Open Library - открытая библиотека учебной информации. Сословие древнего китая

Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Аристократия как сословие воинов (офицерский корпус)

Как свидетельствуют источники, в войнах принимали участие не только молодая поросль аристократических кланов — «сыновья и младшие братья», но и все представители феодальной знати, кроме старых и больных. Старшие в силу своего возраста и тесно связанного с ним статуса (должностная и возрастная выслуга) воевали на более высоких постах, тогда как молодые составляли основную массу офицерского корпуса. Как выглядел офицерский корпус в чжоуских царствах периода Чуньцю?

Высшие генеральские должности в армиях и их группировках (когда речь шла о нескольких армиях или о коалиции армий разных царств, принимавших участие в кампании) занимали сановники-цины, которые в мирное время составляли ближайшее окружение правителей и находились на должности министров, в том числе и министров, ответственных за организацию военного дела (сы-ма). Впрочем, стоит обратить внимание на то, что, будучи формально ответственными за военную функцию царства, сы-ма, как правило, не были ни главными специалистами в военных делах, ни старшими среди генералов. Это не исключалось, но обычно руководящую роль в военной кампании играли те из цинов, кто занимал должность главного министра. Или иначе — кто был главней в гражданской администрации, тот и отвечал за ведение войны. Эта особенность лишний раз подчеркивает, что все аристократы, вся правящая знать были прежде всего воинами, тогда как сы-ма лишь ведали военными ведомствами, т. е. отвечали за постоянную готовность к войне.

Все старшие офицеры в армии были дафу. Трудно сказать о них что-либо более точное. Судя по источникам, все командиры колесниц были дафу и к этому же разряду относились те, кто находился в экипаже правителя, равно как и некоторые командующие войсками. Неясно, принадлежали ли к этому разряду все «младшие братья и сыновья», которые начинали свою воинскую карьеру, не имея ни заслуг, ни должной выслуги. А ведь именно из них комплектовались экипажи боевых колесниц дафу, выступавших в качестве старших офицеров.

Если принять все сказанное во внимание, можно предположить, что число дафу в средних по размеру царствах едва ли превышало несколько сотен, а в крупных — несколько тысяч. Это вполне приемлемое число как для старших офицеров в большой армии, так и для аристократов сравнительно высокого ранга. Не исключено, что мои подсчеты завышены и не все командиры колесниц принадлежали к этому разряду, а многие из них были лишь своего рода кандидатами в дафу. В этом случае их количество даже в наиболее крупных царствах могло не превышать двух-трех тысяч, а в средних исчисляться двумя-тремя сотнями. Однако при любом варианте дафу — это именно старшие офицеры. Кроме них в армии и в среде чжоуской аристократии, профессиональных воинов были и офицеры более низких разрядов.

Это означает, что состав офицерского корпуса в царствах чжоуского Китая в период расцвета феодализма был довольно сложным. Если верхние его эшелоны комплектовались за счет цинов и дафу, т. е. высшей знати, то остальные вербовались из более низких слоев той же аристократии. Что представляли собой эти слои, не вполне ясно. Вспомним эпизод с вознаграждением экипажа цзиньского Сянь-гуна. Он свидетельствует о том, что оба получивших уделы военачальника в момент их возведения в разряд владетельной знати (цинов) не обладали статусом дафу. Можно предположить, что они все же имели достаточно высокий статус и победа помогла им завоевать право считаться дафу, т. е. обрести де-юре ранг и должность, соответствовавшие аристократам этого разряда. Это означает, что существовала какая-то весьма многочисленная группа знати, не включенная в разряд дафу и не имевшая необходимой для этого достаточно высокой должности, а также права на регулярный, соответствовавший этой должности и рангу доход, пусть хотя бы в форме служебного владения (кормления) или должностного оклада.

Такая группа, точнее, очень значительный слой феодальной знати в чжоуском Китае фиксируется источниками. Это так называемые ши, служивые, о которых уже не раз упоминалось. Однако очень трудно определить, кто такие ши. И не только потому, что статус их со временем изменялся, причем весьма существенно, а потому, что сам термин ши весьма емкий и полисемантичный. Он обозначал различные социальные и даже профессиональные слои и группы. Поэтому важно разобраться в том, что представляли собой ши в период Чуньцю.

В шанско-западночжоуской древности, когда еще не существовало понятия дафу[127], а термин цин служил для обозначения влиятельных сановников, знак ши почти не встречался. В специальном словаре Б.Карлгрена зафиксированы два случая применения этого знака — один в иньских гадательных костях и другой — в раннечжоуской надписи на бронзе. Однако в обоих случаях смысл знака недостаточно ясен [205, с. 382–383, № 970]. Г.Крил, тщательно изучавший западночжоуские источники, уверенно утверждает, что если в надписях на раннечжоуской бронзе и встречался термин ши, то только в смысле «мужчина» и обычно рядом со знаком нюй «женщина» (или с упоминанием о скоте — в случае, если речь идет о пленниках и трофеях, взятых, скажем, у хуайских и). Иными словами, в западночжоуском (равно как и шанском) Китае не было социального слоя, именовавшегося термином ши [174, с. 331–332].

