Источники и историография по истории Древней Греции. Историография древней греции

Источники и историография по истории Древней Греции

Географические рамки греческого мира. Периодизация и хронология истории Древней Греции

Геогр. Рамки: Географически Древняя Греция является совокупностью трех составляющих ее частей: южной части Балканского полуострова (от горы Олимп на севере до мыса Тенар на юге), многочисленных островов Эгейского моря, которые в южной части «замыкаются» островом Крит, и узкой прибрежной полосой в западной части Малой Азии. В эпоху Великой греческой колонизации (VIII – VI вв. до н. э.) греки расселились на обширных пространствах побережья Средиземного и Черного морей. На западе многочисленные греческие колонии появились на юге Италии, на острове Сицилия, на западном побережье Адриатики, на юге Галлии (современной Франции) и в северо-восточной Иберии (современной Испании). В северо-восточном направлении греческая колонизация сначала была направлена на освоение фракийского побережья и берегов пролива Геллеспонт, соединяющего Черное и Средиземное моря. Самой знаменитой колонией в этом районе стал Византий, ставший в IV веке нашей эры Константинополем, а в XV веке – Стамбулом. Через проливы греки вышли в Черное море и основали на его побережье десятки новых городов, большинство из которых существуют до сих пор. В южном направлении грекам удалось закрепиться в области Киренаика, на ливийском побережье к западу от Египта. В результате походов Александра Македонского греки проникли далеко на Восток, вплоть до западных территорий Древней Индии. Все эти территории стали местом развития греческой цивилизации и являются объектом изучения в рамках истории Древней Греции.

Периодизация:3 этапа

1) раннеклассовый ( крито - микенский) - 2 тыс до н.э.

А)хронология минойского периода

1. ранеминойский период = 30-23 в до н.э.(родовые отношения)

2. среднеминойский 22-18вв (период старых дворцов)

3) позднеминойский 17 -12 (период новых дворцов)

Б) хронология материковойГреции

1) ранеэладский 30-21вв

2)среднеэлладский 20-17вв (распад родоплемен отношений)

3) позднеэлладский 16-12

2) Полисный (формир. И расцвет полисов) 11-4 вв до н.э.

А) гомеровский 11-9 (родоплемен отношения в Греции)

Б) Архаический 8-6 (формиров полиса)

В) Классический 15-4 (расцвет древней греческой цивилизации и кризис развития греческого полиса)

3) Элинистический кон 4 – нач 1 вв до н.э (завоевание греками пер державы образов эллинистич государств)

А) Восточ походы А.Македонского и образ системы эллинист гос (30 ые 4 в – 80 ые 3в)

Б) дальнейшее развитие полисов(80 е 3 – сер 2в)

В) кризис эллинист системы и завоевание Римом (сер 2 в – 1 век до н.э)

Источники и историография по истории Древней Греции

Источники: В распоряжении современных исследователей имеются многочисленные источники самых разных категорий. Это прежде всего письменные материалы (исторические труды, произведения художественной и научной литературы, публицистика, речи ораторов, юридические документы, письма, деловые документы и мн. др.), памятники материальной культуры, в основном добываемые при археологических раскопках (руины городов, остатки крепостных сооружений, общественных зданий, жилых домов, гробниц, храмов, орудия труда, оружие, предметы повседневного обихода и т. п.), материал этнографических наблюдений (изучение древних обычаев, учреждений, обрядов), большое количество разнообразных надписей, монеты. Сведения о далеком прошлом можно почерпнуть с помощью анализа структуры словарного запаса древнегреческого языка и преданий устного народного творчества (записанных фольклорных материалов).

Источники по истории Крита и Ахейской Греции II тысячелетия до н. э.Немногочисленные источники этого времени подразделяются на три основные категории: письменные памятники, написанные слоговым письмом Б, данные археологических раскопок городов и поселений и сведения по истории II тысячелетия до н. э., сохранившиеся в произведениях греческих авторов более позднего времени.

