. На другой день пришла из волости Татьяна, и все мужики явились к ней договариваться о том, чтобы она в своей деревне не колдовала, никого не портила и не отымала у коров молока. За вчерашние же побои просили великодушно прощения. Она побожилась, что исполнит просьбу, а через неделю из волости получился приказ, в котором было сказано, чтобы впредь таких глупостей не было, а если что подобное повторится, то виновные за это будут наказаны по закону, и, кроме того, об этом будет доводиться до сведения земского начальника. Выслушали крестьяне приказ и порешили всем миром, что наверняка ведьма околдовала начальство, и что поэтому впредь не следует доходить до него, а нужно расправляться своим судом».
В деревне Теребенево (Жиздринск. у., Калужск. г.) семилетняя девочка Саша говорила матери, что она с теткой Марьей, у которой жила в няньках, каждую ночь летала на лысую гору.– Когда все заснут, погасят огни, тетка Марья прилетит сорокой и застрекочет. Я выскочу, а она бросит мне сорочью шкуру, надену я ее – и полетим.На горе скинем шкуру, разложим костры, варим зелье, чтобы людей поить. Слетается баб много: и старых, и молодых. Марье весело – свищет да пляшет со всеми, а мне скучно в сторонке, потому что все большие, а я одна маленькая.То же самое Саша рассказала отцу, а этот бросился прямо к Марье:
– Безбожница, зачем ты мне дочь испортила?
Заступился Марьин муж: вытолкал дурака за порог и дверь за ним затворил. Но тот не унялся и к старосте. Подумал, подумал староста и говорит:
– Нет, я тут действовать не могу, – иди к попу и в волость.
Думал, думал отец и надумал сводить свою дочку в церковь, исповедать ее, причастить и попытаться, не возьмется ли священник ее отчитать. От исповеди, однако, девочка сама отказалась.
– Ведьмы не молятся и не исповедуются!
И в церкви повернулась к иконостасу спиной. Священник отчитывать отказался и посоветовал девчонку хорошенько выпороть,
– Какой сорокой она скидывалась, куда летала? И ты, дурак, веришь болтовне ребенка?
Между тем, у избы встревоженного отца толпа мужиков и баб не расходится, и девчонка продолжает болтать свой вздор.
В волости жалобщику поверили и Марью признали за колдунью. Порылся писарь в законах и оповестил:
– Нет, брат, против черта ничего не поделаешь: никакой статьи противу его я не подыскал.
Пало на Марью подозрение, и слава ведьмы стала расти. Стали соседки следить за каждым ее шагом, припоминать и подмечать всякие мелочи. Одна рассказывала, что видела, как Марья умывалась, перегнувшись через порог на улицу; другая – что Марья черпала воду на су токах, третья – что Марья в ночь на Ивана Купалу собирала травы и т. п. Каждый шаг несчастной женщины стали перетолковывать в дурную сторону. Мальчишки из-за угла начали в нее камнями бросать. Ни ей. ни мужу нельзя стало на улице показываться – чуть в глаза не плюют.
– Хоть бы ты, батюшка, вступился за нас! – умолял Марьин муж священника. Священник пробовал убеждать толпу и успокаивать Марью, но ничто не помогало, и в конце концов, невинная и кроткая Марья умерла в чахотке.
С того времени прошло лет 15. Саша уже давно выросла, давно уверяет, что рассказ ее – чистая выдумка, но теперь ей уже никто не верит: вошла девка в полный смысл и поняла, что этого рассказывать не следует. Девка она хорошая, но ни один жених за нее не сватается: никому нет охоты жениться на ведьме.
Придется, вероятно, и ей, сидя в старых девках, обратиться к промыслу ворожеи, тем более, что такие занятия почти не опасны и очень выгодны. Мимо ворожеи не пройдут ни удалые молодцы, ни красные девицы, ни обманутые мужья, ни ревнивые жены, потому что и нынче, как и в старину, живет в людях вера в «присуху». Не надо ни лысых гор, ни придорожных росстаний, достаточно и деревенских за валенок, чтобы, узнавая сокровенные тайны, усердно заниматься приворотами и отворотами любящих и охладевших сердец: и себе на руку, и посторонним в помощь. В таких делах для ловких людей еще много простора, как бы ни назывались эти ловкачи: ведьмами или ворожеями, гадалками или знахарками, бабками или шептуньями. Вот несколько примеров из практики современных ведьм и гадалок.
Один крестьянин Орловской губернии тяжко провинился перед новобрачной женой и, чтобы как-нибудь поправить дело, обратился за советом к хваленой старухе-знахарке, о которой шла молва, как о заведомой ведьме. Знахарка посоветовала своему пациенту пойти в луга и отыскать между стожарами (колья, на которых крепятся стоги сена) три штуки таких, которые простояли вбитыми в землю не менее трех лет; затем наскоблить с каждой стожары стружек, заварить их в горшке и пить.А вот еще случай из практики ворожей.
