Книга наша древняя столица. Книга Наша древняя столица. Содержание - Наталья Кончаловская. Наша древняя столица КНИГА ПЕРВАЯ ...
История современного города Афины.
Древние Афины
История современных Афин

Наша древняя столица - Кончаловская Наталья Петровна - Страница 1. Книга наша древняя столица


Читать онлайн книгу Наша древняя столица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Назад к карточке книги
Наталья Кончаловская. Наша древняя столица
КНИГА ПЕРВАЯ

Слава нашей стороне!

Слава русской старине!

Я рассказывать начну,

Чтобы дети знать могли

О делах родной земли.

1147 год

ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

Читатель мой, бывал ли ты

На башне университета?

Видал ли с этой высоты

Столицу нашу в час рассвета?

Когда за дымкой голубой,

А в летний зной – совсем лиловой

Москва-река перед тобой

Лежит серебряной подковой.

Всё видно с высоты такой —

Бульвары, площади и парки,

Мосты повисли над рекой,

Раскинув кружевные арки.

Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой

Игрушечный Иван Великий,

На луковке его златой

Играют солнечные блики…

Давай займёмся стариной!

Представь себе, читатель мой,

Что там, где столько крыш вдали,

Огромный лес стоял когда-то,

Дубы могучие росли,

Шумели липы в три обхвата,

Полянки вместо площадей,

А вместо улиц – перелоги,

И стаи диких лебедей,

И рёв медведицы в берлоге,

И на заре на водопой,

Где плещет свежесть ключевая,

Шли лоси узкою тропой,

Рогами сучья задевая…

Текла река в лесах, в лугах,

Ладьи скользили по теченью,

А на высоких берегах

Виднелись тут и там селенья.

Славянский люд в них проживал

С десятого, быть может, века,

Тот люд Москвою называл

Глубокую, большую реку.

Природы щедрые дары

Ценить уже умели люди.

Для них заботливо бобры

Вели хозяйство на запруде.

Для них копили пчёлы мёд,

Растила птиц трава густая,

В глубинах москворецких вод

Икру метала рыбья стая.

Они пасли в лугах стада,

Пахали землю под пшеницу,

Купцам сбывали в города

И лён, и воск, и мёд, и птицу.

Из года в год богатый сбыт

Мехам бобра, медвежьим шкурам.

Водой и сушей путь открыт

В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.

Всё это были города

Руси лесистой и огромной.

Столицей Киев был тогда,

Была Москва деревней скромной.

* * *

Москва-река, тебе хвала!

В веках ты видела немало.

Когда б ты говорить могла,

Ты многое бы рассказала.

Ты б рассказала нам о том,

Как люди начали селиться,

За тыном – тын, за домом – дом

Росло на берегу твоём

Начало будущей столицы.

Ты отражала в глади вод

Тот первый Кремль и город новый,

Что строил русский наш народ

Под первою стеной сосновой…

Вот этот первый городок

На перекрёстке всех дорог.

О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

Под Москвою, на дорогах,

Средь лесов и пустырей,

В старину стояло много

Сторожей-монастырей.

В них всегда монахи жили,

Пили, ели, не тужили,

Всё давала им земля —

Огороды и поля.

Монастырские угодья

Сразу видны издали —

Так и пышет плодородьем

От монашеской земли.

Монастырская пшеница

Выше роста колосится,

Выше пояса – овёс,

По колена – сенокос.

А работает в полях

Не звонарь и не монах —

Пашут поле батраки,

Крепостные мужики.

Для монаха всё готово:

И от рыбного улова,

И от пчельника доход

В монастырь несёт народ.

Скот разводят для монаха,

Сосны рубят для монаха.

На крестьянских на кормах

Тунеядцем жил монах.

За крестьян молил он бога,

От крестьян дохода много…

Всё, что видно вдаль и вширь, —

Всем владеет монастырь.

Но когда заметят в страхе

Вражий стан со стен монахи

Иль блеснут издалека

Копья вражьего полка,

Тотчас в Кремль гонец-монах

Мчится, стоя в стременах,

Объявить, что под Москвою

Показалась вражья рать,

Чтоб готовы были к бою:

Стольный град оборонять!

А крестьяне между тем

С монастырских крепких стен

Путь в столицу защищали,

Метко били их пищали,

И частенько под Москвой

Закипал горячий бой.

Много раз за стены эти

Укрывались бабы, дети, —

Как объявится беда,

Весь народ бежит сюда…

Сохранились и поныне

Древнерусские твердыни.

Поезжай да посмотри

На Москве монастыри:

Новодевичий, Данилов,

И Андроньев, и Донской.

Эти стены вражью силу

Оттесняли под Москвой.

* * *

В монастырской келье узкой,

В четырёх глухих стенах

О земле о древнерусской

Быль записывал монах.

Он писал зимой и летом,

Озарённый тусклым светом.

Он писал из года в год

Про великий наш народ.

О нашествии Батыя

Написал он в грозный час,

И слова его простые

Сквозь века дошли до нас.

1237 год

РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

Был страшный год, когда все страны

Боялись больше, чем огня,

Батыя – внука Чингис-хана,

Своё соседство с ним кляня.

«Баты-ы-ый!» – пронзающие стрелы,

«Бату!» —как палицы удар.

Его ослушаться не смела

Орда монголов и татар.

Был страшный век, когда монголы

На Русь лавиною пошли,

В осенний день, по степи голой,

Топча сухие ковыли.

Жестоких воинов раскосых

Батый собрал со всей земли,

Быки их юрты на колёсах

С детьми и жёнами везли.

И по Батыеву веленью

За войском следом шли стада,

Как будто бы в переселенье

На запад двинулась орда.

И скрип колёс, и свист нагайки,

И рев быков, и плач детей,

И птиц испуганные стайки

Из-под копыт у лошадей…

Так шла чудовищным потоком

На Русь монгольская орда

В одном стремлении жестоком

Сжигать и грабить города.

* * *

Не молодица любовалась,

Играя зеркальцем в руке,

А в день погожий отражалась

Рязань-красавица в Оке.

В зеркальные гляделись воды,

Сбегая весело с холма,

Крылечки, башни, переходы —

Князей рязанских терема.

На площади собор богатый,

За ним раскинулся базар,

Вокруг хоромы и палаты

Купцов рязанских и бояр.

За ними слободы людские,

Дворы, часовни городские…

* * *

В тот день морозный, день короткий,

Под снегом спали зеленя,

В тот день у проруби молодки

Смеялись, вёдрами звеня;

У ребятишек шло катанье

На разметённом окском льду,

Когда на поле, под Рязанью,

Батый привёл свою орду.

Ой, лихо, лихо! Ой, беда!

Стоит орда, грозит орда!

Дымит кострами в чистом поле

И требует десятой доли

Всего от каждого двора —

Мехов, казны и серебра…

В морозной снежной мгле кострами

Чадит Батыева орда.

К Батыю с пышными дарами

Рязанский князь пришёл тогда.

Он сам собрал Батыю дань:

«Возьми дары! Не тронь Рязань!»

Любуясь княжьими дарами,

Батый кумыс из чаши пил

И, сидя в юрте меж коврами,

С усмешкой князю говорил:

«Коль хочешь мира, русский бай, —

Княгиню в жёны мне отдай!»

Взбешённый, не взглянув на хана,

Князь Фёдор молча вышел вон,

Но тут ударом ятагана

У входа в юрту был сражён…

А под покровом ночи тёмной,

Спеша в предутреннюю рань,

Из Пронска, Мурома, Коломны

Три князя шли спасать Рязань.

Они свои дружины гнали

На помощь брату своему,

Они тогда ещё не знали,

Какой конец пришёл ему.

И вдруг раскинулась пред ними

Сама беда, гроза сама,

Не видно солнца в сизом дыме —

На девять вёрст ордынцев тьма.

В неравный бой они вступили,

Своим сородичам верны,

И в сече головы сложили,

Со всех сторон окружены…

* * *

Рязань, Рязань! Теперь тебе,

Твоим несчастным горожанам

Уже не выстоять в борьбе,

Не совладать с жестоким ханом.

Враги в ворота ворвались,

Таких не знала ты доныне!..

С высокой колокольни вниз

С младенцем бросилась княгиня.

И чашу смертную до дна

Испив от горького начала,

В огне на площади она

Батыя мёртвая встречала…

Горят  хоромы, терема —

Всё, чем Рязань была богата.

Декабрьская ночная тьма

Багровым пламенем объята.

* * *

Пять дней оборонял народ

Свой край, как говорит сказанье

И пять ночей небесный свод

Пылал над стонущей Рязанью.

А на заре шестого дня

В леса, в приют шатровых елей,

Врага жестокого кляня,

Бежали те, что уцелели.

И к ним, как воин и как брат,

Горя упорной жаждой мщенья,

Пришёл рязанец Коловрат

И стал готовить ополченье.

Их тысяча семьсот пришло.

Они зашли ордынцам с тыла.

Батый, взобравшись на седло,

Оцепенел: «Какая сила!

Откуда? Где она была?

Неужто мёртвые восстали?

Рязань сгорела вея дотла,

Над пеплом вороны летали!..»

Впервые дрогнула орда,

От ужаса теряя разум.

И двинул Коловрат тогда

Всю силу на ордынцев разом.

Не обучали эту рать,

Людей, случайно уцелевших,

Но каждый шёл врага карать

За родичей, в огне истлевших,

И за потопленных в Оке

Готов был каждый мстить монголам,

А меч у мстителя в руке

В бою не кажется тяжёлым

В декабрьской стуже бой суров,

И вражий рог ревёт сердито,

И шлемы валятся с голов

Горячим коням под копыта.

Пускай у русских меньше сил,

Но страха Коловрат не знает,

Уже свой меч он затупил,

Он меч монгольский поднимает.

Батый с него не сводит глаз, —

Какое русское упорство!

Он шурину даёт приказ:

Вступить с врагом в единоборство.

Смотри теперь, Батый, смотри,

Как в снежной и колючей пыли

От двух сторон богатыри

Перед войсками в бой вступили.

Взметнулись конские хвосты,

В зрачках коней огонь пожаров,

И расщепляются щиты

От сокрушительных ударов.

А с двух сторон войска стоят, —

Морозный воздух полон гулом,

И вдруг Евпатий Коловрат

Заносит меч над Хостоврулом.

Удар! В сугроб зарылся щит:

Батыев шурин пал – убит!..

И яростный Батыя крик

Застыл над снежной пеленою,

И оба войска в тот же миг

Друг другу в стык пошли стеною…

И столько жизней смерть взяла,

Что под снегами твердь стонала,

Пока рязанского орла

Шакалов стая окружала.

..И вот у ног Батыя он —

Евпатий Коловрат убитый.

А хан Батый? Он окружён

Угрюмых полководцев свитой.

Он, сам с собою говоря,

Стоит и смотрит, потрясённый,

На строгий лик богатыря,

Бессмертьем в смерти осенённый.

Монгольский меч в руке зажат —

Тот меч, которым дрался лихо

Рязанский воин Коловрат.

И хан Батый бормочет тихо:

«Когда б тот воин был моим,

Близ сердца я б держал такого!..»

А над землёй клубился дым,

Он гнал людей, лишённых крова,

В леса, на страх ордынским ханам,

На славу первым партизанам.

До берегов Москвы-реки

Ордынский хан довёл полки…

Кремль осаждает хищник смелый!

