История современного города Афины.

Древние Афины
История современных Афин

Как на Руси муж и жена называли друг друга…. Мужи древней руси

мужи - это... Что такое мужи?

МУЖИ — свободные общинники воины, участники народных собраний у восточных славян. В Киевском государстве княжеские мужи дружинники, управляющие хозяйством, судьи; приближенные князя (бояре) … Большой Энциклопедический словарь

МУЖИ — МУЖИ, свободные общинники воины, участники народных собраний у восточных славян. В Древнерусском государстве княжеские М. дружинники, управлявшие хозяйством, судьи; приближённые князя (бояре). Источник: Энциклопедия Отечество … Русская история

Мужи — Село Мужи Страна РоссияРоссия Субъект федерации … Википедия

Мужи — (стар.). Все население Руси первых веков нашей истории распадалось на М. и холопов, а М. еще на две группы: княжих М. (состоявших на службе у князя) или дружину и людей (см.). В удельный период словом М. иногда означали и все население города;… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

мужи́к — а, м. 1. устар. Крестьянин. Раз я видел, сюда мужики подошли, Деревенские русские люди. Н. Некрасов, Размышления у парадного подъезда. В овчинных тулупах, в коломенских шапках, С обозом и с правой и с левой руки, В лаптях и онучах, в больших… … Малый академический словарь

Мужи — Мужи, село в Ямало Ненецком автономном округе, центр Шурышкарского района, в 100 км (воздушным путём) к юго западу от Салехарда. Расположено на р. Малая Обь (бассейн Оби), в 276 км к югу от железнодорожной станции Лабытнанги. Население около… … Словарь "География России"

Мужи-Юш-Ов-Соим — Характеристика Длина 12 км Бассейн Карское море Водоток Устье Сыня · Местоположение 162 км по левому берегу Расположе … Википедия

Мужи апостольские — Апостольские мужи (греч. Αποστολικοί Πατέρες апостольские отцы) современники и сотрудники апостолов, непосредственные их ученики. Сочинения апостольских мужей показывают отношение раннехристианской церкви к иудаизму и язычеству, содержат сведения … Википедия

МУЖИ ВЕЛИКОГО СОБОРА — или ВЕЛИКОЙ СИНАГОГИ (евр. аншей кнессет ха–гдола), коллегия ветхозав. учителей *иудейства, существовавшая согласно *Талмуду во *ВТОРОГО ХРАМА ПЕРИОД (Авот 1,1–2). М.В.с. считались преемниками *пророков, им приписывались 3 изречения: «будьте… … Библиологический словарь

мужи́цкий — ая, ое. устар. и прост. прил. к мужик (в 1 и 2 знач.). Компания охотников ночевала в мужицкой избе на свежем сене. Чехов, Зиночка. Я был мужицкий сын, чувствовал себя мужиком, знал твердо, что предстоит жить и работать в деревне. Арамилев, В… … Малый академический словарь

dic.academic.ru

2.2. Бояре и “княжие мужи”

Непосредственные вассалы князей, социальная группа класса феодалов, из числа которой назначался второй после князей уровень государственных должностных лиц. Боярство состояло из “княжеских мужей” и неслужилой земледельческой знати. Уже в XIв. боярство разделилось на “высших” и “меньших”, их личности охранялись различными штрафами в церковном уставе Ярослава Мудрого. Бояре имели свои дружины из воинов и слуг-отроков. В эпоху феодальной раздробленности боярство в значительной мере расширило свои иммунитетные привилегии0. Консолидация класса феодалов вXI–XVвв. привела к тому, что термин “боярин” стал применяться ко всему господствующему классу.

В источниках XI–XIIвв. для обозначения высокой служилой знати встречается категория лиц, обозначенная как “княжий муж”. “Княжие мужи” занимали высокие должности в государственном управлении, входили в старшую дружину и представляли собой высший уровень иерархии господствующего класса.

2.3. Отроки и детские

Социальная группа, составлявшая младшую дружину князей и его двор. В феодальной и служебной иерархии стояли ниже “княжих мужей”. Статья 11 Пространной Правды устанавливает виру за убийство отрока в 40 гривен, что в 2 раза меньше, чем за убийство “княжего мужа”. Отроки занимали, как правило, мелкие административные должности и составляли численно большую социальную группу. В “Повести временных лет” под 1093 г. говорится о 800 отроках князя Святополка Изяславича. Только у князей XIв. отроков, составлявших часть дружины, административно-судебного аппарата, был тысячи. Содержание такого числа только младших дружинников и мелких должностных лиц было одной из причин усиления эксплуатации свободного населения.

Детские – особая группа княжеских служилых людей наряду с отроками. Детский наблюдал за испытанием железом на суде, за что получал полгривны, тогда как мечник только 5 кун0. Детский был главным исполнителем приговора суда. Детский исполнял раздел имущества между братьями по приговору суда. Но иногда им поручались и более важные административные должности, например посадников. Сравнение компетенции отроков и детских по Пространной Правде приводит к выводу о том, что в судебно-административном аппарате отроки занимали более высокую ступень – были помощниками вирника (дружинник, судивший от имени князя) или самостоятельно взимал виры. Деятельность детского была более ограничена – он лишь судебный исполнитель.

