Картина мира древней греции. Шпаргалка: Мифологическая концепция мира в культуре древних греков
История современного города Афины.
Древние Афины
История современных Афин

Античная религиозная картина. Картина мира древней греции


Особенности « картины мира древних греков» Дионисийское и аполлоновское в античной культуре — Культурология

Миро - и самоощущение свободных граждан в V в. до н. э. можно назвать уникальным: больше никогда и никому жизнь не казалась такой ясной с точки зрения действующих в ней сил, а возможности человека - в условиях обозримости полисной жизни - столь безграничными.

Утверждая себя во внешнем мире (природе и обществе), античный грек до поры не испытывал потребности в пристальном вглядывании в себя, в анализе своих мотивов и поступков. Слова "совесть" в древнегреческом языке не было. И когда Сократ - впервые - заговорил о "внутреннем голосе", которого он слушается, его обвинили в том, что он поклоняется "чужим" богам.

Попробуем более пристально всмотреться в мироощущение древних греков, которое отразилось в дошедших до нас текстах, скульптуре, архитектуре.

Иным, по сравнению с нашим, было в античности восприятие времени. У древних греков  не существовало единого представления о времени, а было несколько типов временных перспектив, в том числе циклическая и линейная. В античном сознании уже появляются идеи о развитии человеческого общества, но эти идеи отнюдь не доминируют, несмотря на  элементы историзма, имеющиеся у Гесиода в его легенде о пяти поколениях, в сознании античного мира нет четкой идеи развития.

Возможно, греки были лишены чувства динамического времени, чувства бесконечности. В Греции не было летоисчисления, т. к. счет велся по олимпиадам, конкретные даты не фиксировались, нередки примеры договоров, где отсчет времени начинается "с этого года", без обозначения даты, ясно, что спустя 15-20 лет после заключения договора редкий гражданин мог сказать, сколько соглашению еще действовать.

В античных городах ничего не напоминало о длительности, о прошлом, не было бережно охраняемых руин. В античной душе отсутствовал «орган истории». В диалоге "Тимей" Платон сетует: " ...Нашим городом в древности были совершены великие и достойные удивления дела, которые потом были забыты по причине бега времени..." [8, с. 21]. Для сравнения напомним, что в Египте с 1750 г. до н. э. сохранились записи о крупнейших событиях за каждый год.

В силу этого О. Шпенглер считает, что "память античного человека...представляет собой нечто иное, так как в его сознании не существует прошедшего и будущего в качестве упорядочивающей перспективы, и все оно полно настоящим. Это настоящее в чистом виде, величайший символ которого есть дорическая колонна, есть отрицание времени (направления)" [9, с. 12].

Прошедшее тотчас же испаряется и превращается в покоящееся вне времени впечатление, в то время как для нас исторический процесс имеет направленность из прошлого через настоящее в будущее, и любое событие, свершившееся или грядущее, занимает определенное место в этой схеме.

В греческих представлениях о пространстве присутствует идея трехчленного деления Вселенной на зоны (трехчастная вертикаль) - мир подземный, срединный и мир олимпийских богов.

Кроме  того, греки верили, что все мироздание по своей глубокой сущности прекрасно, поэтому Вселенную они называли словом "космос", что значит "прекрасно устроенный". А коль красота лежит в основе космоса, то искусству остается только открыть законы устройства и руководствоваться ими. В античную эпоху были выработаны следующие категории прекрасного: мера, включающая в себя как составные элементы понятия симметрии, пропорциональности и ритма, а также гармония.

Принцип меры носил у древних греков не только формальный характер. Мера для греков - это, прежде всего, человек, это норма поведения, закон мироздания, структура художественного произведения. Понятия симметрии, пропорции и ритма играли важную роль в познании греками пространственно-временной структуры окружающего мира. Закономерность и красота бытия раскрывались перед ними и в симметрии живых организмов, и в пропорциональности человеческого  тела, и в ритмах чередования дня и ночи, смены времен года и т.д. Вся античная архитектура и скульптура воплощали в себе эти принципы красоты.

Блестящими примерами тому служат и величественные пропорции Парфенона, и знаменитый "Канон" Поликлета - скульптура и теоретический трактат, в которых автор попытался воплотить идеальные пропорции мужского тела (рис.15). Не менее содержательным было и античное понятие гармонии. В древнегреческой философии гармония в противоположность хаосу означала организованность Вселенной.

Протяженность для античных людей значит телесность, для нас - пространство. Становится понятно, что хаос древних греков - это нечто лишенное оптических границ и формы, из которого путем образования границ, разделения на самостоятельные предметы возникает мир.

Понять это можно, памятуя, что древнегреческое мироощущение тесно связано с пониманием мира как тела. Здесь все сводится к живым телам. Боги - прекрасные тела. Люди - тела. Космос - живое тело. Число - тело.

Античное мышление видело в математике соотношение величин, мер и форм физических тел, а в числах - единицы меры как величины, длины и поверхности. Античное число - это осязаемое, видимое глазом тело. Еще одна важная особенность античного числового мышления - восприятие вещей так, как они есть (как величины без отношения ко времени, чисто в настоящем). Это привело к Эвклидовой геометрии, математической статике, завершением этой системы явилось учение о конических сечениях. Мы воспринимаем вещи с точки зрения их становления и взаимоотношения, как функции. Это привело к динамике, аналитической геометрии и от нее к дифференциальному исчислению.

Греческая физика совершенно не знала применения часов и в них не нуждалась, она игнорировала измерение времени, в то время как мы высчитываем доли секунды.

То, что греки называли "космосом", было картиной мира не становящегося (развивающегося), а пребывающего (ставшего). Материальность, видимая ограниченность, осязаемость, непосредственное наличие - этим исчерпываются признаки ставшего. Вселенная античности, космос - это благоустроенное множество всех близких и вполне обозримых предметов, которое завершается телесным небесным сводом. Следовательно, сам грек был человеком, который никогда не становился, а всегда пребывал.

Это общее греческое мироощущение не могло не проявиться в греческом искусстве.

Квинтэссенция античного искусства - свободно стоящая статуя нагого человека. По О. Шпенглеру, античная скульптура есть параллель эвклидовской математике. Эта пластика не знает ни указующих в даль идей, ни личностей, ни исторических событий, а только заключенное в самом себе существование ограниченных поверхностями тел. Статуя есть экстракт близкого, беспространственного, оптически исчерпаемого.

Противоположностью античной статуи может служить европейский портрет, он понимает человека как центр мира, он понимает его исторически, т.е. биографически. На портрете мы видим напряженную работу души, изменения, которые претерпевает внутренний мир человека.

Одиссей, Антигона - все это люди «ставшие». Грек живет вне истории. Подтверждает это и то, что ни один грек не оставил мемуаров, ни один из них не был способен на самокритику.

Все это также заключено в явлении нагой статуи, этого в высшей степени неисторического изображения человека. Нагота воссоединяет человека с родом. О. Шпенглер писал о том, что нет ничего безличнее греческого искусства. Нельзя представить себе, чтобы Скопас или Лисипп работали над автопортретом.

Самоощущение свободных греков не могло не отразиться на их отношении к богам. Разумеется, греки, как и другие народы, не миновали стадию первобытных верований (фетишизм, тотемизм), однако по мере развития греческой цивилизации боги все более облагораживались. Важнейшим фактором этого процесса была эпическая поэзия: Гомер ("Илиада", "Одиссея") и Гесиод ("Теогония", т. е. родословная богов). По словам Геродота, эпическая поэзия «распределила между богами священные имена, принадлежавшие каждому, и закрепила за каждым область владычества, подобающий каждому вид почитания, наглядно описала образ каждого божества», были эстетизированы и рационализированы народные верования.

Большая и беспорядочная масса богов была подчинена определенной системе, опирающейся на родственные и семейные отношения. Мир богов был подобен миру людей, мотивы божественных поступков зачастую чисто человеческие. От людей богов отличали могущество и бессмертие. Поразительно, что греки изображали своих богов в виде прекрасных, идеальных внешне людей. При этом идеальность воплощенных богов мыслилась достижимой и для человека, поэтому граница между человекоподобными богами и богоподобными людьми становилась прозрачной и как бы преодолимой, по крайней мере, для героев.

Богам строили храмы и статуи. Каждый храм обслуживался жрецом, избиравшимся на народном собрании. Единственной обязанностью жрецов было жертвоприношение божеству, не существовало ни догматов, ни вероучения.

Но олимпийское владычество - это результат борьбы старых и новых богов. Позади олимпийских богов - несколько поколений богов низвергнутых, "старшие" боги погребены в сумрак. В результате возникает обрядовый дуализм. Служение богам олимпийским и хтоническим разграничено по месту и времени, соединение того и другого в обряде было строго и, безусловно, воспрещено. "Раздельно должны быть чтимы боги", - писал Эсхил в "Агамемноне". То, что принадлежит области сил подземных и миру мертвых, есть нечистое в обрядовом круге, посвященном Олимпу. Но простой человек одинаково зависел от этих противоположных сил, поэтому необходим бог равно могущественный и на Олимпе, и в мире мертвых, который бы стал соединительным звеном. Таким богом стал Дионис (рис.16).

Дионис - бог плодоносящих сил земли, растительности, виноградарства (т.е. бог архаичный). Происхождение его культа восточное, почитание распространилось сравнительно поздно (VIII - VII вв. до н. э.) и с большим

трудом.

Дионис как божество земледельческого круга связан со стихийными силами земли и постоянно противопоставлялся Аполлону, олимпийскому богу.

Аполлон - это воплощение чувства меры, самоограничения, освобождения от диких порывов. Аполлон - гений величавой гармонии. Но как ни величав и светозарен мир Аполлона, он гнетет человека отсутствием тепла и сострадания, своим бездушным спокойствием, безразлично взирающим на скорби и восторги всякого существа. Аполлон как этическое божество требует меры и самопознания, поэтому рядом с эстетической необходимостью красоты стоят требования «познай самого себя» и «сторонись чрезмерного» (рис.17).

Стихия Диониса - это чрезмерность. Всякая система, порядок, последовательность здесь презираются. Под чарами Диониса человек вновь сливается с природой.

Культ Диониса относился к оргиастическим культам, т. е. это действие, в ходе которого участники доводили себя до умоиступления, впадали в транс, достигали состояния экстаза. Античный врач Гален называл экстазом кратковременное безумие (состояние, когда душа покидает тело), но это священное безумие, т.к. в это время душа общается с богом.

В психологии священных переживаний древние различали два момента: пафос (переживание душевного возбуждения) и катарсис (очищение). Общая цель катарсиса - оздоровление души и тела посредствам удаления из них дурных элементов.

Участник дионисийского культа также нуждался в очищении, прежде всего в очищении от присутствовавшей в нем хтонической силы. Ее носитель не мог жить на солнечном свете, общаться со светлыми богами. Только когда круг его мистических переживаний замыкался очищением, восстанавливалась связь человека с миром людей (полисом) и олимпийскими богами.

Итак, конечная цель «катарсиса» - примирить и привести в гармоническое состояние две несогласованные веры, два мира: мир подземный с его животворящими силами и таинствами (Дионис), мир надземный с его созидающими началами закона и строя (Аполлон).

Итак, дионисизм примирял в сознании древнего грека жизнь и смерть, явленный Космос и незримый Аид.

Дионисийская культура должна была найти свое символическое выражение. Ей необходим был мир новых символов. Таким миром становится трагедия, выросшая из дифирамба - песнопения в честь бога Диониса, исполнявшегося в ходе обрядовых действий, связывавших людей с хтоническим миром.

В V в. до н. э. возникают специальные театральные здания, состоявшие из театрона - зрительного зала, орхестры - места для хора, скены - пространства для переодеваний, проскения - места перед скеной. Техника театральных постановок была примитивна: занавес отсутствовал, все представления шли днем, без световых эффектов, а декорации (съемные щиты, поворачивающиеся призмы, подъемные машины для перемещения богов, приспособления для изображения грома) появились в V в. до н. э.(рис.18).