Он до зубов вооружён,

Он мечет огненные стрелы,

По стенам в крепость лезет он;

Во все ворота бьёт тараном,

Под башнями костры кладёт…

И нету сил бороться с ханом,

Пылает Кремль, пропал народ!..

Не много дней осада длится,

И вот уж больше нет столицы…

Над пеплом вороны летают,

Чернеют проруби реки.

Февральский снег ложится, тает

В местах, где тлеют угольки.

И на московском пепелище

Средь многих тысяч мёртвых тел

Своих родных и близких ищет

Тот, кто, по счастью, уцелел.

И горькой, дымной гарью тянет,

И горько плачет русский люд

О тех, кто никогда не встанет,

О ком не раз мы вспомним тут.

Не раз ещё Москва горела,

Не раз глумился враг над ней,

Орда топтала то и дело

Просторы родины твоей.

Но солнце к вечеру садится

И утром заново встаёт,

Так каждый раз свою столицу

Вновь восстанавливал народ.

1242 год

СЛОВО О ПОБОИЩЕ ЛЕДОВОМ

Ой ты, Новгород Великий,

Господин торговых дел!

От боёв с ордою дикой

Ты счастливо уцелел.

И стоит твой Кремль-Детинец

На высоком берегу,

Словно сахарный гостинец

В светлый праздник на торгу.

Ой ты, древний город вольный,

Не привык поклоны класть…

Новгородцы недовольны,

Уступая князю власть.

Ты единственный меж всеми

Управлялся без князей,

Только ныне ведь не время

Вольной гордости твоей.

Там, куда садится солнце,

Неспокойно в этот час —

Ведь задумали ливонцы

Наши земли взять у нас.

А ливонский хищный рыцарь —

Самый ближний твой сосед.

У тебя ж, как говорится,

Воля есть, а войска нет!

В Переяславль тебе за князем

Посылать гонцов пора,

Пусть с поклоном рухнут наземь –

Среди княжьего двора.

Александр! Ведь он от шведа

В Невской битве землю спас,

И тебя он от соседа

Защитит на этот раз.

Хоть с тобою Невский в ссоре

И на норов твой сердит,

Но родной отчизны горе

Тяжелей своих обид.

* * *

По долине голубой

Снежною дорогой,

Соблюдая меж собой

Распорядок строгий,

Шла в поход большая рать

Князя-полководца,

Чтоб от немцев защищать

Землю новгородцев.

Позади остался дом

И тепло людское.

Впереди сверкало льдом

Озеро Чудское.

Лес по берегу высок,

Видно, рос веками.

Вышла рать на островок —

На «Вороний камень».

Перед утром русский князь

Обходил дружины,

С русским воинством стремясь

Дух держать единый.

«Слушай! Слушай, добрый люд,

Слову князя внемли!

Хан Батый, жесток и лют,

Разоряет земли.

Губит нас проклятый враг,

Грабит нас безбожно,

Но от хана как-никак

Откупиться можно.

Дань заплатим. Спору нет,

Стянем пояс туже.

Но ливонец – наш сосед,

Дело тут похуже!

Вот теперь не отбери

У ливонцев Пскова, —

Доберутся до Твери,

Суздаля, Ростова.

А захватят города

И начнут селиться,

И прости-прощай тогда,

Русская землица!

Нам их земли не нужны,

Нам своё вернуть бы,

Ведь сейчас нам вручены

Всей отчизны судьбы!..»

Князь в предутреннюю тьму

Говорил, спокоен, —

Знал, что делу своему

Верен каждый воин.

Рано, рано поутру

Из туманной дали

Резкий голос медных труб

Люди услыхали.

То, неся стране беду,

Тяжело, но быстро

Шло по озеру, по льду

Войско в снежных искрах.

Вот оно идёт, идёт,

Лязгом угрожая,

Солнца утренний восход

В латах отражая.

И с крестами на груди,

На тяжёлых латах,

Два ливонца впереди —

Два быка рогатых.

Два ливонца – первый ряд,

Во втором – четыре,

В третьем – шестеро стоят,

С каждым рядом – шире.

По двенадцати в ряду,

А рядам нет счёта.

Меж рядов, не на виду,

Кроется пехота.

Подвигался этот строй

В ледяном сверканье,

Назывался этот строй

«Головой кабаньей».

Увидав перед собой

Эту силу в латах,

Выходили в смертный бой

На врагов проклятых.

И с дружиной наравне,

Мужики в овчинах,

Кто пешком, кто на коне,

Даже при дубинах.

Вот как суздальская рать

С немцем в бой вступала.

Надо было устоять

Во что бы то ни стало!

Метит ратник, метит в цепь,

Что блестит на солнце, —

Хочет в шлем, в глазную щель

Поразить ливонца.

Стрелы острые у нас,

А попробуй, ну-ка,

Попади «не в бровь, а в глаз» —

Хитрая наука!..

И вот тут-то наша рать

Набралась терпенья,

Чтоб ливонцам показать

Всё своё уменье.

У ливонцев перевес —

«Клин кабаний» страшен,

Он идёт наперерез

Пехотинцам нашим.

Вот вгрызается он к нам

В строй «кабаньей пастью»,

Чтоб разрезать пополам

Войско на две части.

И не сладить нипочём

С этой силой дикой:

Рыцарь сверху бьёт мечом

И пронзает пикой…

Но когда внедрился в тыл

Алый крест зловещий,

Князь с дружиной окружил,

Взял ливонца «в клещи».

И пришла в смятенье та

Рыцарская сила:

Отвалилось от «хребта»

Всё «кабанье рыло».

Грохот, ржанье, стон и крик,

Наши жмут сильнее,

А ливонец не привык

Получать по шее.

Как? Куда теперь бежать

В панцире пудовом?

Или, сняв его, дрожать

На пути ледовом?

И по льду семь вёрст пешком,

В плен дружиной взяты,

Шли ливонцы босиком,

Побросавши латы…

Ты мне скажешь, что в главе

Ратники воспеты,

О столице, о Москве,

Ничего в ней нету!

Но отвечу я тебе,

Чтоб ребята знали:

Эти ратники в борьбе

Землю отстояли!

Ведь спасли они тогда

Русскую землицу —

Сёла, пашни, города,

И, стало быть, столицу!

1327 год

БЫЛЬ ПРО ХИТРОГО ИВАНА И ТАТАРИНА ЩЕЛКАНА

Жил когда-то в Твери злой татарин Чол-хан,

Злой татарин Чол-хан, а по-русски Щелкан.

Был он ханский баскак, это значит – посол,

Хану дань собирать из орды он пришёл.

А пришёл не один – с ним татар сотен пять.

Заполонили Тверь, стали дань собирать.

Все дома обходили татары подряд:

Дом князей – сто рублей, дом бояр – пятьдесят,

А с крестьян да с посадских – по десять рублей.

Денег нет – отдавай вместо денег детей.

Нет детей у тебя – отдавай им жену.

Нет жены – в плен придётся идти самому.

А делилась вся Русь на уделы в тот век,

Был хозяин Руси – хан татарский Юзбек.

Свой удел с городком князю каждому дан,

А над всеми князьями хозяином – хан.

Только он им дарует удельную власть,

Чужеземец глумится над русскими всласть.

У владыки, бывало, в орде находясь,

Столько разной обиды натерпится князь:

Он не смеет пешком приближаться к шатру,

А на брюхе, как пёс, он ползёт по ковру

До престола, где хан, и могуч и велик,

Бросит русскому князю татарский ярлык.

Только этот ярлык князю право даёт

Обирать на Руси православный народ…

Хан-Юзбеку Щелкан был двоюродный брат.

Захотелось Щелкану богатых палат,

Хоть на родине тоже он грабил людей,

Всё же грабить сподручней в стране не своей!

Выгнал князя тверского Щелкан со двора,

Отобрал он у князя несчётно добра,

В княжий терем вошёл, заперся на замок,

Тут уж князю тверскому ярлык не помог.

А ордынцы в Твери распоясались так,

Что травить принялись тверичей, как собак.

Был грабёж среди дня, плач стоял по ночам,

От Щелкана не стало житья тверичам.

И однажды на праздник осенний в Твери

Как взялись на торгу тверичи-бунтари

Да по звону набата, в торговый разгар,

Как пошли с топорами гурьбой на татар.

Навалилась на ханских баскаков беда, —

Всех врагов тверичи перебили тогда.

А Щелкана сожгли тверичи в терему,

Тут бесславный конец приключился ему.

Хан Юзбек, услыхав, разъярился как зверь,

И пошёл было сам он с войсками на Тверь.

Только тут подоспел князь московский Иван.

(Князь боялся – Москву не разграбил бы хан!)

Князь умаслил татар, «бунтарям» дал отпор,

Только думку одну затаил князь с тех пор…

* * *

В этот памятный год москвичи неспроста

Дали прозвище князю: Иван, Калита.

«Калита» – это значит мешок для монет,

И точнее для князя прозвания нет!

Князь Иван был умён, а к тому же хитёр,

И однажды с лукавством он руки потёр

И решил: «Хватит ханских послов баловать!

Надо съездить в орду. Надо им втолковать,

Что скорее и больше получит орда,

Если дань на Москву привезут города».

Богатейших даров наготовил Иван

И повёз их в орду. Был польщён Юзбек-хан,

Он доселе не видел дороже даров —

Изумрудов, алмазов, куниц и бобров.

И, украсив дарами владыки шатёр,

Князь к нему обратился, учтив и хитёр:

«Хан Юзбек! Для чего посылать тебе слуг,

Если есть у тебя на Москве верный друг?

Чем угодно тебе, господин, поклянусь,

Что отныне платить сам заставлю я Русь!

Не в пески, не на ветер бросаю слова, —

Дай указ, чтобы дань собирала Москва!

А уж если начнут города бунтовать,

Ты пришлёшь мне на помощь татарскую рать!»

Хан-Юзбек, на бесценные глядя дары,

Уступил Калите. И вот с этой поры

Хан за данью баскаков не слал на места —

Посылал своих дьяков Иван Калита.

И везли всё добро не татарам, не в стан,

А в Москву, прямо в Кремль, чтоб решил князь Иван —

Что татарам пойдёт, что ему самому,

Что в уплату пойдёт тем, кто нужен ему…

Так в Москву повели все дороги земли.

Враждовать с Калитой уж князья не могли.

Нынче спорить с Москвою князьям не с руки:

Ведь чуть что – князь Иван собирает полки.

Чем тяжеле ярмо поднимает народ,

Тем скорее, сильнее хозяйство растёт.

Чем богаче Москва, чем хозяйство крупней,

Тем Ивану сподручнее княжить над ней.

И Москва собрала вкруг себя города.

Лишь с Москвою считалась отныне орда.

1366 год

КАК ПОСТРОЕН БЫЛ ВЕСНОЮ КРЕМЛЬ ЗА КАМЕННОЙ СТЕНОЮ

Сорок лет земель московских

Не топтал ордынский конь.

Но у старых стен кремлёвских

Был опасный враг – огонь.

Как в засушливое лето

Загорится что-то где-то,

Дым закрутится седой

В слободе за слободой.

Тын за тыном, дом за домом,

По лачугам, по хоромам,

Запылает вся Москва,

Как в печи горят дрова…

Это было много раз.

Но пришёл однажды час —

И из города Коломны

На Москву возы ползут:

Для Кремля с каменоломни

Возит камень русский люд.