Названия социальных групп возрастными терминами (“мужи”, “детские” и т.д.) не должно вводить в заблуждение. Отроки и детские были вполне взрослыми людьми. В дружинной и административно-судебной системе применялась терминология, пришедшая из родоплеменного общества и обозначавшая различные возрасты. В раннегосударственном обществе эти семейно-родовые категории обозначали уже различные группы дружинников и государственных управленцев. Теперь “мужья”, “отроки”, “детские”, “уные” обозначали официальное положение взрослых людей, занимающих различное общественное и служебное положение. Должностные обязанности лиц были неразрывны с местом в социальной системе.

studfiles.net

Как на Руси муж и жена называли друг друга...

На Руси существовала традиция величать своего любимого мужчину не иначе как «Свет очей моих», потому что любящая женщина смотрела на своего любимого с восхищением, как на яркий свет, который освещает всю ее жизнь, все ее естество.

Любимый мужчина — это свет, который помогает женщине не забыть свое предназначение в жизни, свет, который позволяет реализовать ей свое созидательное начало.

Кроме того, свет ассоциировался на Руси с направлением движения мужчины, ведь мужчина — это Путь или Стрела, деятельное начало.

Мужчина же величал любимую женщину «Душа моя», потому что именно она олицетворяла собой тот одухотворенный смысл, ради которого Мужчина двигается вперед, по Своему Пути. Все свершения, все подвиги ради Души.

Кроме того, с раннего детства мы помним слова-обращения к своим любимым, знакомые нам из старых русских сказок. Эти обращения, которые имеют вековую историю, обладают удивительной силой и заряжены позитивной энергией. Они способны исцелить даже самые трудные отношения!

Замечено, что в семьях, где существует конфликт между мужем и женой, подобные обращения друг к другу значительно оздоравливали союз МУЖА И ЖЕНЫ!

Вот некоторые из волшебных слов-обращений. Выберите наиболее приятные вам на слух и говорите их как можно чаще.

Обращение к Жене: Ладушка, Люба моя, Краса Ненаглядная, Голубка моя, Лебедушка белая.

Обращение к мужу: Сокол мой ясный, Люба мой, Добрый молодец, Суженый мой, Богатырь.

Попробуйте утром и вечером обращаться друг к другу по-новому, посылая сильный позитивный образ. Прочувствуйте, какой положительный заряд имеют эти обращения, произнесите их и прочувствуйте! Причем, неважно как произносить эти чудо-обращения вслух или шепотом.

Например, «Доброе утро, Душа Моя» или «Доброе утро, Свет Очей Моих». Провожая мужа на работу, говорите: «Доброго дня тебе, Сокол мой ясный. Возвращайся поскорее». Или же говорите на ночь: «Спокойной ночи, Люба моя».

Под редакцией Марины Белой.

VIP Studio - журнал «Современная наука»

«Мужи», возвышавшиеся тем или иным образом над общим уровнем массы свободных общинников, именовались в древнерусских текстах «вятшим», «лутшим» или «нарочитым» мужами. Необходимо иметь в виду, что определялась данная социальная категория относительно «людей», и она дает нам возможность взглянуть на общество их глазами. Именно в их среде они «были у всех на устах, о них говорили, их нарекали (реку - нарокъ)» [1], среди них они были лучшими, чем-то значительными персонами. Понятно, что встать над массой можно благодаря разным обстоятельствам. Древнерусская множественность оснований социальной стратификации проявлялась здесь весьма ярко. Фактически, существовало только одно ограничение: превосходство должно было быть проявлено в социально значимой сфере. К таковым относилась, например, сфера военная. Важность ее была обусловлена широким участием свободного населения в военных действиях в качестве народного ополчения воев и всеобщим его вооружением [2].

Яркий пример возвышения на военной службе дает история, рассказанная в ПВЛ под 993 год об отроке-кожемяке (получившим в более поздних летописях имя Яна-усмаря), победившем печенежского воина. Нет никаких сомнений, что история эта попала в летопись из фольклорной среды. Однако сам факт помещения ее в летопись свидетельствует, что соврменника ситуация эта виделась в принципе возможной. «Володимиръ же великимь мужемъ створи того и отца его» [3]. Князь воздал герою честь, возвысившую его среди сограждан.

Поскольку «лутшие» и «лепшие» люди Древней Руси действительно должны были быть чем-то хороши, эпитеты, обозначавшие повышенный социальный статус, не превратились в названия сословий, и никогда полностью не теряли связи со своим первоначальным значением ¢лучший, выдающийся человек¢ [4]. Сын «нарочитого» мужа не наследовал его статус автоматически, если не обладал достаточными для этого личными качествами.

Пожалуй, возможность наследственной передачи статуса давало лишь богатство. В современной науке стало общепризнанным фактом, что воззрения на богатство, бытовавшие в древних обществах значительно отличались от тех, которые сформировались в индустриальном и постиндустриальном обществах. Помимо экономического оно имело сакральное и престижное значение. А.Я.Гуревич высказал мнение, что в варварских обществах престижное значение даже превосходило утилитарное[4]. Значение богатства в укреплении княжеской власти в Древней Руси была показаны В.И.Горемыкиной и И.Я.Фрояновым [2]. Сакральность его прослеживается в самом термине, связанном со словом «бог».

