Книга Мифы древней Скандинавии. Содержание - Мифы древней Скандинавии. Мифы древних скандинавов
Мифы Древней Скандинавии. Магия реинкарнации
Мифы Древней Скандинавии
Мифы и культы скандинавских народов берут свое начало в германских мифах. В них наблюдается поклонение одному верховному богу Одину. У скандинавов прослеживается верность своим богам, традициям предков. Главные принципы и традиции веры можно найти в «Поэтической Эдде», исландских сагах и других эпосах германских народов. Сохраняются традиции и в фольклоре скандинавских народов. Много древних традиций описано в сказках братьев Гримм, составленных на основе устных народных преданий.
В германских мифах Вселенная состоит из множества миров. Большой мир (макрокосм) описывается как Мировое Древо Иггдрасиль. В соответствии с древними преданиями, это древо составляют 9 сфер (9 миров). Таким образом, у древних скандинавских народов имелось представление о существовании нескольких реальностей:
Асгард – небесное царство, в котором обитают боги асы. Они ведут борьбу с ванами (природными существами).
Хель – подземное царство мертвых. В нем также обитают силы вселенского разрушения.
Лессальфхейм – царство, в котором обитают эльфы (полубоги и обожествленные духи предков). Это царство одухотворенных и наделенных интеллектом.
Свартальфхейм – царство карликов (гномов), которые также являются полубогами и духами предков. В этом царстве обитают лишенные духовности и интеллекта. Эти существа представляют собой силы, которые наделяют вещи формой и структурой.
Ванахейм – царство ванов (добрых духов природы, олицетворяющих плодородие).
Етунхейм – царство ледяных великанов – первобытных сил, лишенных сознания. Эти силы могут создавать как хаос, так и порядок.
Муспелльсхейм – сфера Космического Огня. Нифльхейм – сфера Космического Льда. Эти полярные космические энергии явились причиной зарождения Вселенной.
Мидгард – закрытая сфера, расположенная в центре Большого мира. Мидгард находится между сферами Космических Огня и Льда. Именно в этом закрытом мире живут люди, которые считались одним из видов космических существ. Люди, так же, как и боги, обладают сознанием.
В тевтонской мифологии говорится, что мужчина и женщина впервые были сотворены тремя богами сознания (Вотаном-Вилли-Ве, или Одином-ХениромЛодуром). Они были созданы из деревьев: мужчина – из ясеня, а женщина – из вяза. В северной поэзии люди часто получают сравнение с деревьями. Например, воин называется в ней дубом битвы. Это подтверждает наличие связи между идеей Иггдрасиля (космического древа) и дерева в индивидуальной судьбе человека. Древо Иггдрасиль дает представления о многомерности существования мира и основе бытия человека. В традициях скандинавских народов считать, что человек создан из живой материи, а не мертвой земли. Создавая первых мужчину и женщину, боги наделили их особенными качествами. Сначала люди не могли дышать и Один дал им дыхание. Лица мужчины и женщины были бледны и Лодур наделил их лица румянцем, а тело теплом. Бог Хенир вселил в мужчину и женщину дух.
В соответствии с германскими мифами, человек состоит из определенного набора основ, сил или душ. Все эти компоненты были собраны в единое целое в определенное время и в определенном месте, чтобы получилось уникальное человеческое существо. Некоторые из этих жизненных компонентов могли существовать еще до появления человека. Значит, можно думать, что они будут существовать и после воплощения в жизнь человека.
Таким образом, можно сделать вывод, что представления о существе человека у древних скандинавских народов были очень сложными. У древних тевтонов было множество терминов для обозначения различных аспектов души и тела человека. Эти термины имели очень правильное толкование и употребление с точки зрения современной психологии.
Представления о человеке были как о духовнотелесном существе. Человек, по мнению тевтонцев, наделен телом с определенным внешним видом, дыханием (атем), разумом, вдохновением (вод), памятью (личной и коллективной), волей, сердцем. Некоторые люди обладали еще магическими способностями или даже несколькими. В мифах рассказывается также о Хамингье – сверхсиле человека, которая хранит его судьбу и удачу. Человеку надлежало развивать и укреплять свои магические способности, сознание и волю.
Традиционно у скандинавских народов душа (психика) и Космос (мир) символически изображались в виде деревьев. На основе древних представлений о душе и мире у германцев сложилось психокосмологическое учение о связи души и Космоса. Если человек познал свой внутренний мир, свою душу, то он встал на путь познания Большого мира.
По традиции, все празднования у древних скандинавов сопровождались жертвоприношениями. У этих народов данный ритуал имел иное значение, чем на Востоке. Жертвы приносились богам не для того, чтобы избежать злой участи, а чтобы наладить и укрепить с ними дружеские связи. Древние германские народы считали своих предков потомками богов и радовались причастности к ним.
Поделитесь на страничке
Следующая глава >
esoterics.wikireading.ru
Мифы древней Скандинавии. Содержание - Мифы древней Скандинавии
Поразительное сходство древнерусской и саксонской легенд о призвании коренится глубоко в общих эпических и даже мифоэпических основах, сформировавшихся в эпоху Великого переселения народов. У Видукинда был предшественник, первый англосаксонский историк Беда Досточтимый, писавший в VIII веке «Англо-саксонскую хронику». Он и рассказывает тот вариант легенды о призвании уже англов и родственных им саксов, в которой их предводители напрямую — генеалогическими связями — соединяются с мифологическими существами. Бритты сначала (в 443 г.) обратились за помощью к римлянам, но те были заняты войной с гуннами Аттилы, и тогда бритты призвали англов и саксов, возглавляемых двумя вождями — братьями Хенгестом и Хорсой. Те прибыли в Британию с войском на трех кораблях. Беде были известны их предки, и первым среди них был Водан, к которому возводят свой род англо-саксонские короли. Для христианского клирика Беды Водан был, конечно, простым смертным — предком королевского рода, но мы знаем, что его имя — это имя верховного бога германцев Вотана-Одина.
Не менее мифологическими оказываются имена братьев — предводителей англов и саксов, — имя Хенгест означает «Жеребец», Хорса — «Конь». Читатель уже не должен удивляться этой зооморфной символике имен — ведь мы уже говорили о том германском племени, которое почитало божественных близнецов под именем «Олени». Олени и кони играли огромную роль в мифах германо-скандинавских народов. Олень вообще воплощал весь земной мир; в представлении германцев осью этого мира было огромное мировое дерево, о котором еще пойдет речь ниже; его вершина достигала небес, а у ствола стояли олени — символы земли. Кони были транспортным средством не только для людей — они были запряжены в колесницы Солнца и Луны; изображение солнечной колесницы с конем, везущим солнечный диск, было найдено археологами в Трундхольме (Дания). Чудесный «сдвоенный» конь о восьми ногах принадлежал и самому Одину, на нем он мог проникать во все миры, вплоть до преисподней. Поэтому конские имена Хенгеста и Хорсы как раз подходили для вождей в переселенческом сказании.
Удивительные памятники, созданные в эпоху Великого переселения, как бы служат иллюстрацией к этим сказаниям. Это надгробные или памятные камни — стелы, обнаруженные на том самом острове Готланд, который считается «прародиной народов». Изображения на этих стелах обнаруживают знакомство готландских мастеров с римской традицией надгробий: римляне изображали на своих памятниках символы луны и солнца; такие же розетки, символы светил, мы видим на готландских камнях. Но под светилами видим симметричные изображения коней и оленей — символов земного мира, а также симметричные парные фигурки воинов и всадников. Это и есть германские Диоскуры — божественные близнецы, которые оказываются одновременно потомками небесных богов и предками земных вождей. Но в отличие от античных божественных близнецов, не желавших расстаться и после смерти, на готландских камнях воины явно сражаются друг с другом. Это не случайно — ведь близнецы воплощали дуализм всего мира, борьбу противоположностей, жизнь и смерть, небо и землю, день и ночь и т. д.; к примеру, в Исландии были популярны игры, напоминающие об именах Хенгеста и Хорсы: устраивали бой двух жеребцов, один из которых воплощал лето, другой — зиму.
Но в эпоху Великого переселения бой божественных близнецов напоминал не только о «календарном» поединке двух сезонов и т. п. Младший современник англо-саксонского хрониста Беды Павел Диакон, происходивший из знатного рода лангобардов, германского народа, и переселившегося в VI веке на север Италии, написал историю своего народа. Эта история началась с битвы, которую небольшое племя, обитавшее тогда на северном острове (как и готы) и звавшееся винилы, выиграло у более сильных врагов — знаменитых вандалов, устрашавших самый Рим. Обоими народами управляли два брата, оба народа молили о победе Одина (которого Павел Диакон именует Годан или Гводан). Победу обеспечило женское хитроумие (здесь опять нельзя не вспомнить о почитании германцами женщин как провидиц). Один пообещал вандальским вождям, что дарует победу тем, кого раньше увидит при восходе солнца. Мать же винильских предводителей мудрая Гамбара обратилась за помощью к жене Одина, которую историк именует Фрея (мотив соперничества Одина и его жены из-за своих любимцев характерен для германо-скандинавских мифов). Та посоветовала винильским женам появиться на восходе с распущенными волосами, обвив их вокруг подбородка. Это зрелище и подивило Одина, который спросил: «Что это за лангобарды (длиннобородые)?» Фрея поймала мужа на слове, сказав: «Ты даровал им имя, даруй и победу!» Победители, наделенные новым именем, подчиняют себе три земли на Европейском континенте (знакомый нам мотив деления земли или народа на три части), пока не переселяются в Италию. Лангобардский король Автари, завоеватель Италии, хоть и был христианином, помнил о том, кому его народ обязан победами. Достигнув оконечности Апеннинского полуострова, он подъехал к тому месту, где высился некий каменный столп, король коснулся столпа концом своего копья и сказал, что до этих пределов будет простираться земля лангобардов. Прикосновение копья было посвящением богу войны и победы — Одину-Водану.