Таблички, написанные письмом Б, были найдены при раскопках на Крите А. Эвансом в 1901 г., однако лишь в 1953 г. английский ученый М. Вентрис расшифровал непонятный язык надписей. В настоящее время известно несколько тысяч табличек, написанных письмом Б. Подавляющее большинство табличек датируется XIV—XII вв. до н. э. Надписи очень кратки и представляют собой главным образом документы хозяйственной отчетности. Кроме табличек, найденных в дворцовых архивах, сохранились надписи, состоящие из сокращений отдельных слов, наносившиеся краской или процарапанные на стенках глиняных сосудов, отдельные буквы на печатях, ставившихся на глиняных пробках и бирках. Археологические раскопки дают самые разнообразные сведения о материальной культуре. Наиболее важные находки были обнаружены при раскопках обширных дворцовых комплексов: в Кноссе и Фесте на о. Крит, в Микенах и Пилосе в Пелопоннесе. Некоторая информация об истории ахейских и критских царств содержится в поздней греческой традиции. В поэмах Гомера «Илиада» и «Одиссея», составленных в IX—VIII вв. до н. э., сохранились не только живые воспоминания о недавнем прошлом, в частности о событиях Троянской войны, но и целые песни и сказания, сложенные в ахейскую эпоху. В произведениях греческих авторов V — IV вв. до н. э. (Геродота, Фукидида, Аристотеля) и последующих столетий (Страбона, Плутарха, Павсания) сохранились отдельные смутные воспоминания о славном прошлом греков, о могуществе критского царя Миноса, создании им обширной державы, о высокой культуре того времени. Довольно разнообразный, хотя и очень сложный для изучения материал об истории и культуре, обычаях и религии греков II тысячелетия до н, э. содержится в многочисленных сказаниях и мифах греков о богах и героях.

Источники по истории архаической и классической Греции. Общее количество и разнообразие источников для изучения истории Греции VIII—-TV вв. до н. э. резко возрастает. С особой полнотой представлены письменные источники самых различных жанров.

Наиболее ранними письменными источниками стали эпические поэмы Гомера — «Илиада» и «Одиссея». Ценные сведения о земледелии, тяжелом крестьянском труде и сельском быте можно получить из поэмы «Труды и дни» беотийского поэта Гесиода (рубеж VIII— VII вв. до н. э.). Ему же принадлежит другая поэма — «Теогония», где подробно описаны религиозные воззрения греков, происхождение богов, их генеалогия и взаимоотношения.

Для изучения социально-политической борьбы, развернувшейся в греческом обществе VII—VI вв. до н. э., важны данные, которые приводятся в политических элегиях греческих поэтов — Архилоха с Пароса, Солона из Афин, Феогнида из Мегар.

Одним из важнейших источников являются сочинения древнегреческих историков. Первыми греческими историками были так называемые логографы, из них наиболее известны Гекатей из Милета (540—478 гг. до н. э.) и Гелланик из Митилены (480—400 гг. до н. э.). Логографы описывали древнейшую историю родных городов. Сочинения логографов дошли лишь в небольших отрывках.

Первым собственно историческим исследованием был труд Геродота из Галикарнасса (485—425 гг. до н. э.) Труд Геродота посвящен истории греко-персидских войн и состоит из 9 книг, которые в III в. до н. э. были названы именами 9 муз. Собственно истории самих войн посвящены пять последних книг (изложение доведено до 479 г. до н. э.), а в первых четырех книгах описана история отдельных стран, народов, городов Малой Азии, Вавилонии, Мидии, Египта, скифских племен, греческих городов Балканской Греции., названного еще в древности «отцом истории».

Другим выдающимся произведением греческой исторической мысли был труд афинского историка Фукидида (около 460—396 гг. до н. э.), посвященный событиям Пелопоннесской войны (431— 404 гг. до н. э.). Труд Фукидида состоит из 8 книг, в них излагаются события Пелопоннесской войны с 431 по 411 г. до н. э.