Поставим перед собой вопрос: «Почему в греческой культуре, где красота и гармония являлись важнейшими ценностям, любимым зрелищем становится трагедия?»

В «Поэтике» Аристотеля мы находим взгляд на античную культуру с позиции человека, живущего в этой культуре. Основное понятие его философии - цель. В мире рукотворном цель предшествует созданию вещи, перед тем как приступить к созданию предмета, мы сначала создаем его проект.

По мысли Аристотеля, то же происходит и в мире органическом. Человек живет ради какой-то цели, определенной еще до его рождения. Предшествующая цель - это родители человека, в античности человек рождается для того, чтобы прожить свою жизнь, но при необходимости он должен ответить за проступки предков.

Античный человек - это человек рода. Представим себе спил дерева, где все годовые кольца - это род человека, а отдельно взятое годовое кольцо - конкретный человек. Если хоть один годовой прирост будет испорчен, то и все последующие не смогут нормально развиваться, в конечном итоге - все дерево погибнет, поэтому вполне логично, что люди рождаются для искупления проступков членов рода, а жизнь человека есть путь ради реализации этой цели, зачастую непонятной и неизвестной.

Аристотель писал, что самый мудрый философ - Софокл, а самое совершенное произведение - "Царь Эдип". Потому, что трагик за 3 - 4 часа показывает всю жизнь человека.

Итак, некий Эдип, считавший себя сыном коринфского царя, пребывая в неведении, совершает самые тяжкие преступления - убивает своего родного отца (Лаия) и женится на своей матери. В основу трагедии положен мифологический сюжет. Зритель знает то, что осталось за рамками этой трагедии, а именно: Эдип расплачивается по счетам своего отца, который в молодости украл у Пелопа (чьим именем назван Пелопоннес) любимого сына Хрисиппа, за что и был проклят.

А проклятие человеку - это проклятие роду, детям, а значит и Эдипу. Эдип, который никому не хотел зла, находясь во власти рока, всю жизнь совершал преступления, сам того не зная: 20 лет прожил в счастливом браке, имел детей, но его жена оказалась его матерью, во время стычки в пути случайно убил высокомерного чужестранца, который был его отцом, справедливо и мудро правил Фивами, но из-за своих преступлений навлек на город моровую язву.

Что же испытывал античный грек, сидя в театроне? Скорее всего, им владели разные чувства: во-первых, страх, т. к. он сам, его жизнь находятся в руках рока, и неизвестно, за чьи прошлые ошибки придется ответить ему; а во-вторых, наслаждение и радость, т. к. этот закон всеобщ. Судьба как рок, фатум - это та сила, которая создает сценарий человеческой жизни, в ее власти находятся даже боги.

Иными словами, зритель испытывает катарсис - душевную разрядку, происходящую в процессе сопереживания.

Античный театр, в частности греческая трагедия - это способ социализации, а не развлечения. Трагедия в глазах древнего зрителя - это выведение на сцену   мифических героев - в священных гробовых масках. Котурны придавали актеру сверхчеловеческий рост, делая его как бы существом из иного мира, одновременно благодаря котурнам актер был скован, он не мог свободно и быстро передвигаться по сцене.

    Зритель видел призраки героев, восставших из могил, казавшихся огромными и неподвижными идолами в своих пышных облачениях и масках. Они принадлежали прошлому, повторяли некогда сказанные слова, торжественная напевность которых непохожа на повседневную речь.

В античной трагедии выражалось греческое представление о судьбе как роке. Ведь бытие распределяет жеребьевка Мойры (слово "мойра" и значит жребий), а потом по тем же законам жеребьевки, безразличным к каждому отдельному человеку, бытие отбирается обратно, и жаловаться здесь некому, как некого и благодарить.

Столь оригинальное осмысление мира и места в нем человека характерно в большей степени для эпохи классики, в последующие периоды происходят изменения в миропонимании древнего грека, связанные с мощным социальным расслоением, упадком полиса и полисной идеологии.

Гражданин полиса уступил место космополиту, деятельность которого протекала во Вселенной. Угасание политической жизни в бывших полисах приводит к изменению в осмыслении человеком самого себя, появляется потребность разобраться в своем внутреннем мире. Навстречу этой потребности шли новые философские школы: киников, эпикурейцев, стоиков.

Итак, развитие событий обрекло античную Грецию на утрату взлелеянной ею свободы (Греция становится провинцией Римской империи). Но парадоксальным образом благодаря потере внешней свободы наметился прорыв к новым измерениям свободы внутренней. Не случайно стоицизм получил широкое распространение в Риме и проложил европейской цивилизации дорогу к христианству, которое на протяжении многих столетий пыталось понять и осмыслить мир человеческой души.

ifreestore.net

Античная религиозная картина. Сравнительное богословие. Книга 2

Античная религиозная картина

Говорить о древнегреческой мифологии (той, которая дошла до наших дней), что это особый вид религии идеалистического атеизма — значит несколько ошибаться в оценке. Говорить, что древнегреческая мифология это некая духовно-культурная надстройка над обществами, в которых преобладает материалистический атеизм — тоже неправильно. Древнегреческая мифология это нечто универсальное, стоящее над западным обществом особняком с одной стороны в период “господства” исторического христианства; с другой стороны — в период когда некоторые общества проходили материалистический атеизм в его марксисткой “упаковке”.[143] Но и в то и в другое время мифы и легенды Древней Греции, античная культура почитались как нечто надмирное, как будто оно существовало независимо от смены политических формаций всегда.

Это не религия и не идеология в общепринятом понимании. Это древнейшая мифология — которая изначально была предназначена для поддержки в толпе многоликого атеизма по следующему принципу: как только люди, хоть как-то знакомые с античной культурой, начинают думать и рассуждать о высших силах, о Боге, их психика должна надёжно замыкаться на всю многогранную и сложную алгоримику и соответствующую духовность древних мифов и легенд. В эту алгоритмику изначально с глубокой древности заложены основные принципы взаимоотношений людей с богами, людей с героями, людей с царями и иерархами, людей между собой и так далее. Через достояния культуры (книги, живопись, музыка, любое искусство, архитектура…) психика людей, даже специально не изучавших античность, при мысли о высших силах, о Боге включалась и включается до сих пор в эгрегориальную алгоритмику мощнейшей древней эгрегориальной магии мифов и легенд. Причём эта алгоритмики имела и имеет характер не национально-государственный, а международный.[144] То есть это общий толпо-“элитарный” эгрегор — мощнейшее международное духовное наследие вопиющего безбожия и атеизма, которое довлеет до сих пор не только над психикой учёных-историков, но и над толпой и над “элитой”, предназначенный “канализировать” естественный интерес людей к Божиему Промыслу, если таковой возникает.

Рассмотрим это духовное и вещественное общекультурное наследие более детально, чтобы полнее понять его корни и его общую логику (алгоритмику). Для упрощения восприятия мифов и легенд Древней Греции будем считать их общекультурной идейно-религиозной надстройкой над жизнью людей, в чьи общества вошла античная культура.

Вплоть до эллинистической эпохи (323 — 30 гг. до н. э.) в греческой культуре не было разделения на религиозные культы и обычную светскую жизнь. Религия не имела в сознании греков собственного отдельного статуса, а являлась органической частью единого образа жизни эллина. Лишь в эллинистическую эпоху появилось в греческом языке понятие, адекватное слову «культ», если точнее, то «общее правило соблюдения культовых предписаний». Самое раннее эпизодическое употребления этого понятия встречается в «Истории» Геродота — но лишь там, где речь идёт о чужеземных, египетских обрядовых нормах.

От эллинистической эпохи одновременно с появлением и развитием многих религиозных понятий, которых до этого просто не существовало, выстраивается в единую систему и древнегреческая мифология — согласованное переплетение множества рассказов о подвигах и жизни богов, героев, чудовищ и людей. Эти новые понятия входят в общую систему мистико-религиозных представлений и употребляются уже как основы религиозной «науки». Параллельно этому живут и развиваются мифы.

С помощью системы понятий в эллинистическую эпоху формируется общий план «священнодействия». Формируются представления о таких явлениях как тайные обряды, таинства, священнодействия, посвящение, мистерия, религиозное праздничество. Из общего состава «священнодействий» для всех выделяется особая категория понятий, которые указывают на явления, управлять которыми могут только избранные:

· Появляются понятие «маг», «магия»[145] — от обозначения вавилонских и мидийских жрецов,[146] которые считались в греческом мире знатоками астрологических и медицинских знаний, гаданий, снотолкований. Согласно греческому пониманию, магия это — та часть религиозной практики, которая связана с эзотерическими знаниями и таинственными обрядами. В первые века н. э. с наступлением “христианской” эпохи эти понятия приобретают негативные смыслы и отождествляются с колдовством, затворничеством.

· Появляется понятие «мистерия»[147] — тайный обряд, на который допускаются только избранные.

· Понятие «святость» явилось одним из опорных для построения картины мира. Это понятие объединяло другие понятия в некую целостность в сознании (и психике вообще) древних греков.

Рассмотрим понятие «святости» подробнее. Первые попытки создать всеобщую картину мира (для всех), задающую некую стандартную «целостность религиозного мировоззрения» связаны с появлением и принятием понятийной категории «святость». Надо отметить, что, задавая целостность религиозному мировоззрению, греческая категория «святости» сама по себе была внутренне крайне неоднородной. В греческом языке было как минимум четыре основных слова, выражающих общее (всеобщее) представление о святом:

· Священный — святой, святыня.

· Священный — чистый, непорочный.

· Священный — посвящённый.

· Священный — набожный.

К этим понятиям примыкали слова, уточняющие отдельные аспекты идеи «священного»:

· Очищение от греха.

· Великий, досточтимый, почтенный.

· Почтительный к старшим, богам.

· Чистый, беспорочный.

И другие. Этимология греческого hieros (священный, святой, святыня) установлена лингвистами как слово, происходящее от индоевропейской основы (имеет аналог в санскрите — isirah) и имеющее значение «быть живым, горящим, сильным». От этого слова произошло современное понятие иерархия.[148] Тему иерархии мы начали рассматривать в главе 3.2.1 «Ведически-знахарская культура», где выделили три типа социальных иерархий, указав на правильный религиозный подход: социальных иерархий быть не должно[149] — кроме пока необходимой иерархии по оглашению для бесперебойной работы государственных и технологических институтов.

С эллинских времён начиная от Древней Греции — с Востока на Запад распространяется и “освящается” через мировоззрение западных людей осознаваемая нормальность всех видов иерархии: особенно иерархии по посвящению. Если изначально в понятийный аппарат греков эллинской эпохи вошло понятие hieros (священный, святой, святыня), оторванное от конкретного содержания, то последнее (конкретизацию смысла) придавали всевозможные дополнения к этому понятию. Кроме дополнений ещё существовало как минимум три вышеприведённых «эквивалента» понятию «святость». В совокупности запутанность и главное неоднозначность понимания «святости», заложенная в древнегреческую мировоззренчески-религиозную систему создало изначально не целостную картину мира, а калейдоскопичную картину мира — из которой можно было “лепить” в дальнейшем необходимую посвящённым “святым” «целостность», то есть — картину мира под их цели.

С этого момента становятся «нормальными» (вошедшими не только в культуру и мировоззрение на уровне мифов — как это было ранее — но и отчасти принятые греческим «правом» с распространением на весь Запад как «норма») иерархия по оглашению и иерархия по посвящению (во всех её исторических разновидностях). А иерархия по умолчанию как была в ведически-знахарской культуре, так и осталась — при молчаливо реализующейся в основном через иерархию по посвящению концептуальной власти наследников дела древнеегипетского “жречества” (знахарства).

Мы уже много говорили о роли вещественных ритуальных памятников и святынь в жизни древних обществ. Греческое религиозное «право» устойчиво закрепило через вошедший в мировоззрение людей целый свод понятий о «святости» как надмирной иерархии, находящей свои вполне материальные (вещественные) отражения в миру — “святость” и неприкосновенность «принадлежащего богам и господам» и «принадлежащего посвящённым жрецам и магам».

