Читать онлайн "Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв." автора Спицын Евгений Юрьевич - RuLit - Страница 120. Тихомиров древняя русь читать
Читать онлайн "Мир человека в слове Древней Руси" автора Колесов Владимир Викторович - RuLit
Сергеев, 1967 — Сергеев Ф. П. Слово солъ и его производные в договоре Руси с Византией. — Учен. зап. Кишиневск. гос. ун-та, т. 84. Кишинев, 1967, с. 96—99.
Сергеевич, 1893 — Сергеевич В. Русские юридические древности. Т. 2. Власти. Вып. 1. Вече и князь. СПб., 1893.
Серебряная, 1980 — Серебряная И. Б. К грамматической истории существительного сосед в русском языке. — В кн.: Развитие синонимических отношений в истории русского языка, вып. 2. Ижевск, 1980, с. 138—141.
Соколова, 1970 — Соколова М. А. К истории слов город и град. — Учен. зап. Казанск. пед. ин-та, вып. 77. Казань, 1970, с. 17—22.
Соловьев, 1845 — Соловьев С. М. О значении слова черный в древнем русском языке, —В кн.: Сборник исторических и статистических сведений о России, т. 1. М., 1845, с. 282—286.
Соловьев, 1959 — Соловьев С. М. История России с древнейших времен, т. 1. М., 1959.
Сороколетов, 1970 — Сороколетов Ф. П. История военной лексики в русском языке. Л., 1970.
Сперанский, 1960 — Сперанский М. Н. Из истории русско-славянских литературных связей. М., 1960.
Тихомиров, 1941 — Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. М.; Л., 1941.
Тихомиров, 1975 — Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М., 1975.
Трубачев, 1957 — Трубачев О. Н. Древнейшие славянские термины родства. — ВЯ, 1957, № 2, с. 86—95.
Трубачев, 1959 — Трубачев О. Н. История славянских терминов родства. М., 1959.
Тюрин, 1849 — Тюрин А. Общественная жизнь и земские отношения в Древней Руси. — Библиотека для чтения, т. 98. СПб., 1849, с. 35 и сл.
Филин, 1949 — Филин Ф. П. Лексика русского литературного языка древнекиевской эпохи (по материалам летописей). — Учен. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та имени А. И. Герцена, т. 80. Л., 1949.
Франчук, 1982 — Франчук В. Ю. Киевская летопись как памятник языка. — ВЯ, 1982. № 4, с. 41—51.
Фроянов, 1974 — Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-экономической истории. Л., 1974.
Фроянов, 1980 — Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980.
Цейтлин, 1973 — Цейтлин Р. М. Заметки по старославянской лексикологии. — В кн.: Этимология, 1971. М., 1973, с. 102—114.
Чайкина, 1976 — Чайкина Ю. И. История административной терминологии Белозерья.—В кн.: Лексика севернорусских говоров. Вологда, 1976, с. 3-54.
Черепанова, 1983 — Черепанова О. А. Мифологическая лексика русского Севера. Л., 1983.
Черепнин, 1969 — Черепнин Л. В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М., 1969.
Черных, 1956 — Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. Древнерусский период. М., 1956.
Чернышевский, 1951 — Чернышевский Н. Г. Избранные философские произведения, т. 1. Л., 1951.
Чичерин, 1856 — Чичерин Б. Н. Еще о сельской общине. — Русский вестник. М., 1856, т. 3, с. 776—778.
Шевченко, 1911 — Шевченко С. Ф. Заметка о «возрастах» человеческой жизни. — ИОРЯС, т. 16, кн. 4. СПб., 1911, с. 30—36.
Шелгунов, 1893 — Шелгунов Н. В. Очерки русской жизни. СПб., 1893.
Шлецер, 1874 — Шлецер А. Русская грамматика. — Сб. ОРЯС, т. 13. СПб., 1874, с. 421—518.
Шляпкин, 1909 — Шляпкин И. А. Возрасты человеческой жизни. СПб., 1909.