– От суседей нет мне промытой воды, – жаловалась также известной калужской ведьме одна девушка, служившая у богатого купца, – обещал взять замуж да и обманул. Все смеются, даже малые ребята.
– Ты только принеси мне лоскут от его рубахи, – обнадеживала ее ведьма, – я отдам церковному сторожу, чтобы он, как станет звонить, навязал на веревку этот клок, тогда купец от тоски не будет знать, куда деться, и сам к тебе придет, а ты посмейся ему: я, мол, не звала тебя, зачем пришел?..
Жаловалась и другая бедная девушка, пожелавшая выйти за богатого крестьянина, которому она не нравилась.
– Ты, если можно, достань его чулки с ног, – присоветовала ведьма. – Я отстираю их и наговорю воду ночью, и дам тебе три зерна: одно бросишь против его дома, а другое ему под ноги, когда будет ехать, третье когда он придет…
Случаев таких в практике деревенских ведьм бесконечно много, но замечательно, что знахарки и ведьмы воистину неистощимы в разнообразии своих рецептов. Вот еще несколько образчиков.
Любит мужик чужую бабу. Жена просит совета.
– Посматривай на двор, где петухи дерутся, – рекомендует ведьма, – возьми на том месте земельки горсточку и посыпь ее на постель твоей разлучницы. Станет она с мужем твоим вздорить – и опять полюбит он свой «закон» (т. е. жену).
Для присухи девиц, советуют вынашивать под левой мышкой в течение нескольких дней баранки или пряники и яблоки, конечно, прежде всего снабженные наговорами, в которых и заключена главнейшая, тайно действующая сила.
Только знающие и избранные ведьмы болтают не на ветер заговорные слова, а закладывают в наговоренные вещи, именно то, что потом будет врачевать, успокаивать и утешать, по желанию. Точно самым целебным зельем наполняется наболевшее сердце, когда слышат уши о пожелании, чтобы тоска, давившая до сих пор, уходила прочь «ни в пенье, ни в коренье, ни в грязи топучи, ни в ключи кипучи», а именно в того человека, который оскорбил, разлюбил или обманул обещаниями и т. п. Для влюбленных ведьмы знают такие слова, что, кажется, лучше и слаще их и придумать никому нельзя. Они посылают присуху «в ретивые сердца, в тело белое, в печень черную, в грудь горячую, в голову буйную, в серединную жилу и во все 70 жил, и во все 70 суставов, в самую любовную кость. Пусть эта самая присуха зажгла бы ретивое сердце и вскипятила горячую кровь, да так, чтобы нельзя было ни в питье ее запить, ни в еде заесть, сном не заспать, водой не смывать, гульбой не загулять, слезами не заплакать» и т. п.
Только исходя из уст ведьм, слова эти имеют силу «печатать» чужое сердце и запирать его на замок, но и то лишь в том случае, когда при этом имеются в руках: наговорные коренья, волосы любимого человека, клочок его одежды и т. п. Всякому обещанию верят и всякое приказание исполняют: подкладывают молодым ребятам голик под сани, если желают, чтобы кто-нибудь из них в текущем году не женился, сжигают его волосы, чтобы он целый год ходил, как потерянный. Если же выпачкать ему поддевку или шубу бараньей кровью, то и вовсе его никто любить не будет.
Но самое действительное средство в любовных делах – это таинственный талисман, который добывается из черной кошки или из лягушек. Из первой, разваренной до последней степени, получается «косточка-невидимка», делающая человека, который ею владеет, невидимкой. Косточка равносильна сапогам-самоходам, ковру-самолету, суме-хлебосолке и шапке-невидимке. Из лягушки достают две «косточки-счастливки», с одинаковым успехом служащие как для приворотов, так и отворотов, возбуждающих любовь или вызывающих отвращение. Об этих кошачьих и лягушечьих косточках отзываются и в сказках с полною верою в их чародейство.
Добываются эти косточки очень легко: стоит выварить в котелке совершенно черную кошку – и получатся «крючок и вилочка», или стоит посадить в муравейник двух лягушек, чтобы получить «крючок и лопатку». Крючком задевают ту, которую желают привлечь к себе (или незаметно прицепляют ей на платье). Вилочкой или лопаткой отталкивают от себя ее же, когда успеет она надоесть или совсем опостылит. Немного при этом требуется обрядов и не особенно трудна подготовка. От муравьиной кучи надо уходить задом наперед, чтобы леший не мог догнать, когда пойдет искать следов; тогда оба следа будут вести в лес, а из лесу следа не будет. В иных случаях советуют по 12-ти ночей кряду ходить к тому муравейнику и обходить его молча три раза, только на тринадцатую ночь дается в руки подобное сокровище. Впрочем, можно обходиться и без этих подходов. Неудача постигает лишь в том случае, когда пристегнутый к платью крючок отмеченная девица не проносит на себе три недели кряду и т. п.