И былой стене на смену

Строит каменную стену

Небывалой красоты

Внук Ивана Калиты.

Внук Ивана – Дмитрий-князь,

Оградить Москву стремясь,

Крепость выстроил в столице,

На высоком берегу.

В стенах каменных – бойницы,

Чтобы целить по врагу.

А вокруг Кремля в ту пору

Вырыт был глубокий ров,

Ров такой, через который

Не пробраться без мостов.

А подъёмные мосты

Опускались с высоты

На цепях железных, мощных

От ворот из брёвен прочных.

По-иному начинает

Оборону ладить люд —

Сами порох добывают

И оружие куют.

Москвичи Кремлём гордятся, —

Он стоит на берегу.

Нынче можно не бояться —

Не осилить стен врагу.

* * *

Кличет Дмитрий всю страну

На священную войну:

«Не довольно ль, братцы, даром

Отдавать добро татарам?

Сбросить иго не пора ли?

Сколько лет нас обирали!

Ой вы, силы молодые,

Выше копья поднимай!

Возомнил себя Батыем

Злой татарин, хан Мамай.

Он путём Батыя старым

Всей ордой пошёл на Русь.

Надо дать отпор татарам.

Я вас в бой вести берусь!»

Знали Дмитрия, как друга,

Все соседи-города,

И от севера до юга

Все откликнулись тогда,

И под славною Коломной

Все князья до одного

Ратью встретили огромной

Полководца своего.

Собралось в лесную глушь

Полтораста тысяч душ.

1380 год

СЛОВО О ПОЛЕ КУЛИКОВОМ

С чего бы слово мне начать

О славе тех времён?..

Большую, тысяч в триста, рать

Привёл Мамай на Дон.

Она драконом в сто голов

Легла на берегу,

О ней вернее этих слов

Сказать я не могу…

Был воздух свеж, был вечер тих.

В тумане у реки,

В прибрежных камышах донских,

Свистели кулики.

Татарам было невдомёк —

О чём они свистят?

Свистят вдали. На огонёк

К татарам не летят.

На что у птицы голос есть,

То знает лишь аллах!

А кулики друг другу весть

Давали в камышах:

Что там, где с Доном обнялась

Непрядва, в этот лог

Пришли с войсками Дмитрий-князь

И друг его – Боброк.

Неслышно, крадучись, в туман

Пришли богатыри.

И на семь вёрст раскинут стан,

И ждут они зари…

* * *

Поутру Мамай в шатре

Глянул в щёлку узкую

И увидел на заре

В поле силу русскую.

«Ай-ай-ай! – подумал хан. —

Что за наваждение!

Может, так шалит шайтан?

Может, сновидение?»

Хан опять глаза протёр,

Закричал сердито.

Трепеща, к нему в шатёр

Прибежала свита.

«Вы видали эту рать?

Мы её разгоним!

Время битву начинать!

Батыры! По коням!

Поднимайтесь на врага

Золотой ордою!»

Крик в степи: «Олга! Олга!» —

Призывает к бою.

Заглушили куликов,

Затоптали травы, —

Это тысячи стрелков

Поднялись оравой.

Наготове лук, колчан,

И пошли на русский стан…

* * *

Как мне о битве на Дону

Рассказ продолжить мой?

Читатель, я не обману,

Сказав о битве той,

Что не было такой ещё,

И, хоть кого спроси, —

«Мамаево побоище»

Все знают на Руси!..

Там ратники к плечу плечо

С врагом сошлись грудь в грудь,

И места не было мечом

Иль палицей взмахнуть.

У ненависти страшен клич,

А ярость велика, —

То горла недруга достичь

Пытается рука,

То ловкой хваткой с москвича

Татарин шлем срывал,

Чтоб кулачищем – без меча —

Ударить наповал.

Стоял такой великий стон,

Шёл бой с такою кровью,

Что был в багрец окрашен Дон

До самого низовья.

А солнце жаркое, как печь,

Смеялось в синеве,

И ветер дул, как будто лечь

Он не хотел в траве,

Потоптанной мильоном ног,

Политой кровью тех,

Кто в этой грозной сече лёг

За правду и за грех.

И стало солнце уставать,

К закату – огневое,

И стали русские сдавать —

Ордынцев было вдвое!

Вот тут-то памятный урок

Был дан врагам-татарам:

Вдруг вывел конницу Боброк,

Что прятал он недаром.

Укрытая от вражьих глаз

Зелёною дубравой,

Дружина вынесла в тот час

Знамёна русской славы

И нанесла такой удар

С отвагою такою,

Что в страхе сонмища татар

Бежали с поля боя.

Мамай бегущих увидал,

Их крики услыхал он,

И сам, как баба, зарыдал,

И сам завыл шакалом.

Никто остановить не мог

Смятенного потока, —

Орда катилась на восток,

Гонимая жестоко.

А сам Мамай, один, на юг

Бежал живым, здоровым,

Но там пришёл ему каюк —

Убит был ханом новым.

Хан звался Тохтамышем,

О нём поздней услышим.

* * *

Как мне закончить быль мою

О поле Куликовом?

Кому я славу пропою?

Кого прославлю словом?

Руси достойных сыновей —

Отчизны честь и силу,

И наших предков – москвичей

Меж ними много было.

А князя Дмитрия – Донским

С тех пор прозвал народ.

И слава добрая за ним

До наших дней живёт.

Назад к карточке книги "Наша древняя столица"

itexts.net

Наша древняя столица - Наталья Кончаловская

  • Обложка: Жена правителя Подземного царства (СИ)

    Просмотров: 3010

    Жена правителя Подземного царства (СИ)

    Мамлеева Наталья

    Что, если тебе придется выйти замуж за демона, которого ты терпеть не можешь? За демона, с которым…

  • Обложка: Императорский отбор (СИ)

    Просмотров: 2507

    Императорский отбор (СИ)

    Виктория Свободина

    Меня зовут Шали Ос. Я ведьма, и этим, в общем-то, все сказано. В родном городке уже давно пытались…

  • Обложка: Золушка (ЛП)

    Просмотров: 2339

    Золушка (ЛП)

    Алекса Райли

    Когда Альфа влюбляется… Он влюбляется навсегда.В первый раз, когда Стоун увидел Винни, она была…

  • Обложка: Отказ - удачный повод выйти замуж! (СИ)

    Просмотров: 2292

    Отказ - удачный повод выйти замуж! (СИ)

    Мамлеева Наталья

    Можно ли девушке из монастыря рассчитывать на благосклонность судьбы в академии магии? Можно, если…

  • Обложка: Требование дракона (ЛП)

    Просмотров: 2119

    Требование дракона (ЛП)

    Шиа Меллой

    Я хотела смерти.Когда она пришла ко мне, то меня украл ледяной дракон. Он утверждает, что я его. И…

  • Обложка: Я не прошу меня любить, или У тебя все равно нет выбора (СИ)

    Просмотров: 1725

    Я не прошу меня любить, или У тебя все равно нет выбора (СИ)

    Королева Марго

    Я проклята. И, увы, это не предрассудки и не плод моего больного воображения. Это реальность, в…

  • Обложка: Избранница для демона (СИ)

    Просмотров: 1440

    Избранница для демона (СИ)

    Кира Стрельникова

    Вторая книга по миру "Любовницы демона", про сына Арины и Руслана.Зимний Питер, студенческие будни,…

  • Обложка: Потерянная любовь (ЛП)

    Просмотров: 1347

    Потерянная любовь (ЛП)

    Келли Эллиотт

    Возвращение домой, к родителям на ранчо в Техас, было то, к чему я стремился. Стремился и…

  • Обложка: Дерзость на шпильках

    Просмотров: 1314

    Дерзость на шпильках

    Риша Вольная

    ОН. Как же порой она меня бесит! Эта её непредсказуемость и постоянная дерзость в мой оплот…

  • Обложка: Моя Вредная девочка (СИ)

    Просмотров: 1247

    Моя Вредная девочка (СИ)

    Вишинка

    Лёша - сын местного бизнесмена, который не знает слово "нет", только "я хочу". Ира - дочь тоже…

  • Обложка: Академия звёзд (СИ)

    Просмотров: 1222

    Академия звёзд (СИ)

    Анна Веммер

    Внимание: отношения в книге могут вызвать у вас возмущение, негодование или шок. Автор предупредил…

  • Обложка: Не потеряй меня (СИ)

    Просмотров: 1150

    Не потеряй меня (СИ)

    Алина Углицкая

     Все, чего она хотела — это жить. Даже после предательства близких и собственной смерти. И ее…

  • Обложка: Теряя контроль (ЛП)

    Просмотров: 1110

    Теряя контроль (ЛП)

    Алекса Райли

    Кингсли и Мина – новобрачные и все в их жизни идеально. Все, кроме одной мелочи. Кингсли так сильно…

  • Обложка: Без оглядки (СИ)

    Просмотров: 1091

    Без оглядки (СИ)

    Ольга Гринвэлл

    Не оглядывайся назад. Там только грусть прошлого. Надо идти вперёд и прямо смотреть в будущее. И…

  • Обложка: Мужчина по вызову (СИ)

    Просмотров: 1058

    Мужчина по вызову (СИ)

    Юлия Новикова

    Жизнь подбрасывает нам удивительные сюрпризы. Главное, не упустить тот момент, когда он летит в…

  • Обложка: Стажировка в Северной Академии (СИ)

    Просмотров: 1015

    Стажировка в Северной Академии (СИ)

    Настя Королева

    .*Аделия смирилась с предательством, и подчинилась воле ректора – уехала в Северную Академию…

  • Обложка: Будь моей...Или пеняй на себя (ЛП)

    Просмотров: 1004

    Будь моей...Или пеняй на себя (ЛП)

    Алекса Райли

    Дав Розетта сражена наповал горячим парнем, с которым столкнулась в кафе. Его внушительная…

  • Обложка: Животные инстинкты (СИ)

    Просмотров: 990

    Животные инстинкты (СИ)

    Дженика Сноу

    Данника слишком молода и невинна, не считая того, что она дочь лучшего друга Дэмиана, поэтому он…

  • Обложка: Попаданка. Дочь чокнутого гения (СИ)

    Просмотров: 916

    Попаданка. Дочь чокнутого гения (СИ)

    Анастасия Королева

    Когда отец среди ночи просит испытать портал, не стоит соглашаться, даже если уверена, что эта…

  • Обложка: Сердце кугуара (СИ)

    Просмотров: 900

    Сердце кугуара (СИ)

    Алина Углицкая

    Что может быть проще, чем поехать на солнечный остров Химнесс, затерянный в Атлантическом океане, и…

  • Обложка: Избранница Торкела (ЛП)

    Просмотров: 848

    Избранница Торкела (ЛП)

    Мишель Ховард

    Что бы ты сделала, если бы на Земле не хватало мужчин? Использовала шанс и оставила тот мир,…

  • Обложка: Ведьма, я тебя нашел, или Ты от меня не спрячешься (СИ)

    Просмотров: 836

    Ведьма, я тебя нашел, или Ты от меня не спрячешься (СИ)

    Маргарита Светлова

    Аннотация к книге "Ведьма, я тебя нашел, или ты от меня не спрячешься"Спасая сестру от навязанного…

  • Обложка: Девственница для ковбоя (ЛП)

    Просмотров: 797

    Девственница для ковбоя (ЛП)

    Алекса Райли

    С тех пор как Долли Дженнингс исполнилось шестнадцать лет, она знала, что желала лишь одного…

  • Обложка: Темный принц (СИ)

    Просмотров: 735

    Темный принц (СИ)

    Diabolus_Stace

    Она простолюдинка, он будущий король. Который воспитывался викингами и имеет репутацию…

  • Обложка: Сердце дьявола (СИ)

    Просмотров: 688

    Сердце дьявола (СИ)

    _Dementra_

    Оказавшись преданным своим другом и самым верным слугой, хозяину преисподней приходится бежать в…

  • Обложка: Война академий. Приручить ведьму Хаоса (СИ)

    Просмотров: 673

    Война академий. Приручить ведьму Хаоса (СИ)

    Анна Терешкова

    Тяжела судьба ведьмы, рожденной в уважаемом и древнем роду с маленьким даром к магии. Еще тяжелее,…

  • Обложка: Друзья? (СИ)

    Просмотров: 659

    Друзья? (СИ)

    Александра Павлова

    Сводные брат и сестра. Враги детства и юности, вечные склоки и раздоры. Первая влюбленность и ее…

  • Обложка: Ловец

    Просмотров: 647

    Ловец

    Надежда Мамаева

    Я наследница миллионных банковских счетов, ассигнаций, заводов и мануфактур. Я молода, у меня есть…

  • itexts.net

    Читать Наша древняя столица - Кончаловская Наталья Петровна - Страница 1

    Наталья Кончаловская. Наша древняя столица

    КНИГА ПЕРВАЯ

    Слава нашей стороне!