В своём употреблении, по крайней мере со времён Гомера, понимание слова hieros (иерархия) это прежде всего «принадлежащее богам», «установленное богами». По праву владения за богами были закреплены особые территории, здания, сооружения, отчуждённое «в пользу богов» имущество, жертвенные дары,[150] получавшие статус священных вещей. Святыми объявлялись действия, посредством которых грек общался с богами — чем возводилась в ранг святости соответствующая индивидуальная и коллективная эгрегориальная магия. Естественным для греков после этого становилось возведение в святость “жречества” — как главных действующих лиц эгрегориальной магии, а в особых случаях — эгрегориальных мистерий, вынесенных их храма на толпу. “Жрецы” считались «существами, принадлежащими богам» и выделялись в особую понятийную категорию святости — «жреческий сан».[151] Тексты Геродота, Павсания,[152] Страбона[153] показали, что греческие авторы употребляли одно из греческих слов «святость» как эпитет храма, священного места или предмета.

Общее название «жрецов» у греков — hieris — однокоренное с hieros, что означает «святость». “Жречество” греков делилось на категории. Одна категория называлась иерофантами от греческого hierosи «являть» — являющие священное. Другая категория называлась «начальствующие над священнодействием, жертвоприношением». Если первые “жрецы” предсказывали будущее, наставляли на необходимые действия, то вторые руководили мистериями и ритуалами. Первая категория считалась «более святой».

Особо интересно, что в греческой культуре (в отличие от культуры Древнего Египта) жречество вплоть до эпохи эллинизма не являлось обособленным сословием. Во всяком случае следов социальной обособленности греческого жречества до этой эпохи на обнаружено. Дело в том, что в древневосточных обществах не существовало религиозного выделения людей и групп людей, которые были напрямую причастны к священному, а поэтому они и не имели закреплённого социального статуса. Жреческие функции выполняли люди приближённые к царям и фараонам.

С другой стороны, фактически совершать ритуальные манипуляции (со священными предметами, жертвенными принадлежностями и пр.) мог каждый гражданин по своему решению либо по общественному установлению. Зачастую глава семьи брал на себя функции жреца в пределах своей домашней общины. Полис (город-государство) как религиозное сообщество процедурой выборов и назначений определял круг должностных лиц, выполнявших жреческие обязанности. То есть, жречество представляло собой в общем-то неотъемлемую часть общества. Другое дело, что понималось под функциями жречества и какими средствами эти функции выполнялись.

Так, выборному жречеству полисов вменялась обязанность представлять граждан перед богами. Существовал также институт наследования жреческих должностей, которые занимали из поколения в поколения члены уважаемых родов, которым разрешалось отправлять культы и ритуалы. В общем, уровень доэллинистических религиозных общин ограничивался местными эгрегориальными культами принятых в полисах богов, что в общем-то является поздними пережитками анимизма и шаманизма древних обществ (такой жрец мало отличался от шамана по функциям и охвату духовной власти).

При этом надо отдать должное любой исторически известной общинной форме жизнестроя.[154] Ведь даже в доэллинистической Греции было формально провозглашено право каждого быть жрецом. И это правильно: Бог ждёт от людей того, что каждый будет жрецом, пребывая в непрерывной и обоюдной связи с Ним (а не с эгрегорами-богами) — что и является настоящей религией. Однако, как можно увидеть, формального права мало для этого. Нужны особое мировоззрение и нравственность, чего на Востоке не имелось у граждан полисов. И поэтому гражданам было проще делегировать данное всем Свыше от рождения право быть жрецом всю жизнь — либо выборному лицу, либо лицу из знатного рода. Этим самым граждане греческих полисов сами окончательно отдали духовную власть над собой жреческой касте, образовавшейся в эллинистическую эпоху. А последняя замкнулась (в меру своего восхищения возможностями и знаниями восточных жреческих корпораций, среди которых доминировало “жречество” Древнего Египта) на глобальное “жречество” Амона Ра.

Заметный стимул к специализации в области религиозной практики был подан развитием храмовых культов. Это обосновывалось тем, что «служба конкретному богу в храме требовала особых знаний, особого образа жизни, иногда — даже особого психологического склада». Впервые отчётливые формы образования особой “жреческой” касты в Греции появились в Дельфах, где основным считался культ Аполлона. В ходе мистерий “жрицы”-проницательницы (пифии) — которые, считалось, предсказывают будущее — отличавшиеся предрасположенностью вхождения в мистерический экстаз, после чего выдавали прогнозы на будущее. Всё это очень напоминает по содержанию древний шаманизм (эгрегориальная магия, основанная на вхождении в коллективное бессознательное своего тотема-полиса-бога), только приспособленный к храмовой мистерии и направленный не столько на общественное благополучие, сколько на продвижение частнокорпоративных целей. Ведь пифия-прорицательница после выхода из экстаза могла выдать не только эгрегориальный прогноз, но и вполне земной социальный заказ.

Почитание общих богов греческими государствами создало предпосылки для возникновения культовых федераций (началось укрупнение культов и концентрация мистерий) — амфиктионий. Амфиктионии — союзы нескольких государств — создавались для отправления общего культа и ухода за культовыми центрами — храмами. Так, святилище в Дельфах служило объединяющим началом Пилейского союза (государственно-религиозный союз), храм Аполлона на острове Делос стягивал несколько государств в Делосский союз. Всех греков объединял общий праздник богов — Олимпийские игры.[155] Греки при этом называли себя членами огромной общины, почитавшей в священном месте общего бога — Зевса.

Обратим особое внимание: от начала эпохи эллинизма не только возрастает роль “жречества”, но и растёт его численность, “жречество” приобретает корпоративные черты (вернее обнажаются его корпоративные черты, узакониваясь с уровня государства). Основная причина этого в том, что “жречество” ближневосточного культа было востребовано греческой религиозностью и мистичностью характера, особой тягой греков к интимности культа.[156] Так в культе Изиды «при многочисленности жреческого персонала было возможно гораздо более интимное, личное отношение жреца к посвящаемому, чем в древнегреческих культах с их немногими жрецами и жрицами…».[157] Здесь же впервые появилось представление о жреце как о духовном отце — посреднике между человеком и богами.

Старые государственные культы[158] постепенно вписывались в культы амфиктионий. В эпоху эллинизма было введено ещё одно новшество: огромное значение начало уделяться почитанию, обожествлению царя, императора (этим объединяются в одну корпорацию государственная иерархия по оглашению и иерархия по посвящению). Начало этому было положено Александром Македонским в ходе восточных завоеваний — при нём почитали живого царя. Мы уже знаем, что такое почитание было особо характерно в эпоху Нового Царства фараонов Египта.[159]

Практически все древнегреческие понятия и стереотипы (выстроенные в эллинскую эпоху в особый терминологический аппарат греков), касающиеся святости, священства и божественности отдельных людей — впоследствии вошли в библейско-христианскую культуру вместе с признанием духовной иерархии (высшей внутрисоциальной власти) священников («сан священника») над паствой (толпой и “элитой”) и закреплением за иерархией священников «права» на владение территориями, храмами, имуществом, принятия даров.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Шпаргалка - Мифологическая концепция мира в культуре древних греков

Реферат по культурологии выполнила: студентка группы

2-НК-01 Иванова Айсена Владимировна

Якутский государственный университет им А.К. Аммосова

Якутск

2003г.

Введение

Сущность греческой мифологии становится понятной только при учете особенностей первобытнообщинного строя греков, воспринимавших мир как жизнь одной огромной родовой общины и в мифе обобщавших все многообразие человеческих отношений и природных явлений. Греческую мифологию следует рассматривать не как привычную и неподвижную картину (хотя и прекрасную), но в постоянно изменяющемся в социальном и историческом контексте античного мира. Образы Аполлона, красивого юноши с лирой в руках, Афродиты, исполненной женственности и привлекательности, Афины Паллады, покровительницы справедливых войн, относятся к определенному периоду развития греческой мифологии. Такими периодами являются: хтонический, или доолимпийский, дофессальский; фессальский, олимпийский, классический или героический. В героический период происходит централизация мифологических образов вокруг мифологии, связанной с горой Олимп, и начинается переход к художественно развитому и строгому героизму. По мере разложения общинно-родовой формации складываются утонченные формы героической гомеровской мифологии. В дальнейшем наивная мифология – своего рода единственная форма первобытного мышления – гибнет как самостоятельное творчество и приобретает служебный характер, став одной из форм художественного выражения разного рода религиозных, социально-политических, моральных и философских идей рабовладельческой полисной идеологии, превращается в философскую аллегорию, широко используемою в литературе и искусстве.

Актуальность этой работы мы видим в том, чтобы, приподняв завесу времени, посмотреть в корень, в основу того, что заполняет нашу жизнь, делает ее ярче и богаче. Придя в любой музей, мы оказываемся во власти прекрасных и удивительных созданий античного мира. Греко-римская культура глубоко проникла в нашу литературу, в нашу жизнь.

Глава 1. Доолимпийский период

Процесс жизни воспринимается первобытным созданием в беспорядочно нагроможденном виде, окружающее материализуется, одушевляется и населяется какими-то непонятными слепыми силами. Земля с составляющими ее предметами представляется первобытному сознанию живой, одушевленной, все из себя производящей и все собой питающей, включая небо, которое она тоже рождает из себя. Как женщина является главой рода, матерью, кормилицей и воспитательницей, так и земля принимается как источник и лоно всего мира, богов, демонов и людей. Поэтому древнейшую мифологию можно назвать хтонической. В ее развитии прослеживаются определенные этапы. На раннем этапе, т.е. на стадии собирательно-охотничьего хозяйства, сознание ограничено непосредственно чувственным восприятием, непосредственно видимыми и осязаемыми вещами и явлениями, которые одушевляются. Такая вещь, с одной стороны, насквозь материальная, с другой – одушевленная первобытным сознанием, есть фетиш, а мифология – фетишизм. Древний человек воспринимал фетиш как сосредоточение магической, демонической или живой силы. А так как весь предметный мир представлялся одушевленным, то он соответственно становился насквозь магическим, и некое демоническое существо не отделялось от своей «материальной оболочки». Так например, Зевс почитался первоначально в г. Сикионе (Пелопоннес) в виде каменной пирамиды, на Ликейской горы в Аркадии – в виде колонны, а Геру в г. Феспиях (Беотия) представляли как обрубок древесного ствола, а на острове Самос – в виде доски.

Несмотря на все позднейшее идейно-художественное развитие таких образов как Зевс, Гера, Аполлон, Артемида, Афина, Дионис, Эрот, хариты и др., их продолжали почитать в виде камней и кусков дерева (обработанных или необработанных) даже в период наивысшего развития греческой цивилизации. Примером тому служит дельфийский омфал, или «пуп земли». Когда-то Рея, желая спасти от своего мужа Кроноса новорожденного Зевса, дала ему вместо младенца завернутый в пеленки камень, который и был проглочен Кроносом. Извергнутый Кроносом, он был помещен в Дельфах как центр земли и стал почитаться как святыня: его облачали в разные одежды и умащали благовониями. Виноградная лоза и плющ первоначально не связывались с Дионисом, который вначале был богом производительных сил природы вообще, а в дальнейшем прочно вошли в его непременные атрибуты. Плющ был связан с культом Диониса и был символом обильного виновозлияния, кипарис – с погребальным культом, платан – с культом Аполлона, Геракла и др. героев, тополь был, как символ горя, мрака и слез, лавровое дерево – наоборот, как символ счастья, света, исцеления и было связано с культом Аполлона-врачевателя, дуб – прежде всего с культом Зевса, видимо, как царь среди деревьев, оливковое дерево – с Афиной Палладой и т.д.

Змей и змея – наиболее типичные хтонические животные. Появление в поздних мифах героев, убивающих драконов, является наилучшим свидетельством борьбы новой культуры с хтонизмом вообще. Даже такие светлые и прекрасные богини, как Афина, имели свое змеиное прошлое. На афинском акрополе в храме Афины Паллады содержалась священная змея; в Аргосе змеи считались неприкосновенными.