Шмидт, 1973 — Шмидт С. О. Становление российского самодержавства. М., 1973.
Шухардт, 1950 — Шухардт Г. Избранные работы по языкознанию. М., 1950.
Щапов, 1976 — Щапов Я. Н. Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. М., 1976.
Щербатов, 1906 — Щербатов М. М. О повреждении нравов в России. СПб., 1906.
Юшков, 1949 — Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949.
Ягич, 1884 — Ягич И. В. Четыре критико-палеографические статьи. СПб., 1884.
Ягич, 1902 — Jagič V. Zur Entstehungsgeschichte der Kirchenslavischen Sprache. — In: Denkschriften der Akademie der Wissenschaften. Philosophisch-historische Classe, Bd 47. Wien, 1902.
Ягич, 1913 — Jagič V. Entstehungsgeschichte der kirchenslavischen Sprache. Berlin, 1913.
www.rulit.me
Древняя Москва. XII-XV вв. - М.Н. Тихомиров
РАННЕЕ ЗАСЕЛЕНИЕ ТЕРРИТОРИИ МОСКВЫ
Археологические исследования установили, что территория Москвы была заселена с древнейших времен, хотя на страницах письменных источников Москва появляется очень поздно, только в середине XII в. Первые известия о Москве рисуют ее как небольшой окраинный пункт на западной границе богатой Владимиро-Суздальской земли. В то же время нет никаких оснований утверждать, что в 1147 г., когда впервые упоминается о Москве, она была совсем новым поселением. Летопись говорит о Москве как о более или менее известном пункте, о котором не надо сообщать что-либо в объяснение того, где он находится и когда он возник. Поэтому у нас есть все основания предполагать, что история Москвы становится доступной для нашего изучения с середины XII в., а начинается гораздо раньше, имеет свой предысторический период, может быть уходящий корнями в очень отдаленное прошлое.
Во всяком случае, несомненно, что к середине XII в. территория Москвы была не только заселена, но и вступила в торговый обмен с соседними волжскими областями. В этом нас убеждают находки в разных концах города арабских диргемов IX в. Они найдены были при устье ручья Черторыя (территория Дворца Советов) и у Симонова монастыря. Серебряные монеты, найденные у ручья Черторыя, чеканены одна в 862 г., вторая в 866 г. Это первый показатель того, что бассейн Москвы-реки рано втянулся в торговые связи с отдаленными странами Востока, конечно, при посредстве великого волжского пути. Здесь нелишне будет вспомнить, что начальная летопись знает, что по Волге можно дойти до Хвалынского (Каспийского) моря, добраться до Волжской Болгарии и Хорезма (в Хвалисы), иными словами, обрисовывает нам путь, по которому арабский диргем из Мерва при посредстве хорезмийской и болгарской торговли мог попасть далеко на север, в район позднейшей Москвы.
Таким образом, уже в середине IX в., за два столетия до первого упоминания о Москве в летописях, территория Москвы в разных частях была, несомненно, населена и даже в какой-то мере связана с отдаленными странами Востока.
Это раннее заселение объясняется тем, что район Москвы представлял собой значительные удобства для поселенцев. Вдоль реки здесь тянулись большие заливные луга, в густых лесах водились дичь и дикие пчелы, реки и озера изобиловали рыбой. Территория Москвы напоминала как бы небольшой остров среди дремучих лесов и болот, окружавших ее со всех сторон. Эта компактность московской территории, как будет видно далее, имела немалое значение для экономического развития Москвы, которая естественно сделалась центром большой сельскохозяйственной округи.