    Слава русской старине!

    Я рассказывать начну,

    Чтобы дети знать могли

    О делах родной земли.

    1147 год

    ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

    Читатель мой, бывал ли ты

    На башне университета?

    Видал ли с этой высоты

    Столицу нашу в час рассвета?

    Когда за дымкой голубой,

    А в летний зной — совсем лиловой

    Москва-река перед тобой

    Лежит серебряной подковой.

    Всё видно с высоты такой —

    Бульвары, площади и парки,

    Мосты повисли над рекой,

    Раскинув кружевные арки.

    Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой

    Игрушечный Иван Великий,

    На луковке его златой

    Играют солнечные блики…

    Давай займёмся стариной!

    Представь себе, читатель мой,

    Что там, где столько крыш вдали,

    Огромный лес стоял когда-то,

    Дубы могучие росли,

    Шумели липы в три обхвата,

    Полянки вместо площадей,

    А вместо улиц — перелоги,

    И стаи диких лебедей,

    И рёв медведицы в берлоге,

    И на заре на водопой,

    Где плещет свежесть ключевая,

    Шли лоси узкою тропой,

    Рогами сучья задевая…

    Текла река в лесах, в лугах,

    Ладьи скользили по теченью,

    А на высоких берегах

    Виднелись тут и там селенья.

    Славянский люд в них проживал

    С десятого, быть может, века,

    Тот люд Москвою называл

    Глубокую, большую реку.

    Природы щедрые дары

    Ценить уже умели люди.

    Для них заботливо бобры

    Вели хозяйство на запруде.

    Для них копили пчёлы мёд,

    Растила птиц трава густая,

    В глубинах москворецких вод

    Икру метала рыбья стая.

    Они пасли в лугах стада,

    Пахали землю под пшеницу,

    Купцам сбывали в города

    И лён, и воск, и мёд, и птицу.

    Из года в год богатый сбыт

    Мехам бобра, медвежьим шкурам.

    Водой и сушей путь открыт

    В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.

    Всё это были города

    Руси лесистой и огромной.

    Столицей Киев был тогда,

    Была Москва деревней скромной.

    * * *

    Москва-река, тебе хвала!

    В веках ты видела немало.

    Когда б ты говорить могла,

    Ты многое бы рассказала.

    Ты б рассказала нам о том,

    Как люди начали селиться,

    За тыном — тын, за домом — дом

    Росло на берегу твоём

    Начало будущей столицы.

    Ты отражала в глади вод

    Тот первый Кремль и город новый,

    Что строил русский наш народ

    Под первою стеной сосновой…

    Вот этот первый городок

    На перекрёстке всех дорог.

    О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

    Под Москвою, на дорогах,

    Средь лесов и пустырей,

    В старину стояло много

    Сторожей-монастырей.

    В них всегда монахи жили,

    Пили, ели, не тужили,

    Всё давала им земля —

    Огороды и поля.

    Монастырские угодья

    Сразу видны издали —

    Так и пышет плодородьем

    От монашеской земли.

    Монастырская пшеница

    Выше роста колосится,

    Выше пояса — овёс,

    По колена — сенокос.

    А работает в полях

    Не звонарь и не монах —

    Пашут поле батраки,

    Крепостные мужики.

    Для монаха всё готово:

    И от рыбного улова,

    И от пчельника доход

    В монастырь несёт народ.

    Скот разводят для монаха,

    Сосны рубят для монаха.

    На крестьянских на кормах

    Тунеядцем жил монах.

    За крестьян молил он бога,

    От крестьян дохода много…

    Всё, что видно вдаль и вширь, —

    Всем владеет монастырь.

    Но когда заметят в страхе

    Вражий стан со стен монахи

    Иль блеснут издалека

    Копья вражьего полка,

    Тотчас в Кремль гонец-монах

    Мчится, стоя в стременах,

    Объявить, что под Москвою

    Показалась вражья рать,

    Чтоб готовы были к бою:

    Стольный град оборонять!

    А крестьяне между тем

    С монастырских крепких стен

    Путь в столицу защищали,

    Метко били их пищали,

    И частенько под Москвой

    Закипал горячий бой.

    Много раз за стены эти

    Укрывались бабы, дети, —

    Как объявится беда,

    Весь народ бежит сюда…

    Сохранились и поныне

    Древнерусские твердыни.

    Поезжай да посмотри

    На Москве монастыри:

    Новодевичий, Данилов,

    И Андроньев, и Донской.

    Эти стены вражью силу

    Оттесняли под Москвой.

    * * *

    В монастырской келье узкой,

    В четырёх глухих стенах

    О земле о древнерусской

    Быль записывал монах.

    Он писал зимой и летом,

    Озарённый тусклым светом.

    Он писал из года в год

    Про великий наш народ.

    О нашествии Батыя

    Написал он в грозный час,

    И слова его простые

    Сквозь века дошли до нас.

    1237 год

    РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

    Был страшный год, когда все страны

    Боялись больше, чем огня,

    Батыя — внука Чингис-хана,

    Своё соседство с ним кляня.

    «Баты-ы-ый!» — пронзающие стрелы,

    «Бату!» —как палицы удар.

    Его ослушаться не смела

    Орда монголов и татар.

    Был страшный век, когда монголы

    На Русь лавиною пошли,

    В осенний день, по степи голой,

    Топча сухие ковыли.

    Жестоких воинов раскосых

    Батый собрал со всей земли,

    Быки их юрты на колёсах

    С детьми и жёнами везли.

    И по Батыеву веленью

    За войском следом шли стада,

    Как будто бы в переселенье

    На запад двинулась орда.

    И скрип колёс, и свист нагайки,

    И рев быков, и плач детей,

    И птиц испуганные стайки

    Из-под копыт у лошадей…

    Так шла чудовищным потоком

    На Русь монгольская орда

    В одном стремлении жестоком

    Сжигать и грабить города.

    * * *

    Не молодица любовалась,

    Играя зеркальцем в руке,

    А в день погожий отражалась

    Рязань-красавица в Оке.

    В зеркальные гляделись воды,

    Сбегая весело с холма,

    Крылечки, башни, переходы —

    Князей рязанских терема.

    На площади собор богатый,

    За ним раскинулся базар,

    Вокруг хоромы и палаты

    Купцов рязанских и бояр.

    За ними слободы людские,

    Дворы, часовни городские…

    * * *

    В тот день морозный, день короткий,

    Под снегом спали зеленя,

    В тот день у проруби молодки

    Смеялись, вёдрами звеня;

    У ребятишек шло катанье

    На разметённом окском льду,

    Когда на поле, под Рязанью,

    Батый привёл свою орду.

    online-knigi.com

    Читать онлайн книгу Наша древняя столица

    сообщить о нарушении

    Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

    Назад к карточке книги
    1382 год

    КАК БАЮКАЛА ТУРЧОНКА НАША РУССКАЯ ДЕВЧОНКА

    За горами, за морями,

    На турецкой стороне,

    Русской девочке Марьяне

    Кремль привиделся во сне.

    То-то радость и удача

    По Кремлю во сне гулять,

    Да чужой младенец плачет,

    Не даёт Марьяне спать.

    Спать Марьяне не даёт,

    И она ему поёт:

    «Спи, турчонок, баю-бай!

    Спи, турчонок, засыпай!

    И чего тебе не спать,

    У тебя отец и мать,

    У тебя богатый дом,

    Ты живёшь в краю родном.

    Спи, турчонок, баю-бай!

    Спи, турчонок, засыпай!»

    Большеротый, как галчонок,

    И горластый, хоть и мал,

    Наконец заснул турчонок,

    В круглой зыбке задремал.

    Аромат струился пряный

    С кипарисовой смолой…

    И задумалась Марьяна

    Над своей судьбиной злой.

    Как же это всё случилось?

    Страшно вспомнить ей сейчас.

    Хоть бы память помутилась,

    Хоть бы свет в очах погас!

    Но Марьяна видит снова

    Все картины прошлых дней,

    Что упорно и сурово

    Воскресают перед ней.

    Вот отец, кузнец московский,

    Добрый, статный, молодой,

    После битвы Куликовской

    Он пришёл совсем седой.

    Вот за прялкой мать Марьяны,

    И в ладонях нить шуршит,

    И повойник домотканый

    Мелким бисером расшит.

    Под повойником густая

    Втрое скручена коса…

    Песня русская, простая:

    «Ой ты, девица-краса!»

    Жили скромно, жили дружно

    На Кузнецкой слободе.

    И тогда-то было нужно

    Привалить такой беде!..

    * * *

    Рано утром было это,

    Было это на заре.

    И стояло бабье лето,

    Бабье лето на дворе.

    Звонко хлопали бичами

    На задворках пастухи,

    По-осеннему кричали

    Молодые петухи.

    И на город полусонный,

    Что в туманах потонул,

    Вдруг нахлынул отдалённый,

    Отдалённый, грозный гул.

    Вот по улицам столицы

    Побежал людской поток.

    Обезумевшие лица,

    Крики, плач и топот ног.

    «Люди добрые, беда!

    Тохтамыш идёт сюда!»

    Лишь на Кремль одна надежда,

    И к нему спешит народ,

    Захватив еду, одежду,

    А иные даже скот.

    Еле-еле поспевая,

    Шла Марьяна за отцом.

    Он схватил полкаравая,

    Два меча, топор и лом.

    И, забрав кошёлку хлама,

    На столе забыв еду,

    Семенила рядом мама,

    Причитая на ходу.

    * * *

    Вот они вошли в ворота.

    Только пусто отчего-то…

    И висят замки повсюду,

    На засовах все дворы,

    Нет ни княжеского люда,

    Ни боярской детворы.

    И Марьяна удивилась:

    «Батя! Где же Дмитрий-князь?

    Не бежала ль княжья милость,

    От ордынцев хоронясь?» —

    «Нет, – отец ответил строго, —

    В Переяславль, в Кострому

    Князь поехал за подмогой,

    Верен делу своему!» —

    «А бояре?» – дочь спросила.