Немалую роль в культе и мифе играла собака, вплоть до представления человеческих душ в виде хтонических собак. Волк имел ближайшее отношение к Аполлону; однако Зевс в Аркадии тоже некогда почитался в образе волка. Особой популярностью пользовалась мифология быка и коровы. Распространено было представление о верховном божестве как о быке на Крите; в виде коня представлялся Посейдон.

Несомненно, сам человек мыслился вполне фетишистски; его духовная жизнь целиком отождествлялась либо с его функциями, либо со всем человеческим организмом. Фетишистски представляется человеческий и вообще животный организм и его части. Например, голова растерзанного вакханками Орфея плывет к Лесбосу, пророчествует и творит чудеса. Глаза Медузы-горгоны превращают в камень все, на что она посмотрит. Из зубов дракона появляются воинственные спарты – родоначальники фиванских царей. Кровь тоже является носителем души. У раненого душа выходит через рану, очевидно в виде крови. Патрокл вырвал из тела одновременно «душу и жало копья». Фетишистское понимание охватывало всю природу, весь мир, который представлялся как единое живое тело, на первых порах обязательно женское. Небо и земля, земля и море, море и преисподняя очень слабо различались между собой в первобытном сознании. Такое представление сохранилось в Греции еще в классическую эпоху, когда говорили о Зевсе Олимпийском и Зевсе Подземном, о Посейдоне как «земледержце» и «землепотрясателе» и в то же время о Посейдоне как о морском божестве.

По мере развития человек начинает интересоваться вопросами производства вещей, их составом, их смыслом и принципами их строения. Тогда-то человек и научился отделять «идею» вещи от самой вещи – так совершился переход к анимизму. Как и фетишизм, анимизм (animus, «дух», anima, «душа») имел свою историю. Вначале существовало представление, что демон вещи неразделимы, и если уничтожить вещь, то демон погибнет (подобно гамадриадам – божествам дерева, умирающим с гибелью их дерева). В дальнейшем росло представление о самостоятельности этих демонов, которые не только отличаются от вещей, он и способны отделяться от них и пребывать вне их или после их уничтожения (дриады – божества деревьев остающиеся в живых после смерти дерева) более или менее продолжительный период времени. Первоначальный анимизм связан с представлением о демонимизме как о некой силе злой или (реже) благодетельной, определяющей судьбу человека. Внезапно нахлынув неизвестно откуда, он (называемый преанимистический демон) мгновенно производит катастрофу и тут же бесследно исчезает. По терминологии нем ученого Г. Узенера, преанимистический демон есть не что иное, как «бог данного мгновения». Демон – это первоначально та внезапно действующая сила, о которой человеку еще ничего неизвестно, его законченного образа еще не существует, но он уже не является фетишем. С момента, когда прежде безличный демон получает ту или иную индивидуализацию, происходит переход от преанимизма к анимизму. Боги и демоны греческой мифологии мыслятся как существа материальные, чувственные. Они обладают самым обыкновенным телом, хотя возникшим из разных видов материи. Если древние греки представляли, что самая грубая и тяжелая материя – это земля, вода же есть нечто более разреженное, а воздух еще тоньше, чем вода, и тоньше воздуха – огонь, то демоны состояли из всех этих стихий. Боги же состояли из еще более тонкой материи, чем огонь – из эфира.

Древние анимистические демоны представляются, как правило, в беспорядочном и дисгармоничном виде. Т.н. тератологические мифы (от греч. «чудо», «чудовище») повествуют о чудовищах и страшилищах, символизирующих силу земли. Гесоид подробно рассказывает о порожденных Ураном (небо) и Геей (земля) титанах, циклопах и сторуких (особенностью сторуких была их чудовищность – 100 рук и 50 голов). Порождением земли и тартара является стоглавый Тифон, порождением земли были эринии – страшные, седые окровавленные старухи с собачьими головами и со змеями в распущенных волосах. Они блюдут уставы земли и преследуют всякого преступника против земли и прав материнского родства. От эхидны и Тифона рождаются чудовищная собака Орф, кровожадный страж Аида – Цербер, лернейская гидра, Химера, Сфинкс, убивающая всех, кто не решит ее загадок. Миксантропическими (т.е. соединившими в себе черты человека и животного) демонами являются сирены (полуптицы – полженщины), кентавры (полукони – полулюди). Все это примеры невыделенности в первобытном человеческом сознании человека из природы, рассматривавшего себя как неотъемлемую ее часть.

В развитом анимизме трансформация демона или бога приводит к антропоморфическому, т.е. очеловеченному их пониманию. Именно у греков этот антропоморфизм достиг своего наивысшего оформления и выразился в целой системе художественных или пластических образов. Но каким бы совершенным ни был антропоморфический образ бога, демона или героя в греческой мифологии, он всегда содержал в себе черты более раннего, чисто фетишистского развития (совиные глаза Афины, коровьи – у Геры).

Глава 2. Олимпийский период. Ранняя классика

В мифологии этого периода, связанного с переходом к патриархату, появляются герои, которые расправляются с чудовищами и страшилищами, некогда пугавшими воображение человека, задавленного непонятной ему и всемогущей природой. Аполлон убивает пифийского дракона и основывает на этом месте свое святилище; убивает дракона Кадм и на месте битвы основывает город Фивы, Персей убивает Медузу, Мелеагр – калидонского вепря, а Беллерофонт – Химеру.

Вместо мелких богов и демонов появляется один главный, верховный бог – Зевс, которому подчиняются все остальные боги и демоны. Патриархальная община водворяется теперь на небе, или что то же самое, на горе Олимп (отсюда понятия «олимпийские боги», «олимпийцы»). Зевс сам ведет борьбу с разного рода чудовищами, побеждает титанов, циклопов и других гигантов и заключает их в тартар. Появляются боги нового типа. Женские божества, оформившиеся из многогранного древнего образа богини-матери, получили новые функции в эпоху героизма. Гера стала покровительницей брака и моногамной семьи, Деметра – культурного земледелия, Афина Паллада – честной, открытой и организованной войны (в противоположность буйному, анархическому и аморальному Аресу), Афродита – богиней любви и красоты (вместо прежней дикой всепорождающей и все уничтожающей богини), Гестия – богиней домашнего очага. Даже Артемида, сохранившая свои древние охотничьи функции, приобрела красивый и стройный вид и превратилась в образец дружелюбного и сердечного отношения к людям. Ремесла обрели покровителя в лице Гефеста. Богами патриархального уклада стали Афина и Аполлон, которые славятся мудростью, красотой и художественно-конструктивной деятельностью. Гермес из прежнего примитивного божества превратился в покровителя всяческого человеческого предприятия, включая скотоводство, искусства, торговлю, он водит по дорогам земли и сопровождает души в царство мертвых. Не только боги и герои, но и вся жизнь получила в мифах совершенно новое оформление.

Прежде всего преображается природа, которая раньше была наполнена страшными и непонятными для человека силами. Власть человека над природой значительно возросла, он уже умел более уверенно ориентироваться в ней (вместо того, чтобы прятаться), находить в ней красоту, использовать природу для своих надобностей. Если раньше нимфы рек и озер – океаниды или нимфы морей – нереиды, а также нимфы гор, лесов, полей и др. – это воплощения дикости и хаоса, то теперь природа представляется умиротворенной и поэтизированной. Власть над морской стихией принадлежит теперь не только грозному Посейдону, но и мудрому и спокойному Нерею. Рассеянные в природе нимфы становятся предметом поэтического любования.

Всем правил Зевс, и все стихийные силы оказались в его руках. Прежде он сам был и ужасным громом, и ослепительной молнией, не было никакого божества, к кому можно было бы обратиться за помощью против него. Теперь же гром и молния стали не более чем атрибутами Зевса. Греки стали представлять, что от разумной воли Зевса зависит, когда и для каких целей он ими воспользуется. Произошли изменения окружения Зевса на Олимпе. Около него Ника – уже не страшный и непобедимый демон, а прекрасная крылатая богиня, являющая собой символ мощи Зевса. Фемида раньше ничем не отличалась от земли и была страшным законом ее беспорядочных и стихийных действий. Теперь она воспринимается как богиня права и справедливости, богиня правопорядка, находящаяся возле Зевса как символ его благоустроенного царства. Детьми Зевса и Фемиды являются горы – веселые, прелестные, благодетельные, вечно танцующие богини времен года и государственного распорядка, справедливейшим образом ниспосылающие с неба атмосферные осадки путем открывания и закрывания небесных ворот. Рядом с Зевсом – Геба; онаявляется символом вечной юности, и мальчик – виночерпий Ганимед, некогда похищенный орлом Зевса. Даже мойры – страшные и неведомые богини рока и судьбы, управляющие всем мирозданием, трактуются теперь как дочери Зевса и ведут блаженную жизнь на Олимпе. Мудрое, веселое и изящное окружение характерно и для Аполлона с его музами, и для Афродиты с ее Эротом и другими игривыми демонами любви, с ее харитами, с ее вечными танцами, улыбкой и смехом, беззаботностью и непрерывными радостями.

Человеческий труд тоже получил свое дальнейшее отражение в мифологии: по повелению богини земледелия – Деметры Триптолем разъезжает по всей земле и учит всех законам земледелия. Звери приручатся человеком – отголосок этого сохранился в мифе о Геракле, усмирившем диких коней Диомеда. Гермес и Пан следят за стадами и не дают их никому в обиду. Появляются мифические образы знаменитых художников (среди них Дедал), которые поражают мир своими открытиями и изобретениями, своим художественно-техническим творчеством. Дедал построил на Крите знаменитый лабиринт минотавра, великолепные здания для спасшего его царя Кокала, площадку для танцев Ариадны, соорудил крылья для полета с сыном Икаром. Посейдон и Аполлон строят стены города Трои. Характерен миф об Амфионе. Своей игрой на лире заставляющем камни складываться в стены города Фивы. Сохранились мифологические предания о таких необыкновенных певцах, как Мусей, Эвмолп, Фамирид, Лин и особенно Орфей, которым приписываются черты, характеризующие их как деятелей восходящей цивилизации.

Подвиги Геракла – вершина героической деятельности. Этот сын Зевса и смертной женщины Алкмены – не только истребитель разного рода чудовищ (немейский лев, лернейская гидра, керинейская лань, эриманфский вепрь и стимфалийские птицы), не только победитель природы в мифе об авгиевых конюшнях и борец против матриархата в мифе о поясе, добытом у предводительницы амазонок – Ипполиты. Если своими победами над марафонским быком, конями Диомеда и стадами Гариона он еще сравним с другими героями, то двумя подвигами, ставшими апофеозом человеческой мощи и героического дерзания, он превзошел всех героев древности: на крайнем западе, дойдя до сада Гесперид, он завладел несколькими яблоками, дарующими вечную молодость; в глубине земли он добрался до самого Цербера и вывел его на поверхность.

Тема победы смертного человека над природой звучит и в других греческих мифах олимпийского периода. Когда Эдип разгадал загадки Сфинкса, она бросилась со скалы; когда Одиссей (или Орфей) не поддался завораживающему пению сирен и невредимо проплыл мимо них, сирены в тот же момент погибли. Когда аргонавты благополучно проплыли между скал Симплегад, которые до тех пор непрестанно сходились и расходились, то Симплегады остановились навсегда. Когда же аргонавты прибыл в сад Гесперид, те рассыпались в пыль, и только потом приняли свой прежний вид.