С Г.Крил ом трудно спорить. Едва ли в синологии XX в. был ученый, более тщательно и всесторонне исследовавший западночжоуское общество, чем он. Однако сам Крил, анализируя использованные им западночжоуские источники, фиксирует две главы «Шуцзина», «До ши» и «До фан», в которых знак ши используется в качестве обобщающего термина для обозначения тех шанских и нешанских (фан) чиновников-воинов, которые после подавления мятежа были перемещены на новые места, в частности в район строительства чжоуской столицы Лои [137, т. IV, с. 567–574 и 611–622; 174, с. 447–453]. И хотя главы, о которых идет речь, написаны, быть может, не в начале Западного Чжоу, сам факт использования знака ши в качестве сводно-обобщающего термина (пусть для обозначения иньцев) опровергает утверждение, что подобного социального слоя до конца Западного Чжоу чжоусцы еще не знали. Видимо, представление о нем все-таки существовало. Но в чем Г.Крил безусловно прав, так это в том, что самих себя и свое активно формировавшееся на грани Западного и Восточного Чжоу правящее феодально-аристократическое сообщество сводным термином ши чжоусцы даже в VIII в. до н. э. именовали, видимо, редко. Более того, так же было и в VII–VI вв. до н. э., т. е. во времена расцвета феодальной структуры в чжоуском Китае. Однако вопрос о времени начала использования термина ши в древнем Китае остается не вполне ясным.

Проблема ши неоднократно ставилась в трудах специалистов. Обращалось внимание на многозначность термина [96] и на редкое использование его в текстах, описывающих события времен Чуньцю [200, с. 28, табл.]. Едва ли не самым непонятным в этой проблеме является то, когда ши употреблялся в качестве сводно-обобщающего термина для обозначения всей чжоуской аристократии и когда для обозначения низших слоев знати.

Согласно данным таблицы Сюя, в текстах, описывающих события нашего периода, термин ши можно встретить всего 32 раза, в то время как термины цин и дафу упомянуты 335 раз. Однако из индекса к «Цзо-чжуань», составленного Э.Фрезером и Д.Локкартом и опубликованного в 1930 г., явствует, что в этом источнике (правда, он принадлежит к более поздней эпохе) знак ши можно встретить гораздо чаще. Не вдаваясь в споры, обратим внимание на то, что обозначал термин ши в интересующий нас период.

Впервые знак ши встречается в тексте «Цзо-чжуань» при описании событий 722 г. до н. э. [114, 1-й год Инь-гуна; 212, т. V, с. 2 и 7]. Здесь рассказывается о подготовке в Лу к похоронам несколько месяцев тому назад умершего престарелого Хуэй-гуна. Из домена прислан для участия в церемониале сановник вана с соответствующими случаю подношениями, как о том сказано в лаконичном тексте хроники «Чуньцю». Из пояснений «Цзо-чжуань» явствует, что существует принятый порядок, согласно которому вана погребают через семь месяцев после его смерти, чжухоу — через пять, дафу — через три, а ши — через месяц. Текст трактуется бесспорно: ши представлены в нем как особый низший слой аристократии, причем здесь это явно некий сводный термин. Аналогичный текст находим в сообщении от 718 г. до н. э. [114, 5-й год Инь-гуна; 212, т. V, с. 18 и 19]: говоря о ритуальном танце У, в котором ван имеет право использовать в пантомиме восемь рядов танцоров (по восемь человек в каждом), чжухоу — шесть рядов (по 6 человек), дафу — четыре, а ши — два, источник напоминает, что у правителей Лу есть привилегия, приравнивающая их в этом плане к вану и дающая право на восемь рядов.

В тексте от 710 г. до н. э. [114, 2-й год Хуань-гуна; 212, т. V, с. 38 и 41] — еще одна такого же типа социально-иерархическая лестница: сын Неба создает царства, чжухоу — уделы-кланы, цины — коллатеральные линии (внутри уделов-кланов), дафу — свои боковые ветви, ши имеют сыновей и младших братьев (в качестве опоры), а шужэнь, гун и шан, т. е. крестьяне, ремесленники и торговцы, могут полагаться на свою родню. В тексте от 564 г. до н. э. идет речь о том, что Чу не следует в данный момент воевать с Цзинь, ибо там сейчас царят порядок и добродетель, а служащие используются по способностям. Это проявляется в том, что цины уступают свои должности более достойным, дафу справляются со своими обязанностями, ши соревнуются в получении знаний, шужэнь прилагают усилия в земледелии, а шан, гун и слуги-рабы не стремятся увильнуть от дела [114, 9-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 437 и 440]. Аналогичную социальную лестницу (тянь-цзы — чжухоу — цин — дафу — ши — шу-жэнь — гун-шан и рабы-слуги) можно встретить в сообщении «Цзо-чжуань» от 559 г. до н. э. [114, 14-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 462 и 466].

Из приведенных схем ясно, что социальный слой ши был в период Чуньцю общезначимой реальностью. На иерархической лестнице он занимал вполне определенное место: ниже аристократов высшего и старшего разрядов, но выше простолюдинов различных категорий. Казалось бы, понятно, но на деле все обстоит несколько сложнее. Во-первых, знак ши в ряде случаев используется в источниках того же времени для обозначения мужчины, мужа, воина, офицера, причем далеко не всегда можно понять, о ком же идет речь. Во-вторых, этот же термин может быть использован для обозначения аристократов — в конце концов все они мужчины, воины и офицеры. Вот несколько примеров.

В 607 г. до н. э., когда сунский Хуа Юань попал в плен из-за того, что его колесничего обошли бараньей похлебкой, дела обстояли примерно так: Хуа Юань лично зарезал барана и накормил своих воинов. Эти воины, прежде всего, если не исключительно, именно воины-аристократы, обозначены в тексте знаком ши [114, 2-й год Сюань-гуна; 212, т. V, с. 287 и 289]. В тексте «Цзо-чжуань» за 556 г. до н. э. содержится следующая любопытная информация: некий Цзан Цзянь попал в плен к цисцам; правитель Ци прислал к нему своего приближенного с сообщением, что пленника не казнят. Цзан поклонился, но заметил, что с этим сообщением к нему, ши, прислали евнуха, что это оскорбление он не в силах вынести. После этого Цзан покончил с собой. Эпизод убедительно свидетельствует о том, что термин ши в данном случае обозначает высокий социальный разряд, разряд аристократа со свойственным ему представлением о чести и достоинстве [114, 17-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 473 и 475].