    «А бояре – злая сила! —

    Как узнали, что беда, —

    Разбежались кто куда!»

    * * *

    Ох, не видеть бы Марьяне

    И не слышать никогда,

    Как гудела за стенами

    Тохтамышева орда.

    Хриплый клич визирей хана,

    Конский топот по мостам,

    Лязг оружья, гром тарана

    По железным воротам.

    Уж отравленные стрелы

    Через стены в Кремль летят.

    Москвичи упорны, смелы

    И сдаваться не хотят.

    Все пришли для обороны.

    Москвичам неведом страх.

    Старики, ребята, жёны

    Греют чаны на кострах,

    Чтоб расплавленной смолой

    Был облит ордынец злой,

    Если на стену полезет

    С ядовитою стрелой.

    А народ собрался всякий:

    Кузнецы и гончары,

    Мукомолы, кожемяки,

    Водовозы, столяры…

    Из бойниц в татар стреляют,

    Кипятком их обливают,

    И грохочет над Кремлём

    Русских пушек первый гром.

    * * *

    Третий день осада длится.

    Не сдаёт Кремля столица,

    Не уходит Тохтамыш.

    Наконец настала тишь.

    Хан завёл переговоры:

    «Мы, татары, мол, не воры.

    На кремлёвские соборы

    Дайте только нам взглянуть,

    Мы пойдём в обратный путь!..»

    Как живая ноет рана,

    Живо горе ночи той.

    Вот тогда-то ты, Марьяна,

    И осталась сиротой.

    Не забыть тебе, бедняжка,

    Как страдали люди тяжко,

    Как нашёлся подлый кто-то —

    Он открыл в Кремле ворота.

    Ты, Марьяна, не забыла,

    Не забыла ни на миг,

    Как вломилась вражья сила,

    Помнишь ты победный крик.

    Вспоминать ты не устала,

    Как на землю мать упала,

    Мать упала неживой,

    С рассечённой головой.

    Будешь помнить ты ночами,

    Напевая «бай-баю»,

    Как отец двумя мечами

    Семерых сразил в бою.

    Враг восьмой взвился с конём

    И пронзил отца копьём…

    Ты потом и не узнала,

    Как в столицу князь пришёл,

    В Костроме собрал немало,

    Рать хорошую привёл.

    Но безмолвен и печален

    Вид открылся перед ним.

    Нет столицы! Меж развалин

    Груды мёртвых, пепел, дым…

    И, припав к родной землице,

    Зарыдал тут Дмитрий-князь:

    «Ой ты, матушка-столица!

    Ты меня не дождалась!..»

    * * *

    А Марьяна шла степями,

    Руки скручены ремнями.

    Так Марьяну гнали к морю

    С уцелевшими на горе,

    К персам, к туркам повезли,

    Погрузив на корабли.

    Турки пленных, как товар,

    Покупали у татар.

    Бедной девочке отныне

    Не видать земли своей,

    И живёт она рабыней,

    Чтоб качать чужих детей.

    Всё в чужих краях немило:

    Солнце, звёзды, соловьи,

    Соловьи поют постыло,

    Потому что не свои.

    И не радуют цветы

    Небывалой красоты.

    Нет Марьяне утешенья,

    Что ни ночь – встают виденья,

    И сегодня, как вчера,

    Горевала б до утра,

    До утра бы горевала,

    Косу девичью плетя,

    Да опять вот закричало

    Беспокойное дитя.

    Спи, турчонок, баю-бай!

    Спи, галчонок, засыпай!

    Злой татарин всё пожёг,

    В плен Марьяну уволок.

    Злым татарином она

    На базаре продана

    За турецкую деньгу;

    На чужом на берегу

    Твой отец её купил…

    Ох, как тяжко, нету сил!..

    Лихо горе, затихай!

    Спи, турчонок, баю-бай!

    ЧТО ПРЕДМЕТЫ СТАРИНЫ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ ДОЛЖНЫ

    Мой читатель, в день воскресный

    Собери своих друзей,

    Поведи их в интересный —

    В Исторический музей.

    Чей здесь труд и чья забота?

    Речь об этом впереди.

    В зал тринадцатый по счёту

    Ты друзей своих веди.

    Там, укрытые от пыли,

    За витринами лежат

    Те предметы, что служили

    Много сотен лет назад.

    Вот взгляните-ка, ребята, —

    У высокого окна

    Под колпак стеклянный взяты

    Два дубовые бревна.

    Были врублены друг в друга

    Эти брёвна на века

    И лежат, зажаты туго,

    Словно об руку рука.

    Обладая даром слова,

    Рассказали б два бревна,

    Что тогда была дубовой

    Вся кремлёвская стена.

    Восемь башенок дубовых

    Возвышались вкруг холма,

    Все ворота на засовах

    Охраняли терема.

    Под Кремлём вокруг посады

    И дворы купцов, бояр.

    За высокие ограды

    Укрывал купец товар.

    И в музее за витриной,

    Чтобы каждый видеть мог,

    Сохраняется старинный,

    Грубо кованный замок.

    Им в четырнадцатом веке

    При Иване Калите

    Замыкал купчина некий

    Кладовые в темноте.

    Чтоб никто в глухую пору

    Не пролез бы со двора,

    Чтоб какому-либо вору

    Не добраться до добра —

    До каменьев драгоценных,

    До одежды парчевой,

    Что хранится в высоченных

    Сундучищах кладовой.

    А деньжищ-то понабрали

    Те купцы за много лет!

    Сколько пряталось в подвале

    Тех серебряных монет!..

    Вот они! Лежат в витрине,

    Меж ключей, ножей, замков,

    Эти денежки доныне

    Пролежали шесть веков!..

    Вот и серп.

    Сверкал он летом

    Над пшеницей за селом,

    Молча дремлет в зале этом

    На витрине под стеклом.

    Серп зазубрен да искрошен,

    Съеден ржавчиной времён,

    А когда-то был хорошим,

    Был когда-то острым он.

    И крестьянка молодая,

    За снопом укрыв дитя,

    Пела, колос подрезая,

    То ли плача, то ль шутя:

    «Уж тебе ли да не в золоте ходить!

    Уж тебе ли да не бархаты носить!

    Уж тебе ль не жить в высоком терему,

    Ненаглядному дитяти моему!»

    А младенец, ждавший ласки,

    Материнских тёплых рук,

    В небеса таращил глазки,

    Жизнь разглядывал вокруг.

    Он, в неволюшке рождённый,

    В нищете курной избы,

    В этой песне полуденной

    Не нашёл своей судьбы.

    * * *

    Есть ещё витрина справа,

    У высокого окна.

    Наша гордость, наша слава

    В ней навек сохранена.

    Из колец, сплетённых туго,

    Одеянье там лежит.

    Это древняя кольчуга,

    А над нею шлем и щит.

    Им от «поля Куликова»

    Сохраниться довелось.

    Медью был тот щит окован,

    Шлем копьём пробит насквозь.

    В этом шлеме русский воин

    Пал от вражеской руки

    В час, когда противник с воем

    В наши врезался полки.

    В этой битве много тысяч

    Полегло таких, как он,

    На граните уж не высечь

    Этих ратников имён.

    Но дела в веках нетленны,

    Не исчезнут, не умрут,

    Летописец вдохновенный

    Посвятил им славный труд.

    Здесь, в музее, он хранится,

    В нём история жива —

    На развёрнутых страницах

    Древнерусские слова.

    Эту повесть, это «Слово»

    Мы «Задонщиной» зовём,

    Битву поля Куликова

    Изучаем мы по нём.

    И, хранимая народом,

    Долежав до наших дней,

    Эта повесть с каждым годом

    Всё становится древней.

    * * *

    Кто ж нашёл следы столетий?

    Кто в историю влюблён?

    Кто сложил в витрины эти

    Драгоценности времён?

    Это опытные руки

    Археологов страны.

    Мы ревнителям науки

    Благодарны быть должны.

    1480 год

    ЖИВ НАРОД, И РУСЬ ЖИВА, И ОПЯТЬ РАСТЁТ МОСКВА

    В рассвете спит ещё столица.

    Мерцают звёзды далеки,

    Густой, седой туман клубится

    Меж берегов Москвы-реки.

    Ещё ворота на засовах

    И площадь Красная пуста,

    А через час в рядах торговых

    Уже начнётся суета.

    Откроются ларьки, лабазы,

    И выложат товары, снедь,

    И загудит в посадах сразу

    Колоколов церковных медь.

    Над золотыми куполами

    Вороний грай разгонит сон

    В Кремле, что новыми стенами

    Кирпичной кладки обнесён.

    К соборам, убранным богато,

    Дворец выходит за дворцом,

    Тут Грановитая палата,

    Что Красным славится крыльцом,

    А вот палата Золотая,

    С чудесной росписью внутри,

    В ней, иностранцев принимая,

    Сидят теперь государи.

    А дальше погреба, и службы,

    И монастырские дворы —

    Дворы бояр, что с князем в дружбе,

    Льстецов придворных той поры.

    А вот на каменной подклети

    Дворец со множеством красот.

    Там князь Иван Васильич Третий

    Завёл богатый обиход.

    Не только пышной жизни ради,

    Но чтоб в Европе короли,

    Чтоб Мухаммед – султан в Царьграде —

    И папа римский знать могли,

    Что Русь, доступная когда-то

    Вторженьям варваров-врагов,

    Теперь сама крепка, богата,

    Сильна единством городов.

    И то, что создано руками

    И сердцем русских мастеров,

    Живёт и будет жить веками

    Среди сокровищ всех миров.

    МУЖИК С СОШКОЙ, А БОЯРИН С ЛОЖКОЙ

    Терем, терем, теремок,

    Он затейлив и высок.

    В нём окошки слюдяные,

    Все наличники резные,

    А на крыше петушки,

    Золотые гребешки!

    А в перилах на крылечке

    Мастер вырезал колечки,

    Завитушки да цветки

    И раскрасил от руки.

    В терему резные двери,

    На дверях цветы да звери.

    В изразцах на печке в ряд

    Птицы райские сидят.

    За переднею палатой

    Спальня в горнице богатой,

    И постель там высока,

    Высока до потолка.

    Там перины, одеяла,

    И подушек там немало.

    И стоит, покрыт ковром,

    Ларь с хозяйкиным добром…

    Вот, читатель мой, давай-ка

    Мы заглянем в теремок.

    Кто хозяин и хозяйка?

    Кто палаты строить мог?

    Чья шкатулка красной меди

    Скатным жемчугом полна?

    Чьи амбары и подклети

    Распирает от зерна?

    Вот он – «сам» с «самой» – супругой.

    Посмотри сюда скорей,

    Как расселись полукругом

    Пять боярских дочерей.

    И «сама», любуясь ими,

    Речь ведёт о сватовстве:

    Мол, с невестами такими

    Редки семьи на Москве.

    Все дородны, ладны, сыты,

    Все разубраны в шелка.

    «Сам», сопя, молчит сердито,

    Щиплет бороду слегка.

    Что-то нынче «сам» не в духе,

    Он стоит, глядит в окно.

    (При таком огромном брюхе

    Сесть, конечно, мудрено!)

    Он глядит, «самой» не внемля,

    Как согретую весной

    Для хозяев пашет землю

    Мужичишка крепостной.

    У хозяина их много:

    Двести, триста, восемьсот…

    Он следит за ними строго,

    Как скоту, ведёт им счёт.