Потомки Одина — братья Хенгест и Хорса — в «Англосаксонской хронике» призваны участвовать в настоящих сражениях, и Хорса гибнет в одном из боев, оставляя престол своему брату. В «Саге об Инглингах» — потомках Фрейра — рассказывается, как два брата — конунга свеев — соперничали из-за того, кто лучший наездник; поссорившись, они убили друг друга конскими удилами. Еще более загадочна судьба братьев Рюрика, они умирают сразу после призвания. Мы знаем, что средневековые правители стремились к единовластию и всеми способами хотели избавиться от соперников; распри между братьями, принадлежавшими к одному королевскому или княжескому роду, становятся обычными в средневековую эпоху — время становления государств. Эти распри между членами одного рода и родами богов становятся центральными сюжетами эпоса и мифологии средневековой эпохи, которые сохранила скандинавская, точнее — древнеисландская традиция.
Мифы древней Скандинавии
Миф и средневековая культура. Почему скандинавы сохранили свои языческие мифы
Последним этапом — эпилогом эпохи Великого переселения народов, формирования германских народов и государств, — стал век викингов. В VI–VIII веках в Северной Европе — Скандинавии, которая считалась у древних авторов то далеким островом, то тем центром, откуда как из «утробы» выходили к границам Рима все новые народы, стали складываться собственные государства; погребальные памятники их правителей, огромные курганы, до сих пор носят имена первых легендарных конунгов. Это была «передышка» в эпохе бесконечных миграций и связанных с ними войн. Но «передышка» кончилась на рубеже VIII и IX веков, когда накопившиеся в Скандинавии силы обрушились на Европейский континент.
Нашествие «северных людей» (норманнов, как их звали на Западе) привело в ужас даже привычных к войнам жителей германских королевств. «Боже, спаси нас от неистовства норманнов», — молили за недавно обращенных в христианство жителей разоряемых городов и аббатств клирики. Этот ужас можно понять: в поход отправлялись уже не мигрировавшие племена с женами и детьми, а боевые дружины, и шли они не по трудно проходимым дорогам, а внезапно появлялись на своих кораблях. Эти дружины уже не называли себя «племенными» именами, они именовали себя викингами, участниками «вика» — морского похода на Западе, русью — «гребцами» — на Востоке (ведь по рекам Восточной Европы нельзя было ходить на больших морских кораблях). Корабли скандинавов устремились не только к ближним Лондону и Парижу, но и к Киеву и Бердаа (в Азербайджане) и, конечно, к Риму и Константинополю — заветным целям всех «варваров», начиная с эпохи Великого переселения.
Настал черед для недавно просвещенных христианских писателей англо-саксонских и франкских королевств описывать страшные обычаи норманнов, как некогда античные авторы описывали обычаи германских варваров. Франкский хронист начала XI века Дудон так объяснял причины нашествий варваров, в том числе норманнов: «Эти народы возбуждаются горячительным излишеством и, растлевая как можно больше женщин <…>, производят бесчисленное множество детей в браках, так постыдно заключенных. Когда это потомство вырастает, оно заводит споры из-за имущества с отцами, дедами и между собой, так как численность его очень велика, а земля, ими занимаемая, не может их пропитать. Тогда это множество юношей бросает жребий, кто из них, по древнему обычаю, должен быть изгнан в чужие края, чтобы мечом завоевать себе новые страны. Так поступали <…> готы, обезлюдив почти всю Европу <…>. Следуя в свои изгнания и выселения, они сначала совершали жертвоприношения в честь своего бога Тора. Ему жертвуют не скот или какое-нибудь животное, не дары отца Вакха (римский бог плодородия и виноделия) или Цереры (римская богиня плодородия), но человеческую кровь, считая ее наиболее действенной из всех жертвуемых вещей. Поэтому жрец по жребию назначает людей для жертвы; они оглушаются одним ударом бычьим ярмом по голове; особым приемом у каждого, на которого пал жребий, выбивают мозг, сваливают на землю и, перевернув его, отыскивают сердечную железу, то есть вену. Извлекши из него всю кровь, они, согласно своему обычаю, смазывают ею свои головы и быстро развертывают паруса своих судов на ветру; считая, что таким путем они укротили ветер, они стремительно садятся на весла».
www.booklot.ru
Книга Мифы древней Скандинавии читать онлайн бесплатно, автор В. Я. Петрухин на Fictionbook
Введение
Для древней цивилизации Греции и Рима Германия – нынешние земли между Рейном и Эльбой – и Скандинавия были окраиной заселенного людьми пространства. Дальше был только бесконечный Мировой океан, со всех сторон омывающий землю; Скандинавию античные географы вообще считали островом – полулегендарной страной Туле. До начала новой эры ходили легенды, что лишь один человек – хитроумный Одиссей – достиг северного берега Океана.
Греки и римляне считали народы, обитающие вне их цивилизации с развитой городской культурой и письменностью, «варварами», лишенными не только настоящей культуры, но и членораздельной речи, способными лишь на невнятное бормотание («бар-бар»). Это представление было наследием еще более древней – первобытной эпохи, когда иноплеменники считались не только чужими, но и заведомо враждебными «своему» народу людьми. Мир греков и римлян был «средиземным», остальное было окраинным, периферийным, варварским. Но смысл развития цивилизации заключался в том, чтобы первобытные племенные перегородки рушились. Великая греческая колонизация Средиземноморья, а затем фаланги Александра Македонского и, наконец, римские легионы разрушили не только границы древних цивилизаций Ближнего Востока, но и замкнутые племенные мирки «варварской» Европы.
Римляне быстро убедились на практике, что «варвары» – это очень разные народы, обладающие собственными культурой и языком. Современная наука во многом остается наследницей того, что узнали и поняли об этих народах древние авторы. В частности, античные историки и географы различили две крупные общности народов Западной Европы – кельтов (галлов) и германцев, и до сих пор это деление на народы, говорящие на кельтских и германских языках, принято в языкознании. Народы современной Германии и Скандинавии – датчане, шведы, норвежцы, исландцы – говорят на германских языках, сохраняют много общего в традиционной народной культуре. При этом, однако, сами германские народы не именовали себя германцами – это наименование (обозначение – этникон) ввели римские авторы. Сами германцы сохраняли свои племенные имена (этнонимы), в том числе имя тевтоны, родственное нынешнему самоназванию немцев – дейч; оно означало «народ, люди, свои люди» – ведь только свое племя и считалось в первобытную эпоху настоящими людьми. Еще одно характерное племенное имя сохранилось в названиях стран, расположенных в крайних пределах расселения германских народов: по-германски оно звучало как свевы, свеи, свионы, семноны, что означало «свой, соплеменник»; Швеция в Скандинавии и Швейцария в Альпах напоминают о тех германских племенах, которые считали только соплеменников «своими», прочие племена – «чужими». Названия других народов, в том числе северогерманских или скандинавских, часто означают страну, в которой они расселились: норвежцы в древности назывались норманнами (так именовали и всех скандинавов – «северных людей»), исландцы получили название от острова Исландии. Представление о родстве развивалось у германских племен в процессе столкновения с «чужими», прежде всего – римлянами.
Германские боги
Первым римским автором, который описал обычаи германцев первых лет н. э., был сам покоритель Галлии Гай Юлий Цезарь: «Нравы германцев во многом отличаются от галльских нравов: у них нет друидов для заведования богослужением, и они мало придают значения жертвоприношениям. Они веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, – именно в солнце, Вулкана и луну: об остальных богах они не знают и по слуху. Вся жизнь их проходит в охоте и военных занятиях… Земледелием они занимаются мало… Ни у кого из них нет определенных земельных участков и вообще земельной собственности, но власти и князья каждый год наделяют землей… роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их переходить на другое место. Этот порядок они объясняют разными соображениями; именно, чтобы в увлечении оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием, чтобы они не стремились к приобретению обширных имений и люди сильные не выгоняли бы слабых из их владений».
Сведения Цезаря могут показаться непонятными современным читателям, так как великий римлянин описывает быт германцев, во-первых, с позиций своей цивилизации, поэтому стихию, которой поклоняются германцы, – огонь – он называет именем римского божества, Вулканом. Во-вторых, Цезарь использует галльскую информацию о германцах, и галлы, как это часто бывает в племенных обществах, считают своих соседей более «дикими», чем свой собственный народ. Возможно, у германцев не было жрецов, подобных кельтским друидам – касте, наделенной сокровенным знанием всех тайн Вселенной, но им был известен и сложный религиозный культ, и жертвоприношения, способные поразить воображение античных авторов.