Добавим ко всему сказанному, что в некоторых текстах термином ши вполне определенно названы власть имущие. Так, в сообщении «Цзо-чжуань» от 637 г. до н. э. трое спутников цзиньского Чжун Эра, которые по своему происхождению и статусу принадлежали к высшей цзиньской аристократии, названы «тремя ши, способными занимать высшие должности» [114, 23-й год Си-гуна; 212, т. V, с. 185 и 187]. А в сообщении от 563 г. до н. э. [114, 10-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 444 и 447] в связи с нападением на Лy войск Чу и Чжэн сказано от имени луского Мэн Сянь-цзы, что бедствия падут на голову «троих ши, которые управляют Чжэн». Быть может, имеются в виду «трое мужей» или «трое офицеров», но в любом случае это трое виднейших чжэнских сановников-цинов, названных ши. Уже говорилось, что в период Чуньцю существовал ранг-должность цин-ши. Этот бином встречается в текстах часто и означает высших цинов. Но тот факт, что этих же лиц могли назвать просто ши, означает, что термин ши мог использоваться в качестве сводного обозначения не только мужчин или достойных мужей, но также и аристократов как сословия в целом.

Когда в 547 г. до н. э. главный министр Цзинь прибыл с визитом в домен вана, он сам себя назвал «цзиньским ши, исполняющим обязанности первого министра» [114, 26-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 522 и 527]. Даже если это была свойственная китайцам скромность (впрочем, она стала нормой лишь после Конфуция, до него пренебрежительная форма отношения к самому себе не была характерной для китайцев, тем более для амбициозной знати), все равно факт показателен: цзиньский премьер именует себя ши. Итак, термином ши в середине VI в. до н. э. не постеснялся назваться в беседе с ваном фактический глава сильнейшего царства Поднебесной, царства-гегемона.

Значит, термин ши фактически с самого начала его использования был очень емок и полисемантичен. В одних только текстах «Цзо-чжуань» он используется в следующих значениях: муж, мужчина, воин, офицер, представитель низшей знати, аристократ (ко мне, ши, прислали для переговоров евнуха!) и даже влиятельный сановник из числа высшей знати — цинов.

Очень может быть, что столь широкое понимание знака ши вначале появилось в Западном Чжоу для обозначения шанских чиновников и воинов, т. е. сословия шанских аристократов и офицерского корпуса в целом, включая его низшие слои, а позже, уже в период Чуньцю, этот же термин стали использовать для обозначения аналогичного социального слоя чжоусцев. В позднечжоуском трактате «Или» в качестве ши выступают как раз церемониально приукрашенные чжоуские аристократы с их строго разработанными нормами инициаций (надевания шапки), брачно-семейных обрядов, встреч, пиров, состязаний, дипломатических поездок и т. п. [90, с. 237]. Позже ситуация стала заметно изменяться. За высшей феодальной знатью в период Чуньцю устойчиво закрепились иные термины — ван, чжухоу, цины, дафу. В этих условиях все те, кто не был правителем, не имел статуса цина и не входил в разряд дафу, оставались в числе ши, просто ши, ши-аристократов, ши-офицеров, ши—мужей достойных. И далеко не случайно все описание трактата «Или» строится на характеристике обычного чжоуского аристократа-ши. Как можно понять из текста, каждый аристократ, включая сыновей правителей, рождался ши и воспитывался как ши. Потом, повзрослев, пройдя через обряд инициации (надевания шапки), он в зависимости от обстоятельств мог стать и правителем, и сановником-цинaм, и просто дафу. Но в основе своей он был именно аристократом-ши. И если он, что чаще всего и бывало, не становился ни ваном, ни чжухоу, ни цином, ни даже дафу, то всегда и в любом случае оставался ши. И сама по себе принадлежность к разряду ши была для отпрыска аристократической семьи весьма значима. Быть ши значило иметь хорошую родословную, соответствующее ей образование, включая умение пользоваться колесницей и оружием, знание письма и счета, быть достаточно известным власть имущим, занимать определенные должности и использоваться в войнах в качестве младшего офицера, в том числе и члена экипажа колесниц. Собственно, именно это и создавало устойчивое представление о существовании в чжоуском феодальном обществе времен Чуньцю особого слоя ши, отпрысков аристократических семей, представителей боковых и захудалых их ветвей.

Как и все остальные, более малочисленные прослойки феодальной знати, аристократы-шм рождались и воспитывались прежде всего для того, чтобы воевать. Это были воины, воины-офицеры, воины-мужчины. Впрочем, в свободное от войн время те же ши весьма успешно исполняли и другие обязанности. Когда Сюй Чжо-юнь составлял свою таблицу упоминаний в источниках о ши, он имел в виду и тех, кто в тексте прямо ши не был назван, но чья должность в гражданской администрации соответствовала статусу ши как представителя низшей прослойки аристократии. Приведу несколько примеров.