Материальное благосостояние являлось одним из определяющих факторов социальной стратификации. Оценить место и роль богатства в жизни человека Древней Руси помогает «Слово» Даниила Заточника [6]. Помимо сетований на бытовые неудобства, которые Даниил вынужден терпеть из-за бедности, он сетует еще и на неуважение, отсутствие престижа. Мало удовольствия есть черствый хлеб, пить теплую воду на ветру, спать под дождем на холоде, прикрываясь лишь тряпицей, но еще обидней не получать заслуженного по уму и начитанности почтения от окружающих и видеть как возносят «до облакъ богата несмысленна», подобного шелковой подушке, набитой соломой [6].

Заточник будучи человеком неординарным, талантливым, находится в конфликте со своим временем. Он понимает разницу между «формой» и «содержанием» – «Нищ бо мудр – аки злато в кальни судни, а богат красенъ и не смыслить – то аки паволочито изголовие, соломы наткано» [6], а его современники, против которых полемически заострено произведение – нет.

Престижное качество богатства проявлялось не только тогда, когда оно находилось в руках князей и бояр, но на всех уровнях общественной иерархии. Даже печерские монахи, раздав все имущество бедным, рисковали остаться на старости лет без помощи, а после смерти без погребения. Так, например, Еразм-черноризец, растратив все свое большое состояние на церковную утварь и иконы, «обнища вельми, и небрегом бысть никемже» [7]. Невнимание к телу святого Афанасия Затворника, «иже умеръ и пакы въ другый день оживе» объяснено в Киево-Печерском патерике просто: «бе бо убог зело, не имеа ничтоже мира сего, и сего ради небрегомъ бысть; богатым бо всяк тщиться послужити и в животе, и при смерти» [8].

Высокая социальная престижность богатства сочеталась в древнерусском общественном сознании с двойственностью этической оценки [4]. Христианская доктрина однозначно отдает приоритет бедности перед богатством Но в древнерусской учительной литературе осуждения обеспеченной жизни самого по себе не было. Церковь указывала богатым приемлемые формы существования без значительных материальных потерь и в ладу со своею совестью. Для этого необходимо подавать милостыню, кормить и защищать убогих, поддерживать (в том числе и материально) духовенство. Именно такие советы находим мы и в «Наказании богатым», и в Изборнике 1076 года [9], «Поучение» Владимира Мономаха [10] и в ряде инах произведений. С другой стороны, строго осуждалось «сребролюбие», понимаемое как стяжательство, алчность.

Весьма показательный сюжет содержится в Киево-Печерском патерике. Некий Федор «оставиль убо мирьскаа и богатество разда нищимъ, и бысть мних и добре подвизася на добродетель» [11]. Дьявол вселил в сердце Федора соблазн и он пожалел об утраченном богатстве.Появилось беспокойство, что если Бог даст ему долгих лет жизни и от старости он изнеможет телом, ему не будет хватать монастырской еды, а купить что-нибудь сверх монастырского рациона у него не будет возможности. Под руководством беса, прикинувшегося его другом, отцом Василием, он с жаром стал вымаливать у Бога золота и серебра. Стараниями все того же беса Федор нашел клад и едва не сбежал из монастыря. То есть, Федор не только возжелал богатства, но с бесовской помощью обрел его. История, конечно же, завершилась так, как должна была завершиться: Наваждение Дьявола было развеяно. Федор, заняв себя усиленным трудом, встал на путь исправления. Духовная победа Федора выразилась в том, что он потерял «память сребролюбия» настолько, что не смог указать князю, где зарыт клад.

Еще один пример раскаявшегося стяжателя среди персонажей патерика - князь Святополк Изяславич, пытавшийся отобрать у блаженного Прохора чудесным образом полученную из золы соль.

Древнерусская этика не осуждала богатство, особенно если его обладатель владел им справедливо по понятиям того времени, то есть делился. Но к стремлению богатство преумножить, к «сребролюбию» отношение было резко отрицательным [4].

Богатство было обязательным условием знатности. Бедный аристократ, если только не монах, в Древней Руси существовать не мог. Разорившись, человек переставал, очевидно, восприниматься как «вельможа», поскольку статус это не был никак формально закреплен. Да и среди монахов подлинный аристократ, ведший по-настоящему бессребренический образ жизни известен только один - князь Николай Святоша, сначала коловший дрова для нужд монастырской поварни, а потом ставший привратником [12].

В древнерусской социальной психологии абстрагирование понятия знатности еще не зашло очень далеко. В.И.Сергеевич высказался следующим образом: «Звание боярина в древнейшее время является, таким образом, не чином, раздаваемым князем, а наименованием целого класса людей, выдающегося среди других своим имущественным превосходством» [13]. Похожую точку зрения высказал В.В.Колесов: «в развитии общей идеи знатности сначала освободились о представлении о красоте и хорошем; затем из числа признаков устранилось представление о физической силе; наконец, устранилось представление о личном величии. Теряя один за другим некоторые признаки своего содержания, понятия о знатности расширило свой объем, приспосабливаясь тем самым к нуждам феодального общества. ²Богатый² может быть ²главным², и за то он славится - так кратко можно сформулировать средневековый эталон знатности» [1].

Следует, однако, иметь в виду, что знатность определялась не только богатством Существовал целый набор показателей. Важнейшим из них была родовитость, господствующее положение во властной иерархии, поведенческие паттерны, наличие развитой сети социальных связей (в том числе и возможность аккумулировать вокруг себя многочисленную клиентеллу). Обладание перечисленными качествами позволяло занять высшую ступень социальной стратификации, стать «знатным».