Младший современник Цезаря и Августа, великий античный географ Страбон, дает сходное описание быта германских племен, многие из которых он уже знает по именам – ведь, столкнувшись с римлянами, они стали вести с ними непрерывные войны. Воинский обычай германского племени кимвров Страбон посчитал достойным описания в своей «Географии». «Передают, что у кимвров существует такой обычай: женщин, которые участвовали с ними в походе, сопровождали седовласые жрицы-прорицательницы, одетые в белые льняные одежды, прикрепленные (на плечах) застежками, подпоясанные бронзовым поясом и босые. С обнаженными мечами эти жрицы бежали через лагерь к пленникам, увенчивали их венками и затем подводили к медному жертвенному сосуду вместимостью около 20 амфор; здесь находился помост, на который восходила жрица и, наклонившись над котлом, перерезала каждому поднятому туда пленнику горло. По сливаемой в сосуд крови одни жрицы совершали гадания, а другие, разрезав трупы, рассматривали внутренности жертвы и по ним предсказывали своему племени победу».
Это действительно леденящее душу описание едва ли поражало античного ученого своей жестокостью: зритель, привычный к гладиаторским боям, не боялся крови пленных. Скорее, Страбона заинтересовало здесь то, что «варвары»-германцы гадали по внутренностям убитых пленников так же, как римские жрецы-авгуры по внутренностям жертвенных животных.
Образ суровых и воинственных германцев, где даже женщины были подчинены военному быту и воинским культам, сложился в античную эпоху и дожил не только до последнего периода «варварской» эпохи – века викингов с его представлениями о валькириях – девах-воительницах – и т. п., но и до позднейших времен «тысячелетнего рейха», когда любование воинскими доблестями дополнилось индустрией уничтожения целых плененных народов… Даже слово, означающее в немецком языке «народ» – фольк, относилось не просто к населению страны, а к организованному объединению людей (ему родственно заимствованное славянами у германцев слово «полк»). Этот воинственный образ был ярким, но во многом поверхностным.
Уже римский историк Корнелий Тацит в конце I в. н. э. писал о том, насколько был противоречив быт германских варваров. «Когда они не ведут войн, то много охотятся, а еще больше проводят время в полнейшей праздности, предаваясь сну и чревоугодию, и самые храбрые и воинственные из них, не неся никаких обязанностей, препоручают заботы о жилище, домашнем хозяйстве и пашне женщинам, старикам и наиболее слабосильным из домочадцев, тогда как сами погрязают в бездействии, на своем примере показывая поразительную противоречивость природы, ибо те же люди так любят безделье и так ненавидят покой» (О происхождении германцев. Глава 15). «Беспробудно пить день и ночь ни для кого не постыдно, – продолжает Тацит (глава 22). – Частые ссоры, неизбежные среди предающихся пьянству, редко когда ограничиваются словесною перебранкой и чаще всего завершаются смертоубийством или нанесением ран». Эта «бытовая подробность» имеет самое роковое продолжение в скандинавской мифологии: на пиру богов во время перебранки, затеянной злокозненным богом Локи, самими богами нарушается священный мир, и это приводит к гибели богов.
Мир, мирные отношения, особенно между «своими» соплеменниками, были не менее значимы для германцев, чем война. Мирные дела обсуждались на ритуальных пиршествах, поэтому нарушение мира во время пиров считалось тяжким преступлением. «По большей части на пиршествах они толкуют и о примирении враждующих между собою, о заключении браков, о выдвижении вождей, наконец о мире и о войне», – пишет Тацит.
Тот же римский историк объяснил, почему женщины так активно участвовали в военных предприятиях и культах германцев. «Как рассказывают, неоднократно бывало, что их уже дрогнувшему и пришедшему в смятение войску не давали рассеяться женщины, неотступно молившие, ударяя себя в обнаженную грудь, не обрекать их на плен, мысль о котором, сколь бы его не страшились для себя воины, для германцев еще нестерпимее, когда дело идет об их женах… Ведь германцы считают, что в женщинах есть нечто священное и что им присущ пророческий дар, и они не оставляют без внимания подаваемые ими советы и не пренебрегают их прорицаниями. В правление божественного Веспасиана (римский император I в. н. э. – Авт.) мы видели среди них Веледу, долгое время почитавшуюся большинством как божество» (там же. Глава 8). Она жила в высокой башне, доступ в которую имели только ее родичи, передававшие пророчице вопросы тех, которые желали знать о грядущем. Мы сами еще увидим в скандинавских мифах пророчицу, которая носила сходное название – вёльва – и предрекала грядущие судьбы мира и богов.
Но уже сейчас понятно, что Тацит гораздо больше знал о германцах, чем Цезарь. В сочинении, специально посвященном происхождению германцев, историк первым рассказывает собственно германские мифы. «В древних песнопениях – а германцам известен только один этот вид повествования о былом и только такие анналы, – они славят порожденного землей бога Туисто. Его сын Манн – прародитель и праотец их народа; Манну они приписывают трех сыновей, по имени которых обитающие близ Океана прозываются ингевонами, посередине – гермионами, все прочие – истевонами. Но поскольку старина всегда доставляет простор для всяческих домыслов, некоторые утверждают, что у бога было большее число сыновей, откуда и большое число наименований народов, каковы марсии, гамбривии, свебы (свевы), вандилии, и что эти имена подлинные и древние».
Тацит был настоящим историком и критически подходил к тем рассказам, которые передавали ему о германцах. Однако и другой римский автор – старший современник Тацита Плиний Старший – упоминал те же три группы германских племен (к ингевонам он относил уже знакомых нам кимвров и упоминавшихся тевтонов). Но дело не только в этом дополнительном свидетельстве. Дело в том, что во многих мифологиях народы мира происходят от трех родоначальников; самая известная генеалогия народов мира – библейская, согласно которой все народы происходят от трех сыновей Ноя, единственного человека, спасшегося после всемирного потопа. В германском мифе имя Манн означает просто «человек» – это Первочеловек (сродни библейскому Адаму), но его предком было уже божество. Эта мифология, связывающая генеалогически, родственными связями, богов и людей, свойственна архаическому родоплеменному обществу – библейский Бог был творцом, а не предком человечества.
«Порожденный землей» бог Туисто также носил характерное имя: оно означало «двойник, близнец», указывало на двойственную природу божества. Сходный персонаж известен в скандинавской мифологии, и благодаря тому, что о нем рассказано в скандинавских мифах, мы можем понять, почему прародитель человечества должен был обладать двойной природой. Великан Имир, из тела которого был создан весь мир, также носил имя «двойственного» существа: под мышками у него родились первые люди, мальчик и девочка, а ноги также породили сына. Это значит, что первое человеческое существо, прародителя людей, представляли как гермафродита (или андрогина – таким существам посвящена недавно переведенная книга М. Элиаде «Мефистофель и андрогин») – ведь ему (в отличие от библейского Адама) не у кого было попросить себе пару.
На эту двойственную природу указывает и название одного из племенных объединений германцев – ингевоны; его первопредком считался бог Инг, имя которого напоминает прозвание одного из главных богов скандинавского пантеона, Ингви-Фрейра. Этот бог земного плодородия имел сестру-близнеца по имени Фрейя, которую попрекали кровосмесительными связями с братом (в мире богов – мире сверхъестественного – позволялось то, что было недопустимым в мире людей). От Ингви-Фрейра происходил скандинавский королевский род Инглингов, потомками которого считали себя «исторические» конунги Норвегии и Швеции – этногонический (повествующий о происхождении народа-этноса) и генеалогический мифы продолжали бытовать в германо-скандинавском мире в средневековую эпоху.
Но вернемся в античную эпоху, к работе римского историка Тацита. Он следовал свойственным эпохе традициям и обнаружил у германцев культ самого славного героя греков и римлян – Геркулеса. Этот герой странствовал по всей земле, освобождая ее от чудовищ, и часто оказывался персонажем местных преданий и мифов – так, Геродот считал Геракла предком скифов – народа в Северном Причерноморье. «Говорят, – писал Тацит, что Геркулес побывал и у них (германцев. – Авт.), и, собираясь сразиться, они славят его как мужа, с которым никому не сравниться в отваге». Отождествление германского божества с Геркулесом – не фантазия римского историка: германцам и скандинавам был известен герой, который, подобно Геркулесу, сражался с чудовищами, угрожающими людям и богам, и использовал в бою оружие, сходное с палицей античного богатыря. Это был громовержец Донар, скандинавский Тор, вооруженный чудесным молотом-молнией.
Античные историки часто приписывали незнакомым «варварским» божествам имена своих богов, особенно, если совпадали их божественные функции. Так и Тацит писал о германцах, что «из богов они больше всего чтят Меркурия и считают должным приносить ему по известным дням в жертву также людей. Геркулеса и Марса они умилостивляют закланиями обрекаемых им в жертву животных». Кажется странным верховенство Меркурия в германском пантеоне: ведь у римлян этот вестник богов был «на побегушках» – на вторых ролях. Но если вновь обратиться к более поздней – записанной в средние века – скандинавской традиции, то выяснится, что верховным божеством у скандинавов был Один, германский Вотан, отличавшийся способностью проникать во все области мироздания и поэтому напоминающий вестника богов в античной традиции; ему действительно приносили в жертву людей. Был известен и день, посвященный этому богу – среда до сих пор именуется в германских языках днем Одина-Вотана (англ. Wednesday), в римском календаре это был день Меркурия. Труднее разделить функции Геркулеса и Марса, ибо и тот, и другой у германцев должны были почитаться как боги войны. Выясняется, однако, что у скандинавов был «специализированный» бог войны и права – Тюр (германский Тиу, или Тивац), которому также был посвящен собственный день недели – вторник (англ. Tuesday) – день Марса, тогда как громовержцу – римскому Юпитеру, германскому Донару-Тору – был посвящен четверг (англ. Thursday). Впрочем, всякое божество в эпоху бесконечных войн имело отношение к воинским культам. В другом своем сочинении – Анналах, где рассказывается о войнах Рима с германцами, Тацит (не без удовлетворения, поскольку речь идет о распре у врагов) сообщает о том, как два германских племени вступили в сражение из-за богатой солью пограничной реки. Перед битвой каждое племя посвятило вражеское войско Марсу и Меркурию – все живое, и люди, и скот, должно быть истреблено победителями, принесено в жертву божеству.