Глава 3. Поздний героизм

Процесс разложения родовых отношений, формирования раннеклассовых государств в Греции нашел отражение в греческой мифологии, в частности в гомеровском эпосе. В нем отразилась переходная ступень между старым, суровым героизмом и новым, утонченным. Примеров воинской доблести у Гомера сколько угодно, но у него же много примеров религиозного равнодушия, доходящего даже до критики авторитетнейших из богов. Герои в этой мифологии заметно смелеют, их свободное обращение с богами растет, они осмеливаются даже вступать в состояние с богами. Лидийский царь Тантал, который был сыном Зевса и пользовался всяческим благоволением богов, возгордился своей властью, огромными богатствами и дружбой с богами, похитил с неба амброзию и нектар и стал раздавать божественную пищу обыкновенным людям. Диомед вступил в рукопашный бой с Аресом и Афродитой. Салмоней и вовсе объявил себя Зевсом и стал требовать себе соответствующих божеству почестей. Конечно, все эти неблагочестивые или безбожные герои несут то или иное наказание. Но это уже первые признаки того периода греческой истории, когда мифология станет предметом литературной обработки. Для этой эпохи разложения героической мифологии характерны мифы о родовом проклятии, приводящем к гибели целые поколения. Фиванский царь Лай украл ребенка и был за эо проклят отцом ребенка. Проклятие лежало на всем роде Лая: сам он погиб от руки собственного сына Эдипа. Покончила с собой Иокаста – жена сначала Лая, а потом Эдипа, узнав, что Эдип – ее сын. Вступив в единоборство, погибли два сына Эдипа – Этеокл и Полиник, потом погибли и их сыновья. Проклятие легло и на род Пелопа – сына Тантала. Преступления самого Тантала были приумножены его потомством. Пелоп обманул возницу Миртила, пообещав полцарства за помощь в победе с царем Эномаем, и попал под проклятье Миртила, в результате чего сыновья Пелопа Артей и Фиест находятся во взаимной вражде. Артей по недоразумению убивает собственного сына, подосланного Фиестом; за это он угощает Фиеста зажаренным мясом детей Фиеста. Свою жену Аэропу, способствовавшую козням Фиеста, он бросает в море и посылает сына Фиеста к самому Фиесту, чтобы его убить, но, понявший козни Артея, сын Фиеста убивает Артея. Один из сыновей Артея Агамемнон погибает от руки собственной жены Клитеместры и своего двоюродного брата Эгисфа. Того же убивает сын Агамемнона Орест, за что его преследуют богини-мстительницы эринии. Характерно, что очищение от своего преступления Орест получает не только в святилище Аполлона в Дельфах, но и в Афинах – решением ареопага (светского суда) под председательстве Афины Паллады. Так выход из тупика общинно-родовых отношений возникает уже за пределами первобытного строя, на путях афинской государственности и гражданственности.

Известны два мифа, по которым можно проследить, как греческая мифология приходила к самоотрицанию. Прежде всего это был миф, связанный с Дионисом – сыном Зевса и смертной Симелы, который прославился как учредитель оргий и бог неистовых вакханок. Эта оргиастическая религия Диониса распространилась по всей Греции в 7 в. до н.э., объединила в своем служении богу все сословия и потому была глубоко демократической, направленной к тому же против аристократического Олимпа. Экстаз и экзальтация поклонников Диониса создавали иллюзию внутреннего единения с божеством и тем самым как бы уничтожали непроходимую пропасть между богами и людьми. Поэтому культ Диониса, усиливая человеческую самостоятельность, лишал его мифологической направленности. Возникшая из культа Диониса греческая трагедия использовала мифологию только в качестве служебного материала, а развившаяся также из культа Диониса комедия прямо приводила к резкой критике древних богов и к полному их попранию. У греческих драматургов Еврипида и Аристофана боги сами свидетельствуют о своей пустоте и ничтожестве; явно, что мифология и в жизни, и в греческой драме приходит к самоотрицанию. Другой тип мифологического самоотрицания возник в связи с образом Прометея. Сам Прометей – божество, он либо сын титана Иапета, либо сам титан, т.е. он или двоюродный брат Зевса, или даже его дядя. Когда Зевс побеждает титанов и наступает героический век, Прометей за свою помощь людям терпит от Зевса наказание – он прикован к скале в Скифии или на Кавказе. Наказание Прометея понятно, поскольку он противник олимпийского героизма, т.е. мифологии связанной с Зевсом. Поэтому в течении всего героического века Прометей прикован с скале. Но вот героический век подходит к концу, незадолго до Троянской войны – последнего большого деяния героического века – Геракл освобождает Прометея. Между Зевсом и Прометеем происходит великое перемирие, которое означает торжество Прометея, даровавшего людям огонь и зачатки цивилизации, сделавшего человечество независимым от бога. Таким образом, Прометей, будучи сам богом, разрушал веру в божество вообще и в мифологическое восприятие мира. Недаром мифы о Дионисе и Прометее распространились на заре классового общества, в период формирования греческой полисной системы.

Художественная разработка древних оборотнических мифов тоже свидетельствует о самоотрицании мифологи. В эллинистическо-римский период античной литературы выработался даже специальный жанр превращений, или метаморфоза. Обычно имеется ввиду миф, который в результате тех или других перипетий заканчивается превращением фигурирующих в нем героев в какие-нибудь предметы неодушевленного мира, в растения или в животных. Например, Нарцисс, иссохший от любви к собственному отражению в воде, превращается в цветок, получивший его имя. Гиакинф умирает, проливая свою кровь на землю, и из этой крови вырастает цветок гиацинт. Кипарис, убивший оленя, очень сожалел об этом и от тоски превратился в дерево кипарис. Все явления природы одушевлялись, считались живыми существами в далеком прошлом – мифическом времени, но теперь в этот поздний героический век утратили свою мифичность, и только людская память поздней античности сохранила воспоминание о мифическом прошлом, находя в этом уже одну художественную красоту.

Заключение

Процесс жизни воспринимается первобытным созданием в беспорядочно нагроможденном виде, окружающее материализуется, одушевляется и населяется какими-то непонятными слепыми силами. Поэтому древнейшую мифологию можно назвать хтонической. Сам человек мыслился вполне фетишистски; его духовная жизнь целиком отождествлялась либо с его функциями, либо со всем человеческим организмом. По мере развития человек начинает интересоваться вопросами производства вещей, их составом, их смыслом и принципами их строения. На этом заканчивается доолимпийский период мифологии.

Вслед за ним идет олимпийский период, или классика. Завораживающий мир расцвета богов и героев.

Поздний героизм: греческая мифология пришла к самоотрицанию. Человек стал увереннее чувствовать себя в окружающем мире, и мифы стали терять свою «достоверность», превращаясь в сказки, поэмы, песни и театральные постановки.

Список литературы

Латышев В.В., Очерк греческих древностей; СПб; 1899

Кагаров Е.Г., Культ фетишей, растений и животных в Древней Греции; СПб; 1989

Токарев С.А., Мифы народов мира; 1-й том; М; 1991

Кун Н.А., Легенды и сказания Др. Греции; М; 1987

www.ronl.ru

Античная религиозная картина — МегаЛекции

Говорить о древнегреческой мифологии (той, которая дошла до наших дней), что это особый вид религии идеалистического атеизма — значит несколько ошибаться в оценке. Говорить, что древнегреческая мифология это некая духовно-культурная надстройка над обществами, в которых преобладает материалистический атеизм — тоже не правильно. Древнегреческая мифология это нечто универсальное, стоящее над западным обществом с одной стороны особняком в период господства исторического христианства; с другой стороны — стоящее особняком в период когда некоторые общества проходили материалистический атеизм в его марксисткой “упаковке”[117]. Но и в то и в другое время мифы и легенды Древней Греции, античная культура почитались как нечто надмирное, как будто оно существовало независимо от смены политических формаций всегда.

Это не религия и не идеология в общепринятом понимании. Это древнейшая мифология — которая изначально была предназначена для поддержки в толпе многоликого атеизма по следующему принципу: как только люди, хоть как-то знакомые с античной культурой, начинают думать и рассуждать о высших силах, о Боге, их психика должна надёжно замыкаться на всю многогранную и сложную алгоримику древних мифов и легенд. В эту алгоритмику изначально с глубокой древности заложены основные принципы взаимоотношений людей с богами, людей с героями, людей с царями и иерархами, людей между собой и так далее. Через достояния культуры (книги, живопись, музыка, любое искусство, архитектура…) психика людей, даже специально не изучавших античность, при мысли о высших силах, о Боге включалась и включается в эгрегориальную алгоритмику мощнейшей древней эгрегориальной магии мифов и легенд. Причём эта алгоритмики имела и имеет характер не национально-государственный, а международный[118]. То есть общий толпо-“элитарный” эгрегор — мощнейшее международное духовное наследие вопиющего безбожия и атеизма, которое довлеет до сих пор не только над психикой учёных-историков, но и над толпой и над “элитой”.

Рассмотрим это духовное и вещественное общекультурное наследие более детально, чтобы полнее понять его корни и его общую логику (алгоритмику). Для упрощения восприятия мифов и легенд Древней Греции будем считать их общекультурной идейно-религиозной надстройкой над жизнью людей, в чьи общества вошла античная культура.

Вплоть до эллинистической эпохи (323 — 30 гг. до н.э.) в греческой культуре не было разделения на религиозные культы и обычную светскую жизнь. Религия не имела в сознании греков собственного отдельного статуса, а являлась органической частью единого образа жизни эллина. Лишь в эллинистическую эпоху появилось в греческом языке понятие, адекватное слову «культ», если точнее, то «общее правило соблюдения культовых предписаний». Самое раннее эпизодическое употребления этого понятия встречается в «Истории» Геродота — но лишь там, где речь идёт о чужеземных, египетских обрядовых нормах.

От эллинистической эпохи одновременно с появлением и развитием многих религиозных понятий, которых до этого просто не существовало, выстраивается в единую систему и древнегреческая мифология — согласованное переплетение множества рассказов о подвигах и жизни богов, героев, чудовищ и людей. Эти новые понятия входят в общую систему мистико-религиозных представлений и употребляются уже как основы религиозной «науки». Параллельно этому живут и развиваются мифы.

С помощью системы понятий в эллинистическую эпоху формируется общий план «священнодействия». Формируются представления о таких явлениях как тайные обряды, таинства, священнодействия, посвящение, мистерия, религиозное праздничество.Из общего состава «священнодействий» для всех выделяется особая категория понятий, которые указывают на явления, управлять которыми могут только избранные:

 

· Появляются понятие «маг», «магия»[119] — от обозначения вавилонских и мидийских жрецов[120], которые считались в греческом мире знатоками астрологических и медицинских знаний, гаданий, снотолкований. Согласно греческому пониманию, магия это — та часть религиозной практики, которая связана с эзотерическими знаниями и таинственными обрядами. В первые века н.э. с наступлением «христианской» эпохи эти понятия приобретают негативные смыслы и отождествляются с колдовством, затворничеством.

· Появляется понятие «мистерия»[121] — тайный обряд, на который допускаются только избранные.

· Понятие «святость» явилось одним из опорных для построения картины мира. Это понятие объединяло другие понятия в некую целостность в сознании (и психике вообще) древних греков.

 

Рассмотрим понятие «святости» подробнее. Первые попытки создать всеобщую картину мира (для всех), задающую некую стандартную «целостность религиозного мировоззрения» связаны с появлением и принятием понятийной категории «святость». Надо отметить, что, задавая целостность религиозному мировоззрению, греческая категория «святости» сама по себе была внутренне крайне неоднородной. В греческом языке было как минимум четыре основных слова, выражающих общее (всеобщее) представление о святом:

 

· Священный, святой, святыня.

· Священный, чистый, непорочный.

· Священный, посвящённый.

· Священный, набожный.

 

К этим понятиям примыкали слова, уточняющие отдельные аспекты идеи «священного»:

 

· Очищение от греха.

· Великий, досточтимый, почтенный.

· Почтительный к старшим, богам.

· Чистый, беспорочный.

 

И другие. Этимология греческого hieros (священный, святой, святыня) установлена лингвистами как слово, происходящее от индоевропейской основы(имеет аналог в санскрите — isirah)и имеющее значение«быть живым, горящим, сильным». От этого слова произошло современное понятие иерархия[122]. Тему иерархии мы начали рассматривать в главе 3.2.1 «Ведически-знахарская культура», где выделили три типа социальных иерархий, указав на правильный религиозный подход: социальных иерархий быть не должно[123] — кроме пока необходимой иерархии по оглашению для бесперебойной работы государственных и технологических институтов.