О.В.Мартышин предположил (и это предположение кажется весьма убедительным), что в Новгородской республике группа населения, не уступавшего боярству по уровню материального благосостояния, но не столь родовитая именовалась «житьи люди» [14]. Очевидно, что это одна из разновидностей «лутших» или «лепших» мужей.

Вряд ли можно говорить о полном осознании знатью, «нарочитыми мужами» и боярами своего группового единства, о полном созревании чего-нибудь похожего на классовое или корпоративное самосознание. «Нарочитые мужи» объединялись либо вокруг определенного князя, либо по территориальному признаку. Можно говорить лишь о начале зарождении группового самосознания знати как «класса». Отправной точкой для ее формирования послужили не столько единство интересов, сколько расширяющиеся личные контакты, общность культурных норм и поведенческих стереотипов. Так, например, как ни гневался князь Изяслав Ярославич на самовольный уход сына боярина Иоанна в монахи [15], но именно ему, Варлааму, много спустя, доверил руководство Дмитровским монастырем, созданным князем и находящимся на специальном государственном финансировании [16]. В Дмитровском монастыре, который был задуман как противовес Печерскому, где постриг принимали богатые и знатные люди, и игумен должен был быть «свой». Представление о том, что князья и бояре вместе составляют некое единство, высший слой общества, начинает обозначаться, хотя и слабо. Лекарь князя Святоши сириец Петр, увещевая своего бывшего господина, живущего в монастыре в добровольной нищете, апеллирует к тому, что такой образ жизни не подходит человеку его происхождения: «Кий убо князь се сътвори? Или блаженный отець твой Давидъ, или дед твой Святославъ, или кто въ боарех се сътвори, или сего пути въжделе, разве Варлаама, игумена бывшаго зде?» [12]. В пример странному князю «лечец» ставит не только князей, но и бояр. Однако в повседневной жизни осознание «классового единства» встречалось, по-видимому, крайне редко, так как горизонтальное социальное размежевание почти всегда оказывалось слабее вертикальных связей: во время частых межгородских или межпартийных столкновений «свой» людин был для представителя знати гораздо ближе и «родней», вражеского боярина.

Дистанция, отделяющая знать от рядового свободного общинника в Древней Руси была невелика. Б.Н. Флоря проанализировал процесс формирования сословного статуса господствующего класса Древней Руси на материале статей различных законодательных актов о возмещении за «бесчестие» [17]. Исследователь сравнивал ранние источники с поздними и выяснил следующее: тексты, сохранившие все признаки древнего происхождения (счет на гривны, и другие архаизмы) не знают иной дифференциации в статьях о бесчестии кроме «свободных» и «несвободных». Именно так обстоят дела, например, в Русской Правде, в договорах Новгорода и Смоленска с немцами. В то же время статьи о бесчестии Устава Ярослава, которые, по мнению большинства исследователей, подверглись существенной переработке в XIV – XV вв. (счет там идет уже на рубли) рисуют совершенно иную картину. В статьях Устава и аналогичных ему памятниках появляется существенная разница между суммами, которыми наказывалось нанесение оскорбления дочерям и женам больших бояр, меньших бояр, нарочитых людей и простой чади. Пропорция по подсчетам Б.Н. Флори выглядит следующим образом: 20 : 4 : 1,3 : 1. Это означает, что система общественного устройства формируется уже совершенно по-другому. Между большими боярами и простым свободным человеком пролегла пропасть. Но случилось это не раньше XIV в. При этом следует отметить, что дистанция между «нарочитым мужем» и «простой чади» совсем невелика.

Интересные суждения о термине «муж» содержаться монографии А.С. Львова, посвященной терминологии «Повести временных лет». По его мнению, слово это имеет три основных значения:

1. «Супруг».

2. «Человек, мужчина».

3. «Приближенный к князю».

Первые два значения он отделял от третьего, считая их древнеславянским наследием в древнерусском языке. То есть, следуя логике, третье значение было специфически древнерусским. «В последней группе предложений слово моужь выступает в общественно-политическом значении, поскольку мужь здесь то является воеводой, то послом особых поручений князя» [18].

При этом А.С. Львов отмечает, что для того, «чтобы отличить этих мужей от всех мужей (обыкновенных мужчин), как видно, применялись различные определения: къняжь моужь (Берест. грамм. № 109; Рус. Пр., ст. 1 и др.), великыи моужь, вячьшии моужь, лоучьшии моужь, добрый моужь и т.д. Постепенно эти мужи с различными эпитетами стали именоваться боярами» [18].

Рассуждения исследователя логичны, однако, из них делается совершенно нелогичный вывод. С его точки зрения, «мужи» Русской правды – это представители социальных верхов, хотя там, как известно, «мужи» выступают безо всяких дополнительных эпитетов. «Надо полагать, что статья 1 Рус. Пр. имеет в виду этих самых мужей (т.е. воевод, послов, - К.С.), когда констатирует: “оубьеть моужь моужа, то мьстити братоу брата…; оже ли не боудеть кто его мьстя, то положити за голову м грвнъ (л. 615 об). Позже штраф этот был увеличен до 80 гривен».

То есть, ученый причислял к социальным верхам тех «мужей», которые охраняются в Краткой Правде вирой в 40 гривен и считал, что в Пространной Правде те же самые мужи уже охраняются 80-гирвенной вирой, что противоречит буквальному прочтению этих статей. Еще более странным выглядит замечание в свете того, что «княж муж» выделен в Пространной Правде в отдельную подкатегорию.