Чудесная среднерусская природа отличается особым разнообразием лесной растительности в районе Москвы. Не забудем, что течение реки Москвы намечает как бы видимую границу двух лесных зон: хвойной и смешанной. К северу от Москвы-реки начинаются обширные хвойные леса, к югу от нее преобладает разнолесье. Конечно, и к северу и к югу от Москвы не наблюдается природное однообразие. Дубовые леса встречаются и к северу от Москвы, а сосновые рощи не редкость и в южной подмосковной полосе. И тем не менее общая характеристика московской природы остается правильной и хорошо знакома всем москвичам. Стоит только сравнить пейзаж, открывающийся из окон поезда на Северной и на Курской дорогах. В первом случае мы видим в окно бесконечные леса, хмурые еловые и сосновые массивы, редко перемежающиеся открытыми полянами. Тот, кто едет по Курской дороге, наоборот, видит широкие пространства полей и только кое-где дубовые и березовые леса и рощи. Район Москвы имеет то своеобразие, что в нем природные особенности обеих лесных зон сочетаются вместе, и смешанные леса вторгаются на север как бы особым островом или мешком.
Относительная заселенность московской территории говорит о возможности существования здесь какого-то населенного пункта, городка или ряда городков задолго до XII в. Действительно, мы знаем о нескольких городищах в черте города, остатки которых еще можно было различить в начале прошлого столетия. З. Ходаковский, а вслед за ним Н. С. Арцыбашев указывали на территории Москвы, по крайней мере, три городища. Одно находилось у Андроньева монастыря при впадении ручья Золотой Рожок в Яузу, другое у церкви Николы в Драчах, или Грачах, которая была построена на «…холме узловом при двух лощинах, брошенных течением Неглинной и ручья», третье – Бабий городок – на правом берегу Москвы-реки, у бывшей бабьегородской плотины.
Неизвестно, какой народ населял в древности московскую территорию, но в исторические времена она была уже заселена славянами. Однако следы языка древнейших насельников территории Москвы сохранились даже в современной московской топонимике, прежде всего в названиях рек, речек, ручьев и озер.
Нам бросается в глаза то обстоятельство, что большая часть значительных притоков Москвы-реки имеет звучные, но малопонятные для нас названия, тогда как маленькие речки обычно прозываются русскими или, во всяком случае, славянскими именами. Перед нами два слоя названий: древнейший и более новый. Это очень ясно вырисовывается при перечислении названий больших и малых притоков Москвы-реки (в скобках указана длина в километрах: Иночь (46 км), Искона (70 км), Руза (138 км), Волшня (33 км), Озерна (10 км), Истра (106 км), Нудыль (44 км), Сходня (38 км), Яуза (40 км), Пехорка (34 км), Гжелка (30 км), Нерская (72 км), Гус-лица (32 км), Колоча (30 км), Умирица (36км), Сетунь (28 км), Пахра (122 км), Десна (91 км), Моча (52 км), Рожой (55 км), Отра (24км),Северка (122 км), Городенка (39 км), Коломенка (47 км). Из этого списка в 24 названия наиболее значительных рек москворецкого бассейна далеко не все названия звучат для нас малопонятно. По крайней мере, 5 названий могут найти себе объяснение в славянском языке (Озерна, Десна, Сходня, Северка, Городенка, может быть, и Сетунь), но это не меняет общей картины. Большинство притоков Москвы-реки, к звучным названиям которых уже привыкло наше ухо, носят какие-то древние имена. И это становится особенно ясным и контрастным при сравнении названий крупных москворецких притоков с мелкими, длина которых не превышает 20 км. Чтобы не утомлять внимание читателей, возьмем на выборку только названия притоков Рузы. В реку Рузу впадают притоки: Становка, Малиновка, Дубронивка, Жировня, Глинка, Мутня, Житойна, Педня, Дуба, Рудановка, Медведовка, Белая Будка, Мошонка, Хованька, Озеранька, Кастинка, Хлопня, Костомка, Вездетемка, Сезечевка, Даниловская, Макарьевская, Изгарье, Жетанка, Вошиня. Вероятно, лингвисты затруднятся дать объяснение некоторых названий из числа этого длинного ряда, но преобладание понятных нам славянских названий над другими четко бросается в глаза. И то же самое мы обнаружим при знакомстве с названиями других небольших речек бассейна Москвы-реки.