По всем приведенным данным, можно заключить, что некогда влиятельная и страшная власть ведьм, устремленная, главным образом, на любовные дела, теперь замыкается в пределах бабьего царства. В этом, конечно, надо видеть большое счастье и несомненный успех просвещения. Уже из многих мест, и притом славящихся своим суеверием, доносятся, например, такие отрадные вести:
– В старину ведьм много водилось, а нынче что-то не слыхать.
– Теперешняя ведьма чаще всего сводня. Так что ведьмы не только обмирают, по старому обычаю, на Силу и Силуяна (30 июля), опившись краденого молока от чужих коров, но, по многим несомненным признакам, при новых порядках, и вовсе приготовились к настоящей смерти.
С.В.Максимов. Нечистая, неведомая и крестная сила. 1903 год. Издательство: С.-Петербург. Товарищество Р.Голике и А.Вильборг
rus.ruolden.ru
Как на Руси определяли ведьм
По каким критериям на Руси определяли ведьма перед ними или обычная женщина
В разные годы и в разных частях Руси ведьмами считали абсолютно разных женщин. На Юге в колдовстве часто обвиняли красивых молодых вдов, которые одним только видом своим побуждали мужчин (в том числе и женатых) на безрассудные поступки. В северных губерниях на вопрос о том, как выглядит настоящая ведьма, вам бы ответили, что это сухая, сгорбленная и обязательно косматая старуха. Если же этот вопрос вы задали в средней полосе страны, то портрет был бы таковым – толстая, грязная и обязательно с бельмом в глазу.
Все сходились во мнении, что у них есть маленький хвостик, не видимый обывателям. Чтобы убедиться в верности своих подозрений деревенские бабы звали “жертву” с собой в баню. Отказ расценивался как подтверждение их подозрений. Разве ж настоящая ведьма отважится показать свой хвост… И еще одно свидетельство того, что перед вами ведьма, это когда женщина поворачивается в церкви к иконостасу спиной, не молится и не крестится.
Почему ведьмы всегда старались уединиться
Пока одни шли к иссохшей косматой или толстой с бельмом в глазу старухе за помощью, другие обвиняли ее во всех мыслимых и немыслимых грехах, начиная от неурожая, заканчивая падением скота, засухой и проливными дождями. Так, сложилось, что в каких-то бедах и неприятностях, происходящих в жизни, человек всегда стремится обвинить другого, а не себя и свое окружение. Чтобы обезопасить себя, селились отшельницы на краю деревни или в лесу чтобы в случае каких-то волнений или недовольств со стороны деревенских жителей можно было укрыться в глубокой и непролазной чаще леса. К сожалению, им не всегда удавалось избежать самосуда.
Как боролись с ведьмами на Руси
Подозреваемую в бедах всей деревни или отдельных ее жителей, нередко допрашивали с пристрастием. Ее пытали, нередко использовалась дыба. Естественно, что многие признавались в не совершенных ими грехах. Костер и осиновый кол – главные средства борьбы с ведьмами на Руси. Их сажали живьем на кол и сжигали в их же собственных избах или на костре.
История сохранила самую жестокую казнь – в 1489 году в Пскове сожгли тринадцать ведьм, обвинив их в том, что они наслали на горожан моровую язву. Кроме того сохранила история и сведения о других казнях. Так, например, старуха Олена, признавшаяся в наведении порчи на деревенских жителей, была сожжена в собственной избе под Москвой в 1670 году. Пострадали и мужчины. Одним из обвиненных в колдовстве и сожженных на костре стал крестьянин Оглоедов. Казнили его под Смоленском, произошло это в 1678 году. Его обвинили в наведении икоты на людей.
Просмотров 1 548
Поделиться ссылкой:
Похожее
vedmo4ka.com
Ведьма на Руси — Альтернативный взгляд Salik.biz
Существует в России уникальный музей мифов и суеверий русского народа. Как и большинство ярких и необычных музеев Золотого кольца, он частный, созданный группой единомышленников.
На улице 9 января в Угличе, в деревянном двухэтажном доме с небольшим двориком, окружённым забором, расположена творческая мастерская Дарьи Чужой, где, при определённом настрое, можно с головой окунуться в языческий мир суеверий, гаданий, легенд и мифов русского люда.