Очевидно, рассмотрение вопроса о социальной стратификации не слишком интересовало А.С. Львова (книга его посвящена исследованию в первую очередь сугубо филологических вопросов) и он пошел в своих рассуждениях в кильватере доминировавшей в то время точке зрения на природу древнерусского общества как раннефеодального.

Однако, материал, собранный и подытоженный в книге А.С. Львова однозначно свидетельствует, что и в XI в XII вв. в древнерусском языке слово «муж», не снабженное уточняющими характеристиками по-прежнему имело весьма широкое значение.

Между тем, нелогичный вывод А.С. Львова ввел в заблуждение его последователей. Со ссылкой на означенную работу рассуждает другой филолог, автор в общем-то глубокого и интересного исследования о древнерусском языке В.В. Колесов: «Социальная принадлежность человека также устанавливается с помощью слова моужь; муж всегда противопоставляется холопу, рабу, тогда как человеком могут называть и холопа (Бенвенист, 1974, с. 366-386). В древнерусских текстах слово мужь всегда имеет такие определения, как досточюдный, правденый, избранный, богатый <…> Такие определения к слову отражают новое – средневековое – представление о муже: он высок по рангу, приближен к князю. Такое значение слова неизвестно старославянским текстам, оно является древнерусским» [19].

Налицо тот же логический сбой, кто и в работе А.С. Львова: то, что высокое социальное положение является исключительно древнерусским элементом значения слова «муж» не означает, что значение это является единственным древнерусским. Как видно в ПВЛ и других текстах древнерусского происхождения, слово «муж» без дополнительной квалификации продолжало сохранять весь спектр значений, существовавший в славянских языках. И уж говорить о том, что слово это всегда выступает в связке с качественным определением не приходится.

В ситуации, когда древнерусский язык существовал в тесной связи с другими славянскими языками, иную ситуацию сложно вообразить: Б.А. Успенский определил языковую ситуацию в Древней Руси как ситуацию диглоссии [20]. То есть в рамках одной культуры сосуществовали два языка: церковнославянский и собственно древнерусский. Языки эти выполняли разные функции: церковнославянский (древнеболгарский по своей природе) использовался для богослужения и «литературы», а в качестве разговорного, делового и «государственного» - русский. Человек «переключался» с языка на язык, не отдавая себе в этом отчета, в зависимости от ситуации. Мог ли он в таком случае совершенно изолировать в своем сознании общеславянское и специфически русское значение слова «муж»? Вряд ли такое можно себе представить. Во всяком случае, анализ русских текстов не дает для этого никаких оснований.

www.vipstd.ru

История Змиевского края – Статьи – СОЦИАЛЬНО-ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ РУСИ § 2. «Настоящий мужчина» и «настоящая женщина» (2)

А. Н. Поляков

СОЦИАЛЬНО-ПОЛОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ

В ДРЕВНЕЙ РУСИ

§ 2. «Настоящий мужчина» и «настоящая женщина» (2)

(отрывки из книги «Киевская Русь как цивилизация»: Поляков, А. Н. Киевская Русь как цивилизация: монография / А. Н. Поляков, Оренбургский гос. ун-т. – Оренбург: ОГУ, 2010. – 484 с.)

Стр. 341

дович), великими (Всеволод Большое Гнездо), грозными (Святос_

лав Киевский). Они всегда готовы воевать и мстить за поражение.

Зная это, автор призывает их вступить в стремя за раны Игоря Свя_

тославича.

Идеалы боярства и «дружины» в источниках отражены слабо.

Монументальных характеристик, подобно княжеским, летописцы им

не дают. В общих чертах идеальный образ древнерусского воина —

боярина и гридина — можно проследить по «Слову о полку Игоре_

ве», написанном в среде воинских певцов_сказителей, продолжате_

лей традиций Бояна. Поход Игоря представляется автором именно

так, как его описал бы Боян: «О Бояне, соловию стараго времени! Абы

ты сиа плъкы ущекотал…Чи ли въспети было, вещей Бояне, Велесов

внуче…»55 . В «Слове» образ идеального воина раскрывается на при_

мере «русичей», «бояр», «дружины», «воёв», «курян», «полков» и

«черниговских былей». Это люди, рождённые воинами — они под

трубами спеленаты, под шлемами взлелеяны и с конца копья вскор_

млены. Они всегда готовы к бою — луки у них напряжены, колчаны

отворены, сабли заострены. Они знают пути, наводят страх на про_

тивника («кликомъ плъкы побеждаютъ»). Их цель — победа, честь и

веселье. Автор постоянно называет их храбрыми. Очень важное ка_

чество бояр — это мудрость. Бояре в «Слове» разъясняют киевскому

князю видение, вскрывая истинный смысл образов, которые он ви_

дел во сне.

В былинах образец воинской касты представляют богатыри, за_

щитники земли Русской. В народном сознании воинские качества

непосредственно связаны с делом, которое они должны выполнять.