В «Цзо-чжуань» под 636 г. до н. э. упомянуто об одном из верных слуг цзиньского Чжун Эра, о котором тот, став Вэнь-ваном и гегемоном-ба, просто забыл. Скромный сподвижник Чжун Эра так и умер, не напомнив о себе. Но однажды Вэнь-гун вспомнил о нем. Смутившись, что опоздал, он выделил его семье специальные земли, чтобы приносить в его честь жертвы [114, 24-й год Си-гуна; 212, т. V, с. 189 и 191]. В тексте не использован знак ши. Но, ссылаясь на ханьского историка Бань Гу, Сюй поясняет, что в списке древних ши у Бань Гу этот самый слуга Чжун Эра числится первым [200, с. 35]. В тексте под 609 г. до н. э. упомянуто о преданном чиновнике-домоправителе (цзай) некоего аристократа. Этот цзай в сложный политический момент не советовал своему патрону ехать во дворец правителя. Тот пренебрег советом и погиб, а умный цзай с семьей бежал в другое царство [114, 18-й год Вэнь-гуна; 212, т. V, с. 279 и 282]. Здесь тоже не использован знак ши, но Сюй вполне прав, полагая, что администратор-цзай, близкий к знатному аристократу, мог принадлежать и скорее всего действительно принадлежал к ши, т. е. был в числе низшей служивой прослойки феодальной знати.

В тексте от 574 г. рассказывается, как бежавшая из Ци от политических преследований семья Бао (из влиятельного клана Бао) нашла прибежище в Лy. Один из бежавших был взят на службу луским кланом Шэ в качестве администратора-2/здя, управлявшего поселением в сто дворов, вместо отказавшегося от этого поста некоего луского Куана, который посчитал циского коллегу более достойным [114, 17-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 401 и 404]. Сюй считает, что Куан был ши. На мой взгляд, оба претендента на управление поселением могут считаться ши. Безусловно, к разряду ши относился комендант луского гарнизона в Цзоу Шу Хэ (Шу Лян-хэ), отец Конфуция, командовавший 300 вооруженными латниками в 556 г. до н. э. [114, 17-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 473 и 474].

В приведенных примерах трижды было упомянуто об администраторах и один раз — о боевом офицере. Это не значит, что администраторы при случае не брались за оружие, а боевой комендант городка в мирное время не исполнял административных функций. Но не исключено, что в пограничном городе с гарнизоном ситуация выглядела несколько иначе, чем во владении какого-либо цина в центре царства. К слову, упоминание о 300 латниках в распоряжении бравого Шу Лян-хэ проливает несколько иной свет на уже высказанные суждения о феодальных войнах в период Чуньцю. Новое здесь в том, что приграничные районы с их естественно частыми конфликтами специально усиливались гарнизонами и что не все воины гарнизонной службы были аристократами. Большинство их были, видимо, обычными солдатами-рекрутами а возглавляли их офицеры-ши. Колесниц в таком гарнизоне, возможно, не было вовсе (или они находились лишь в распоряжении командиров). И хотя гарнизонные войска порой воевали, не они составляли основу военной силы царств.

Таким образом, аристократия в феодальной структуре Чуньцю, как о том уже говорилось, практически совпадала с офицерским корпусом. Или, другими словами, воины-офицеры были аристократами различных разрядов, а все аристократы были воинами различных офицерских чинов. Для структуры феодального типа это было естественной нормой, и именно эта норма отчетливо прослеживается в источниках, описывающих события периода Чуньцю, особенно первой половины и середины этого периода.

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Какова культура «учёного сословия» в Китае - Вифсаида

Одной из самых древних цивилизаций, которая сохранила свою целостность, своеобразие и пронесла их сквозь тысячелетия, несмотря на все катаклизмы, является китайская цивилизация. Великая китайская культура на протяжении более четырех тысячелетий неоднократно опережала по своему развитию культуру других стран мира. Так, именно благодаря Китаю человечество пользуется компасом, изготавливает бумагу и порох, печатает книги. Однако китайцы никогда не останавливались на достигнутом и необычайно стремились к совершенствованию человеческой мысли.

В течение практически всей истории Китая наибольшее влияние на общество имело ученое сословие – элитное общество, состоящее из правителей, чиновников, монахов, воинов, учителей и ученых. В виду отсутствия в Китае мощного класса священнослужителей, именно ученое сословие устанавливало традиционные нормы морали и этики.

Чтобы достичь определенного положения в обществе, в частности, в системе государственного управления, китаец должен был сдать сложные трехступенчатые экзамены. Во многом именно благодаря своеобразному институту чиновничества, Китай на протяжении более четырех тысячелетий своего существования смог сохранить не только свою государственность, но и непрерывное развитие культурной традиции.

Особое место в Китае занимал институт Традиции – вечный идеал социальной этики для китайского общества и мощная база для становления китайского государства, которая раз и навсегда определяла судьбу человека, родившегося китайцем. Институт Традиции в значительной степени утверждал особенности функционирования китайского чиновничества, в частности, ее ученого сословия – шэньши.

Положение шэньши в обществе определялось не богатством, а образованием и ученой степенью, которая давала власть. Шэньши, в основном, никогда не были представителями господствующего китайского класса. Большинство шэньши, как уже было отмечено выше, получали ученую степень путем сдачи экзаменов. Каждый, кто попадал в сословие шэньши, получал весьма ощутимые социальные и материальные привилегии. Поэтому зачастую шэньши были богатыми китайцами, однако богатство никоим образом не обеспечивало принадлежность к сословию, хотя сыну богатого землевладельца было легче получить образование и стать одним из шэньши.

Под конец эпохи Средневековья степень шэньши можно было купить за деньги. Однако в этом случае статус давал своему обладателю меньше прав и почета. Основной целью покупки ученой степени было желание разбогатевшего простолюдина, чтобы его дети стали шэньши по образованию. Помимо этого, ученое сословие шэньши также включало бывших чиновников и родственников чиновников.

Культура шэньши несла в себе схоластическую премудрость средневекового Китая, которая включала ценные крупицы древнего военного, политического и инженерного опыта. В культуре Китая, где главной религией большинства была смесь конфуцианства, даосизма и буддизма, шэньши выступали носителями конфуцианской морали, знатоками классических книг и хранителями ортодоксии. В идеологии роль ученого сословия шэньши сходна с ролью духовенства в европейских феодальных странах, но только лишь с той существенной разницей, что конфуцианство разрабатывало главным образом этические и моральные нормы поведения в обществе.