    Чтоб они весь век трудились

    На него, его рабы,

    Умирали и родились

    В нищете курной избы.

    В этих избах печи были

    Без трубы, не как теперь,

    Их «по-чёрному» топили —

    Дым клубился в окна, в дверь.

    Трудно жили крепостные,

    А зимой, в холодный год,

    В избы «чёрные», курные

    Приводили даже скот…

    Землю пашет мужичишка

    На господской полосе,

    У такого нет излишка

    Ни в одежде, ни в овсе!

    Брат его – затейник тонкий,

    Мастер русского резца,

    Это он точил колонки

    Для господского крыльца.

    Зять его – художник ценный,

    Доверяют лишь ему, —

    Он расписывает стены

    У хозяйки в терему.

    А живут по-скотски оба,

    Этих некому жалеть —

    От младенчества до гроба

    Либо окрик, либо плеть!

    Вот какой тогда была

    Крепостная кабала.

    КАК В МОСКВЕ УЧИЛИСЬ, ЧЕМ В МОСКВЕ ЛЕЧИЛИСЬ

    Учился ль в детстве грамоте

    Крестьянин-мужичок?

    Ему ль букварь показывал

    Указкою дьячок?

    Была наука в древности,

    Но не для всех детей.

    Учил тогда лишь избранных

    Церковный грамотей —

    Сынков боярских, княжеских,

    Купеческих сынков,

    Но не детей работников,

    Холопов, мужиков.

    И книги были древние,

    Что дьяк писал рукой.

    Меж этими писаньями

    Остался «Домострой».

    И в этой книге полностью

    Рассказано о том,

    Как лучше дом налаживать

    (Тем, кто имеет дом!),

    Как жить, чтоб в доме выросли

    Богатство, слава, честь,

    Как кладовые пользовать

    (Когда запасы есть!),

    Как шить бельё, как мыть его

    И как варить обед,

    Как летом мех укладывать

    (Тому, кто в мех одет!),

    Как охранять имущество,

    Борясь в пожар с огнём,

    И как детей воспитывать —

    Наказывать ремнём…

    Ну, словом, всё, что надобно,

    Чтоб жизнь была легка,

    Но только не для бедного,

    Простого мужика.

    Ему и книг не надобно

    (Читать он не умел)

    Про то, как дом налаживать

    (Он дома не имел).

    А как ремнём наказывать

    Ребёнка своего —

    Наука немудрёная,

    Пороли самого!

    Коль не запорют до смерти

    И будет жив холоп,

    Сотрёт знахарка в снадобье

    Полынь, репей, укроп,

    С гусиным жиром выпарит,

    С головкой чесноку,

    Положит ночью тёмною

    На раны мужику…

    В лесах, в лугах, на просеках

    От ранней от весны

    Целебные растения

    Сбирали ведуны.

    Сушили их на солнышке

    И в избах на печах,

    Чтоб цветик не осыпался,

    Чтоб корень не зачах.

    Леченьем баня славилась

    У русских мужиков,

    Что «пар костей не ломит» —

    Осталось от веков.

    Застынет ли на холоде,

    Уйдя по грудь в сугроб,

    Иль зашибётся где-нибудь

    Крестьянин иль холоп,

    На то совет испытанный —

    Лечь в баньке на полок

    Да с веником берёзовым,

    Чтоб пар под потолок!

    А были заговорницы,

    Что приходили в дом

    Лечить больных заклятьями

    И разным колдовством.

    Велят смотреть болящему

    На месяц молодой,

    На уголь дуют тлеющий

    Иль шепчут над водой:

    «Тьфу! Тьфу! Уймись, трясовица!

    Уймись, ломота! Сгинь!

    Тьфу, пропасть окаянная!

    Аминь! Аминь! Аминь!..»

    Прошла пора знахарского

    Леченья на печи,

    Народу служат преданно

    Учёные, врачи.

    Но… медицина древняя

    До наших дней жива.

    Цветы, коренья, ягоды,

    Целебная трава,

    Шиповник, мята, ландыши,

    Бессмертник, и шалфей,

    И корень валерьяновый —

    Великий чародей.

    Они наукой признаны,

    Их польза велика.

    Они с народной мудростью

    Остались на века.

    ЧТО НЕГЛИННАЯ РЕКА ПОВИДАЛА ЗА ВЕКА

    За Москвою, за столицей,

    В роще Марьи молодицы

    Начинался ручеёк.

    Он шумел, журчал, струился,

    Он с Напрудной речкой слился

    На лужайке – Самотёк.

    И, не ведая покоя,

    Зажурчал ручей рекою,

    Что Неглинкой назвалась

    И своим путём-дорогой,

    До Москвы-реки широкой

    Через город пробралась.

    Уж не так чтоб очень длинный

    Был тот путь реки Неглинной —

    Не в пример Десне, Протве,

    Всё ж Неглинная немало

    На своём пути видала,

    Протекая по Москве.

    Протекала под Сущёвом,

    Под большим селом дворцовым,

    Где пахали по весне,

    Скот водили, пряли, ткали

    И доходы собирали

    Государевой казне.

    И вечернею порою

    На Неглинку к водопою

    Звал жалейкою пастух

    Из приволья пастбищ мирных

    Всех овец, баранов жирных,

    Всех бурёнок да пеструх.

    Напоив стада собою,

    Воды лентой голубою

    Звонко пели, а потом

    Протекали, не журчали

    Мимо берега печали,

    Где стоял «убогий дом»,

    Дом для странников бездомных,

    И слыхала речка, скромно

    Протекая меж коряг,

    Как на кладбище звонили,

    Неизвестных хоронили —

    Нищих, пришлых да бродяг.

    * * *

    А в столице нашей юной

    Нынче площадью Коммуны

    Это место мы зовём.

    И советского народа,

    Нашей Армии и Флота

    Там гостиница и Дом.

    * * *

    Пряча силу в быстрых водах,

    Меж урочищ, огородов

    По Москве река текла,

    В те века в столице старой

    Были частые пожары —

    Выгорало всё дотла.

    И Неглинная, бывало,

    Москвичам воды давала,

    Чтоб огонь тушить шальной.

    А на площади на Трубной

    Торг был раньше лесорубный,

    Пахло дубом и сосной.

    И, бывало, там из дуба

    Продавались избы-срубы

    На высоком берегу.

    Тут же саженцы, коль надо,

    Семена, кусты для сада

    Покупали на торгу.

    Этот торг служил когда-то

    Для того, кто жил богато, —

    Для князей, купцов, бояр.

    Был омыт водой проточной

    Тот московский торг Цветочный.

    Ныне там – Цветной бульвар…

    Дальше речка почему-то

    Заворачивала круто

    До Кузнецкого моста.

    Над Неглинною рекою

    Мост название такое

    Заработал неспроста.

    Там над самою водою

    Жили целой слободою

    Всё литейцы – кузнецы.

    Грохотали вечно горны,

    Дым клубился едкий, чёрный,

    Громко звякали щипцы.

    Там в дыму, в железной пыли

    Кузнецы в лачугах жили.

    А повыше, на горе,

    Двор, что Пушечным прозвали,

    Потому что отливали

    Медны пушки в том дворе.

    День и ночь была работа,

    И на Пушечной ворота

    Открывались в этот двор.

    Эту улицу отметим,

    Мы её названьем этим

    Прозываем до сих пор…

    * * *

    В бане, с веничком да в мыле,

    Люди русские любили

    Поваляться на печи.

    Испокон веков недаром

    Поздравляли «с лёгким паром»

    Наши предки-москвичи.

    Уверяли все знахарки:

    Мол, в хорошей банной парке

    Веник гонит хворь да боль…

    Бани были на Неглинке,

    Где Свердлова площадь ныне,

    Там, где зданье «Метрополь».

    Москвичей помыв, Неглинка

    Шла по мельницам до рынка,

    На бегу муку меля,

    Но весной она, бывало,

    В половодье заливала

    Всё до самого Кремля.

    А в жару река мелела,

    И стоял высоко, смело

    Воскресенский мост над ней,

    Там был рынок на Неглинной,

    Овощной, фруктовый, дынный

    (Ныне там стоит музей).

    И летели в реку с горки

    Кочерыжки, шкурки, корки

    И фруктовое гнильё.

    Воробьёв летали стайки,

    Уж под мост сюда хозяйки

    Полоскать не шли бельё.

    Под стеной кремлёвской новой

    Шёл весной поток бедовый,

    Чтоб простор себе найти,

    Шёл под Троицкий мост с Кутафьей,

    Шёл в Москву-реку, отдав ей

    Всю добычу по пути.

    Там теперь стоит ограда

    Александровского сада

    Под кремлёвскою стеной.

    Ветерок гуляет свежий

    Возле старого Манежа

    Даже в душный, летний зной.

    А зимой с морозной дымкой

    Подо льдом несла Неглинка

    Воды быстрые свои.

    На Москве-реке, бывало,

    Через лёд она видала

    Все кулачные бои.

    Москвичи любили драться:

    «Ну-ка! Кто смелее, братцы?

    Выходи-ка, силачи!»

    Не на зло, не на расправу —

    На потеху, на забаву

    Бились предки-москвичи,

    А на масленой неделе

    Скоморохи там дудели

    В берестяную дуду —

    Собирались на гулянье,

    На весёлое катанье,

    Представление на льду.

    И, покамест княжьи дьяки

    Не начнут с народом драки,

    Потешались мал да стар,

    Как высмеивали лихо

    И дородную купчиху,

    И монахов, и бояр…

    * * *

    Пять веков с тех пор минули,

    Под землёй в трубу замкнули

    Всю Неглинную давно.

    И с тех пор Москве-столице

    Много раз перемениться,

    Видно, было суждено.

    Но под башней Водовзводной

    Есть в Москве-реке холодной

    Место, что кипит слегка.

    Можно видеть с парапета

    За решёткой место это,

    Там – Неглинная река.

    Ведь прошло уж больше века,

    Как лишили эту реку

    Полновластья своего,

    И кипит она сердито,

    Потому что вся закрыта

    И не видит ничего!

    ПРО СУДЕБНИК И ПРО СУД, ГДЕ СУДИЛСЯ РУССКИЙ ЛЮД

    Читатель мой, я в этой были

    Тебе поведаю о том,

    Как наших прадедов судили

    И что считалось их судом.

    Суд «Русской правдой» величался,

    Но правды не было на грош:

    Когда над слабым суд свершался,

    Всегда торжествовала ложь.

    Не каждый мог поспорить с нею, —

    Один другого обобрав

    И став богаче и сильнее,

    Во всяком деле будет «прав».

    Бывало, люди в «божьей воле»

    Искали шаткий свой закон,

    И суд тогда свершался в поле —

    На поединке двух сторон.

    Тот поединок не потеха…

    Представь себе, читатель мой,

    На конях двух людей в доспехах.

    Они вступают в смертный бой.

    Они гоняются по кругу,

    С коня стремясь друг друга снять,

    То налетают друг на друга,

    То разъезжаются опять.

    За ними наблюдают судьи,

    В сторонке кучками родня,

    Пока один с пробитой грудью

    Ничком не валится с коня.

    Кто одолел, тот «выиграл» дело,

    Он прав, он честен, справедлив…

    Родные тащат с поля тело,

    Себе на плечи труп взвалив.

    Все знают, что погиб он даром,

    Что неповинен, бедный, был,

    Но отстоять права ударом

    Не мог он, не хватило сил!