Уже во внутреннем дворе можно прочувствовать атмосферу старой языческой жизни — на плетёном заборе, занесённом снегом, торчат рогатые черепа животных и чугунные либо глиняные горшки, кувшины, а кусты увешаны разноцветными тряпочками.
В тесных бревенчатых залах музея любопытный турист обязательно столкнётся с множеством персонажей из русских сказок и мифов. Тут и Баба-яга, и колдуньи южных и северных окраин Руси, и мужичок-боровичок Домовой, и птица-феникс, и сцены из святочных гаданий, и скелет одного из раскопанных в Угличе колдунов с остатками осинового кола у рёбер. Череп наклонён глазницами вниз. Именно так раньше на Руси хоронили колдунов.
Но не только всем известные персонажи украшают музей — определённую атмосферу загадочной и волнующей старины добавляют всевозможные ступы, сосуды, корзины и полки, заваленные и увешанные всякими сушёными травками и снадобьями…
Экскурсоводы рассказывают...
Музей мифов и суеверий русского народа Дарья и её муж Александр устроили прямо в собственной квартире в двухэтажном деревянном доме на окраине Углича. Сами же и экскурсоводами там «служат». Экскурсии здесь проводятся, как говорится, «на высоком идейно-художественном уровне». Чувствуется, что супруги — люди по-настоящему подкованные в дохристианской истории Руси.
— Наши предки хоронили колдунов и колдуний особым образом — лицом вниз, — чтобы после смерти они не могли восстать из могилы в виде упырей и шататься по земле, причиняя вред живым, — рассказывает Дарья.
— А для чего в гроб клали осиновый кол? — интересуются посетители.
— Осина издревле считалась на Руси удивительно энергоёмким деревом, — поясняет Александр. — Кол забирал в себя всю колдовскую силу. Кстати, именно по этой причине осину у нас никогда не использовали в строительстве домов. Это дерево вытягивает жизненную силу жильцов, и они без конца болеют. А вот баня из осины — именно то, что нужно! Ведь в неё люди ходят для того, чтобы расстаться со всем нечистым, и в этом осиновые брёвна помогают как нельзя лучше. В доме по той же причине всегда держали осиновый пень — на него сажали больных, чтобы «вытянул хворь».
— Стало быть, колдунья, ведьма — отрицательный персонаж?
— Да нет, не всегда…
Подробности из жизни ведьм
Ведьма на Руси жила отшельницей в лесу. Собирала всевозможные травки-корешки и… лечила людей и скотину. Иными словами, творила добро. В сказках её называют Баба-Яга. Или «ага», что в переводе с тюркского означает «старейшина». То есть старейшая баба в округе, старшая по возрасту, а значит самая умная, ведающая тайнами народной медицины, заговоров, добрая симпатичная старушка.
— А у вас самих в музее-квартире не случалось мистики какой-нибудь? — интересуются заезжие корреспонденты.
Оказывается, случалось в семье и такое. Поехали супруги как-то в Петербург по делам. Рассчитывали пробыть пару дней, а отсутствовали две недели. Думали, комнатные цветы пропадут, завянут, а оказалось — всё в порядке. И земля в горшках влажная… Соседи спрашивают: вы ключи, что ли, кому-то дали от квартиры? Кто-то у вас всё время ходил, вода лилась из крана… «Домовой помог», — уверен Александр.
«Иркутская история»
Никто из нас не застрахован от воздействия тёмных сил. Живёшь себе спокойно, и вдруг возьмёт тебя кто-нибудь да и приворожит или супруга уведёт, или, напротив, принесёт удачу… Скажете, выдумка, суеверие, «темнота»? А между тем известны случаи, когда магия действительно проявляла себя таким удивительным образом. Да вот беда! После того как человек получал желаемое, в его жизни или в жизни его близких начинались неприятности, конфликты, беды.
«Это случилось так неожиданно и было так страшно!» — рассказывает жительница Иркутска Марина. Дело в том, что её любимый собирался… жениться. Но не на Марине, а на другой женщине. И вот тогда Марина решила обратиться к местной и, по слухам, всесильной гадалке-ведунье.
Ничего особенного ей делать не пришлось. Она лишь получила совет верить тому, что колдовские чары подействуют и возлюбленный оставит не только идею женитьбы на сопернице, но и навсегда порвёт с нею. Марина исправно посещала гадалку, выполняла все её поручения, наказы, читала какие-то «рассорки» на любимого и его невесту. И, как ни странно, Серёжа действительно начал звонить, иногда даже назначал свидания.
«Всякий раз, когда мы встречались, — вспоминает Марина, — он жаловался на Ольгу, её тяжёлый характер и своё безвыходное положение. Свадьба долго оттягивалась. Мне становилось не по себе, хотелось уже бросить эту затею с приворотом, но гадалка заявила, что намерена идти до конца».