«Идеальная природа героя — спасителя Киева, — пишет Ю. И. Юдин,

— проявляется в руководящем его действиями нравственном чувстве

справедливости и богатырского долга …Этой ведущей черте подчи_

нены все прочие грани богатырского образа»56 . Богатыри мудры, хит_

ры и решительны. Они, если нужно, умеют сдерживать свой гнев и

притворяться спокойными57 . Главный признак богатыря — физичес_

кая мощь (невероятная сила). Богатырская сила проявляется и в спо_

собности выпивать большое количество хмельного напитка, смеши_

вая его с другими в самых разных сочетаниях, и что важно — при

этом не пьянеть. Вот, например, Добрыня приходит на пир, ему на_

ливают чару зелена вина, затем вторую и третью, сливают в один со_

суд. А он берёт «единой рукой, выпивает … на единый дух»58 . Василий

Казимиров в сходной ситуации: «И берет чарочку от князя во белы

руки, принял чарочку одной ручкой [чарочка согласно былине была__

Стр. 342

объёмом в полтора ведра] и выпил чарочку одним духом, и на ногах

Васильюшко стоит он, не пошатнется…»59 . Илья Муромец: «Да как

принял он чару во единый здох. А другу наливали пива пьянаго… а при_

нял тут Ильюша единой рукой, ещё выпил он опять тут во единой

здох…»60 . Дунай: «Наливал_то он чару зелена вина, а не малую стопу

— полтора ведра. Разводил ён медамы стоялыма…Принял он чарочку

одной ручкой, выпил_то он чарочку одным душком»61 . Василий Бус_

лаев, собирая дружину, умение пить по богатырски ставит как усло_

вие отбора: «Тот поди ко мне на почестен пир, кто выпьет эту чару

зелена вина, кто истерпи мой черленой вяз»62 . Итак, воин — боярин и

гридин — согласно древнерусским представлениям, должен быть

умным (мудрым), сильным, храбрым и решительным. Кроме того, он

должен честно выполнять свой долг.

С идеальным образом селянина (смерда) дело обстоит хуже все_

го. Древнерусские книжники не любят писать о смердах. Среди геро_

ев былинного эпоса, крестьянин — тоже редкий персонаж. Самая зна_

менитая и едва ли ни единственная фигура былинного земледельца

— Микула Селянинович. Рассказ о нём даёт ценные сведения о «со_

словии» крестьян и понимание сути и важности крестьянского тру_

да. От его образа веет спокойствием и уверенностью. Микула хоро_

шо знает своё дело, его мощь никто не может превозмочь, он «с края

в край бороздки помётывает …То коренья каменья вывертываёт. Да

великия он каменья вси в борозду валит»63 . Его сошку не может под_

нять вся дружина Вольги Святославича64 . Он мудр и расчётлив, по_

своему храбр и учтив. В город, куда ехал Вольга с дружиной, Микула

«третьяго дни» ходил один. А там, по его словам, живут мужики_

разбойники. На предложение князя поехать с ним снова легко согла_

шается.

Хорошо видно, что ряд мужских качеств повторяется во всех со_

циальных группах. Следовательно, древнерусская культура кроме

«сословного» мужчины знает мужчину как такового, понимаемого

как особь мужского пола, противоположную женщине. В этом своём

виде мужчина наделялся такими признаками как сила, ум, храбрость,

решительность. Это и есть суть древнерусского понятия «муже_

ственности» и «мужской красоты». Надо заметить, что этот идеал

мужчины до сих пор практически не изменился. С чем это связано?

— с особенностями русской культуры и цивилизации или с биологи_

ческой предопределённостью, или и с тем, и с другим — сказать од_

нозначно трудно. Вероятнее всего виноваты оба фактора. «Сословие»

мужчины определяло лишь ролевые качества, которые в обобщен_

Стр. 343

ном виде выражаются словом «долг». По древнерусским понятиям,

каждый мужчина обязан знать своё дело и честно выполнять свой

долг, в зависимости от того, какому роду он принадлежит.

Женщина на Руси предстаёт в трёх основных ипостасях: мать,

жена, любовница (хоть). В Церковном уставе Ярослава Мудрого,

который даёт перечень наказаний за бесчестье женщины, нет боярынь

или горожанок, а есть боярские жёны и дочери, жёны и дочери наро-

читых (городских) мужей и сельских людей. Уже это выдаёт в древ-

нерусском обществе его патриархальную сущность. Древнерусское

общественное сознание не мыслит женщину отдельно от мужчины.

Женщина в Древней Руси — надёжный тыл мужчины, центр семьи и

её олицетворение. По существу мы видим продолжение принципа

«делай, что должен», перенесённого с отношений между мужчинами

на отношения между мужчиной и женщиной.

Христианская церковь свой взгляд на женщину выработала за-

долго до крещения Руси. Эти представления были принесены на Русь

в готовом виде и завоёвывали свои позиции по мере укрепления пра-

вославия в древнерусском обществе. Как отмечал ещё в 70-е годы XIX

века И. Е. Забелин, женщина в умах христианских книжников была

олицетворением греха и пагубного соблазна. «…Все её природные

дары, — пояснял он точку зрения книжных мудрецов, — служили

только сетью, прельщением, погублением душ…»65 . Идеальной жен-

щиной — доброй женой — церковь считала домработницу и домоуст-

роительницу, полностью покорную своему мужу. Она должна быть

трудолюбива, молчалива, «от всего зла» воздержанна66 . Именно та-

кая жена — без лица и тела, лишённая собственного «Я» и привлека-

тельности — мыслилась мудрствующими пастырями «стада Христо-

ва» как венец своему мужу. Источником уничижительного отноше-

ния к женскому полу является Библия. Во второй главе книги Бы-

тия говорится, что женщина была сделана из ребра Адама: «И создал

Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привёл её к челове-

ку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти

моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа…» (Быт.2, 22 –

23.). Сказанное здесь — «взятая из ребра человека», «привёл к чело%

веку», «и сказал человек» — сразу же вызывает вопрос — а женщина,

человек ли? Не случайно средневековые схоласты ломали копья —

есть ли душа у женщины или она всего лишь орудие для умножения

человеческого рода. «Жена не человек есть, — пишет русский книж-

ник XV века, — но на службу человеком дана есть от бога»67 . Женщи-

на — виновница изгнания человека из рая. Очень многие героини__

Продолжение читай здесь

Похожие статьиПоделиться

colovrat.at.ua

в одной книге [в современном изложении]