С эллинских времён начиная от Древней Греции — с Востока на Запад распространяется и “освящается” через мировоззрение западных людей нормальность всех видов иерархии: особенно иерархии по посвящению. Если изначально в понятийный аппарат греков эллинской эпохи вошло понятие hieros (священный, святой, святыня), оторванное от конкретного содержания, то последнее (конкретизацию) придавали всевозможные дополнения к этому понятию. Кроме дополнений ещё существовало как минимум три вышеприведённых «эквивалента» понятию «святость». В совокупности запутанность и главное неоднозначность понимания «святости», заложенная в древнегреческую мировоззренчески-религиозную систему создало изначально не целостную картину мира, а калейдоскопичную картину мира — из которой можно было “лепить” в дальнейшем необходимую посвящённым “святым” «целостность», то есть — картину мира под их цели.

С этого момента становятся «нормальными» (вошедшими не только в культуру и мировоззрение на уровне мифов — как это было ранее — но и отчасти принятые греческим «правом» с распространением на весь Запад как «норма») иерархия по оглашению и иерархия по посвящению(во всех её исторических разновидностях). А иерархия по умолчанию как была в ведически-знахарской культуре, так и осталась — при молчаливо реализующейся в основном через иерархию по посвящению концептуальной власти наследников дела древнеегипетского “жречества” (знахарства).

Мы уже много говорили о роли вещественных ритуальных памятников и «святынь» в жизни древних обществ. Греческое религиозное «право» устойчиво закрепило через вошедший в мировоззрение людей целый свод понятий о «святости» как надмирной иерархии, находящей свои вполне материальные (вещественные) отражения в миру — “святость” и неприкосновенность «принадлежащего богам и господам» и «принадлежащего посвящённым жрецам и магам».

В своём употреблении, по крайней мере со времён Гомера, понимание слова hieros это прежде всего «принадлежащее богам», «установленное богами». По праву владения за богами были закреплены особые территории, здания, сооружения, отчуждённое «в пользу богов» имущество, жертвенные дары[124], получавшие статус священных вещей. Святыми объявлялись действия, посредством которых грек общается с богами — чем возводилась в ранг святости соответствующая индивидуальная и коллективная эгрегориальная магия. Естественным для греков после этого становилось возведения в святость “жречества” — как главных действующих лиц эгрегориальной магии, а в особых случаях — эгрегориальных мистерий, вынесенных их храма на толпу. “Жрецы” считались «существами, принадлежащими богам» и выделялись в особую понятийную категорию святости — «жреческий сан»[125]. Тексты Геродота, Павсания[126], Страбона[127] показали, что греческие авторы употребляли одно из греческих слов «святость» как эпитет храма, священного места или предмета.

Общее название «жрецов» у греков — hieris — однокоренное с hieros, что означает «святость». “Жречество” греков делилось на категории. Одна категория называлась иерофантами от греческого hierosи «являть» — являющие священное. Другая категория называлась «начальствующие над священнодействием, жертвоприношением». Если первые “жрецы” предсказывали будущее, наставляли на необходимые действия, то вторые руководили мистериями и ритуалами. Первая категория считалась «более святой».

Особо интересно, что в греческой культуре (в отличие от культуры Древнего Египта) жречество вплоть до эпохи эллинизма не являлось обособленным сословием. Во всяком случае следов социальной обособленности греческого жречества до этой эпохи на обнаружено. Дело в том, что в древневосточных обществах не существовало религиозного выделения людей и групп людей, которые были напрямую причастны к священному, а поэтому они и не имели закреплённого социального статуса. Жреческие функции выполняли люди приближённые к царям и фараонам.

С другой стороны, фактически совершать ритуальные манипуляции (со священными предметами, жертвенными принадлежностями и пр.) мог каждый гражданин по своему решению либо по общественному установлению. Зачастую глава семьи брал на себя функции жреца в пределах своей домашней общины. Полис (город-государство) как религиозное сообщество процедурой выборов и назначений определял круг должностных лиц, выполнявших жреческие обязанности. То есть, жречество представляло собой в общем-то неотъемлемую часть общества. Другое дело, что понималось под функциями жречества и какими средствами эти функции выполнялись.

Так, выборному жречеству полисов вменялась обязанность представлять граждан перед богами. Существовал также институт наследования жреческих должностей, которые занимали из поколения в поколения члены уважаемых родов, которым разрешалось отправлять культы и ритуалы. В общем, уровень доэллинистических религиозных общин ограничивался местными эгрегориальными культами принятых в полюсах богов, что в общем-то является поздними пережитками анимизма и шаманизма древних обществ (такой жрец мало отличался от шамана по функциям и охвату духовной власти).

При этом надо отдать должное любой исторически известной общинной форме жизнестроя[128]. Ведь даже в доэллинистической Греции было формально провозглашено право каждого быть жрецом. И это правильно: Бог ждёт от людей того, что каждый будет жрецом, пребывая в непрерывной и обоюдной связи с Ним (а не с эгрегорами-богами) — что и является настоящей религией. Однако, как можно увидеть, формального права мало для этого. Нужны особое мировоззрение и нравственность, чего на Востоке не имелось у граждан полисов. И поэтому гражданам было проще делегировать данное всем Свыше от рождения право быть жрецом всю жизнь — либо выборному лицу, либо лицу из знатного рода. Этим самым граждане греческих полисов сами окончательно отдали духовную власть над собой жреческой касте, образовавшейся в эллинистическую эпоху. А последняя замкнулась (в меру своего восхищения возможностями и знаниями восточных жреческих корпораций, среди которых доминировало “жречество” Древнего Египта) на глобальное “жречество” Амона Ра.

Заметный стимул к специализации в области религиозной практики был подан развитием храмовых культов. Это обосновывалось тем, что «служба конкретному богу в храме требовала особых знаний, особого образа жизни, иногда — даже особого психологического склада». Впервые отчётливые формы образования особой “жреческой” касты в Греции началось в Дельфах, где основным считался культ Аполлона. В ходе мистерий “жрицы”-проницательницы (пифии) — которые, считалось, предсказывают будущее — отличавшиеся предрасположенностью вхождения в мистерический экстаз, после чего выдавали прогнозы на будущее. Всё это очень напоминает по содержанию древний шаманизм (эгрегориальная магия, основанная на вхождении в коллективное бессознательное своего тотема-полиса-бога), только приспособленный к храмовой мистерии и направленный не столько на общественное благополучие, сколько на продвижение частнокорпоративных целей. Ведь пифия-прорицательница после выхода из экстаза могла выдать не только эгрегориальный прогноз, но и вполне земной социальный заказ.

Почитание общих богов греческими государствами создало предпосылки для возникновения культовых федераций (началось укрупнение культов и концентрация мистерий) — амфиктионий. Амфиктионии — союзы нескольких государств — создавались для отправления общего культа и ухода за культовыми центрами — храмами. Так, святилище в Дельфах служило объединяющим началом Пилейского союза (государственно-религиозный союз), храм Аполлона на острове Делос стягивал несколько государств в Делосский союз. Всех греков объединял общий праздник богов — Олимпийские игры[129]. Греки при этом называли себя членами огромной общины, почитавшей в священном месте общего бога — Зевса.

Обратим особое внимание: от начала эпохи эллинизма не только возрастает роль “жречества”, но и растёт его численность, “жречество” приобретает корпоративные черты(вернее обнажаются его корпоративные черты, узакониваясь с уровня государства). Основная причина этого в том, что “жречество” ближневосточного культа было востребовано греческой религиозностью и мистичностью характера, особой тягой греков к интимности культа[130]. Так в культе Изиды «при многочисленности жреческого персонала было возможно гораздо более интимное, личное отношение жреца к посвящаемому, чем в древнегреческих культах с их немногими жрецами и жрицами…»[131]. Здесь же впервые появилось представление о жреце как о духовном отце — посреднике между человеком и богами.

Старые государственные культы[132] постепенно вписываются в культы амфиктионий. В эпоху эллинизма вводится ещё одно новшество: огромное значение начинает уделяться почитанию, обожествлению царя, императора (этим объединяются в одну корпорацию государственная иерархия по оглашению и иерархия по посвящению). Начало этому было положено Александром Македонским в ходе восточных завоеваний — при нём почитали живого царя. Мы уже знаем, что такое почитание было особо характерно в эпоху Нового Царства фараонов Египта[133].

Практически все древнегреческие понятия и стереотипы (выстроенные в эллинскую эпоху в особый терминологический аппарат греков), касающиеся святости, священства и божественности отдельных людей — впоследствии вошли в библейско-христианскую культуру вместе с признанием духовной иерархии (высшей внутрисоциальной власти) священников («сан священника») над паствой (толпой и “элитой”) и закреплением за иерархией священников «права» на владение территориями, храмами, имуществом, принятие даров.

Содержание античной мифологии

В этой и следующих подглавах мы рассмотрим подробнее два аспекта древнегреческой религиозности. Это содержание античной мифологии и её происхождение. Как уже говорилось, древнегреческая античная культура, оформившаяся в систему понятий и терминов в эллинистическую эпоху, явилась новейшей трансформацией общепринятого мировоззрения многих крупных национально-государственных религиозных систем Древнего Востока — систем политеизма, основанных на вере и культивировании иерархии богов и божеств.

В то же время в эллинистическую эпоху произошло во-первых, «узаконивание» и небывалая универсализация древневосточных политеистических религиозных культов и представлений и лексическое оформление этих представлений в привлекательную мифологизированную систему; и во-вторых, концентрация религиозных культов Греции в мощные религиозные структуры, взаимодействующие между собой в нескольких основных храмах. Всё это позволило гораздо проще распространять античную культуру в государства Европы. А Древняя Греция стала очень привлекательным религиозным эталоном.

Начнём разговор о содержании античной мифологии издалека. Вначале рассмотрим два основных аспекта древнегреческого мировоззрения: понятие о судьбе и культ предков.

От своего древнеиндийского прошлого древние греки вынесли представление о судьбе как предопределении, которое не языке мифологии принимало образ божественных прях, прядущих нить человеческой судьбы. Древние греки считали, что от рождения человек крепко связан нерушимым высшим приговором, и этот приговор — порождение необходимости. Мифологически это выглядело в том, что Мойры, богини судьбы, являются дочерями Ананке — богини, олицетворяющей необходимость, неизбежность.

В русском языке понятие «судьба» раскрывается соответственно самому содержанию слова: суд Бога. Более развёрнуто понятие «судьба» можно выразить как Высшее предопределение для человека в этой жизни — многовариантный сценарий жизни, предложенный Свыше человеку от рождения и до смерти.

Древние греки считали судьбу приговором, что в высшей степени огрубляло и озлобляло отношение греков к богам (да и сами греческие боги были не любвеобильны). Но вот в некоторой мере о судьбе они не ошибались. Это действительно предопределение (только Высшее, а не от богов) и порождение Высшей необходимости.

Однако, некоторая правильность части формулировок, касающихся понятия «судьба» и дошедших до нас, вовсе не означает, что древние греки вкладывали именно тот правильный смысл, который мы вытащили из их формулировки. Рождение смыслов (образов) в психике человека — напрямую связано с его мировоззрением, которое также напрямую связано с набором его жизненных нравственных стандартов. Из изучения древнегреческой мифологии видно, что изначально греки вкладывали в понятие «судьба» действительно древнеиндийскую первооснову, что близко к понятию «карма»[134]. А боги у них были наделены человеческими качествами и среди богов было достаточно запутанное разграничение обязанностей. Но самое главное, что в мировоззрении греков от богов шло не только хорошее: всё плохое — тоже шло в основном от богов, которые в своём большинстве были очень злые.