А ситуация между тем «набирала обороты». В поле действия колдовских сил оказались не только Сергей и Ольга, но и сама Марина. Сначала от неё отвернулись друзья, все отговаривались своей занятостью или ещё чем-нибудь. Обстановка дома стала просто невыносимой: постоянные скандалы и стычки с родителями. Из-за нервных срывов Марина заработала себе невралгию. По причине долгого отсутствия в институте над нею нависла угроза отчисления.
«Когда я задумалась, почему на меня навалилось всё сразу, — рассказывает Марина, — ответ пришёл мгновенно: я делаю зло другим и сама же за него расплачиваюсь. Короче, бумеранг. На фоне всех несчастий была одна радость: Сергей всё-таки вернулся ко мне. Он отменил свою женитьбу на Ольге, она уничтожила их будущего ребёнка…
С тех пор прошло два года. Я вышла замуж за Серёжу. Детей у нас нет. Честно говоря, я пока боюсь даже думать о них. Всё время мучает сомнение: вдруг моё злодеяние отразится на нашем ребёнке, ведь Ольга убила своего из-за меня… Ох, даже подумать страшно! Да и мы с Серёжей, хоть и любим друг друга, живём как кошка с собакой. Несмотря на то, что я добилась своего, мне всё-таки хочется всё вернуть обратно. Чувство какого-то преступления мучает меня всё время...».
Ну а та самая бабка-ведунья живёт в Иркутске и уже много лет имеет репутацию колдуньи, занимаясь исцелением, заговорами и другими подобными деяниями. Назвать своё имя обратившемуся к ней корреспонденту женщина отказалась: «Не только осуждение на себя навлечешь, но дар можешь потерять, — говорит она таинственным голосом. — Пусть некоторые называют меня колдуньей, ведьмой, ворожеей — это их дело. Я просто помогаю людям в их житейских бедах. О том, что колдовство — это смертный грех, слышала, но то, чем я занимаюсь, ведь чаще всего делается на благо человека, поэтому думаю, что Бог меня простит...»
Когда же корреспондент напомнил колдунье историю с Мариной, она только покачала головой и сказала: «Да мало ли кто ко мне приходит, всех не упомнишь! А что она получила, так ведь сама хотела. Все знают, что чем-то надо жертвовать, когда решаешься на такое».
salik.biz
Колдуны и ведьмы в Древней Руси XII
В.В. Долгов
Колдуны и ведьмы в Древней Руси XII - XIII вв.
Волхвы и чародеи периодически появляются на страницах древнерусских литературных произведений. Они смущают народ, который, забыв о своем крещении, с боязливым уважением взирает на творимые ими «чудеса»
и при незначительном с их стороны воздействии уже готов встать под языческие знамена и громить представителей официальной власти — как духовной, так и светской. Официальные круги не могли оставить это без внимания. Да и отношение простого населения к волхвам было неоднозначным. За ними признавалась сила управлять погодой и урожаем. Это внушало уважение, но и страх. В случае природных катаклизмов ответственность часто возлагалась на волхвов, становящихся в таком случае объектом народного гнева [2].
Серапион Владимирский (ум. 1275) в своем «Поучении» рисует удручающую его картину всеобщей увлеченности верой в колдовство. «От которыхъ книгъ или от кихъ писаний се слышасте, яко волхованиемь глади бывають на земли и пакы волхлваниемь жита умножаются?» — задает вопрос Серапион [3].
Как ни странно, Серапион выступает не обличителем колдунов и ведьм, а защитником безосновательно обвиненных в колдовстве людей. Мишень его гнева — необразованный и суеверный люд. Из текста епископской проповеди видно, что народ в массе своей уже не боится чародеев и чародеек, при каждом природном катаклизме находит «виновных» и убивает их. Серапион старается разоблачить вредное заблуждение и оградить от расправы невинных.
Сам он не верит в ведьм. В его интонации сквозит ирония. Он обращается к пастве: «То аже сему веруете, то чему пожигаете я?», не лучше ли тогда чтить их и дары им приносить — «ать строять миръ, дождь пущають, тепло приводять, земли плодити велять». Действительно, в том случае, если допустить, что и голод и урожай могут свершаться не по воле Божьей, то такой подход к «эксплуатации» колдовской силы выглядел бы вполне прагматично. То, что верующим такой вариант мироустройства может показаться не лишенным привлекательности, епископ не допускал: эта перспектива представлена в его произведении как смехотворная.