Княжие мужи, люди и холопы

Исследуя текст Русской Правды, Ключевский выделил три большие группы подвластного князьям населения, на которые разделяется общество, или три класса: княжьи мужи, люди и холопы. Их положение замечательно видно из взимания платы в случае их убийства: выше всего ценится княжий муж, за которого вервь (древняя община) дает двойную виру, следом идет людин, то есть горожанин или смерд (крестьянин), свободный человек, – простая вира, и ниже их на этой лестнице стоит холоп – за него вообще не назначается платы по уголовному праву, за него дается продажа, то есть рыночная стоимость его господину, как в случае порчи или утраты обычного имущества. Это было общество, в котором еще торжествовало право кровной мести, поскольку

«убьет муж мужа, то мстит брат за брата, или сын за отца, или двоюродный брат, или племянник; если не будет никто мстить, то 80 гривен за убитого, если будет княжеский муж или княжеский управитель; если будет русин, или гридь, или купец, или боярский управитель, или мечник, или изгой, или Словении, то 40 гривен за убитого».

То есть уголовная плата за убийство первоначально назначалась лишь в случае, если некому было за него отомстить – например, не имелось прямого родственника. Высшая плата назначалась за смерть княжьего мужа, половина этой платы шла за дружинника (гридина), русина (варяга), купца, боярина, мечника, свободного человека и изгоя (как стоящего вне общественной структуры). Княжьи мужи – это тогдашняя номенклатура, они занимали высшее положение при князе, служили ему, занимали высокие должности, поэтому и жизнь их ценилась высоко.

«В старых областях Киевской Руси, – поясняет Ключевский в „Боярской Думе“, – при княжеских дворах XII и XIII в. встречаем довольно значительный штат сановников. То были: тысяцкий с сотскими, обыкновенно командовавший полком стольного города, дворский или дворецкий, печатник, стольник, меченоша, мечники, конюший, седельничий, покладник или постелничий, ловчий, ключники и тиуны разных родов, осменик и мытники, биричи, подвойские. Некоторые из этих должностных лиц были очевидно дворцовые слуги невысокого ранга; другие, напротив, входили в состав того, что можно назвать высшим центральным правительством в княжестве того времени. Тысяцкий и дворский принадлежали к „великим боярам “ и в рассказе летописцев иногда являются самыми видными и влиятельными сановниками. Волынский летописец XIII в. причисляет к боярам вместе с дворским и стольника, который даже является у него потом в должности дворского, а при князе Андрее Боголюбском в числе бояр, причем в статусе важного дипломатического агента встречаем мечника. Печатник и меченоша командовали полками, а первый, кроме того, является в одной провинции Галицкой земли с поручением от князей устроить местные дела и успокоит общество. Тиуны у князей, как и у бояр, служили по домашнему хозяйству в городе при дворце и в княжих селах; принадлежа к штату простых дворовых слуг, они отличались от „мужей“ родом службы, не входили в состав ратной дружины, хотя по личным правам Русская Правда ставит некоторых из них, например тиуна конюшего, даже наравне с членами старшей дружины. Но были еще правительственные тиуны, которым князь поручал суд и расправу в городах своего княжества, даже в столице. Эти городовые судные тиуны были важные сановники с большою властью: киевляне в 1146 г. жаловались на тиунов, поставленных великим князем Всеволодом в Киеве и Вышгороде, говоря, что они неправдами своими „погубили “ оба города; идя в Киев на великокняжеский стол, князь посылал туда наперед своего тиуна. Если Татищев в своем повествовании о полоцких событиях 1217 г. и о княгине Святохне точно передал административную терминологию исчезнувшей летописи, из которой заимствован этот любопытный рассказ, то в г. Полоцке, как и в Новгороде, кроме тысяцкого был еще посадник. Мало того: рядом с этими сановниками там в числе знатнейших вельмож и „главных советников князя“ является ключник, называвшийся иначе казначеем».

Все остальные, кроме холопов или челяди, считались лично свободными людьми, но были при этом слугами князя, рядовыми людьми. Причем исполняемые человеком обязанности не гарантировали ему личной свободы: в княжеском хозяйстве имелись как лично свободные конюхи, повара, дворцовые слуги, так и рабы, делавшие точно такую же работу. Эти рабы и назывались холопами или челядью. Холопы не имели никаких прав. Люди же составляли то самое податное население, городское или сельское, с которого в пользу князей взимались налоги. Люди были организованы сначала в родовые общины, затем в общины, сложившиеся по месту проживания. Такие общины именовались вервью. Если происходило какое-то преступление на земле верви, то за это злодеяние плата взималась с верви, даже если было известно имя преступника:

«Которая ли вервь начнеть платити дикую веру, колико летъ заплатить ту виру, зане же безъ головника имъ платити. Будеть ли головникъ ихъ въ верви, то зань к нимъ прикладываеть, того же деля имъ помагати головнику, любо си дикую веру; но оплати имъ во обчи 40 гривенъ, а головничьство самому головнику; а въ 40 гривенъ ему заплатите ис дружины свою часть. Но оже будеть убилъ или въ сваде или в пиру явлено, то тако ему платити по верви ныне, иже ся прикладывають вирою».