Разнообразное литературное наследство оставил после себя младший современник Фукидида историк и публицист Ксенофонт из Афин (430—355 гг. до н. э.). В своей «Греческой истории» он продолжил труд Фукидида с событий 411г. до н. э. и довел его до битвы при Мантинее в 362 г. до н. э. Ксенофонт написал и другие произведения: несколько сочинений на экономические темы (трактаты «Экономика», «О доходах»), публицистический трактат «О государственном устройстве лакедемонян», «Киропедия» («Воспитание Кира»).

Множество сведений разнообразного характера содержится в дошедших до нашего времени многочисленных речах афинских ораторов IV в. до н. э. — Лисия, Исократа, Демосфена, Эсхина, Гиперида и др. Наиболее ранние из них речи Лисия относятся к концу V — началу IV в. до н. э., наиболее поздние принадлежат Гипериду и Динарху (20-е годы IV в. до н. э.).

Знаменитым греческим философам Платону и Аристотелю принадлежат произведения самого разнообразного содержания. Среди сочинений Платона (427—347 гг. до н. э.) наибольшее значение имеют его обширные трактаты «Государство» и «Законы», написанные в последний период его жизни. Поражает своим многообразием творчество величайшего греческого мыслителя Аристотеля. Ему принадлежат трактаты по логике и этике, риторике и поэтике, метеорологии и астрономии, зоологии и физике, которые являются содержательными источниками. Однако наиболее ценными трудами по истории греческого общества IV в. до н. э. являются его сочинения о сущности и формах государства — «Политика», в которой он обобщил гигантский материал политической истории 158 различных греческих полисов, и специальный трактат о государственном устройстве Афин, одного из самых крупных греческих полисов с развитыми формами государственного управления, «Афинская политая».

Богатую информацию о внутреннем и внешнем положении Афин во время Пелопоннесской войны и в начале IV в. до н. э. дают многочисленные комедии (сохранилось 11 комедий) Аристофана (450—388 гг. до н. э.).

В комплексе исторических источников по истории Древней Греции столь же важное место занимают эпиграфические источники. Это надписи на камне (каменных плитах, стенах зданий, стелах, статуях и т. п.), керамике, металлических пластинках. Надписи были разные — от нескольких букв до сотни строк. Однако больших надписей (в несколько десятков строк) немного, основная часть эпиграфического материала содержит текст в несколько строк.

Огромный и возрастающий год от года материал археологических раскопок является важнейшим источником знаний о самых различных сторонах жизни греческого общества.

Источники по истории Греции эллинистического периода. Количество источников, относящихся к этому времени, возрастает по сравнению с предшествующим периодом, появляются новые категории источников, например документы, написанные на папирусах, которые были обнаружены при раскопках в Египте.

Из исторических сочинений наибольшее значение имеют труды Полибия и Диодора. В сочинении Полибия подробно излагается история греческого и римского мира с 280 по 146 г. до н. э. В «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского (I в. до н. э.), состоящей из 40 книг, полностью сохранились книги XVIII—XX, в которых кроме истории классической Греции (V—IV вв. до н. э.) подробно описаны борьба диадохов, история правления тирана Агафокла в Сицилии и другие события раннеэллинистической истории (до 30 г. до н. э.).

Богатейшие сведения самого разнообразного содержания приведены в «Географии» Страбона (64 г. до н. э. — ок. 23/24 г. н. э.).

Большую ценность для раннеэллинистической истории представляют собой сочинения Плутарха, особенно его биографии крупнейших греческих и римских политических деятелей III—I вв. до н. э.

Уникальным по богатству материала для воссоздания истории культуры Греции всех эпох, включая архаическую, классическую и эллинистическую, является сочинение Павсания (II в. н. э.) «Описание Эллады».

Эллинистическая история была объектом постоянного внимания историков римского периода, причем особый интерес возбуждала история царствования Филиппа II и его прославленного сына Александра Македонского. Наиболее известны «История Филиппа» Помпея Трога (конец I в. до н. э.) в 44 книгах (сочинение сохранилось в сокращении Юстина, автора II—III вв. н. э.), «История Александра Македонского» Курция Руфа (I в. н. э.), «Анабасис Александра» Флавия Арриана (II в. н. э.).