Развивая далее свою мысль, в качестве доказательства непричастности местных волхвов к погодным изменениям Серапион сообщает, что неурожай уже три года наблюдается не только на Руси, но и «в Латене»: «се вълхвове ли створиша?» Предположение о том, что доморощенные чародеи могут влиять на явления природы во всемирном масштабе, должно было, очевидно, показаться нелепым. Но даже и этим проповедник не ограничился: в конце концов он увязал возможности колдунов со страхом самих людей: «Богу попущьшу беси действують; попущаеть Богъ, иже кто ихъ боится, а иже кто веру тверду держить к Богу, с того чародейци не могуть» [4].
Однако в целом позиция русской православной церкви по вопросу о возможности существования «нецерковных» магов и волшебников оказалась противоречивой. С одной стороны, церковные проповедники пытаются доказать, что обычный человек не в силах управлять погодой или моровым поветрием. С другой — и у Серапиона, и в ПВЛ [5] вслед за категоричным утверждением о полной невозможности творения чудес не по воле Божьей начинаются отступления в том духе, что если что-то где-то и происходит, то это, конечно, не «настоящие» чудеса, а лишь результат вмешательства бесов.
Таким образом, у слушателей все-таки могло сложиться впечатление, что и сами проповедники не вполне уверены, что магическая сила у самозваных чудотворцев отсутствует, и поэтому на всякий случай делают осторожные оговорки. Может быть, в силу этой непоследовательности, или из-за отсутствия действенных аргументов, которые могли бы перевесить вековую традицию веры в колдовство, проповедь в большинстве случаев оказывалась средством малодейственным. Специальной структуры внутри церковной организации, подобной западноевропейской инквизиции, которая бы специально занималась искоренением ведьм и еретиков, на Руси не сложилось.
Необходимо обратить внимание и на еще одно весьма существенное отличие способов борьбы против «волхвования» на Руси и в Западной Европе: общая концепция проповеди Серапиона Владимирского полностью противоположна главной идее знаменитого «Молота ведьм», ставшего квинтэссенцией антиколдовской теории в странах средневековой Европы. Главное отличие заключается в том, что, согласно «Молоту», колдовство реально существует. С «доказательства» этого утверждения как раз и начинается знаменитая книга [6].
Следует отметить, что и в Западной Европе некоторое время существовало убеждение, что вера в колдовство не совместима с католичеством. В светском законодательстве УП-УШ вв. истории о колдовстве прямо именуются «россказнями» и «безумием» [7]. Эдикт лангобардского короля Ротара 643 г. запрещает христианам верить тому, что женщины могут быть вампирами и высасывать внутренности из живых людей, и предписывает не допускать, чтобы заподозренные в таком ужасном преступлении женщины были убиты. В саксонском капитулярии от 787 г. Карл Великий предписывал, что смертной казнью следует наказывать не колдунов, а, напротив, тех, кто, подобно язычникам, верит в их существование [8].
Однако, несмотря ни на что, народную веру в ведьм и колдунов искоренить не удалось. Произошел обратный процесс: сначала факт существования «пособников дьявола» и необходимость бороться с ними признала церковь, а потом и светская власть [9]. Убежденность в реальности колдовства и в возможность «вредительской» деятельности дьявола подкреплялась авторитетом Августина Блаженного (VII в.) и опиравшихся на его труды Исидора Севильского и Бернара Клервоского [10].
Вместе с тем первоначальные, почти рационалистические представления, согласно которым вера в колдовство есть ересь, еще долго сохранялись в ученой традиции. Узнать о них можно из первой части того же «Молота ведьм», построенной на детальном изложении и скрупулезном опровержении этих идей. Сразу заметно, что доводы воображаемых оппонентов, воззрения которых критикуются авторами «Молота ведьм», напоминают то, что говорит Серапион. Конечно, мысль западных схоластов гораздо более изощрена, в ней чувствуется воздействие опыта схоластических диспутов, но смысл остается тот же: дьявол не может влиять на мир помимо Божьей воли.
Выше было показано, как иронично владимирский епископ отзывается о людях, верящих в способность волхвов управлять явлениями природы. Он приспосабливает свою мысль к особенностям восприятия паствы, к которой была обращена проповедь — говорит о голоде и урожаях. И, собственно, кроме иронии, никаких других «доводов» в подкрепление своей точки зрения не приводит. Западный интеллектуал рассуждает гораздо более учено: «Канон Episcopi говорит: «Кто верит в возможность изменения какого-либо существа в лучшее или худшее состояние, или превращения его в другой вид, или в возможность придания ему другого облика без вмешательства Создателя, тот хуже язычников и неверующих». Если же говорят, что подобные превращения производятся ведьмами, то это не может быть католически правоверным и представляется еретичным» [11]. Можно предполагать, что традиция отрицания существования ведьм на Западе в период раннего средневековья и построения Серапиона если и не имели общего источника, то, по крайней мере, диктовались сходными обстоятельствами: здравый житейский смысл и логика восстали против мистической экзальтации.