Если перевести это на современный язык, то в случае, когда убийца не найден, вервь все равно платит за факт убийства, хотя и с рассрочкой на несколько лет. Если убийца известен, то преступник платит часть положенного, а остальную сумму вкладывает вервь, но в том случае, если убийство произошло прилюдно во время ссоры или на пиру. Промежуточным состоянием между свободным человеком и рабом были так называемые закупы. В закупы шли по нужде, продавая за плату князю личную свободу на оговоренный промежуток времени. Между закупом и холопом была весьма зыбкая граница. Хотя делалось одно исключение: если человек продал себя в закупы в голодный год, то он все же имел право выкупа (3 гривны) и не становился холопом о дерноватым, то есть полным, но господин ничего ему за работу был не должен, «служил даром», подводит итог закон. Но по сути все зависело от воли и моральных качеств господина.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Бородачи Древней Руси - воплощение силы, мужества и патриотизма

Еще со времен Древней Руси, бороду считали символом высокой добродетели. Те, кто носил бороду, был уважаемым, богатым и смелым человеком. О бородатых мужчинах складывали песни, пословицы, стихи и басни. Наличие в доме бритвы считалось скверным и даже постыдным.

Традицию носить бороду впервые нарушил Петр I. Он ввел пошлину, которую должны были сплачивать те, кто носил бороду. Со временем эта пошлина поделилась на четыре класса:

около 600 рублей отдавали высокопоставленные чиновники и городовые дворяне;
100 рублей платили дворяне первой статьи;
60 рублей изымалось с купцов и средних статей;
30 рублей со слуг, церковных служителей и остальных жителей московских.

Единственные, кто не был обязан платить таков налог, так это крестьяне. Но при въезде и выезде с города, они отдавали, как за пропуск, одну копейку. В 1715 году сумма стала общей, и обязательной для всех, и составляла 50 рублей. К этому, нужно было еще и носить стыдливый мундир, что бы на улице внешний вид был более позорным. Если кто-то увидел бородатого, но без специальной одежды, то мог донести на него и получить себе половину сумы от штрафа. И только спустя 57 лет этот вид пошлины был полностью отменен.

бородачи Древней Руси

В Рай только с бородой

Еще в 17 веке в церковных записях говорилось, что в Рай попадет, только тот, кто имеет бороду. Ведь человека Бог создал с бородой, а лишь земные твари ее не имеют. Те мужчины, которые ее не носили — к церкви не допускались. Это делалось, выходя с той мысли, что люди должны быть максимально похожи внешне, на своего создателя Иисуса Христа, а борода – неотъемлемый атрибут. Поэтому считалось, что бритые мужчины, не будут допущены за врата Рая.

Борода дает силу и храбрость

Помимо этого, бородачи Древней Руси были могучи и сильны. Чем она гуще и длиннее, тем больше силы имеет мужчина. Те, у кого растительность на лице была небольшой, считался слабым и вырождением подземного мира. За безбородых, никто из женщин, не хотел выходить замуж. Говорили, что такой самец не сможет дать хорошее потомство и обеспечить свою семью.

Русский старовер

Принадлежность к Божьему Роду

Те, кто имел густую растительность на лице, относились к «одаренным Богом». Если же она была скудная, то поговаривали, что этот мужчина провинился в прежней жизни. На те времена, к статусу «безбородого», относились слишком серьёзно, и стать полноценным человеком в обществе, ставало просто невозможно. Занимать высокие должности и претендовать на богатых невест, могли только «истинные бородачи Древней Руси от Бога».

бородач Древней Руси

Мудрость и духовное родство с предками

Было сложено много примет, связанных с бородой. К примеру, ее выпадение, считалось дурным знаком и сулило бедность и проблемы в делах. После такого инцидента, следовало, строго постится, и ходить на исповедь. Если кто сбривал свою бороду, то их считали одержимым демонами. Также с ними никто не заключал договоров, и не вел важных дел, так как считалось, что их образ мышления похож на женский, а значит слабый и однообразный. Мудрость также закладывалась в бороде. Ее длина говорила об опыте и знаниях мужчины. Было разрешено следить за ее внешним видом, стричь, расчёсывать, но, ни в коем случае, не сбривать. В ней залеживался огромный потенциал энергии, без которого человека легко покорить и управлять им.

Свободомыслие

Время шло, и в начале 19 века носить бороду стали только купцы и священники. Отличались, также, богатые крестьяне и вольнодумцы. С помощью нее высказывали свое мнение революционеры и люди с независимым мировоззрением. Недаром, большинство вождей мировых революций – бородачи.

Во все века борода считалась признаком достоинства и мужества. Во время больших праздников, ее омывали медом и просили у Бога, еще более густой и длинной растительности. Те, кто бороды не имел, даже не допускались до битвы, и им не давали благословения. В 2018 году будут отмечать 320-летие налога на бороду.