Однако при всей своей многочисленности сословие шэньши выступало только частью господствующего класса, которая идеологически и организационно скрепляла общественный механизм Китая.

vifsaida.com

Древнего Китая.

Военное дело Древнего Китая.

просмотров - 45

Общественный и государственный строй

История Древнего Китая обычно делится на ряд пери­одов, обозначаемых в исторической литературе по имени царствующих династий: период Шан (Инь) (XV—XI вв. до. н.э.), период Чжоу (XI — III вв. до н.э.). В период Чжоу выделяются особые периоды: Чуньцю (VIII — V вв. до н.э.) и Чжаньго — "борющихся царств" (V—III вв. до н.э.), пос­ледний завершился созданием централизованных империй в периоды Цинь и Хань (III в. до н.э. — III в. .н.э.).

Первые очаги цивилизации городского типа в Древнем Китае начали возникать во II тысячелœетии до н.э. в долинœе реки Хуанхэ на базе перешедших к осœедлому земледелию родовых групп иньских племен. В иньском Китае вслед­ствие разложения родоплеменных связей, прогрессирую­щего разделœения труда выделяется управляющий слой ро­довой аристократии: правитель-ван и его приближенные, родственники, сановники, племенные вожди и рядовые соплеменники, а также чужаки-иноплеменники, превра­щаемые, как правило, в рабов.

Создание первоначального примитивного государствен­ного образования в Шан (Инь) было связано с крайне важно­стью организации производства, орошения земель, предот­вращения пагубных последствий разлива рек, защиты тер­риторий. Это выразилось, во-первых, в превращении пле­менного вождя в обожествляемого правителя иньского царства — вана, обладавшего значительной властью, во-вторых, в образовании административного аппарата͵ со­стоящего из многочисленных управителœей, военачальни­ков, жрецов и прочих, противостоящих массе общинников. В эпоху Инь утверждается верховная собственность царя-вана на землю, этому способствовали представления о ване как о земном божестве.

Социальное и политическое развитие народов всœего бассейна реки Хуанхэ было значительно ускорено завое­ванием царства Инь в конце XII в. до н.э. пришедшими с запада чжоусскими племенами, которые установили гос­подство над населœением всœего Северного Китая, над мно­жеством разрозненных родоплеменных коллективов, на­ходящихся на различных стадиях разложения родовых от­ношений. Чжоусский ван был поставлен перед необходи­мостью организации управления огромной территорией. С этой целью он передал завоеванные земли в наследствен­ные владения своим родственникам и приближенным, ко­торые вместе с землей получали и соответствующие ти­тулы.

Первоначально власть титулованных владельцев уде­лов сдерживалась силой центральной власти. При этом в VIII в. до н.э. удельные правители, бывшие верные подданные вана, начинают приобретать фактически полную независи­мость. Власть вана ограничивается пределами его владе­ния-домена. Становясь местными царьками, удельные пра­вители сами начинают жаловать земли за службу, обрас­тая своими вассалами, своим аппаратом управления. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, в чжоусском Китае господствует раздробленность с характерной ей междуусобицей, приводящей к захвату то одним, то другим местным царством позиций гегемона, к поглощению им более мелких царств.

Долголетние непрерывные войны привели к экономи­ческому упадку, к разрушению ирригационных сооруже­ний и, наконец, к осознанию крайне важности мира, сближе­ния народов Китая. Выражением новых настроений стали проповедники конфуцианской религии, призывающие к объединœению страны "без пристрастия и уничтожения лю­дей". Несмотря на войны, в период Чжаньго усиливаются экономические и культурные контакты различных райо­нов и народов, что приводит к их сближению, к "собира­нию" земель вокруг семи крупных китайских царств.

В истории Древнего Китая V в. до н.э. был во многих отношениях переломным. В это время зарождается действие тех факторов, которые приводят к объединœению царств в единую империю, где господствующей политической идео­логией и стало конфуцианство. Благодаря внедрению же­лезных орудий труда происходит резкий подъем экономи­ки. Освоение новых земель, улучшение ирригационных сооружений, рост сельскохозяйственного и ремесленного производства способствуют развитию товарно-денежных отношений, складыванию рынка, выделœению купечества. В этих условиях происходит интенсивное разложение общинной и утверждение частной собственности на землю, со­здание крупного частного землевладения.

Все это приводит к тому, что в последние века до н.э. в Китае проявляется противоборство двух тенденций в раз­витии общества. С одной стороны, развивается крупная ча­стная собственность на землю, основанная на эксплуатации крестьян-арендаторов, наемных работников, рабов; с дру­гой — формируется широкий слой податного крестьянства, непосредственно подчинœенного государству. Это были два возможных пути развития: 1) через победу крупной част­ной собственности на землю — путь раздробленности, меж­дуусобиц; 2) через упрочение государственной собственно­сти на землю и создание единого централизованного госу­дарства. Утверждается второй путь, носителœем которого выступает царство Цинь. В 221 году до н.э. оно победоносно закончило борьбу за объединœение страны.

Основы социальных порядков, государственная маши­на, созданные в циньском Китае, оказались столь приспо­собленными к нуждам империи, что они без всяких изме­нений были перенесены в Хань. Став традиционными, они фактически сохранились в Императорском Китае до бур­жуазной революции 1911—1913 гᴦ.