В мировоззрении греков создавалась путаница: и зло и добро идёт от богов. В то же время боги выступают распорядителями судьбы людей. Значит, в предопределении-судьбе для каждого персональном (судьба — персональное предопределение) от богов идёт как хорошее, так и плохое. В действительности Бог — есть Любовь. Он любит каждую посланную Им в жизнь душу и ни в коем случае не предопределяет душе зло в этой жизни. Всём злом, которое есть плод деятельности самих людей, эти же люди издревле наделили сначала сонм богов, а затем и Бога (в монотеистических религиях). В придачу к этому богам и Богу люди приписали свои земные качества (стереотипы поведения людей). Не желая изначально признавать за собой злые мысли и поступки, древние греки списывали всё на зло богов. Такое же искажённое мировоззрение можно найти в изобилии в Ветхом Завете с той лишь разницей, что там Бог злобно карает за ослушания (а не сами люди себя наказывают за зло).

Если рассматривать злобу богов с позиции духовно-эгрегориального самоуправления людей, то злоба и коварство богов объясняются очень просто. Изначально создаётся культ какого-либо бога (например, Зевса, который всё время решает, кому жить, а кому умереть), этот культ распространяется на толпу (на ранних этапах через бродячих певцов — аэдов; а затем через храмовую мистерию, вынесенную на площади), после чего созданный эгрегор-бог (допустим Зевса) приобретает поддержку мыслями тысяч и миллионов людей, которые ещё и постоянно развивают своей верой «качества бога» (алгоритмику эгрегора). Одновременно с этим люди поддерживают своими мыслями всемогущество бога, отдавая эгрегору свою энергетику и информацию. Вот и получается: чем больше людей поддерживают культ бога (а это обусловлено величиной самого бога в сознании людей: так Зевс самый известный бог греков), тем могущественнее бог, а его качества соответствуют тому, что про него думали и думают люди, управляемые заправилами эгрегориальных культов — “жрецами” «начальствующими над священнодействием, жертвоприношением»[135]. Стоит ли удивляться, что такой эгрегор-бог алгоритмически управляет психикой включённых в него людей — соответственно тем качествам, которые в него люди и заложили: от основания эгрегора до настоящего момента. Это и есть “карма”, которую люди сами же себе создают, списывая всё зло “кармы” на бога (богов) от слабости признаться самим себе в своей же злобе и неправедности. Такова обратная связь от богов-эгрегоров (что заложили — то и получили) к людям и эта эгрегориальная катастрофичность неизбежна до тех пор, пока люди не станут не только жить праведно, но и мыслить праведно. А как назвать злой эгрегор: богом, богиней, героем либо Яхве (еврейский Бог) — это уже частности. Но на основе злых богов и соответствующего мировоззрения и стереотипов отношения к богам в древних дохристианских обществах — легко было приписать Богу те же качества, когда общество переходило к монотеизму. А античная культура (со своей живучестью) являлась средством, которое постоянно укрепляло людей в уверенности, что боги могут быть именно такими, какие они описаны в легендах и мифах древней Греции.

Конечно если такие боги-эгрегоры вламываются в психику людей, а люди ещё и поддерживают их своей верой в жизни, то естественно что алгоримика злых богов-эгрегоров воспринимается людьми как «приговор богов» — как «злая судьба». Но в действительности это не судьба, а эгрегориальное наваждение. Неумение отличать судьбу, которая всегда обладает высшей целесообразностью, в которой не предлагается зло (но зло, также как и добро всегда конкретно выражены) от эгрегориального наваждения-рока — свойственно всем видам идеалистического атеизма.

В доэллинскую эпоху мировоззрение древних греков складывалось в основном из представлений о взаимоотношениях богов и людей: сложившаяся мифологизированная культура формировала мировоззрение — боги-эгрегоры отдавали “должное” таким взглядам людей на окружающий мир. Боги выступают распорядителями судьбы человека: на индивида они накладывают вердикт и отмеряют сроки. Человек мыслится объектом и инструментом неизбежного рока, При этом рок был персонифицирован в мифологических образах богов.

Это означает, что в древнегреческой мифологии даже не один бог определяет судьбу каждого человека и людей в целом: судьбы людей, согласно мифологии, зависят от всей запутанной алгоритмики взаимоотношений богов и героев в первую очередь; а затем уже от взаимоотношений богов и людей и героев и людей. Именно поэтому люди проявляли особый интерес ко всей запутанной алгоритмике взаимоотношений богов, героев и людей, вошедшей в мифы и легенды древней Греции. Этим самым люди старались лучше определить свои судьбы (ища себя в той или иной истории), судьбу своей семьи, рода, города, государства. Но этим же самым люди поддерживали своими мыслями всю запутанную алгоримику взаимоотношений богов, героев и людей. Ясно что эта иерархически выстроенная алгоритмика взаимоотношений (согласно известной из мифов иерархии) богов героев и людей соответствует иерархии эгрегоров-богов, эгрегоров-героев, людских социальных эгрегоров. Тем самым люди сами постоянно поддерживали всю иерархию эгрегоров — живучесть богов согласно мифам. Но это — замкнутый круг типа «инферно» (взаимная религиозная замкнутость[136] психики людей на роковую закольцованность самих на себя мифов и легенди наоборот)[137], выбраться из которого можно только прекратив верить мифам[138]. Ведь качество (содержание) всей мифологической алгоритмики само по себе обладает свойством безвыходности и катастрофичности: то есть, мифология действительно роковая.

Более конкретных примеров катастрофичности содержания мифологии мы коснёмся чуть позже. Здесь же обратим внимание, что на поздних ступенях религиозное мировоззрение греков частично эмансипируется от древнего взгляда на судьбу — как на неумолимый рок. Уже в учениях эллинистической классики посмертная участь ставится в зависимость от соблюдения индивидом при жизни религиозно-нравственных норм, от степени «чистоты», от причастности к особым таинствам.

Ясно, что такая эмансипация лишь способствовала более лёгкой адаптации греков к грядущему «христианству». Ведь в учении библейских христианских церквей душа попадает в рай или ад в зависимости от степени соблюдения норм церковно-библейской морали при жизни. Однако мифы и легенды с их «роковой судьбой» и злыми богами никуда не девались. Они существовали в период «христианства» и в записях и в духе и были возрождены с новой силой во второй половине второго тысячелетия н.э.

При рассмотрении ранних форм религиозных систем мы уделили много внимание культу предков (культу умерших). При этом в ранних системах было разрешено не только возвеличивать умерших, но и вспоминать их не хорошие дела во время погребальных культов и других культов, касающихся воспоминаний о предках. Этим самым древние люди старались неосознанно вычистить из родоплеменных эгрегоров всё, что считали плохим, оставшимся от предков. Короче говоря, многие древние племена не только боготворили предков, но и следили за праведностью оставленного предками духовного наследия, не боясь вычищать оттуда то, что считали вредным.

Но вот индоевропейцы (и во многих восточных религиозных системах) относились к предкам несколько иначе. На Востоке принято обожествлять и почитать предков: этим люди, избегая анализа поведения предков, “консервируют” на века и тысячелетия как хорошее, так и плохое духовное наследие своих предков. Если обобщить такого рода отношения греков, то получится следующее:

 

· Добрый человек, который захоронен по правилам древнего культа после смерти может стать подземным духом, даже богом — подземным божеством.

· Человек (даже добрый), который не захоронен «как полагается» может стать подземным духом, даже богом — но злым.

· Злой человек, который захоронен по правилам становится злым духом, либо даже богом.

· Злой человек, не захороненный по правилам, может стать даже «демоном».

 

И другие разновидности этих возможностей посмертного существования людей. Главное, что добродетельное либо дурное поведение при жизни у греков существенно не влияло на посмертное положение. Греки даже посмертно чисто механически “сортировали” умерших по злым и добрым богам, героям, духам и демонам. Ясно что такая механическая “сортировка” никак не стимулировала анализ: что хорошо, а что плохо с жизни делал тот или иной человек. Умерших не обсуждали с этой точки зрения, а мысленно раскладывали их “души” по эгрегорам умерших-духов, ничего качественно не меняя в иерархии эгрегоров и в их внутренней алгоримике. Поэтому мифическая иерархия богов царства мёртвых (впрочем как и иерархия живущих богов и героев) как была когда-то установлена (вместе с качеством умерших), так и осталась, видоизменяясь не по содержанию а в некоторых формах-названиях.

Древние греки представляли себе «демона» не так как в церковно-библейской культуре. В последней демон это — нечистый дух, носитель богопротивной природы. Однако, понятие «демон» пошло от греческой религии. Греки, различая богов и демонов, наделяли их сходными признаками — обладанием бессмертием и силой. Этим греки были гораздо правдивее библейских иерархов. Они, сами того не понимая, ставили знак равенства между эгрегорами и богами. Ведь начиная с времён библейского христианства бессмертие справедливо признаётся лишь за Богом, но при этом «Богом» именуется библейский эгрегор. А демону, тоже справедливо, придаётся качество злого духа (или эгрегора).

Это ещё одно подтверждение, что религиозная система древних греков была наиболее адаптирована и приближена к атеистическому мировоззрению[139]. Обладающему таким мировоззрением людям всё равно с какой «высшей силой» они имеют дело: для них главное — религиозная мистика, которой они упиваются, участвуя в эгрегориальной магии. Такие люди не верят ни в Бога ни Богу. Для занятия таких людей их «религиозным» удовлетворением очень подходит античная система «ценностей». Это прекрасно понимали хозяева глобального проекта толпо-“элитаризма”.

У древних греков было два основных понятия, выражавших представления о душе:

 

· «Дыхание, дух, сердце» — что душа связана с дыханием, грудной клеткой, сердцем, мыслью и чувством.

· «Субстанция в голове» — что душа это духовная субстанция, локализованная в голове.

 

Разговор о локализации души можно считать бессмысленным: душа даётся Свыше и занимает всё земное вместилище человека: есть конечно более важные в этом смысле органы, которые больше других как бы отвечают за прохождение душой земной судьбы (это грудные органы и мозг). А вот взгляд древних греков о том, что душа бессмертное начало жизни и она оставляет тело после смерти — верный[140].

Однако, уже тексты классической эпохи (около IV — I вв. до н.э.) свидетельствуют, что в этот период идея бессмертия души подверглась в среде особо религиозно настроенных греков большим сомнениям. Такой античный авторитет, как Платон тоже сомневался в бессмертии души и утверждал что душа, выйдя из тела, рассеивается подобно воздуху или дыму и погибает. А ведь Платон до сих пор для многих большой авторитет-философ. Его суждение о душе — это уже не идеалистический атеизм, а идейная основа для материалистического атеизма.

 

После этого можно вкратце коснуться некоторых конкретных аспектов содержания античной мифологии, для того, чтобы показать её инфернальность. В советское время (1917 — 1991 гг.), ещё до Великой Отечественной войны легенды и мифы Древней Греции были не только разрешены к чтению, но и рекомендованы к изучению в школах и ВУЗах СССР. В связи с этим греческая мифология была упорядочена и издана большими тиражами. Одним из виднейших специалистов по греческой мифологии был профессор А.А.Кун (скончался в 1940 г.). Он составил после себя систематический пересказ греческих мифов и свёл их в несколько циклов:

 

· Часть первая Боги и Герои

Ø Боги— мифы о происхождении мира и богов, о рождении богов, о борьбе богов за власть между собой и с титанами. Изложено по поэме Гесиода «Теогония» (Происхождение богов). Частично по поэмам Гомера «Илиада» и «Одиссея» и поэмы римского поэта Овидия «Метаморфозы» (Превращения).

Ø Герои — мифы о рождении героев, о взаимоотношениях героев и богов, героев и людей, о подвигах героев. Изложено по поэме Гесиода «Труды и дни», по трагедиям Эсхила «Прикованный Прометей», «Молящие о защите», по поэме Овидия «Метаморфозы» и другим.

· Часть вторая Древнегреческий эпос

Ø Аргонавты— сборник мифов о походе аргонавтов, изложенных по поэме Аполлония Родосского «Аргонавтика».