У историка Орозия, жившего в V веке, сохранилось описание такого жертвоприношения. Его совершили после одержанной крупной победы уже знакомые нам кимвры в начале II века. В соответствии со своим диким обетом, они стали уничтожать всю захваченную ими огромную добычу. Одежды были разрываемы на куски, золотые и серебряные украшения – предмет главного вожделения варваров – выбрасывались в реку, конское снаряжение ломалось на части, а самих лошадей топили в водоворотах; пленников же вешали на деревьях. И не было добычи для победителей и пощады для побежденных, пишет Орозий.
«Варварство» было не просто метафорой, означающей примитивную культуру соседей античной цивилизации: античное рабство, гарантировавшее жизнь пленникам, было все же лучше, чем племенной героизм.
Загадочным для Тацита остался культ свевов (или свебов). «Часть свебов совершает жертвоприношения и Изиде; в чем причина и каково происхождение этого чужестранного священнодействия, я не мог в достаточной мере выяснить, но, поскольку их святыня изображена в виде либурны, этот культ, надо полагать, завезен к ним извне». Действительно, египетская богиня Изида была популярна в Риме, пантеон которого включал богов всех провинций империи. Но как он мог распространиться у противников римлян германцев? Либурна – легкое римское судно, ладья. Чудесный корабль Скидбладнир (сложенный из тончайших досок), который может быть свернут как платок, – атрибут уже упомянутого скандинавского бога Фрейра; отцом этого бога и его сестры Фрейи в скандинавском пантеоне считался бог морской стихии Ньёрд. Все это наводит на мысль о том, что под почитанием Изиды – сестры и жены египетского бога плодородия Осириса – у германцев следует видеть культ Фрейи или близкого ей женского божества. Миф о таком божестве рассказывает тот же Тацит.
Многочисленные германские племена, живущие возле Балтийского – Свевского – моря, которое считалось в древности заливом Океана, все поклонялись матери-земле, ее Тацит именует Нертус или Нерта. Это имя соответствует скандинавскому мужскому имени Ньерд – стало быть, Нерта и Ньерд образуют пару, напоминающую пару Фрейра и Фрейи. Видимо, отец – воплощение морской стихии – и мать-земля были прародителями этой скандинавской божественной пары.
С Нертой связан исполненный ликования и одновременно ужаса культ. Ее святилище расположено на острове среди океана, в священной роще, где под покровом из тканей таится ее повозка. Только жрец может касаться этой колесницы и лишь ему известно, когда богиня пребывает в своем святилище. Этот рассказ напоминает библейский мотив скинии Завета – палатки, где хранился священный ковчег; но сходство лишь видимое – в скинии пребывал Дух Божий, у германцев же, судя по дальнейшему описанию, в повозке помещался идол богини – ее изображение, которое отождествлялось с самим божеством. Это изображение и вывозят на повозке, запряженной коровами, чтобы явить богиню ее поклонникам. Конечно, коровы не созданы специально для ярма, зато повсюду они почитались как священные животные, связанные с культом плодородия, и поэтому были достойны возить по германским землям воплощение самой матери-земли. Все германские земли наполняются в это время ликованием: на войны и распри налагается запрет, оружие прячут, повсюду царят мир и покой. Когда же богиня насыщается общением с людьми, жрец возвращает ее в капище. Тогда само божество и ее фетиши – повозка и покров – должны очиститься от общения со смертными: их ждет омовение в сокровенном озере. Этот ритуал выполняют рабы, и они, прикоснувшиеся к святыне, должны погибнуть в том же озере.
Это парадоксальное, на взгляд современного читателя, сочетание всеобщей радости и священного ужаса обычно для культов плодородия. Еще более драматические мистерии разыгрывались во время подобных действ в Египте (не случайно Тацит поминал Изиду) и Греции. Жизнь и смерть, плодородие и гибель, ликование и ужас были неразделимы в древних культах, как неразделимы были земля и вода в культе Нерты. Археологи находят в высохших торфяниковых болотах Дании, бывших когда-то озерами, трупы принесенных в жертву людей – их тела и одежда оказались настолько законсервированными, что поначалу отыскавшие их люди не поняли, что имеют дело с древними германцами; возникали даже версии о сокрытии недавних убийств… В действительности, жертвы относились к железному веку – времени древних германцев. Известна и находка двух колесниц, на которых, видимо, устанавливался идол божества, объезжавшего свою землю.
Но варварские нравы древних германцев уходили в прошлое, и хотя у их наследников – раннесредневековых скандинавов – сохранялись не только мифы о богах, но и культы тысячелетней древности, сами эти культы могли подвергаться мистификации со стороны ловкачей, уже не веривших в древние мифы. Одну такую историю сохранила исландская сага – повествование о норвежском конунге Олаве Трюггвасоне, правившем в самом конце Х века и стремившемся распространить в Норвегии христианство (о нем будет рассказано в главе 11).
Один из людей конунга, по имени Гуннар, оказался в Швеции, где еще процветали древние языческие культы. В святилище бога Фрейра ему приглянулась жрица, считавшаяся женой божества, то есть выполнявшая супружеские функции его сестры Фрейи. Добившись взаимности этой служительницы культа, Гуннар получил приглашение участвовать в религиозной процессии – поездке божества по шведским землям, которая должна была гарантировать им мир и плодородие. Случилось так, что после бурана на горной дороге из всей процессии уцелели лишь сам бог – идол в повозке, Гуннар и его возлюбленная. И тут Фрейр – вернее, с точки зрения христианина, записавшего сагу, – бес, обитавший в идоле, выказал свою ревность и напал на Гуннара. Тому пришлось вспомнить о христианском Боге своего конунга, и с его помощью бес был побежден. Но Фрейра ждали его поклонники, и Гуннару пришлось сыграть роль языческого божества: он уничтожил идола и облачился в его одеяния. Так он и явился на пиршество, устроенное идолопоклонниками по случаю приезда божества; теперь «Фрейр» сам мог есть и пить со своими почитателями, что вызвало энтузиазм верующих. Еще большую радость вызвало решение «бога» не требовать более кровавых человеческих жертв – «Фрейр» решил принимать пожертвования в виде драгоценностей и одеяний. Когда же язычники увидели, что «жена Фрейра» беременна, они возликовали, ибо это был верный знак плодородной силы божества. Гуннару повезло, так как земледельческий сезон действительно оказался благополучным для Швеции. Неясно, сколько продолжалась бы его «божественная» карьера, но конунг Олав прослышал о языческих непотребствах, творящихся в Швеции, и велел своему дружиннику вернуться к его христианскому двору.
Первым римским автором, который описал обычаи германцев начала н. э., был Гай Юлий Цезарь: «Ни у кого из них нет определенных земельных участков и вообще земельной собственности, но власти и князья каждый год наделяют землей роды, а через год заставляют их переходить на другое место». На римском рельефе изображена кочующая германская семья
Во время раскопок были найдены колесницы, на которых устанавливался символ божества, объезжавшего свою землю. Эта вотивная повозка из Трундхольма везла солнечный диск. Бронзовый диск покрыт листом золота. Чеканка на золоте изображает спираль, которая считалась знаком солнца в бронзовом веке
Из походов на Рим скандинавы возвращались с богатой добычей. Драгоценные кубки из стекла они помещали в могилы, чтобы умерший мог пировать на том свете
Руны быстро распространились у германских народов, в том числе в Скандинавии. Рунические буквы, состоявшие из вертикальных и косых черт, были удобны для того, чтобы наносить их на твердые предметы и придавать этим предметам священную магическую силу. Каждая руна имела собственное имя, которое начиналось со звука, обозначаемого этой руной. Так, руна именовалась именем бога – Тюр. Вверху шестнадцать главных рун эпохи викингов («футарк»). Это руны «длинных ветвей». Внизу – руны «коротких ветвей»
Этот сюжет, известный читателю по знаменитому фильму «Праздник святого Йоргена», отстоит от эпохи кино на тысячу лет и еще на тысячу лет – от эпохи древних германцев, когда едва ли были возможны такие мистификации. Варварский быт и представления о богах еще не были разрушены цивилизацией, допускающей осмеяние и шельмование кумиров. Для нас важно, что на протяжении этого тысячелетия германского язычества в разных частях германо-скандинавского мира сохранялись древние традиции и культы божеств. Мы уже видели, что имена континентальных германских божеств, известные римским писателям, сохранились в скандинавском язычестве, о котором повествуют саги и песни, записанные уже исландцами-христианами через тысячу лет. Но эти имена и культы имеют еще более глубокую древность.
Римские авторы сравнивали германских богов со своими не только потому, что вообще любили сравнивать быт варваров со своим бытом. Эти боги были действительно не только похожи друг на друга, они находились в «генетическом» родстве, которое давно установила наука, начиная с немецкого филолога и знаменитого собирателя сказок Якоба Гримма и кончая французским академиком Жоржем Дюмезилем. Это родство было естественным; искусственными были представления о «варварстве» и цивилизации, разделявшее народы, ибо сами народы, их языки и культуры восходили к единым истокам.