Сословие-классовое делœение в Древнем Китае. В шаньско-иньском (XV—XII вв. до н.э.) и раннечжоусском (XI— Х вв. до н.э.) переходном от общинно-родового к классовому обществу Китае складывающиеся сословно-классовые гра­ницы проходили между тремя социальными слоями: а) приви­легированной правящей родовой, аристократией, состоящей из верховного правителя, его родственников и приближен­ных, местных правителœей с их родственниками и прибли­женными, а также из глав родовых и большесемейных (кла-новых) объединœений; б) свободными крестьянами-общинни­ками; в) бесправными рабами, которые находились в услу­жении у представителœей знати.

Правящая знать жила за счет эксплуатации не только рабов, но и общинников-крестьян, присвоения их приба­вочного продукта. Этому соответствовала система "обще­ственных полей", при которой 1/9 часть общинной земли обрабатывалась сообща общинниками, а урожай с "обще­ственных земель" в виде ренты-налога шел на содержание правителя и знати, а также на государственные и обще­ственные нужды.

В связи с дальнейшим развитием государственного аппарата͵ усложнением управленческих функций в чжоусском Китае формируется еще одно привилегированное сословие — чиновников различных рангов, существующих за счет той же ренты-налога, получаемой в форме "корм­ления" с определœенных общин, территорий.

Разложение общинной собственности на землю, при­своение общинной земли (особенно "общественных полей") знатью, верхушкой чиновничества приводит в VI, V вв. до н.э. к росту как крупного, так и мелкокрестьянского чрг-т-ного землевладения, а вместе с тем и к увеличению числа безземельных и малоземельных крестьян, которые стано­вятся, как правило, арендаторами-издольщиками на част­новладельческих и государственных землях.

Вместе с исчезновением "общественных полей" рен­та-налог в форме отработок на "общественных полях" была заменена налогом продуктами соответственно количеству земли, находящейся у отдельных семей. Впервые налог с количества обрабатываемой земли, закрепленной за от­дельными хозяйствами, был введен в царстве Лу в 594 году до н.э.

Несмотря на качественный перелом в экономике в это время, процесс образования классов в Древнем Китае шел медленно. Основная эксплуатируемая масса населœения не была однородной ни с классовой, ни с сословной точек зре­ния. В нее входили работники, лишенные полностью или в значительной мере собственности на землю и на другие средства производства; арендаторы-издольщики из свобод­ных безземельных и малоземельных крестьян, рабы, на­емные работники.

Эксплуататорский социальный слой был также неодно­роден. Он состоял из титулованной знати, из ранжирован­ного чиновничества и из незнатных крупных землевладель­цев и купцов. Выделялся еще один социальный слой, более однородный в классовом отношении, слой непривилегиро­ванных свободных мелких производителœей, собственников средств производства — крестьян и ремесленников. Οʜᴎ находились под тяжким бременем налоговой эксплуатации.

Различия между тремя вышеуказанными обществен­ными слоями находили выражение и в праве. "Благород­ные" противопоставлялись законом и традицией как "под­лым" (бесправным рабам, крепостным, оброчным невольникам), так и "простонародью" (свободному крестьянству, ремесленникам).

Рост крупного землевладения, сопровождаемого мас­совым обезземеливанием общинников-крестьян, подтачи­вал основы традиционной системы эксплуатации податного крестьянства. Катастрофическое сокращение числа нало­гоплательщиков вынуждало государство с помощью реформ ограждать их от разорения. В 119 году до н.э., к примеру, ханьский император Уди издает указ о конфискации у круп­ных землевладельцев (купцов и ростовщиков) частных зе­мель и рабов. Им вводится большой налог на крупные со­стояния; Еще более радикальная попытка ограничить рост крупного землевладения была предпринята императором Ван Маном в 9 году до н.э. Он попытался провести перерас­пределœение земельного фонда. Вся земля была объявлена императорской собственностью, запрещалась ее купля-про­дажа. При этом данный запрет был снят под давлением крупных собственников ровно через три года.

Реформы и в дальнейшем способствовали установле­нию определœенного равновесия государственного и частно­го землевладения.

Государственный строй. Деспотические черты прав­ления стали складываться еще в иньском Китае, где сна­чала не существовало строгого порядка престолонаследия — наследовали братья, сыновья, племянники. В конце Инь престол стал передаваться старшему сыну. В это время складывался и административный аппарат, в котором чи­новники из поколения в поколение занимали одни и те же должности, передаваемые по наследству, однако с соиз­воления вана.

В раннечжоусском Китае власть и личность вана окон­чательно сакрализуется. Он носит титул "сына Неба", ко­торый "управляется Небом", его называют "отцом и мате­рью" своих подданных. Ван — первосвященник.

Центром управления в чжоусском Китае был двор вана. Дворцовая система управления замыкала на дворце всю деятельность по обслуживанию самого вана и по управле­нию государственными делами. Близко к вану стоял цзай — управитель, который вместе с подчинœенными ему чинов­никами был глашатаем воли вана внутри дворца, ведал двор- цовыми ремесленниками, следил за храмами предков вана и пр. Особое место при дворе занимали шаньфу (стольни­ки), обслуживающие личные нужды вана, выполняющие универсальную и особо доверительную работу по выполне­нию его различных административных и военных поруче­ний. Ряд должностей был связан с функциями контроля над государственной хозяйственной деятельностью. Леса, воды, пастбища, к примеру, были объектом забот особых чинов­ников, подчинœенных "надзирателю земель".

По образцу двора вана строилось управление и в авто­номных уделах. Администрация в уделах возглавлялась удельными правителями — чжухоу, они опирались на со­ветников и помощников. Правителœей уделов собирал ван для обсуждения вопросов о "наказаниях, о ритуале, о спра­ведливости". В VII—VI вв. до н.э. чжухоу, вышедшие из подчинœения вана, стали заключать на своих съездах "клят­венные договоры" между собой, ставшие основной формой их взаимоотношений.