    Берёт убийца без помехи

    Всё то, за что судился он,

    Берёт коня, берёт доспехи

    Того, кто был в бою сражён.

    Когда ж боялись драться сами,

    То нанимали молодцов,

    Иль откупалися деньгами,

    Иль княжий суд судил истцов.

    И в каждом городе, бывало,

    Свой князь, свой суд и свой устав.

    И княжий нрав решал немало:

    «Виновен тот! А этот – прав!»

    Пришёл конец порядкам этим,

    Объединились города,

    Был на Руси Иваном Третьим

    Введён судебник для суда.

    И властью княжеской, исконной

    В нём на двенадцати листах

    В порядке собрались законы,

    В стране единым правом став.

    Давай-ка наугад откроем

    Законы древнего житья.

    Славянский шрифт красив и строен,

    Шестидесятая статья:

    «А кто умрёт без завещанья

    И нет в семействе сыновей,

    Тот земли, дом и состоянье

    Оставит дочери своей.

    А нету дочки, все доходы

    Пойдут ближайшему из рода».

    Вот что «Судебник» говорил,

    Чтоб зря истец не тратил сил.

    Но создавал Иван недаром

    «Судебник» свой в кругу друзей —

    Закон всегда служил боярам

    И всем приспешникам князей.

    Богач живёт, бедняк страдает,

    Бедняк повсюду угнетён,

    И это ясно подтверждает

    Статьёй двенадцатой закон:

    «А еж ли на кого покажут

    Детей боярских пять иль шесть,

    Иль целовальники докажут,

    Что он-де вор, что кража есть,

    То хоть не пойман никогда,

    Наказан будет без суда».

    Таков закон. Вот и попробуй,

    Поди-ка оградись от бед,

    Коль с ненасытною утробой

    Богач, помещик – твой сосед…

    * * *

    Служил «Судебник» тот немало.

    Права хоть были неравны,

    Всё ж произвола меньше стало —

    Один закон для всей страны.

    Назад к карточке книги "Наша древняя столица"

    itexts.net

    Книга Наша древняя столица - читать онлайн

    Наталья Кончаловская. Наша древняя столица

    КНИГА ПЕРВАЯ

    Слава нашей стороне!

    Слава русской старине!

    Я рассказывать начну,

    Чтобы дети знать могли

    О делах родной земли.

    1147 год

    ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

    Читатель мой, бывал ли ты

    На башне университета?

    Видал ли с этой высоты

    Столицу нашу в час рассвета?

    Когда за дымкой голубой,

    А в летний зной — совсем лиловой

    Москва-река перед тобой

    Лежит серебряной подковой.

    Всё видно с высоты такой —

    Бульвары, площади и парки,

    Мосты повисли над рекой,

    Раскинув кружевные арки.

    Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой

    Игрушечный Иван Великий,

    На луковке его златой

    Играют солнечные блики…

    Давай займёмся стариной!

    Представь себе, читатель мой,

    Что там, где столько крыш вдали,

    Огромный лес стоял когда-то,

    Дубы могучие росли,

    Шумели липы в три обхвата,

    Полянки вместо площадей,

    А вместо улиц — перелоги,

    И стаи диких лебедей,

    И рёв медведицы в берлоге,

    И на заре на водопой,

    Где плещет свежесть ключевая,

    Шли лоси узкою тропой,

    Рогами сучья задевая…

    Текла река в лесах, в лугах,

    Ладьи скользили по теченью,

    А на высоких берегах

    Виднелись тут и там селенья.

    Славянский люд в них проживал

    С десятого, быть может, века,

    Тот люд Москвою называл

    Глубокую, большую реку.

    Природы щедрые дары

    Ценить уже умели люди.

    Для них заботливо бобры

    Вели хозяйство на запруде.

    Для них копили пчёлы мёд,

    Растила птиц трава густая,

    В глубинах москворецких вод

    Икру метала рыбья стая.

    Они пасли в лугах стада,

    Пахали землю под пшеницу,

    Купцам сбывали в города

    И лён, и воск, и мёд, и птицу.

    Из года в год богатый сбыт

    Мехам бобра, медвежьим шкурам.

    Водой и сушей путь открыт

    В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.

    Всё это были города

    Руси лесистой и огромной.

    Столицей Киев был тогда,

    Была Москва деревней скромной.

    * * *

    Москва-река, тебе хвала!

    В веках ты видела немало.

    Когда б ты говорить могла,

    Ты многое бы рассказала.

    Ты б рассказала нам о том,

    Как люди начали селиться,

    За тыном — тын, за домом — дом

    Росло на берегу твоём

    Начало будущей столицы.

    Ты отражала в глади вод

    Тот первый Кремль и город новый,

    Что строил русский наш народ

    Под первою стеной сосновой…

    Вот этот первый городок

    На перекрёстке всех дорог.

    О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

    Под Москвою, на дорогах,

    Средь лесов и пустырей,

    В старину стояло много

    Сторожей-монастырей.

    В них всегда монахи жили,

    Пили, ели, не тужили,

    Всё давала им земля —

    Огороды и поля.

    Монастырские угодья

    Сразу видны издали —

    Так и пышет плодородьем

    От монашеской земли.

    Монастырская пшеница

    Выше роста колосится,

    Выше пояса — овёс,

    По колена — сенокос.

    А работает в полях

    Не звонарь и не монах —

    Пашут поле батраки,

    Крепостные мужики.

    Для монаха всё готово:

    И от рыбного улова,

    И от пчельника доход

    В монастырь несёт народ.

    Скот разводят для монаха,

    Сосны рубят для монаха.

    На крестьянских на кормах

    Тунеядцем жил монах.

    За крестьян молил он бога,

    От крестьян дохода много…

    Всё, что видно вдаль и вширь, —

    Всем владеет монастырь.

    Но когда заметят в страхе

    Вражий стан со стен монахи

    Иль блеснут издалека

    Копья вражьего полка,

    Тотчас в Кремль гонец-монах

    Мчится, стоя в стременах,

    Объявить, что под Москвою

    Показалась вражья рать,

    Чтоб готовы были к бою:

    Стольный град оборонять!

    А крестьяне между тем

    С монастырских крепких стен

    Путь в столицу защищали,

    Метко били их пищали,

    И частенько под Москвой

    Закипал горячий бой.

    Много раз за стены эти

    Укрывались бабы, дети, —

    Как объявится беда,

    Весь народ бежит сюда…

    Сохранились и поныне

    Древнерусские твердыни.

    Поезжай да посмотри

    На Москве монастыри:

    Новодевичий, Данилов,

    И Андроньев, и Донской.

    Эти стены вражью силу

    Оттесняли под Москвой.

    * * *

    В монастырской келье узкой,

    В четырёх глухих стенах

    О земле о древнерусской

    Быль записывал монах.

    Он писал зимой и летом,

    Озарённый тусклым светом.

    Он писал из года в год

    Про великий наш народ.

    О нашествии Батыя

    Написал он в грозный час,

    И слова его простые

    Сквозь века дошли до нас.

    1237 год

    РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

    Был страшный год, когда все страны

    Боялись больше, чем огня,

    Батыя — внука Чингис-хана,

    Своё соседство с ним кляня.

    «Баты-ы-ый!» — пронзающие стрелы,

    «Бату!» —как палицы удар.

    Его ослушаться не смела

    Орда монголов и татар.

    Был страшный век, когда монголы

    На Русь лавиною пошли,

    В осенний день, по степи голой,

    Топча сухие ковыли.

    Жестоких воинов раскосых

    Батый собрал со всей земли,

    Быки их юрты на колёсах

    С детьми и жёнами везли.

    И по Батыеву веленью

    За войском следом шли стада,

    Как будто бы в переселенье

    На запад двинулась орда.

    И скрип колёс, и свист нагайки,

    И рев быков, и плач детей,

    И птиц испуганные стайки

    Из-под копыт у лошадей…

    Так шла чудовищным потоком

    На Русь монгольская орда

    В одном стремлении жестоком

    Сжигать и грабить города.

    * * *

    Не молодица любовалась,

    Играя зеркальцем в руке,

    А в день погожий отражалась

    Рязань-красавица в Оке.

    В зеркальные гляделись воды,

    Сбегая весело с холма,

    Крылечки, башни, переходы —

    Князей рязанских терема.

    На площади собор богатый,

    За ним раскинулся базар,

    Вокруг хоромы и палаты

    Купцов рязанских и бояр.

    За ними слободы людские,

    Дворы, часовни городские…

    * * *

    В тот день морозный, день короткий,

    Под снегом спали зеленя,

    В тот день у проруби молодки

    Смеялись, вёдрами звеня;

    У ребятишек шло катанье

    На разметённом окском льду,

    Когда на поле, под Рязанью,

    Батый привёл свою орду.

    read-books-online.ru

    Наша древняя столица. Содержание - Наталья Кончаловская. Наша древняя столица КНИГА ПЕРВАЯ ...

    Наталья Кончаловская. Наша древняя столица

    КНИГА ПЕРВАЯ

    Слава нашей стороне!

    Слава русской старине!

    Я рассказывать начну,

    Чтобы дети знать могли

    О делах родной земли.

    1147 год

    ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

    Читатель мой, бывал ли ты

    На башне университета?

    Видал ли с этой высоты

    Столицу нашу в час рассвета?

    Когда за дымкой голубой,

    А в летний зной — совсем лиловой

    Москва-река перед тобой

    Лежит серебряной подковой.

    Всё видно с высоты такой —

    Бульвары, площади и парки,

    Мосты повисли над рекой,

    Раскинув кружевные арки.

    Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой

    Игрушечный Иван Великий,

    На луковке его златой

    Играют солнечные блики…

    Давай займёмся стариной!

    Представь себе, читатель мой,

    Что там, где столько крыш вдали,

    Огромный лес стоял когда-то,

    Дубы могучие росли,

    Шумели липы в три обхвата,

    Полянки вместо площадей,

    А вместо улиц — перелоги,

    И стаи диких лебедей,

    И рёв медведицы в берлоге,

    И на заре на водопой,

    Где плещет свежесть ключевая,

    Шли лоси узкою тропой,

    Рогами сучья задевая…

    Текла река в лесах, в лугах,

    Ладьи скользили по теченью,

    А на высоких берегах

    Виднелись тут и там селенья.

    Славянский люд в них проживал

    С десятого, быть может, века,

    Тот люд Москвою называл

    Глубокую, большую реку.

    Природы щедрые дары

    Ценить уже умели люди.

    Для них заботливо бобры

    Вели хозяйство на запруде.

    Для них копили пчёлы мёд,

    Растила птиц трава густая,

    В глубинах москворецких вод

    Икру метала рыбья стая.

    Они пасли в лугах стада,

    Пахали землю под пшеницу,

    Купцам сбывали в города

    И лён, и воск, и мёд, и птицу.

    Из года в год богатый сбыт

    Мехам бобра, медвежьим шкурам.

    Водой и сушей путь открыт

    В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.

    Всё это были города

    Руси лесистой и огромной.

    Столицей Киев был тогда,

    Была Москва деревней скромной.

    * * *

    Москва-река, тебе хвала!

    В веках ты видела немало.

    Когда б ты говорить могла,

    Ты многое бы рассказала.

    Ты б рассказала нам о том,

    Как люди начали селиться,

    За тыном — тын, за домом — дом

    Росло на берегу твоём

    Начало будущей столицы.