Для народов Европы и огромной части Передней и Южной Азии эти истоки уходят корнями в каменный век, эпоху, когда стали формироваться большие группы народов, объединенные близкими языками – языковыми семьями. Римляне, греки, кельты, германцы, славяне, иранцы, индийцы относятся к так называемой индоевропейской семье языков. Иранцы и индийцы в древности именовали себя арья или ариями (слово Иран родственно этому названию), вспоминая о своей мифической прародине где-то на севере, когда все индоевропейские народы жили вместе по соседству. Германские нацисты уже в ХХ веке пытались присвоить себе это древнее наименование, объявив именно германцев-немцев носителями истинной арийской расы. Это был расистский вариант первобытного деления людей на носителей истинной культуры и «чистых» расовых признаков и представителей «нечистых» низших рас. В действительности, чистых рас, равно как и «чистых» культур никогда не существовало – условием существования каждого народа и человечества в целом было взаимодействие разных культур. Разными были и индоевропейские народы, различались их языки и диалекты, но эти языки и диалекты были в древности взаимопонимаемыми, имели общие слова, в том числе наименования богов.
Если сравнить эти имена у разных индоевропейских народов, то станет ясно, что функции одноименных богов часто менялись в зависимости от традиций каждого народа. Так, верховным божеством греков был громовержец Зевс, ему у римлян соответствовал Юпитер, имя которого некогда в большей мере напоминало имя Зевса, ибо звучало как Диес-патер (Отец Диес). Этим именам имеется точное соответствие у индийцев-«ариев»: их небесный бог именовался Дьяус, но он не был громовержцем. Наконец, германский бог войны Тиу (Тивац, скандинавский Тюр) носит то же имя, но и он не был громовником… Лишь путем гипотез и реконструкций можно догадаться, что в первобытном прошлом индоевропейцам было известно божество вроде индийского Дьяуса, воплощающее дневное чистое небо; функции этого божества изменились у разных индоевропейских народов в процессе их разделения и расселения, но древнее имя осталось узнаваемым (для специалистов-филологов).
Громовержцем у германцев был Донар, скандинавский Тор; у кельтов громовника звали Таранис, а у индийцев – Индра; имена этих богов родственны. С Тором связан языковым родством и славянский Перун, но не напрямую, а через скандинавское имя матери Тора – Фьёргюн. А вот у иранцев есть персонаж, носящий то же имя, что и индийский Индра, но он оказывается зловредным демоном. Это противоречие вообще характерно для мифов соседних народов – индийцев и иранцев; им известны две группы враждующих мифологических персонажей – богов и демонов: у индийцев боги именуются дева, а демоны – асура; у иранцев, наоборот, благие божества зовутся ахура, злобные духи – дева. Эти далекие мифологические мотивы имеют непосредственное отношение к скандинавской мифологии, ибо у скандинавов небесные боги, в том числе Один и Тор, именуются асы, а земные (и водные) боги плодородия Ньёрд, Фрейр, Фрейя, – ванами. Имя второй группы богов не похоже на индийское или иранское, зато скандинавской мифологии известен сюжет борьбы и даже войны асов и ванов, что напоминает иранские и индийские мифы об их вечном противостоянии.
Мотив этой войны богов, видимо, восходит к тем временам, когда разные индоевропейские народы или племена жили по соседству, и каждый из них считал богов своих соседей вредоносными существами. Во всяком случае, асы и ваны скандинавской мифологии относились к разным родам и воевали как два враждующих племени – война прекратилась, лишь когда они обменялись заложниками.
Таким образом, не только общие имена, но и общие мифы объединяют культуры разных и даже самых отдаленных друг от друга индоевропейских народов. Это сходство позволяет представить себе и древний пантеон индоевропейцев, а значит, и германцев. Жорж Дюмезиль обратил внимание на то, что у разных народов божества относятся к трем иерархическим уровням в соответствии с космическими сферами. К высшему уровню принадлежат небесные боги – у германцев это должен быть Тиу, Тивац или Тюр (у скандинавов) и Вотан-Один; ко второму уровню относятся «атмосферные» божества вроде громовника Донара-Тора, который своим оружием-молнией защищает небесный мир от демонов, а дождем оплодотворяет землю. Наконец, низший «земной» уровень занимают божества плодородия, часто парные, у германцев это воплощение земли Нерта и ее мужской эквивалент Ньёрд, или ваны Фрейр и Фрейя.
Но скандинавский пантеон, в том виде, в каком он нам известен из древнеисландских средневековых памятников, имеет одно разительное отличие от прочих пантеонов индоевропейцев. Место высшего небесного бога в нем занимает Один, который если и имеет отношение к небу, то не к дневному и светлому, а к мрачному и угрожающему – он бог бури, а не оплодотворяющей грозы. С ним связаны народные поверья о «дикой охоте» – он возглавляет полчища мертвецов, которые проносятся по небу в ненастные новогодние ночи. Он наделен шаманским даром проникать в преисподнюю и вызывать мертвых (недаром Тацит сравнивает его с проникающим во все сферы мироздания Меркурием), и сам царствует над погибшими в бою мертвецами – героями, жителями своего небесного чертога Вальхаллы – «Чертога павших».
fictionbook.ru
Мир Скандинавской мифологии - Мифы Древней Скандинавии
Уже не первый год был прикован к скале бог огня, уже скорбь по светлому Бальдру начала стихать в сердцах Асов, уже великанша Ярнсакса родила Тору второго сына, по имени Моди, почти не уступавшего в силе своему брату Магни, уже побежденные богом грома великаны забыли дорогу в Асгард, уже люди заселили все самые дальние уголки Митгарда.
Асы много столетий подряд по-прежнему правят миром, с годами растут их богатства и слава. Люди поклоняются им, а великаны боятся их. Но собираются над ними черные тучи и с каждым днем приближаются сумерки богов.
Снег падал на четыре стороны света. Ледяные ветры носились по земле. Солнце и луну заволокло мглой. Не наступала весна, не приходило лето, осень не приносила ни плодов, ни злаков, и зима опять перерастала в зиму.
Было три зимы, длившиеся три года. Первая называлась Зимой Ветров: ураганы свирепствовали, снег валил не переставая, и мороз стоял лютый. Много детей человеческих погибло в ту страшную зиму.
Вторая зима называлась Зимой Меча: оставшиеся в живых принялись грабить и убивать ради крохи пищи; брат поднимал руку на брата, и по всему миру кипели великие войны.
А третья зима называлась Зимой Волка. Тогда древняя колдунья, обитавшая в Ярнвиде, железном лесу, вскормила волка Манагарма трупами павших в бою и непогребенных людей. Огромным и могучим вырос волк. И настал день, когда эйнхерии, пирующие в Вальхалле, увидели, что их скамьи забрызганы кровью, капавшей с его клыков. Это был знак богам, что близок час последней битвы. Спадают оковы с бога огня, и он встает, полный злобы и мести.
И вот глубоко в недрах земли прокричал петух, ржаво-красный кочет владычицы Хель, и крик его всколыхнул нижние миры. В Ётунхейме прокричал багряный кочет Фьялар, и по его крику поднялись великаны. Высоко в Асгарде тоже прокричал петух, золотой кочет Гуллинкамби, и крик его пробудил воинов в Вальхалле.
Из-под земли донесся лай. Это в пещере Гнипахеллир лаял Гарм, пес с окровавленной пастью. Карлики, услышав его, застонали в своих каменных темницах. Древо Иггдрасиль заскрипело всеми своими ветвями. Раздался скрежет: то великаны сдвинули свой корабль; и раздался конский топот: то собиралось воинство Муспелльсхейма.
Но Ётунхейм, и Муспелльсхейм, и Хель напряженно ждали. А вдруг волк Фенрир не сумеет порвать узы, которыми связали его обитатели Асгарда? Без него победа над богами невозможна. И вот затрещала скала - Фенрир вырвался на свободу. Во второй раз пролаял пес Гарм в пещере Гнипахеллир.
Тут земля задрожала под копытами конницы Муспелльсхейма, и хохот Локи потряс воздух, и затрубил рог Хеймдалля, и с грохотом распахнулись пятьсот сорок дверей, чтобы выпустить по восемьсот готовых к бою героев.
Тем временем Один держал совет с головою Мимира. Он поднял ее из глубин источника мудрости и с помощью известных ему чар заставил говорить с ним. Где асам, ванам и эйнхериям, героям Мидгарда, лучше всего встретиться с ратями Муспелльсхейма, Ётунхейма и Хель и как лучше сразиться с ними? Голова Мимира посоветовала Одину сойтись с ними в долине Вигрид и биться так, чтобы силы зла были уничтожены навеки, пусть даже ценой гибели его собственного мира.
Всадники Муспелльсхейма достигли Биврёста, радужного моста. Вот-вот они ворвутся в селение богов и предадут его огню. Но Биврёст подломился под тяжестью воинов Муспелльсхейма, и они не добрались до Асгарда.
Ёрмунганд, опоясывающий мир змей, восстал из моря. Воды хлынули на землю и смыли ее последних обитателей. Мощная волна подхватила два корабля - Нагльфар, который так долго строили из ногтей великаны, и ладью царицы мертвых Хель. Направляемый великаном Хрюмом, Нагльфар со всем воинством Ётунхейма на борту поплыл к месту последней битвы. Туда же Локи повел ладью из царства Хель, на которой находился Фенрир.
Поскольку Биврёст рухнул, асы и ваны, асини и дочери ванов, эйнхерии и валькирии двинулись к долине Вигрид через реку Тунд. Предводительствовал ими Один в золотом шлеме на голове и с копьем Гунгнир в руке. Тор и Тюр ехали бок о бок с ним.