В циньско-ханьском Китае складываются централизо­ванные деспотические империи. Победу централизации в Древнем Китае можно объяснить рядом причин, в частно­сти этнической, духовной, культурной общностью населœе­ния Китая. Не последнюю роль сыграло и осознание наибо­лее дальновидными представителями правящих слоев Ки­тая крайне важности объединœения, прекращения междуусобной борьбы "всœех против всœех". Эти стремления выразились в распространении в эпоху Чжаньго идеологии легистов (Легисты - законники — сторонники сильного бюрократическо­го государства, строгих, обязательных для всœех законов, лежащих в основе государственного управления. ).

"Власть — это то, чем располагает лишь правитель", — писал Шан Ян, один из идеологов легизма и государствен­ный деятель Циньской империи. Деятельность легистов, отстаивающих в качестве главных интересы правителя, государства, казны, была ответом на развитие частной зе­мельной собственности, угрожавшей традиционной систе­ме эксплуатации податного крестьянства.

Шан Ян в IV в. до н.э. провел серию реформ, которые привели к централизации царства Цинь и его последующе­му усилению, завершившемуся созданием Циньской импе­рии. На основании этих реформ была разрешена свободная купля-продажа земли, введен налог на землю, который взимался с каждого землевладельца в зависимости от раз­меров его земельного владения. С налогом на землю было введено четкое административно-территориальное делœение, а также круговая порука в десяти-, пятидворках, при­званных на основе взаимной слежки охранять порядок, на своих территориях. В целях предотвращения длительных распрей семейных кланов была запрещена кровная месть. Введены единые мера и вес и др.

Политика легистов в царстве Цинь нанесла сильный удар главному противнику централизации — потомственной ти­тулованной аристократии. По новому положению о рангах знатности они присваивались не в связи с аристократичес­ким происхождением, а за заслуги перед правителœем. В кон­це III в. до н.э. в империи Хань была создана система 20 чи­новничьих рангов, соответственно которым чиновники за­нимали должности и получали жалованье. Последнее озна­чало выплату от 10 тыс. даней зерна в год обладателю 1-го ранга, до 100 даней — обладателю 20-го ранга (1 дань - 103,5 литра зерна. Часть жалования выплачивалась деньгами).

Власть монарха в циньско-ханьском Китае обожеств­лялась. Правитель царства Цинь, объединивший в грани­цах Циньской империи обширные территории, принял ти­тул императора (ди). Император выступал в качестве сим­вола, олицетворения "связывающего единства" страны. Важное место в государственном аппарате занимали орга­ны, которые были связаны с ритуалом и обрядами, при­званными поддерживать миф о божественном происхожде­нии "сына Неба". В руках китайского деспота сосредоточи­валась полнота военной и законодательной власти. Он был высшим судьей, стоял во главе многоступенчатого военно-бюрократического аппарата͵ назначал всœех высших чинов­ников центрального и местного аппаратов.

Центральный аппарат империи включал в себя ряд ве­домств: финансовое, военное, судебное, обрядов, сельско­го хозяйства, ведомство императорского двора, дворцовой стражи. Главы ведущих ведомств приглашались на совеща­ния к императору, на которых обсуждались важные воп­росы государственной жизни.

По сравнению с государственным аппаратом других древневосточных государств данный аппарат отличался и многочисленностью, и большим объемом полномочий, что в свою очередь определяло социальную значимость, престиж чи­новничества.

Финансовое ведомство вместе с военным ведомством сложились еще в VII—IV вв. до н.э. в царстве Лу. Во главе его в Ханьской империи стоял канцлер (чэнсян}, выпол­нявший обязанности первого министра, главного помощ­ника правителя (вначале их было два — "левый" и "пра­вый"). Он разрабатывал финансовую политику, определял суммы налоговых и других поступлений в доход казны, го­сударственные расходы и пр.

Со временем вместе с усложнением функций государ­ственного аппарата стала больше разграничиваться дея­тельность отдельных ведомств, но это был длительный и незавершенный в Древнем Китае процесс. Командующим армией, к примеру, считался сам император, но положе­ние канцлера как первого помощника и главы администра­тивного аппарата делало его ответственным за всœе воен­ные приготовления.

Финансовое ведомство осуществляло свои функции вместе с ведомством императорского двора, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ вы­полняло и некоторые функции организатора общественных работ.

Ведомство императорского двора сложилось в Ханьс­кой империи, когда содержание императора и придворных стало требовать много денег и за правителœем была закреп­лена часть налоговых поступлений, идущих на его личные нужды. Налоговые функции финансового ведомства и ве­домства императорского двора, располагавших значитель­ным штатом, делились в соответствии с характером налога и его назначением. Ведомству императорского двора шли налоги в основном от эксплуатации водных сооружений и горных разработок. В этом ведомстве существовала долж­ность особого чиновника (душуйя), руководящего строи­тельством и эксплуатацией оросительных сооружений. Сам факт взимания налогов за пользование оросительными со­оружениями для личных нужд правителя свидетельствует о том, что верховная собственность на воду сосредоточи­валась в руках императора.

Особая роль отводилась военному ведомству, возглав­ляемому тайвэем, к ведению которого относились комп­лектование армии, назначение военных чинов и пр. О его важной роли свидетельствовало, в частности, то, что тай-вэй наряду с первым министром (чэнсяном) и верховным цензором (юйшидафу) входил в высшую, наиболее приви­легированную категорию чиновников — "трех гунов".

В империи существовало особое ведомство обрядов, руководимое верховным жрецом. Унифицированный риту­ал должен был служить социальному сплочению, воспита­нию населœения в духе признания незыблемости и святости существующих порядков. Характерно, что верховный жрец осуществлял надзор за созданной в 124 году до н.э. импе­раторской академией, готовящей высокопоставленных чи­новников. Он тем самым выступал в роли "министра обра­зования".