Кажется, единственный вывод, который можно сделать из сопоставления этих двух рядов названий, приведенных выше, сведется к признанию того, что в районе Москвы жило древнее население, передавшее восточнославянским племенам свои или более древние названия значительных рек, тогда как мелкие реки и озера получили имена заново. Перед нами очень важное явление, указывающее на непрерывность устной традиции в передаче названий рек бассейна Москвы-реки. Древние названия наших рек могли сохраниться только при условии существования постоянных поселений на их берегах, при передаче этих названий из уст в уста, иначе эти реки остались бы безымёнными или получили бы свои имена от новых пришельцев. И тут мы опять встречаемся с одной особенностью, характерной для московской территории. Именно на узкой московской территории мы сталкиваемся и с мелкими речками, носящими непонятные для нас названия.
Так, в Москву-реку справа впадают притоки с названиями: Химка (19 км), Ходынка (4 км), Пресня с Бубной, Сара; Яуза принимает приток Ичку (6 км) и ручей Чечеру. Это говорит нам о том, что район Москвы, возможно, был населен гуще, чем прилегающие к нему местности. Поэтому именно здесь, на старой обжитой территории, и лучше сохранилась устная традиция, которая донесла до нас древние имена ручьев и речек. Их оставил пока неизвестный для нас народ.
litresp.ru
Читать онлайн "Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв." автора Спицын Евгений Юрьевич - RuLit
Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л., 1971
Мавродин В.В. Происхождение русского народа. Л., 1978
Малето Е.И. Хождения русских путешественников ХII―XV вв. М., 2000
Меркулов В.Н. Откуда родом варяжские гости. М., 2005
Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. М., 2001
Насонов А.Н. Монголы и Русь: история татарской политики на Руси. М., 1940
Насонов А.Н. Русская земля и образование территории древнерусского государства. М., 1951
Насонов А.Н. История русского летописания XI — начала XVIII вв. М., 1969
Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990
Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950
Пашуто В.Т. Героическая борьба русского народа за независимость в XIII в. М., 1956
Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968
Пашуто В.Т. Александр Невский. М., 1974
Петров А.В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы. СПб., 2003
Петрухин В.Я. Начало этнокультурной истории Руси. М., 1995
Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. М., 1967
Плетнева С.А. Кочевники Средневековья: Поиски исторических закономерностей. М., 1982
Плетнева С.А. Хазары. М., 1986
Плетнева С.А. Половцы. М., 1990
Плетнева С.А. Очерки хазарской археологии. М., 2000
Плетнева С.А. Кочевники южнорусских степей в эпоху средневековья (IV―XIII века). В., 2003
Приселков М.Д. История русского летописания XI―XV вв. Л., 1940
Приселков М.Д. Княжое право в Древней Руси. М., 1993
Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси Х―ХII вв. СПб., 2003
Пчелов Е.В. Рюриковичи. История династии. М., 2002
Пчелов Е.В. Рюрик. М., 2010
Пчелов Е.В. Рюрик и начало Руси. М., 2012
Рапов О.М. Княжеские владения на Руси в Х ― первой половине XIII в. М., 1977
Рапов О.М. Русская церковь IX — первой трети XII в. М., 1998
Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Л., 1966
Русанова И.П. Славянские древности VI—VII вв. М., 1976
Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М., 1948
Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. М., 1964
Рыбаков Б.А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971
Рыбаков Б.А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972
Рыбаков Б.А. Геродотова Скифия. М., 1979
Рыбаков Б.А. Язычество древних славян М., 1980
Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII―XIII вв. М., 1993
Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси: IX — первая половина X в. М., 1980
Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. М., 1991
Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества. Л., 1983
Свердлов М.Б. От «Закона русского» к «Русской правде». М., 1988