В Мюрквиде, темном лесу, ваны сшиблись с полчищами Муспелльсхейма. С обломанного конца Биврёста сыпались на них всадники в горящих латах, дышашие огнем. Там был Ньёрд со Скади, своей воинственной женой-великаншей, закованной в броню. Там была Фрейя. Рядом с Фрейром была Гёрд в боевых доспехах Ослепительно сверкал меч Сурта. Столь же ярко сверкал только один меч в мире тот, что Фрейр уступил Скирниру. Фрейр и Сурт схватились, и Фрейр пал в этой схватке, чего не случилось бы, будь у него в руке его собственный чудесный булат.
И в третий раз залаял Гарм, пес с окровавленной пастью. Он вырвался на свет и свирепыми прыжками помчался к долине Вигрид, куда боги стягивали свои силы. Громко лаял Гарм. На краю небес клекотал орел Хресвельг. И вот небо раскололось, и древо Иггдрасиль потряслось до самых основ.
Туда, где боги выстроили свои рати, приплыли корабли из Ётунхейма и из царства Хель, прискакали всадники Муспелльсхейма и прибежал Гарм, пес с окровавленной пастью. А из моря, подступившего к долине Вигрид, выполз змей Ёрмунганд.
Что же сказал Один богам и героям, сплотившимся вокруг него?
- Мы отдадим наши жизни и позволим уничтожить наш мир, но будем сражаться так, что злые силы сгинут вместе с нами.
С ладьи Хель соскочил волк Фенрир. Его пасть была так широко разинута, что нижняя челюсть мела землю, а верхняя скребла небо. На бой с волком вышел Один Всеотец. Тор не мог подсобить ему, ибо должен был схватиться с Ёрмунгандом, мировым змеем.
Волк Фенрир растерзал Одина. Но тут подоспели более молодые боги. Молчаливый ас Видар спрыгнул со своего коня прямо перед носом Фенрира. Поставив ногу в сандалии, сшитой из обрезков кожи, которую припасали для него башмачники, на нижнюю челюсть волка и, упершись руками в его верхнюю челюсть, он порвал ему глотку. Так был убит Фенрир, самый ярый из всех врагов Асгарда.
Чудовищный змей Ёрмунганд затопил бы все вокруг своим ядом, который он уже приготовился изрыгнуть, если бы Тор не размахнулся и не сокрушил его Мьёлльниром. Нанеся удар, Тор отскочил на девять шагов, но змей успел плюнуть на него, и, ослепленный, задыхающийся и обожженный, защитник мира погиб. Но Магнии и Моди поднимают молот своего отца и тоже вступают в бой, а Ульр без промаха стреляет из своего лука и поражает множество великанов.
Локи сцепился с Хеймдаллем, стражем радужного моста и хранителем богов. Он сразил Хеймдалля, но и сам был сражен им.
Храбро бился Тюр, ас, пожертвовавший своей правой кистью, чтобы пленить Фенрира. Храбро бился он, и много исчадий зла приняли смерть от его левой руки. Но Гарм, пес с окровавленной пастью, загрыз Тюра и погиб вместе с ним.
И тут в вихре пламени, сверкая латами и мечами, в долину ворвались всадники Муспелльсхейма. Сурт, повелитель Муспельхейма убивает Фригг и других богинь, сражавшихся рука об руку со своими мужьями. Но сам погибает под ударом Мйольнира. Великаны побеждены, но огненный меч повелителя Муспельхейма упал на ясень Игдрасиль, и могучее дерево вспыхнуло. Его корни, источенные драконом Нидгёгом, не в силах больше держать ствол, и он падает. Вместе с ним рушится небесный свод, а земля погружается в мировое море.
Волк Скель догнал солнце - Соль, а волк Гети луну - Мани. И исчезли Соль и Мани в их утробе. Звезды попадали с неба. Мир погрузился во тьму.
Море накрыло сожженную и опустошенную землю, и над ним нависло черное небо, потому что не было больше Соль и Мани. Но в конце концов воды схлынули, а дым рассеялся и вновь явилась земля, зеленая и прекрасная. Новое солнце и новая луна засияли на небе еще ярче и красивее. Это дочь Соль и дочь Мани. И за ними не гнались кровожадные волки.
Асгарда, Митгарда, Йотунхейма и Муспельхейма больше нет, нет и страны гномов и страны эльфов. Но высоко-высоко в небе, там, где раньше был Асгард, но только еще выше его стояли младшие боги. Это были молчаливый Видара, храбрый Вали, могучие Магни и Моди и меткий Ульр - они остались живы. Вместе с ними Бальдр и Ход, которым удалось вырваться из царства Хель. За поясом у Магни молот его знаменитого отца. Молодые боги разговаривают друг с другом, вспоминая дела и подвиги минувших веков, и строят для себя новую страну, а под ними из мирового моря опять подымается земля. Она вся зеленая, она покрыта чудесными лесами, садами, пастбищами и нивами.
Видар и Вали нашли в траве послание старших богов - золотые дощечки с рунами мудрости. Там говорилось о небесах над Асгардом, не тронутых огнем Сурта, где правили Вили и Be, Воля и Святость.
Двое людей пережили Рагнарёк. Огонь Сурта не коснулся их. Они спали далеко в глухом лесу, а когда пробудились, мир вновь был зелен и прекрасен. Питались они утренними росами. Это были женщина и мужчина, Лив и Ливтрасир. Они вышли из леса и народили детей, которые, тоже народив детей, заселили землю.
www.mifs.su
Мифы древней Скандинавии. Страница 1
Владимир Петрухин
Мифы древней Скандинавии
Введение
Для древней цивилизации Греции и Рима Германия — нынешние земли между Рейном и Эльбой — и Скандинавия были окраиной заселенного людьми пространства. Дальше был только бесконечный Мировой океан, со всех сторон омывающий землю; Скандинавию античные географы вообще считали островом — полулегендарной страной Туле. До начала новой эры ходили легенды, что лишь один человек — хитроумный Одиссей — достиг северного берега Океана.
Греки и римляне считали народы, обитающие вне их цивилизации с развитой городской культурой и письменностью, «варварами», лишенными не только настоящей культуры, но и членораздельной речи, способными лишь на невнятное бормотание («барбар»). Это представление было наследием еще более древней — первобытной эпохи, когда иноплеменники считались не только чужими, но и заведомо враждебными «своему» народу людьми. Мир греков и римлян был «средиземным», остальное было окраинным, периферийным, варварским. Но смысл развития цивилизации заключался в том, чтобы первобытные племенные перегородки рушились. Великая греческая колонизация Средиземноморья, а затем фаланги Александра Македонского и, наконец, римские легионы разрушили не только границы древних цивилизаций Ближнего Востока, но и замкнутые племенные мирки «варварской» Европы.
Римляне быстро убедились на практике, что «варвары» — это очень разные народы, обладающие собственными культурой и языком. Современная наука во многом остается наследницей того, что узнали и поняли об этих народах древние авторы. В частности, античные историки и географы различили две крупные общности народов Западной Европы — кельтов (галлов) и германцев, и до сих пор это деление на народы, говорящие на кельтских и германских языках, принято в языкознании. Народы современной Германии и Скандинавии — датчане, шведы, норвежцы, исландцы — говорят на германских языках, сохраняют много общего в традиционной народной культуре. При этом, однако, сами германские народы не именовали себя германцами — это наименование (обозначение — этникон) ввели римские авторы. Сами германцы сохраняли свои племенные имена (этнонимы), в том числе имя тевтоны, родственное нынешнему самоназванию немцев — дейч; оно означало «народ, люди, свои люди» — ведь только свое племя и считалось в первобытную эпоху настоящими людьми. Еще одно характерное племенное имя сохранилось в названиях стран, расположенных в крайних пределах расселения германских народов: по-германски оно звучало как свевы, свей, свионы, семноны, что означало «свой, соплеменник»; Швеция в Скандинавии и Швейцария в Альпах напоминают о тех германских племенах, которые считали только соплеменников «своими», прочие племена — «чужими». Названия других народов, в том числе северогерманских или скандинавских, часто означают страну, в которой они расселились: норвежцы в древности назывались норманнами (так именовали и всех скандинавов — «северных людей»), исландцы получили название от острова Исландии. Представление о родстве развивалось у германских племен в процессе столкновения с «чужими», прежде всего — римлянами.
Германские боги
Первым римским автором, который описал обычаи германцев первых лет н. э., был сам покоритель Галлии Гай Юлий Цезарь: «Нравы германцев во многом отличаются от галльских нравов: у них нет друидов для заведования богослужением, и они мало придают значения жертвоприношениям. Они веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, — именно в солнце, Вулкана и луну: об остальных богах они не знают и по слуху. Вся жизнь их проходит в охоте и военных занятиях… Земледелием они занимаются мало… Ни у кого из них нет определенных земельных участков и вообще земельной собственности, но власти и князья каждый год наделяют землей… роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их переходить на другое место. Этот порядок они объясняют разными соображениями; именно, чтобы в увлечении оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием, чтобы они не стремились к приобретению обширных имений и люди сильные не выгоняли бы слабых из их владений».