Цензорские органы возглавлялись верховным цензором. Чиновники этого ведомства, доверенные лица и личные представители императора стояли на страже существующих порядков как в центре, так и на местах. Οʜᴎ были "глазами и ушами" императора в каждом округе, контролировали ра­боту всœех его должностных лиц, следили за их благонадеж­ностью, расследовали по прямому поручению императора заговоры и другие государственные преступления.

Глава ведомства сельского хозяйства был своеобраз­ным верховным казначеем, ответственным за поступления в государственную казну налогов, откупных платежей за трудовые повинности, доходов от государственных моно­полий на соль и желœезо. Он контролировал также расходы на содержание чиновничества и армии.

Местное управление. Государственные формы эксп­луатации податного крестьянства требовали установления четкого административно-территориального делœения. Еще в Западном Чжоу в серединœе IX в. до н.э. появились пер­вые элементы территориального делœения. Здесь были вве­дены округа, являющиеся налоговыми и военными едини­цами. Уездная территориальная администрация в Китае начала складываться еще в начале VII в. до н.э., в период существования удельной системы. В каждый уезд направ­лялся чиновник, ответственный перед правителœем царства или крупного удела. Это впоследствии сыграло важную роль в ликвидации самой удельной системы, в укреплении вла­сти центра на местах.

Циньско-ханьский Китай делился на области или ок­руга, те — на уезды, уезды — на волости, а волости — на общины — низшие административно-территориальные еди­ницы. На местах действовала сложная система управления, основанная на соподчинœении гражданских и военных чинов. Так, во главе каждой провинции стояли губернаторы, ко­торые делили свою власть с представителями военного ве­домства, в их подчинœении были расквартированные там армейские подразделœения. Только в пограничных областях гражданские и военные функции сосредоточивались в ру­ках губернатора.

Община, несмотря на разрушение общинного земле­владения, продолжала играть роль относительно обособ­ленной единицы. Руководство общиной осуществляли ста­роста и "отцы-старейшины". Низший административный персонал, начиная с волостных старейшин, не входил в состав чиновничества. Его представители, как и другие общинники, выплачивали налоги и несли трудовые повин­ности, но пользовались большой властью, вплоть до моби­лизации общинников-крестьян для защиты общинной тер­ритории. Во главе городского самоуправления стоял совет старейшин (саньлао}.

Бюрократический контроль распространялся и на орга­ны местного самоуправления. Система взаимной слежки, ответственности действовала на всœех уровнях: от сельской общины, построенной на круговой поруке, до высших чи­новников, отвечающих за нарушения приказа или за пло­хую работу подчинœенных им чиновников.

Армия. Армия играла огромную роль в Древнем Китае, что определялось частыми войнами и .крестьянскими вос­станиями. Войны, в частности завоевание чжоусцами зна­чительных территорий шаньско-иньской эпохи, оказали непосредственное влияние на становление китайского го­сударства.

Основу военной силы чжоусцев составляли воины-полупрофессионалы, входившие в армейские группы и раз­мещенные в военных посœелœениях и лагерях. Военным лаге­рям выделялись земельные угодья, составлявшие их хо­зяйственную базу. Источники сообщают о 14 армиях, нахо­дящихся в распоряжении вана. Должности командующих группой армий передавались по наследству.

Воинские повинности в империи Цинь существовали наряду со строительными и гужевыми. В армию брали муж­чин от 23 до 56 лет, которые должны были пройти годичную подготовку, нести гарнизонную службу в течение года;

и месяц в году служить в ополчении по месту жительства. На охрану государственных границ без указания сроков службы направлялись прежде всœего провинившиеся чинов­ники, преступники, потерявшие свободу за долги заложники, бродячие торговцы и только в последнюю очередь свободные земледельцы.

Постепенно формировалась и постоянная армия, находящаяся на содержании казны. Она состояла из телохранителœей императора, частей, охранявших столицу. На эти части, численность которых в 140 году до н.э. достигала 20 тыс. человек, возлагались и полицейские функции. Так, поимка бандитов и разбойников была обязанностью военного ведомства. Начальник императорской гвардии, телохранитель вана, занимал важное место при дворе.

Суд. Наличие специального судебного ведомства в империи Цинь во главе с тинвэем и провинциальных судей свидетельствует об определœенном выделœении судебных функций из общеадминистративных, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ, однако, проводилось непоследовательно и касалось, видимо, только уголовных дел. Провинциальный судья был одновременно и начальником тюрем в округе. .

Судебное ведомство ("ведомство наказаний") строго следило за применением уголовных законов. Все дела онаиболее тяжких преступлениях проходили через его руки, особенно дела, связанные с превышением власти чиновниками и пр. Вместе с тем в ханьском Китае почти всœе административные органы обладали судебной властью. Пресе- чение злоупотреблений чиновников возлагалось также на представителя верховного цензора в провинциях. Низшим судом по гражданским делам была уездная администрация. В случае если в уезде дело не было разрешено, оно направлялось губернатору провинции, который в случае его сложности , мог адресовать дело в центр, начальнику судебного или другого ведомства. В качестве последней инстанции высту­пал сам император, который мог непосредственно разби­рать судебные дела.

Читайте также

oplib.ru

• 
  Атмосфера древней земли
• 
  Древний мир семинар
• 
  Картинки древнего война
• 
  Куклы древней руси
• Корабль древних греков
• 
  Корабли древних греков
• 
  Руины древней цивилизации
• 
  Древний рим базилика
• 
  Древние народы поволжья
• 
  Мелодия древняя рукопись
• 
  Цивилизация древнего ирана