Свердлов М.Б. Общественный строй Древней Руси в русской исторической науке XVIII—XX вв. СПб., 1996
Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: князь и княжеская власть на Руси VI — первой трети XIII вв. СПб., 2003
Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979
Седов В.В. Восточные славяне в VI—XIII вв. М., 1982
Седов В.В. Славяне в раннем средневековье. М., 1995
Стефанович П.С. Бояре, отроки, дружины: военно-политическая элита Руси в X—XI вв. М„ 2012
Тимощук Б.А. Восточнославянская община VI—IX вв. М., 1990
Тимощук Б.А. Восточные славяне: от общины к городам. М., 1995
Тихомиров М.Н. Пособие по изучению «Русской правды». М., 1953
Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI―XIII вв. М., 1955
Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956
Тихомиров М.Н. Древняя Русь. М., 1975
Тихомиров М.Н. Русское летописание. М., 1979
Толочко П.П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. К., 1987
Толочко П.П. Киевская Русь. К., 1996
Толочко П.П. Дворцовые интриги на Руси. СПб., 2003
Толочко П.П. Русские летописи и летописцы X—XIII вв. М., 2003
Толочко П.П. Древнерусская народность: воображаемая или реальная? М., 2005
Толочко П.П. Власть в Древней Руси X—XIII вв. СПб., 2011
Третьяков П.Н. Восточнославянские племена. М., 1953
Третьяков П.Н. У истоков древнерусской народности. М., 1970
Третьяков П.Н. По следам древних славянских племен. Л., 1982
Тубачев О.Н. Этногенез и культура древних славян. М., 1991
Трубачев О.Н. К истокам Руси (заметки лингвиста). М., 2005
Феннел Дж. Кризис средневековой Руси 1200—1304 гг. М., 1989
Фомин В.В. Варяги и Варяжская Русь: к итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005
Фомин В.В. Голый конунг: норманизм как диагноз. М., 2013
Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980
Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988
Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии. Л., 1990
Калита заложил основы могущества Москвы. Он первый начал объединять вокруг нее русские земли. После долгого промежутка времени он был первым авторитетным князем, влияние которого распространилось на всю Северо-Восточную Русь.
МОСКВА ДЕЛАЕТСЯ ЦЕРКОВНЫМ ЦЕНТРОМ ВСЕЙ РУСИ
При Калите Москва стала духовным центром всей Русской земли, постоянным местопребыванием русских митрополитов. Трудно переоценить политическое значение переноса митрополичьей кафедры из Владимира в Москву. Старая традиция связывала для русских людей представления о «царствующем городе» с тем местом, где жили и государь и митрополит. Пышные богослужения по случаю поставления в епископы, когда в столице собирались высшие иерархи из других городов, постоянные сношения с Константинополем и с княжескими столицами на Руси, встречи и проводы митрополитов и епископов, одним словом, блестящие церковные церемонии, до которых были падки средневековые люди, сделались достоянием Москвы. Можно было не признавать притязаний московского князя, но нельзя было под страхом отлучения игнорировать митрополита.
Москва получила неоспоримые преимущества перед всеми другими городами, и московская епархия поднялась неизмеримо выше всех остальных. Митрополит держал в своих руках право поставления епископов и суда над ними и нередко им пользовался, силу его духовной власти испытали даже иерархи таких крупных городов, как Новгород и Тверь. Уже в 1325 г. новгородский кандидат Моисей ездил в Москву к митрополиту Петру ставиться на архиепископию и присутствовал на погребении Юрия Даниловича вместе с тремя другими епископами. Легко представить себе, какие большие средства стекались в Москву вследствие приезда видных духовных лиц, ибо устройство церковных дел обходилось недешево.
Многочисленные политические нити сходились ко двору митрополитов, которые имели своими хозяевами в конечном итоге московских князей. Москва связывалась с Константинополем, а через его посредство с южнославянскими землями. Спор между Москвой и Тверью за преобладание был решен в пользу Москвы уже тогда, когда преемник Петра, митрополит Феогност, родом грек, окончательно утвердил в ней свое местопребывание.