Ø Троянский цикл— сборник мифов троянского цикла, изложенных по поэме Гомера «Илиада», трагедиям Софокла «Аякс-биченосец», «Филоктет», Еврипида «Ифигения и Авлиде», «Андромаха», «Гекуба», поэмам Вергилия «Энеида», Овидия «Героини» и отрывкам ряда других произведений.

Ø Одиссея — сборник мифов об герое Одиссее, изложенных по поэме Гомера «Одиссея».

Ø Агамемнон и сын его Орест — изложено по трагедии Эсхила «Агамемнон».

Ø Фиванский цикл — изложено по трагедии Софокла «Эдип-царь».

 

Книга профессора Н.А.Куна (третье сокращённое издание) занимает более четырёхсот страниц. Но не только по объёму, но и по предназначению она вполне тянет на античное «священное писание». Ещё раз следует напомнить, что в VI веке до н.э., когда в Афинах были сделаны первые систематизированные записи мифов, существовало только одно «священное писание» — иудейская Тора.Причём некоторые исторические источники указывают на то, что первая редакция иудейской Торы (Второзакония) была оглашена для иудеев где-то на рубеже VII—VI вв. до н.э.[141] Таким образом, основные религиозные своды: один для иудеев, а другой — для западного мира были подготовлены и записаны в первых “редакциях” в одно и то же историческое время. Но и этого мало: и там и там есть мифы о сотворении. А взаимоотношения Бога с иудейскими родоначальниками (от которых пошли 12-ть израилевых колен), царями, воеводами и толпой из Торы алгоритмически здорово напоминают взаимоотношения богов (от которых пошли герои) с героями и людьми.

Книга «Боги» начинается с сотворения мира:

 

«В начале существовал лишь вечный, безграничный, тёмный Хаос. В нём заключался источник жизни мира. Всё возникло из безграничного Хаоса[142] — весь мир и бессмертные боги. Их Хаоса произошла и богиня Земля — Гея. Широко раскинулась она, могучая, дающая жизнь всему, что живёт и растёт на ней. Далеко же под Землёй, так далеко, как далеко от нас необъятное, светлое небо, в неизмеримой глубине родился мрачный Тартар — ужасная бездна, полная вечной тьмы[143]. Их Хаоса, источника жизни, родилась могучая сила, всё оживляющая Любовь — Эрос[144]. Начал создаваться мир. Безграничный Хаос породил вечный Мрак — Эреб и тёмную Ночь — Нюкту. А от Ночи и Мрака произошли вечный Свет — Эфир и радостный светлый День — Гемера. Свет разлился по миру, и стали сменять друг друга ночь и день.

Могучая благодатная Земля породила беспредельное голубое Небо — Урана, и раскинулось Небо над Землёй. Гордо поднялись к нему высокие Горы, рождённые Землёй, и широко разлилось вечно шумящее Море. Матерью-Землёй рождены Небо, Горы и Море, и нет у них отца[145].

megalektsii.ru

Картины Древних греков

Мода Древней Греции. Одежда в греческом стиле.

Греческая мифология или мифология Древней Греции возникла гораздо позже большинства античных представлений греческого народа о мире. Эллины, подобно другим народам древности, стремились каким-то образом разгадать грозные и часто непонятные природные явления, познать те таинственные неизвестные силы, которые управляют человеческой жизнью. Фантазия древних греков и породила древнегреческую мифологию, населила окружающий мир добрыми и злыми сказочными существами: в рощах и на деревьях поселились дриады, в реках – нимфы, в горах – ореады, в океанах и морях – океаниды. Облик природы, дикий и непокорный, олицетворяли кентавры и сатиры.

При исследовании греческой мифологии становится ясно, что миром в то время правили бессмертные боги, добрые и мудрые. Они обитали на вершине громадной горы Олимп и представлялись как прекрасные и совершенные существа, подобные по внешнему облику на людей. Они представляли из себя единую семью, главой которой был Зевс-Громовержец. Очеловечивание божественных существ является характерной особенностью греческой религии, что позволяло сделать греческую мифологию ближе обычным людям. В качестве высшей меры совершенства считалась внешняя красота. Итак, могучие силы природы, ранее неподвластные ни понимаю человеку, ни тем более его влиянию, становились понятными, становились более объяснимыми и понятными для воображения обычного человека.

Греческий народ стал творцом неповторимых в своей красочности мифов и легенд о жизни людей, богов и героев. В древнегреческой мифологии воспоминания о далеком, давно забытом прошлом и поэтический вымысел сливались воедино. Отдельные легенды о греческих богах соединялись в комплексные космогонические сказания .

Греческая мифология представляет из себя первобытную попытку осмыслить действительность, придать всей природной картине целесообразность и стройность, расширить жизненный опыт.

Незабвенность мифов и легенд Древней Греции объясняется чрезвычайно просто: ни одно другое человеческое творение не отличается таким богатством и полнотой образов. В дальнейшем к древнегреческой мифологии обращались философы и историки, поэты и художники, скульпторы и писатели, черпая в неисчерпаемом море легендарных сюжетов идеи собственных произведений, привнося в мифы новое мифологическое мировоззрение, которое соответствовало тому историческому периоду.

Мифы Древней Греции представляют собой религиозные понимания древних греков о мире, природе, героях и богах, то-есть их мировоззрение и миропонимание. Сюжеты древнегреческих мифов нашли свое отражение во многих сочинениях античных авторов, основными из которых стали Илиада и Одиссея Гомера.

Мифы Древней Греции издавна передавались устно, от поколения к поколению, из-за этого возникали различные варианты мифов. В некоторых мифах нашли свое отражение и реальные исторические события, например Троя издавна считалась вымышленным городом, но археолог Шлиман сумел раскопать ее, доказав всем правдивость древних мифов.

Артемида Богиня луны и охоты, лесов, зверей, плодородия и деторождения. Никогда не была замужем, старательно оберегала свое целомудрие и если мстила, то не знала жалости. Ее серебряные стрелы разносили чуму и смерть, но она также обладала способностью к врачеванию. Охраняла молодых девушек и беременных женщин. Ее символы кипарис, лани и медведи.

Афина Родилась из головы Зевса, после того как тот проглотил океанииду Метиду, превратившуюся в муху. Афина была богиней мудрости, наук, победоносной войны и процвета­ния, а также покровительствовала Афи­нам. Гнев ее был смертельно опасен. Ее символы — сова и оливковое дерево.

Афродита Дочь Зевса , жена Гефеста, богиня чувственной любви и красоты. Имела множество поклонников среди богов и смертных. Выданная замуж за Гефеста, она вступает в связь с Аресом, и муж золотыми сетями ловит обоих. Она также спровоцировала Троян­скую войну, пообещав отдать Елену Парису, если он назовет ее прекраснейшей богиней. Ее символы: розы, голуби, стрелы, дельфины и бараны.

На протяжении VI-IV веков до нашей эры в Греции происходил бурный расцвет культуры и философии. За этот период были созданы новое немифологическое мышление, новая картина мира, центральным элементом которой стало учение о космосе. Космос охватывает Землю, человека, небесные светила и сам небесный свод. Он замкнут, имеет сферическую форму и в нем происходит постоянный круговорот - все возникает, течет и изменяется. Из чего возникает, к чему возвращается, никто не знает. Разумеется, все эти философские направления были во многих отношениях наивными и противоречивыми друг другу. Не порвав еще до конца с мифологией, они отводили богам, сверхъестественным силам второстепенное, а то и третьестепенное место, пытались познать мир из него самого.

На первых порах древнегреческие философы не осознавали, что основной вопрос философии может иметь разное значение, но уже в V в. до нашей эры четко обозначились две противоборствующие линии, борьба между которыми проходит через всю дальнейшую историю философии.

Обучение рисунку в Древней Греции. Часть 2 | Блог художника

Спецификой греческой философии, особенно в начальный период её развития, является стремление понять сущность природы, космоса, мира в целом. Не случайно первых греческих философов - Фалеса, Анаксимандра, Анаксимена, представителей так называемой милетской школы, несколько позднее - пифагорейцев, Гераклита, Эмпедокла так и называли - физиками, от греческого слова physis - природа. Направленность их интересов определялась в первую очередь характером мифологии, традиционных языческих верований и культов. А греческая мифология была религией природы, и одним из важнейших вопросов в ней был вопрос о происхождении мира. Но между философией и мифологией было существенное различие.

После исчезновения минойской цивилизации в 1450 г. до н. э. в Греции утвердились ахейцы. Опираясь на достижения минойцев, они создали новую критскую культуру, которую стали называть микенской, по городу Микены, где впервые нашли следы этой культуры. Временем расцвета микенской цивилизации можно считать ХУ-ХШ вв. до н. э. Ахейский период считается самым древним в истории Древней Греции.

В результате нескольких волн миграции к 2000 г. до н. э. ахейцы обосновались на Пелопонессе - южной части континентальной Греции. С этого момента они активно осваивали Средиземное море, предпочитая пиратский промысел, и снаряжали экспедиции для захвата новых земель. Ахейцы продолжали свои завоевания вплоть до 1200 г. до н. э. Кроме того, они занимались и торговлей: ахейские торговые базы располагались на побережье от

Сардинии до Малой Азии. Но сильные землетрясения и нашествие северобалканских племен уничтожили микенскую цивилизацию, культурными наследниками которой станут греческие города-государства.

В ХУ1-ХП вв. до н.э. происходило возвышение отдельных ахейских общин, подчиняющих себе соседние, а внутри их - концентрация власти и материальных средств в руках вождя. Из страны укрепленных поселков Греция превратилась в страну мощных крепостей, среди которых выделяются ахейские царства Микены, Тиринф, Аргос и Пил ос. Их правители жили в хорошо укрепленных дворцах, окруженных высокими каменными стенами. По легенде, эти стены возвели циклопы - непобедимые великаны с одним глазом на лбу. Дворцы микенцев, построенные на вершине холма, могли выдержать любую осаду - хотя и уступали дворцам минойцев в красоте отделки.

Долгое время история похода ахейцев против Трои, богатого города Малой Азии, изложенная в поэмах Гомера «Илиада» и «Одиссея», считалась легендой. Но в 1871 г. немецкий археолог Генрих Шлиман обнаружил там, где, согласно Гомеру, должна была находиться Троя, остатки древнего города, датируемые 1230-1200 гг. до н. э. - временем предполагаемого похода на Трою. Скорее всего, традиционные мифические сюжеты объединились в поэмах с воспоминаниями об исторических событиях, имевших место в последнее столетие микенской цивилизации.

Война между троянцами и греками длилась 10 лет. Уловку, которая решила исход войны, придумал Одиссей. Он посоветовал грекам построить огромного деревянного коня, в котором спрятался отряд греческих воинов. Остальные воины сделали вид, что снимают осаду и уходят. Греческий лазутчик убедил троянцев вкатить коня в город. Ночью ахейцы вышли наружу и открыли городские ворота. Греческая армия ворвалась в Трою и захватила ее.

Источники: mithology.ru, grekoline.ru, grechistory.ru, dip-shop.ru, www.worldsculture.ru

Это интересно

Александр Первый

Родился 23 декабря 1777 г. в Петербурге. Старший сын Павла I и великой княгини Марии Фёдоровны, любимый ...

Благословенная страна Морского бога

Задолго до нашего времени на берегу Великого океана на плодородных землях жил благородный народ. Свою землю он ...

Северо-восточная Русь

В XII в. на северо-востоке русской равнины, в междуречье Оки и Волги, образовалось обширное Владимирское княжество . ...

Усталость век

Бессонные ночи, часы увлекательной работы на заре и успокоительные мантры "один-раз-не-смою-глаза-ничего-ведь-не-будет" выливаются в синяки и ранние ...

  • Древние методы по выращиванию моллюсков

    Эней - легендарный основатель Римского государства. Его имя упоминается в греческой и римской мифологии. На рубеже VI-V веков до н.э. греческие сказания об...

  • Бородинское сражение

    Тайна смерти Гоголя до сих пор не дает покоя как огромному количеству ученых и исследователей, так и простым...

objective-news.ru