Сведения Цезаря могут показаться непонятными современным читателям, так как великий римлянин описывает быт германцев, во-первых, с позиций своей цивилизации, поэтому стихию, которой поклоняются германцы, — огонь — он называет именем римского божества, Вулканом. Во-вторых, Цезарь использует галльскую информацию о германцах, и галлы, как это часто бывает в племенных обществах, считают своих соседей более «дикими», чем свой собственный народ. Возможно, у германцев не было жрецов, подобных кельтским друидам — касте, наделенной сокровенным знанием всех тайн Вселенной, но им был известен и сложный религиозный культ, и жертвоприношения, способные поразить воображение античных авторов.
Младший современник Цезаря и Августа, великий античный географ Страбон, дает сходное описание быта германских племен, многие из которых он уже знает по именам — ведь, столкнувшись с римлянами, они стали вести с ними непрерывные войны. Воинский обычай германского племени кимвров Страбон посчитал достойным описания в своей «Географии». «Передают, что у кимвров существует такой обычай: женщин, которые участвовали с ними в походе, сопровождали седовласые жрицы-прорицательницы, одетые в белые льняные одежды, прикрепленные (на плечах) застежками, подпоясанные бронзовым поясом и босые. С обнаженными мечами эти жрицы бежали через лагерь к пленникам, увенчивали их венками и затем подводили к медному жертвенному сосуду вместимостью около 20 амфор; здесь находился помост, на который восходила жрица и, наклонившись над котлом, перерезала каждому поднятому туда пленнику горло. По сливаемой в сосуд крови одни жрицы совершали гадания, а другие, разрезав трупы, рассматривали внутренности жертвы и по ним предсказывали своему племени победу».
Это действительно леденящее душу описание едва ли поражало античного ученого своей жестокостью: зритель, привычный к гладиаторским боям, не боялся крови пленных. Скорее, Страбона заинтересовало здесь то, что «варвары»-германцы гадали по внутренностям убитых пленников так же, как римские жрецы-авгуры по внутренностям жертвенных животных.
Образ суровых и воинственных германцев, где даже женщины были подчинены военному быту и воинским культам, сложился в античную эпоху и дожил не только до последнего периода «варварской» эпохи — века викингов с его представлениями о валькириях — девах-воительницах — и т. п., но и до позднейших времен «тысячелетнего рейха», когда любование воинскими доблестями дополнилось индустрией уничтожения целых плененных народов… Даже слово, означающее в немецком языке «народ» — фольк, относилось не просто к населению страны, а к организованному объединению людей (ему родственно заимствованное славянами у германцев слово «полк»). Этот воинственный образ был ярким, но во многом поверхностным.
Уже римский историк Корнелий Тацит в конце I в. н. э. писал о том, насколько был противоречив быт германских варваров. «Когда они не ведут войн, то много охотятся, а еще больше проводят время в полнейшей праздности, предаваясь сну и чревоугодию, и самые храбрые и воинственные из них, не неся никаких обязанностей, препоручают заботы о жилище, домашнем хозяйстве и пашне женщинам, старикам и наиболее слабосильным из домочадцев, тогда как сами погрязают в бездействии, на своем примере показывая поразительную противоречивость природы, ибо те же люди так любят безделье и так ненавидят покой» (О происхождении германцев. Глава 15). «Беспробудно пить день и ночь ни для кого не постыдно, — продолжает Тацит (глава 22). — Частые ссоры, неизбежные среди предающихся пьянству, редко когда ограничиваются словесною перебранкой и чаще всего завершаются смертоубийством или нанесением ран». Эта «бытовая подробность» имеет самое роковое продолжение в скандинавской мифологии: на пиру богов во время перебранки, затеянной злокозненным богом Локи, самими богами нарушается священный мир, и это приводит к гибели богов.
www.booklot.ru
Мифы древней Скандинавии. Содержание - Сотворение человека
Множество имен, упоминаемых Снорри, часто в «Младшей Эдде» не связано ни с каким мифологическим сюжетом. Тем не менее они очень важны для людей, рассказывающих мифы: знать имя — значит знать происхождение и назначение явления или божества; поэтому многим мифологическим персонажам приписывается подробная генеалогия, наподобие тех, которые описываются в сагах об исландцах. И наоборот, для богов, творящих мир, дать имена — значит совершить акт творения.
В «Прорицании вёльвы» о начале творения говорится:
Тогда сели боги
на троны могущества
и совещаться
стали священные,
ночь назвали
и отпрыскам ночи —
вечеру, утру
и дня середине
прозвище дали,
чтоб время исчислить.
Мы уже знаем, что это — не простое исчисление, и Один вопрошал вёльву о тайнах творения не потому, что сам он был малосведущ в этих тайнах: время в скандинавской мифологии было конечно, и каждый день напоминал о грядущем конце мира — о нем и хотел узнать у провидицы бог.
К этим тайнам подбирается и прикидывающийся простецом Гюльви. Он спрашивает о том, почему дева Солнце так быстро мчится в своей колеснице, будто спасается от самой смерти. И тут выясняется, что ее действительно преследуют два чудовищных волка; одного именуют Обман — и он перед гибелью мира настигнет Солнце. Имя другого — Ненавистник, и он в конце времен схватит Месяц. Забегая вперед, ближе к концу света, Гюльви спрашивает, кто породил этих волков. Оказывается, что они — порождения некой, пока неназванной великанши. Злобное племя великанов — ётунов, троллей или турсов — расплодилось на краю света после того, как один из них спасся от потопа — крови Имира, ставшей водами. Они угрожают существованию всего мира.
Мир был сотворен благодаря взаимодействию противоположных стихий — жара и холода, но вместе с гармонией, созданием правильных форм пространства и равномерного течения времени, боги-творцы привнесли в этот мир смерть и разрушение. Ведь мир сотворен из тела убитого великана — злобного, но не совершавшего преступлений первобытного существа. Мир, основанный на крови (пусть она и превратилась в мировой океан), обречен на конечную гибель — ее ждут и страшатся и боги, и люди.
Но Имир не был просто убит — он стал жертвой, которую расчленили по определенным правилам, чтобы из хаоса — нерасчлененного и чудовищного — создать космос. Эта первая жертва, на которой (или из которой) строится весь мир, — широко распространенный мифологический сюжет. Он сохранился и в поэтическом творчестве — в балладах о том, что город или крепость можно построить, только если положить в основу — под фундамент — невинную жертву. В обрядах многих народов мира положено при строительстве приносить специальную жертву — чаще не человека, а животное, или хотя бы пустить первой кошку в новый дом. Представление о том, что, обустраивая землю — свое культурное пространство, — человек совершает насилие над природой, было присуще человечеству с первобытных времен. За это насилие надо было платить выкуп — жертву. Со времен сотворения мира и богам, и людям приходилось приносить жертвы, чтобы их космическое здание оставалось прочным и не рухнуло.
Смысл первой жертвы — Имира — заключался еще и в том, что этот чудовищный великан был все же человекоподобным существом. Созданный из его тела мир был понятен людям. Расчленение его тела было и первым уроком анатомии, причем в буквальном смысле. Для исцеления больных в древности и в Средневековье принято было произносить заговоры, в этих заговорах части тела, плоть и кости больного перечислялись так же, как части тела Имира. Космос — или макрокосм — приравнивался по своему составу к человеку (микрокосму). Такие заговоры содержат древнейшие германские заклинания, относящиеся к Х веку и именуемые Мерзебургскими; сам Один-Водан произносит заговор:
От полома кости, от потока крови,
от вывиха членов.
Склейся кость с костью, слейся кровь
с кровью,
К суставу сустав, как слепленный,
пристань.
Когда оставленный нами на время Гюльви вежливо подивился тому, какую огромную и искусную работу выполнили боги, он спросил, как была устроена земля. Тогда Высокий ответил: «Она снаружи округлая, а кругом нее лежит глубокий океан. По берегам океана боги отвели земли великанам, а весь мир в глубине суши оградили стеною для защиты от великанов. Для этой стены они взяли веки великана Имира и назвали крепость Мидгард».
Оселок-точило из королевского погребения в Саттон-Ху в Англии.
Священный олень венчает этот оселок, значит, ему придавалось магическое значение
Мир богов и мир людей
Небесный Асгард и земной Мидгард
Мидгард — «внутреннее огражденное пространство», крепость, построенная в начале времен богами для защиты от великанов, противопоставлен в скандинавских мифах Утгарду — внешнему пространству, расположенному за оградой. Древнескандинавское слово «гард» означало вообще огражденное или освоенное место, в Исландии — хутор; но и легендарный город богов-асов Асгард, который Снорри отождествлял с Троей, также содержал это слово (вообще слово «гард» родственно славянскому слову град, город— вспомним, что скандинавы называли Русь Страной Гардов, Гардарики). За этим огражденным пространством лежит уже враждебный мир хаоса, холода на севере, как в земле великанов Ётунхейме, или непереносимого жара на юге, как в Муспелльсхейме. Мир богов и людей расположен в центре освоенного — устроенного богами — космического пространства. Нам уже знаком такой взгляд на мир — греки и римляне считали свою цивилизацию срединной, лежащей на берегах Средиземного моря; по окраинам жили варвары, к которым относили и германцев, обитающих на берегу океана — там, где сами германцы-скандинавы помещали страну великанов. Этот эгоцентрический взгляд на мир присущ и скандинавской мифологии.