По каким же причинам митрополиты выбрали своей резиденцией Москву? Любопытные соображения по этому поводу высказал Пл. Соколов, по мнению которого московские князья предоставили митрополитам особо важные льготы по сравнению с тем, что получали епископы в других княжествах. Льготное положение митрополичьего дома с его многочисленными боярами и слугами действительно создавало для митрополитов ряд преимуществ.
Но дело было не только в одних льготах, а в том, что московские князья обладали достаточной реальной силой, чтобы поддержать угодных для них кандидатов на митрополичий престол. Немалое значение имело центральное положение Москвы и относительное удобство сношений с Константинополем, как это будет показано в главе о торговле. Наконец, одним из мотивов переноса кафедры митрополитов именно в Москву являлось отсутствие в ней своих епископов. Митрополит «всея Руси» не задевал в Москве ничьих церковных интересов. Иван Калита и митрополит Петр положили начало тому своеобразному соединению светской и духовной власти, которое стало характерно для Москвы допетровского времени. Двор великого князя и двор митрополита помещались в непосредственном соседстве; светская власть нашла себе духовную опору, поддерживая, в свою очередь, всей своей гражданской мощью главу русской церкви – митрополита. Так, маленький Кремль Калиты уже вместил в себя зародыши другого, более позднего «царствующего града Москвы».
Утверждение митрополичьего престола в Москве было ударом по тверским князьям, претендовавшим на первенствующую роль среди русских князей. Поэтому ожесточенная борьба между Тверью и Москвой за преобладание сопровождалась такой же борьбой за митрополичий престол.
В то время как Юрий Данилович тягался в Орде за великое княжение с Михаилом Ярославичем, монах одного из тверских монастырей по имени Акиндин подал константинопольскому патриарху жалобу на митрополита Петра . Акиндин был только орудием в руках тверского князя, но для митрополита Петра возникла явная опасность низвержения с митрополичьего стола, так как патриарх уже обещал Михаилу Ярославичу поставить в митрополиты «…кого восхочет боголюбство твое». Однако низвержение митрополита задевало интересы многочисленного духовенства, трогать которое избегали даже золотоордынские ханы. Кроме того, обвинение Петра в симонии, в том, что он возводил в духовный сан за деньги, едва ли могло сильно скомпрометировать Петра. Ведь покупка и продажа церковных должностей в средние века – явления постоянные. В самой Византии они практиковались еще больше, чем на Руси. Петр же был политиком настойчивым и смелым; найдя поддержку у московских князей, он сблизился с ними и не забыл оказанных ему услуг. Петр подолгу оставался жить в Москве, где умер и был похоронен (20 декабря 1326 г.). Московские князья по-своему воспользовались его смертью и добились от константинопольского патриарха канонизации Петра, сделавшегося первым «московским и всея Руси чудотворцем». Преемник Петра грек Феогност окончательно утвердил митрополичье место за Москвой, которая с этого времени сделалась гражданской и церковной столицей Руси.
О близости Петра к Ивану Даниловичу уже в XV в. рассказывали легенды, имевшие некоторое основание в действительности. В житии Пафнутия Боровского находим такой рассказ: «О видении сна великого князя Ивана Даниловича. Той же благочестивый великый князь Иван Даниловичь виде сон. Мняшесь ему зрети, яко гора бе велика, а на верх ея снег лежаше, и зрящу ему, абие истояв снег и згыбе. Возвести же видение преосвященному Петру митрополиту всея Русии. Он же рече ему: «Чадо, гора аз смиренный. Преж тебе мне есть отити от жизни сея, а тебе по мне». И первие преосвещенный Петр митрополит всея Руси преставися, потом князь великый Иван Данилович преставись».