    Ты отражала в глади вод

    Тот первый Кремль и город новый,

    Что строил русский наш народ

    Под первою стеной сосновой…

    Вот этот первый городок

    На перекрёстке всех дорог.

    О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

    Под Москвою, на дорогах,

    Средь лесов и пустырей,

    В старину стояло много

    Сторожей-монастырей.

    В них всегда монахи жили,

    Пили, ели, не тужили,

    Всё давала им земля —

    Огороды и поля.

    Монастырские угодья

    Сразу видны издали —

    Так и пышет плодородьем

    От монашеской земли.

    Монастырская пшеница

    Выше роста колосится,

    Выше пояса — овёс,

    По колена — сенокос.

    А работает в полях

    Не звонарь и не монах —

    Пашут поле батраки,

    Крепостные мужики.

    Для монаха всё готово:

    И от рыбного улова,

    И от пчельника доход

    В монастырь несёт народ.

    Скот разводят для монаха,

    Сосны рубят для монаха.

    На крестьянских на кормах

    Тунеядцем жил монах.

    За крестьян молил он бога,

    От крестьян дохода много…

    Всё, что видно вдаль и вширь, —

    Всем владеет монастырь.

    Но когда заметят в страхе

    Вражий стан со стен монахи

    Иль блеснут издалека

    Копья вражьего полка,

    Тотчас в Кремль гонец-монах

    Мчится, стоя в стременах,

    Объявить, что под Москвою

    Показалась вражья рать,

    Чтоб готовы были к бою:

    Стольный град оборонять!

    А крестьяне между тем

    С монастырских крепких стен

    Путь в столицу защищали,

    Метко били их пищали,

    И частенько под Москвой

    Закипал горячий бой.

    Много раз за стены эти

    Укрывались бабы, дети, —

    Как объявится беда,

    Весь народ бежит сюда…

    Сохранились и поныне

    Древнерусские твердыни.

    Поезжай да посмотри

    На Москве монастыри:

    Новодевичий, Данилов,

    И Андроньев, и Донской.

    Эти стены вражью силу

    Оттесняли под Москвой.

    * * *

    В монастырской келье узкой,

    В четырёх глухих стенах

    О земле о древнерусской

    Быль записывал монах.

    Он писал зимой и летом,

    Озарённый тусклым светом.

    Он писал из года в год

    Про великий наш народ.

    О нашествии Батыя

    Написал он в грозный час,

    И слова его простые

    Сквозь века дошли до нас.

    1237 год

    РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

    Был страшный год, когда все страны

    Боялись больше, чем огня,

    Батыя — внука Чингис-хана,

    Своё соседство с ним кляня.

    «Баты-ы-ый!» — пронзающие стрелы,

    «Бату!» —как палицы удар.

    Его ослушаться не смела

    Орда монголов и татар.

    Был страшный век, когда монголы

    На Русь лавиною пошли,

    В осенний день, по степи голой,

    Топча сухие ковыли.

    Жестоких воинов раскосых

    Батый собрал со всей земли,

    Быки их юрты на колёсах

    С детьми и жёнами везли.

    И по Батыеву веленью

    За войском следом шли стада,

    Как будто бы в переселенье

    На запад двинулась орда.

    И скрип колёс, и свист нагайки,

    И рев быков, и плач детей,

    И птиц испуганные стайки

    Из-под копыт у лошадей…

    Так шла чудовищным потоком

    На Русь монгольская орда

    В одном стремлении жестоком

    Сжигать и грабить города.

    * * *

    Не молодица любовалась,

    Играя зеркальцем в руке,

    А в день погожий отражалась

    Рязань-красавица в Оке.

    В зеркальные гляделись воды,

    Сбегая весело с холма,

    Крылечки, башни, переходы —

    Князей рязанских терема.

    На площади собор богатый,

    За ним раскинулся базар,

    Вокруг хоромы и палаты

    Купцов рязанских и бояр.

    За ними слободы людские,

    Дворы, часовни городские…

    * * *

    В тот день морозный, день короткий,

    Под снегом спали зеленя,

    В тот день у проруби молодки

    Смеялись, вёдрами звеня;

    У ребятишек шло катанье

    На разметённом окском льду,

    Когда на поле, под Рязанью,

    Батый привёл свою орду.

    www.booklot.ru

    Наша древняя столица. Страница 1

    Наталья Кончаловская. Наша древняя столица

    КНИГА ПЕРВАЯ

    Слава нашей стороне!

    Слава русской старине!

    Я рассказывать начну,

    Чтобы дети знать могли

    О делах родной земли.

    1147 год

    ГДЕ ТЕПЕРЬ МОСКВА-СТОЛИЦА, ЖИЛИ РАНЬШЕ ЗВЕРЬ ДА ПТИЦА

    Читатель мой, бывал ли ты

    На башне университета?

    Видал ли с этой высоты

    Столицу нашу в час рассвета?

    Когда за дымкой голубой,

    А в летний зной — совсем лиловой

    Москва-река перед тобой

    Лежит серебряной подковой.

    Всё видно с высоты такой —

    Бульвары, площади и парки,

    Мосты повисли над рекой,

    Раскинув кружевные арки.

    Ты ищешь Кремль? Вон холм крутой

    Игрушечный Иван Великий,

    На луковке его златой

    Играют солнечные блики…

    Давай займёмся стариной!

    Представь себе, читатель мой,

    Что там, где столько крыш вдали,

    Огромный лес стоял когда-то,

    Дубы могучие росли,

    Шумели липы в три обхвата,

    Полянки вместо площадей,

    А вместо улиц — перелоги,

    И стаи диких лебедей,

    И рёв медведицы в берлоге,

    И на заре на водопой,

    Где плещет свежесть ключевая,

    Шли лоси узкою тропой,

    Рогами сучья задевая…

    Текла река в лесах, в лугах,

    Ладьи скользили по теченью,

    А на высоких берегах

    Виднелись тут и там селенья.

    Славянский люд в них проживал

    С десятого, быть может, века,

    Тот люд Москвою называл

    Глубокую, большую реку.

    Природы щедрые дары

    Ценить уже умели люди.

    Для них заботливо бобры

    Вели хозяйство на запруде.

    Для них копили пчёлы мёд,

    Растила птиц трава густая,

    В глубинах москворецких вод

    Икру метала рыбья стая.

    Они пасли в лугах стада,

    Пахали землю под пшеницу,

    Купцам сбывали в города

    И лён, и воск, и мёд, и птицу.

    Из года в год богатый сбыт

    Мехам бобра, медвежьим шкурам.

    Водой и сушей путь открыт

    В Ростов, Владимир, Суздаль, Муром.

    Всё это были города

    Руси лесистой и огромной.

    Столицей Киев был тогда,

    Была Москва деревней скромной.

    * * *

    Москва-река, тебе хвала!

    В веках ты видела немало.

    Когда б ты говорить могла,

    Ты многое бы рассказала.

    Ты б рассказала нам о том,

    Как люди начали селиться,

    За тыном — тын, за домом — дом

    Росло на берегу твоём

    Начало будущей столицы.

    Ты отражала в глади вод

    Тот первый Кремль и город новый,

    Что строил русский наш народ

    Под первою стеной сосновой…

    Вот этот первый городок

    На перекрёстке всех дорог.

    О ЦЕРКВАХ, МОНАСТЫРЯХ И О ТОМ, КАК ЖИЛ МОНАХ

    Под Москвою, на дорогах,

    Средь лесов и пустырей,

    В старину стояло много

    Сторожей-монастырей.

    В них всегда монахи жили,

    Пили, ели, не тужили,

    Всё давала им земля —

    Огороды и поля.

    Монастырские угодья

    Сразу видны издали —

    Так и пышет плодородьем

    От монашеской земли.

    Монастырская пшеница

    Выше роста колосится,

    Выше пояса — овёс,

    По колена — сенокос.

    А работает в полях

    Не звонарь и не монах —

    Пашут поле батраки,

    Крепостные мужики.

    Для монаха всё готово:

    И от рыбного улова,

    И от пчельника доход

    В монастырь несёт народ.

    Скот разводят для монаха,

    Сосны рубят для монаха.

    На крестьянских на кормах

    Тунеядцем жил монах.

    За крестьян молил он бога,

    От крестьян дохода много…

    Всё, что видно вдаль и вширь, —

    Всем владеет монастырь.

    Но когда заметят в страхе

    Вражий стан со стен монахи

    Иль блеснут издалека

    Копья вражьего полка,

    Тотчас в Кремль гонец-монах

    Мчится, стоя в стременах,

    Объявить, что под Москвою

    Показалась вражья рать,

    Чтоб готовы были к бою:

    Стольный град оборонять!

    А крестьяне между тем

    С монастырских крепких стен

    Путь в столицу защищали,

    Метко били их пищали,

    И частенько под Москвой

    Закипал горячий бой.

    Много раз за стены эти

    Укрывались бабы, дети, —

    Как объявится беда,

    Весь народ бежит сюда…

    Сохранились и поныне

    Древнерусские твердыни.

    Поезжай да посмотри

    На Москве монастыри:

    Новодевичий, Данилов,

    И Андроньев, и Донской.

    Эти стены вражью силу

    Оттесняли под Москвой.

    * * *

    В монастырской келье узкой,

    В четырёх глухих стенах

    О земле о древнерусской

    Быль записывал монах.

    Он писал зимой и летом,

    Озарённый тусклым светом.

    Он писал из года в год

    Про великий наш народ.

    О нашествии Батыя

    Написал он в грозный час,

    И слова его простые

    Сквозь века дошли до нас.

    1237 год

    РАЗОРЯЯ ГОРОДА, ШЛА МОНГОЛЬСКАЯ ОРДА

    Был страшный год, когда все страны

    Боялись больше, чем огня,

    Батыя — внука Чингис-хана,

    Своё соседство с ним кляня.

    «Баты-ы-ый!» — пронзающие стрелы,

    «Бату!» —как палицы удар.

    Его ослушаться не смела

    Орда монголов и татар.

    Был страшный век, когда монголы

    На Русь лавиною пошли,

    В осенний день, по степи голой,

    Топча сухие ковыли.

    Жестоких воинов раскосых

    Батый собрал со всей земли,

    Быки их юрты на колёсах

    С детьми и жёнами везли.

    И по Батыеву веленью

    За войском следом шли стада,

    Как будто бы в переселенье

    На запад двинулась орда.

    И скрип колёс, и свист нагайки,

    И рев быков, и плач детей,

    И птиц испуганные стайки

    Из-под копыт у лошадей…

    Так шла чудовищным потоком

    На Русь монгольская орда

    В одном стремлении жестоком

    Сжигать и грабить города.

    * * *

    Не молодица любовалась,

    Играя зеркальцем в руке,

    А в день погожий отражалась

    Рязань-красавица в Оке.

    В зеркальные гляделись воды,

    Сбегая весело с холма,

    Крылечки, башни, переходы —

    Князей рязанских терема.

    На площади собор богатый,

    За ним раскинулся базар,

    Вокруг хоромы и палаты

    Купцов рязанских и бояр.

    За ними слободы людские,

    Дворы, часовни городские…

    * * *

    В тот день морозный, день короткий,

    Под снегом спали зеленя,

    В тот день у проруби молодки

    Смеялись, вёдрами звеня;

    У ребятишек шло катанье

    На разметённом окском льду,

    Когда на поле, под Рязанью,

    Батый привёл свою орду.

    www.booklot.ru