Результаты этого противостояния к XIII в. были совершенно различны. В Западной Европе при содействии католического духовенства набирает силу панический страх, вылившийся со временем в многочисленные судебные процессы, завершавшиеся смертными казнями. Образованные клирики подливали масла в огонь, распаляя и расцвечивая фантазию простецов. На Руси наоборот — церковь в лице Серапиона продолжает борьбу с народным суеверием при помощи скептического слова. Официальная позиция католической церкви заключалась в том, что ведьмы и колдовство существуют и нуждаются в искоренении, а русское православное духовенство пыталось убедить паству, что волхвов (или, точнее, волхвования) не бывает, а так называемые волхвы — просто обманщики. Да и в более поздние времена различие между православным Востоком и католическим Западом оставалось весьма существенным. По мнению американского историка Р. Згуты, России удалось избежать масштабной «охоты на ведьм», поскольку в ней процессы возбуждали и вели, в большинстве случаев, светские, а не церковные власти [12].
В следующей проповеди епископ снова сокрушается о населении, которое упорно отказывалось усвоить, что люди не властны над дождем или теплом. Правда, на сей раз, согласно «Слову блаженного Серапиона о маловерье», расправы над неповинными были направлены уже не против мнимых волхвов, а напротив, совершались по их наущению — народ «пожигал огнемъ» тех, на кого, надо полагать, они указывали. Возможно, о подобном событии рассказывает летописная статья под 1071 г. о появлении двух волхвов в Ростовской земле. Кудесники во время голода и неурожая ходили по погостам и говорили о лучших женах, что они «обилье держат». В стремлении избавиться от общей беды люди приводили к ним своих сестер, матерей и жен. Волхвы «прорезавшее за плечемь въиимаста любо жито, любо рыбу, и оубивашета многы жены» [13]. Так было истреблено немало женщин. Деятельность волхвов усугубляла нестабильность, возникшая вследствие голода. Поэтому борьба с волхвами и чародеями превратилась в одну главных забот государственной власти.
Особенность борьбы против волхвов заключалась в том, что для достижения успеха одних репрессивных акций было недостаточно, необходима была прежде всего идейная победа. Для этого использовались различные методы. Русская церковь часто оперировала словом. Бороться приходилось не только с верой народа в магические силы колдунов и ведьм, но и с самими «колдунами» и «ведьмами», когда они начинали проявлять особенную активность. В критической ситуации в дело вступали светские власти. Как ни покажется странным, но на Руси (в отличие от Западной Европы) именно светская власть оказывается в авангарде борьбы против носителей «магической силы». Причина этого заключалась в особом отношении к силе и власти, которые в глазах всего населения были окружены ореолом священности. Выступления волхвов, как правило, сопровождались народными волнениями и, следовательно, спор о вере автоматически превращался в спор о господстве. Логические построения, с помощью которых древнерусские летописцы и проповедники обличали в действиях чародеев козни дьявола, вряд ли могли убедить, например, новгородцев, собравшихся по наущению некоего волхва в 1071 г. «побити» епископа Федора. Колдун обещал перейти пред всеми людьми по воде реку Волхов. По-видимому, это произвело впечатление. Он «много прельсти, мало не всего града». И только вероломный, на первый взгляд, поступок князя Глеба, ударившего названного волхва топором в самый разгар «дискуссии» возымел действие — «людье разидошеся». Сходным образом решилось дело и в Ростовской земле: Ян Вышатич, воевода князя Святослава Ярославича, повелел «бити» волхвов и вырывать у них бороды [14]. Подобные «непарламентские» способы борьбы против языческих лидеров на практике были наиболее действенны, так как с идейных позиций самих же язычников физическое поражение являлось ярким свидетельством их неправоты.
С менее влиятельными колдунами общинники, у которых возникали сомнения в отношении благотворности их магической деятельности, «разбирались» своими силами. Весьма распространенным, по видимому, был обычай испытания водой — один из способов борьбы населения против вредоносной магии. Подозреваемого в колдовстве бросали в воду, «аще утопати начнеть, неповинна есть; аще ли попловеть — волховь есть». Интересно, что сообщающий об этом обычае Серапион Владимирский подвергает его резкой критике, видя в таком способе борьбы то же дьявольское искушение. Сам он считает, что если уж и казнить волшебника, то исключительно по показаниям надежных свидетелей. Ибо дьявол легко может «подержати» обвиняемого — и тот не утонет. Таким образом может пострадать невиновный. Метод испытания ведьм водой был широко известен среди разных индоевропейских народов: англичан, германцев и индийцев. Вода «не принимала» виновного в колдовстве.