Поддержка церкви обеспечила московскому князю преобладание над другими русскими князьями. С необыкновенной силой эта поддержка сказалась в 1329 г., когда Калита ходил выгонять из Пскова тверского князя Александра Михайловича. Калита прибегнул к помощи митрополита Феогноста, который послал «проклятье и отлучение от церкви на князя Александра и на псковичь». Православная церковь использовала любимое средство римских пап, столь часто издававших интердикты, или отлучения от церкви. Оно было грозным оружием в руках духовенства, действовавшим как удар молота на слабые души суеверных людей: закрывались церкви, прекращалось богослужение, переставали крестить младенцев, венчать вступающих в брак, даже отпевать покойников. Страх отлучения заставил Александра Михайловича покинуть Псков, чтобы проклятье не легло на город. Так пишет летописец, симпатизирующий тверскому князю. Новгородский автор говорит проще: «Псковичи выпроводиша князя Олександра от себе».
СИМЕОН ГОРДЫЙ
Иван Данилович Калита умер 31 марта 1340 г. и на следующий день был погребен в Архангельском соборе, «…и плакашася над ним князи, и бояре, и вельможи, и вси мужи москвичи, игумени, и попы, и диакони, и черници, и вси народи, и весь мир христианьскый, и вся земля Рускаа, оставше своего господаря». Москвич – очевидец погребения великого князя – так и выступает за этими строками, полными привязанности к умершему.
У Калиты было три сына (Симеон, Иван, Андрей) и две дочери (Марья и Федосья). В завещании великий князь разделил свою отчину между тремя сыновьями. Старший Симеон получил Коломну и Можайск со многими другими волостями, Иван – Звенигород и Рузу, Андрей – Серпухов. Для вдовой княгини Ульяны (вторая жена Калиты) вместе с меньшими его детьми, дочерьми Марьей и Федосьей, выделили особые волости. Когда впоследствии Симеон умер бездетным, Иван Иванович объединил в своих руках большую часть владений отца, но Серпухов остался удельным княжеством и целое столетие держался в роде Андрея Ивановича, составив особый Серпуховской удел. «Отчину свою Москву» Калита передал во владение всех трех братьев, которые после похорон заключили между собой договор и в подтверждение его целовали друг другу крест у отцовского гроба. Каждый из братьев держал в Москве своих наместников-третников, ведавших третьей долей городских доходов.
www.rulit.me
Читать онлайн "Труды по истории Москвы" автора Тихомиров Михаил Николаевич - RuLit
Отличительная черта трудов М. Н. Тихомирова – сочетание собственно исторического и источниковедческого исследования. Специально в источниковедческом плане написаны книга «Исследование о „Русской Правде“» (1941; в основе ее – докторская диссертация), незавершенная монография о начале русского летописания, многие статьи и предисловия к публикациям памятников письменности (первых новгородских берестяных грамот, сказаний о Куликовской битве, Соборного уложения 1649 г., документов монастырских архивов, публицистических сочинений XVI–XVII вв. и др.). На протяжении десятилетий ученый выявлял летописные памятники во всех хранилищах Москвы и издал обзор их.
В 1968–1979 гг. издательством «Наука» издано посмертно шесть книг избранных трудов академика М. Н. Тихомирова – преимущественно статей (в том числе не опубликованных при его жизни), подобранных по тематическому принципу: «Русская культура X–XVIII вв.» (1968), «Исторические связи России со славянскими странами и Византией» (1969), «Классовая борьба в России
XVII в.» (1969), «Российское государство XV–XVII вв.» (1973), «Древняя Русь» (1975), «Русское летописание» (1979). Издательством «Московский рабочий» переизданы в 1991 г. работы ученого в книге: М. Н. Тихомиров. Древняя Москва. XII–XV вв. Средневековая Россия на международных путях. XIV–XV вв.
Но даже самые сложные по тематике работы, самые изощренные текстологические штудии М. Н. Тихомиров старался писать доступным языком. Задача ученого, утверждал он, «заключается в популяризации науки, а вовсе не в том, чтобы эту науку сделать достоянием лишь немногих».[1] «Историк не просто исследователь, выпускающий из лаборатории нужный продукт. Историк – это и писатель. Иначе ему нечего браться за такой труд», – писал он в одной из последних своих статей в газете «Известия» в 1962 г.[2] И не только широта и многообразие интересов, но и подход к форме изложения исторического материала сближает М. Н. Тихомирова с великими демократическими традициями отечественной исторической науки, восходящими еще к Н. М. Карамзину и продолженными другими крупными историками XIX в.