Сотворение человека
Но вернемся вновь к вопрошающему Гюльви, который переходит от сотворения мира к сотворению человека: «Великое дело совершили боги, сделав землю и небо и укрепив солнце со светилами и разделив сутки на день и ночь. А откуда взялись люди, населяющие землю?» Тогда Высокий продолжил свой рассказ. Три сына Бора — Один, Вили и Ве — шли однажды берегом моря и увидели два дерева. Из этих деревьев они сделали людей. Один дал им жизнь и душу, Вили — разум и движение, Ве — облик, речь, слух и зрение. Боги дали им даже одежду и, конечно, имена: мужчину и женщину назвали Аск — Ясень, и Эмбля — Ива (или Лоза). От них и произошел людской род, который боги поселили в стенах Мидгарда.
Другой — божественный — персонаж задавал сходные вопросы в другом памятнике древнеисландской литературы и получал на них несколько иные ответы: это был Один в Прорицании вёльвы. Провидица также рассказывает, как три благих аса отправились к берегу моря и увидели на берегу «не имевших судьбы» безжизненных Аска и Эмблю. Но спутниками Одина названы боги Хёнир и Лодур, о которых в мифах почти ничего, кроме того, что они приняли участие в сотворении человека, неизвестно. Правда, Хёнир еще однажды упомянут как спутник Одина, но третьим спутником был Локи; думают, что он и скрывался под именем Лодур. Имена Хёнир и Лодур могут означать «Острый» и «Прорастающий»; полагают, что оба имени имеют прямое отношение к древесной сущности первых людей. Один дал людям дыхание, Хёнир — дух, или ум, «заострив его», сделав из «чурбана» разумного человека, Лодур — тепло и румянец. Нас не должна удивлять эта разница в именах — ведь у разных германо-скандинавских племен и народов были разные, хоть и близкие фольклорные традиции. Неудивительно и то, что боги использовали для сотворения человека подручный материал — деревья (почти как в сказке о Буратино), как они использовали другие дары первозданного хаоса для сотворения светил и т. п. Но и в этом сюжете просматривается древний тотемический миф о людях — первопредках племени, — которые стали деревьями.
www.booklot.ru
Мифы древней Скандинавии. Содержание - Владимир Петрухин Мифы древней Скандинавии
Владимир Петрухин
Мифы древней Скандинавии
Введение
Для древней цивилизации Греции и Рима Германия — нынешние земли между Рейном и Эльбой — и Скандинавия были окраиной заселенного людьми пространства. Дальше был только бесконечный Мировой океан, со всех сторон омывающий землю; Скандинавию античные географы вообще считали островом — полулегендарной страной Туле. До начала новой эры ходили легенды, что лишь один человек — хитроумный Одиссей — достиг северного берега Океана.
Греки и римляне считали народы, обитающие вне их цивилизации с развитой городской культурой и письменностью, «варварами», лишенными не только настоящей культуры, но и членораздельной речи, способными лишь на невнятное бормотание («барбар»). Это представление было наследием еще более древней — первобытной эпохи, когда иноплеменники считались не только чужими, но и заведомо враждебными «своему» народу людьми. Мир греков и римлян был «средиземным», остальное было окраинным, периферийным, варварским. Но смысл развития цивилизации заключался в том, чтобы первобытные племенные перегородки рушились. Великая греческая колонизация Средиземноморья, а затем фаланги Александра Македонского и, наконец, римские легионы разрушили не только границы древних цивилизаций Ближнего Востока, но и замкнутые племенные мирки «варварской» Европы.
Римляне быстро убедились на практике, что «варвары» — это очень разные народы, обладающие собственными культурой и языком. Современная наука во многом остается наследницей того, что узнали и поняли об этих народах древние авторы. В частности, античные историки и географы различили две крупные общности народов Западной Европы — кельтов (галлов) и германцев, и до сих пор это деление на народы, говорящие на кельтских и германских языках, принято в языкознании. Народы современной Германии и Скандинавии — датчане, шведы, норвежцы, исландцы — говорят на германских языках, сохраняют много общего в традиционной народной культуре. При этом, однако, сами германские народы не именовали себя германцами — это наименование (обозначение — этникон) ввели римские авторы. Сами германцы сохраняли свои племенные имена (этнонимы), в том числе имя тевтоны, родственное нынешнему самоназванию немцев — дейч; оно означало «народ, люди, свои люди» — ведь только свое племя и считалось в первобытную эпоху настоящими людьми. Еще одно характерное племенное имя сохранилось в названиях стран, расположенных в крайних пределах расселения германских народов: по-германски оно звучало как свевы, свей, свионы, семноны, что означало «свой, соплеменник»; Швеция в Скандинавии и Швейцария в Альпах напоминают о тех германских племенах, которые считали только соплеменников «своими», прочие племена — «чужими». Названия других народов, в том числе северогерманских или скандинавских, часто означают страну, в которой они расселились: норвежцы в древности назывались норманнами (так именовали и всех скандинавов — «северных людей»), исландцы получили название от острова Исландии. Представление о родстве развивалось у германских племен в процессе столкновения с «чужими», прежде всего — римлянами.
Германские боги
Первым римским автором, который описал обычаи германцев первых лет н. э., был сам покоритель Галлии Гай Юлий Цезарь: «Нравы германцев во многом отличаются от галльских нравов: у них нет друидов для заведования богослужением, и они мало придают значения жертвоприношениям. Они веруют только в таких богов, которых они видят и которые им явно помогают, — именно в солнце, Вулкана и луну: об остальных богах они не знают и по слуху. Вся жизнь их проходит в охоте и военных занятиях… Земледелием они занимаются мало… Ни у кого из них нет определенных земельных участков и вообще земельной собственности, но власти и князья каждый год наделяют землей… роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их переходить на другое место. Этот порядок они объясняют разными соображениями; именно, чтобы в увлечении оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием, чтобы они не стремились к приобретению обширных имений и люди сильные не выгоняли бы слабых из их владений».
Сведения Цезаря могут показаться непонятными современным читателям, так как великий римлянин описывает быт германцев, во-первых, с позиций своей цивилизации, поэтому стихию, которой поклоняются германцы, — огонь — он называет именем римского божества, Вулканом. Во-вторых, Цезарь использует галльскую информацию о германцах, и галлы, как это часто бывает в племенных обществах, считают своих соседей более «дикими», чем свой собственный народ. Возможно, у германцев не было жрецов, подобных кельтским друидам — касте, наделенной сокровенным знанием всех тайн Вселенной, но им был известен и сложный религиозный культ, и жертвоприношения, способные поразить воображение античных авторов.
Младший современник Цезаря и Августа, великий античный географ Страбон, дает сходное описание быта германских племен, многие из которых он уже знает по именам — ведь, столкнувшись с римлянами, они стали вести с ними непрерывные войны. Воинский обычай германского племени кимвров Страбон посчитал достойным описания в своей «Географии». «Передают, что у кимвров существует такой обычай: женщин, которые участвовали с ними в походе, сопровождали седовласые жрицы-прорицательницы, одетые в белые льняные одежды, прикрепленные (на плечах) застежками, подпоясанные бронзовым поясом и босые. С обнаженными мечами эти жрицы бежали через лагерь к пленникам, увенчивали их венками и затем подводили к медному жертвенному сосуду вместимостью около 20 амфор; здесь находился помост, на который восходила жрица и, наклонившись над котлом, перерезала каждому поднятому туда пленнику горло. По сливаемой в сосуд крови одни жрицы совершали гадания, а другие, разрезав трупы, рассматривали внутренности жертвы и по ним предсказывали своему племени победу».
Это действительно леденящее душу описание едва ли поражало античного ученого своей жестокостью: зритель, привычный к гладиаторским боям, не боялся крови пленных. Скорее, Страбона заинтересовало здесь то, что «варвары»-германцы гадали по внутренностям убитых пленников так же, как римские жрецы-авгуры по внутренностям жертвенных животных.
Образ суровых и воинственных германцев, где даже женщины были подчинены военному быту и воинским культам, сложился в античную эпоху и дожил не только до последнего периода «варварской» эпохи — века викингов с его представлениями о валькириях — девах-воительницах — и т. п., но и до позднейших времен «тысячелетнего рейха», когда любование воинскими доблестями дополнилось индустрией уничтожения целых плененных народов… Даже слово, означающее в немецком языке «народ» — фольк, относилось не просто к населению страны, а к организованному объединению людей (ему родственно заимствованное славянами у германцев слово «полк»). Этот воинственный образ был ярким, но во многом поверхностным.
Уже римский историк Корнелий Тацит в конце I в. н. э. писал о том, насколько был противоречив быт германских варваров. «Когда они не ведут войн, то много охотятся, а еще больше проводят время в полнейшей праздности, предаваясь сну и чревоугодию, и самые храбрые и воинственные из них, не неся никаких обязанностей, препоручают заботы о жилище, домашнем хозяйстве и пашне женщинам, старикам и наиболее слабосильным из домочадцев, тогда как сами погрязают в бездействии, на своем примере показывая поразительную противоречивость природы, ибо те же люди так любят безделье и так ненавидят покой» (О происхождении германцев. Глава 15). «Беспробудно пить день и ночь ни для кого не постыдно, — продолжает Тацит (глава 22). — Частые ссоры, неизбежные среди предающихся пьянству, редко когда ограничиваются словесною перебранкой и чаще всего завершаются смертоубийством или нанесением ран». Эта «бытовая подробность» имеет самое роковое продолжение в скандинавской мифологии: на пиру богов во время перебранки, затеянной злокозненным богом Локи, самими богами нарушается священный мир, и это приводит к гибели богов.
именовалась именем бога – Тюр. Вверху шестнадцать главных рун эпохи викингов («футарк»). Это руны «длинных ветвей». Внизу – руны «коротких ветвей»