Вообще отношение к колдунам и волшебникам на Руси в сравнении с Западной Европой может быть определено как сравнительно мягкое. Так, Устав Ярослава, составленный князем совместно с митрополитом, в случае, если женщина окажется «чародейница, наоузница, или волхва, или зелейница», не предусматривает для нее никакого наказания, а отдает право «казнить» ее мужу, дополнительно оговаривая, что колдовство — не повод для развода [15]. В таких щадящих условиях мелкое колдовство продолжало практиковаться и в более поздние времена. Может быть, именно поэтому вопросы о хождении к «волхвам» в русских уставах исповеди сохраняются на протяжении столетий и встречаются как в рукописях XV в., так и в печатных изданиях XVIII в. Причем, судя по тем же пенитенциариям, колдовством занимались в основном женщины («бабы богомерзкия») [16].
Княжеские уставы и перечни покаянных вопросов дают основание думать, что в той или иной степени колдовством могли заниматься почти все. Существовал некий набор несложных магических средств, воспользоваться которыми мог любой желающий, если в этом возникала необходимость, превышающая страх церковного наказания. Так, вопросник из пергаменной рукописи XIV в. среди пунктов, посвященных половым девиациям, содержит несколько описаний, несомненно, магических действ. Вопросы адресованы «женамъ»: «Ложе детиное или скверны семенъныя ци окоушала? Или снела боудешь ложе свое?... Моужа от жены ци отмолвила еси, или жену от моужа?» [17]. Не вполне понятно, для чего женщина могла есть свое или «детиное» «ложе» или семя, но в целом не вызывает сомнения, что здесь мы имеем дело именно с колдовством, а не сексуальной невоздержанностью. Это были формы «зелейничества» — использования магических снадобий (в данном случае принимаемых внутрь) для достижения каких-то неблаговидных целей, о которых источник умалчивает. Словесные колдовские формулы шли в дело при «отговоре» жены от мужа или мужа от жены. Подобного рода «заговоры» или «заклинания» известны и по этнографическим материалам [18].
Вообще женщина, согласно древнерусским источникам, обращалась к волхвованию («вещьству» в терминологии некоторых вопросников [19]) в трех случаях. Во-первых, для предотвращения или избавления от последствий нежелательной беременности (упоминание об использовании «зелья» с этой целью часто встречается в рассматриваемых перечнях). Во-вторых, для сохранения или поправки здоровья (своего и ребенка). И наконец, в-третьих, нередко, очевидно, практиковалась любовная магия. Описание незамысловатого обряда находим в рукописи XV в.: «Или мывшиси молоком или медом давала пити милости деля?» [20] Возможно, что и неясные действия, описанные в тексте XIV в., имели то же назначение.
Согласно «Слову святого Георгия изобретено в толцехъ его», какое-то простенькое домашнее колдовство совершалось во время гигиенических процедур («ногти обрезавшее кладоуть и за налра мецають, а ножнии на голову»), и по ходу приготовления пищи («пиво варящее соль сыплють в кадь, и оуголь мечють, забывшее Бога, створившаго небо и землю», «ножемъ крестять хлебъ, а пиво крестять чашею, и а иным чимъ») [21].
Набор заклятий, бытовавший в простонародной среде в XIX-XX вв., еще более обширен. Oни широко использовались не только в народной медицине («с гуся вода, с тебя худоба»), но и в ходе сельскохозяйственных работ («Уродись, пшеничка, горох, чечевичка», «Ей, туча, ей — не иди на косарей»). Вероятно многие из «заговоров» и «заклятий» были сохранены традиционной культурой с очень древних времен [22].
Такое «домашнее» колдовство, конечно, тоже не одобрялось церковью. Но ни о каких жестоких преследованиях не могло быть и речи. Например, в наказание за описанный выше способ достижения «милости» полагалось пять недель поста — и только. Более серьезное наказание за ношение «наузов» — двухлетний пост. Но и такая мера может считаться достаточно легкой по сравнению со сжиганием на костре, широко практиковавшимся в Западной Европе периода «охоты на ведьм». Сам факт, что вопросы о волховании содержатся в исповедальных уставах, предполагает ситуацию, когда человек, втайне занимавшийся магическими манипуляциями, мог вдруг раскаяться, захотеть очистить совесть и, выполнив церковное наказание, привести свой моральный облик к установленному образцу. Следовательно, ничем особенно страшным признание в колдовстве не грозило. И это понятно. Церковь была заинтересована в возвращении такой «заблудшей овцы» в ряды организованной паствы, тем более что никакой серьезной опасности такие маги не представляли.