М. Н. Тихомиров сумел сделать очень много. Он обладал великим даром трудолюбия, умел работать при всех обстоятельствах, никогда не жаловался на то, что приходится много трудиться. Он радовался творческой работе, как птица полету, считал это естественной формой своего существования. Даже путешествуя, он вел записи, не только отмечая виденное, а иногда и делая зарисовки зданий или архитектурных деталей, но и поверяя бумаге свои первичные соображения исторического характера. Писал он быстро, четким почерком, обычно без помарок, в последние десятилетия печатал на машинке. Имел, как правило, сразу же ясное представление об объеме готовящейся к печати рукописи и умел укладываться в намеченный объем. М. Н. Тихомиров гордился мастерским владением «ремеслом» историка и умело делал всю так называемую черновую работу; относился к ней уважительно и сердился на учеников (а человек он был не легкого характера!) за небрежность в научном аппарате, отсутствие унификации в оформлении статей и документальных публикаций. Высоко ценил умение легко читать древние тексты, быстро находить нужное место в книге. И школа Тихомирова была для учеников его не только школой мысли, но и «цехового ремесла» историка и, главное, преданной любви к труду историка.
Библиографические материалы о творчестве М. Н. Тихомирова издавались неоднократно начиная с 1953 г.,[3] а в 1974 г. отдельной книгой было опубликовано научное описание рукописного наследия М. Н. Тихомирова в Архиве Академии наук[4] (исследователь много лет возглавлял ученый совет этого архива). В 1987 г. в академической серии «Научные биографии» вышла книга о М. Н. Тихомирове его ученицы профессора Е. В. Чистяковой, в которой широко использованы и документы архивного фонда ученого, а в особом разделе охарактеризовано изучение им средневековой Москвы.[5]
Ознакомление с печатными трудами М. Н. Тихомирова, с документами его архива, с материалами учреждений, где он работал, убеждает, что интерес к познанию и исследованию прошлого Москвы и Московского края характерен для творчества ученого на протяжении всего его жизненного пути. При этом следует учитывать и то обстоятельство, что помимо многих работ, сами заголовки которых с очевидностью свидетельствуют о прямом отношении к истории Москвы,[6] большинство трудов М. Н. Тихомирова, посвященных историческим событиям XIII и последующих столетий, в той или иной мере касаются также истории Москвы.
вернуться
Тихомиров М. Н. Русская культура X–XVIII вв. М., 1968. С. 348.
вернуться
Перепечатано в кн.: Новое о прошлом нашей страны (Памяти академика М. Н. Тихомирова). М., 1967. С. 17.
вернуться
Михаил Николаевич Тихомиров: Материалы к биобиблиографии ученых СССР. М., 1963. Литература 1963–1983 гг. о жизни и деятельности М. Н. Тихомирова указана в статье И. Е. Тамм (Археографический ежегодник за 1983 г. М., 1985. С. 250–255). См. также: Шмидт С. О. О наследии академика М. Н. Тихомирова // Вопр. истории. 1983. № 12. С. 115–123. Литература 1983–1990 гг. указана в «Археографическом ежегоднике за 1990 год» (М., 1991).
вернуться
Рукописное наследие академика М. Н. Тихомирова в Архиве Академии наук СССР: Научное описание / Сост. И. П. Староверова. М, 1974.
вернуться
Чистякова Е. В. Михаил Николаевич Тихомиров (1893–1965). М., 1987.
вернуться
Труды эти перечислены в составленной Л. И. Шохиным библиографии в книге: Тихомиров M. Н. Древняя Москва. XII–XV вв. Средневековая Россия на международных путях. XIV–XV вв. М., 1991.