Аппиан, римский историк II в. н. э., написал историю государства Селевкидов, Македонии Понтийского царства.

Ценными источниками по различным аспектам жизни эллинистических обществ являются произведения научной и художественной литературы. Это прежде всего трактаты по экономике, в частности трактат, приписываемый Аристотелю (он носит название псевдоаристотелева «Экономика», конец IV в. до н. э.), и трактат «Экономика», принадлежащий Филодему (I в. до н. э.). Большой интерес вызывают работы ученика Аристотеля Феофраста (370— 288 гг. до н. э.) его трактат «О растениях» и трактат «Характеры». Из произведений художественной литературы важны бытовые комедии афинского драматурга Менандра (342—292 гг. до н. э.), сборник небольших стихотворений Феокрита (III в. до н. э.), посвященных прославлению простой тихой жизни, далекой от треволнений мира, получивший название «Идиллии».

Многочисленны эпиграфические, нумизматические, археологические источники по истории эллинизма. Найдены десятки тысяч самых различных надписей практически из всех областей греческого мира самого разнообразного содержания — от законодательных актов до ученических упражнений.

Новой категорией источников для изучения эллинистической истории, особенно Египетского царства Птолемеев, являются многочисленные тексты на папирусах. К настоящему времени известно свыше 250 тыс. различных папирусных находок

Историография: Русская историография.Изучение истории Древней Греции в России началось еще в XVIII в. Знатоками греческой истории были М.В. Ломоносов, А.Н. Радищев, которые часто использовали в своих трудах многие сведения древнегреческих авторов. Радищеву принадлежит перевод на русский язык сочинения одного из видных французских просветителей Г. Мабли «Размышления о древнегреческой истории» (1773). В своем произведении «Песнь историческая» он дал эскизное изложение главных событий греческой истории. Крупным специалистом европейского масштаба был приглашенный для работы в России немецкий ученый Г. Байер. Он издал ряд трудов по истории Ахейского союза, Греко-Бактрийского царства, взаимоотношений греческих колоний Северного Причерноморья и скифских племен.

И. Мартынов в 20-х годах XIX в. издал в 26 томах в переводе на русский язык многих древнегреческих авторов. Н. Гнедич и В. Жуковский подарили русской публике великолепные переводы замечательных поэм Гомера «Илиада» и «Одиссея».

Новаторским был труд Васильевского «Политическая реформа и социальное движение в Древней Греции в период ее упадка» (1869). Ф.Ф. Соколов в небольших по объему статьях уточнили много различных датировок и событий греческой истории V—III вв. до н. э. и прочно вошли в научный обиход.

В.В. Латышев предпринял капитальное издание в 3 томах всех греческих и латинских надписей, найденных в Северном Причерноморье (1885— 1916). Разносторонним исследователем был С.А. Жебелев. Его главные труды посвящены изучению тех периодов греческой истории. Он воссоздал историю эллинистических Афин (1898) и историю Балканской Греции в римское время I—III вв. н. э. (1903).Объектом научных интересов одного из крупнейших русских ученых В. П. Бузескула была история афинской демократии. В монографии «Перикл» (1889) Бузескул дал самый обстоятельный в русской науке анализ политической деятельности вождя афинской демократии. В «Истории афинской демократии» (1909) В.П. Бузескул исследовал генезис афинской демократии, ее структуру, функционирование и показал большое воздействие на греческий мир.

Ф.Ф. Зелинский активно занимался изучением различных аспектов греческой религии и культуры. Результатом этих занятий была публикация четырехтомного труда «Из жизни идей» (1905—1907,1922).

Важное место в разработке новой концепции древнегреческой истории в 20-е годы заняли исследования А.И. Тюменева. В нескольких монографиях («Очерки экономической и социальной истории Древней Греции», 1920—1922, т. I—HI; «Существовал ли капитализм в Древней Греции?», 1923; «Введение в экономическую историю Древней Греции», 1923) он предложил новое понимание социально-экономических отношений в Древней Греции, определил специфику древнегреческой экономики, классовой и социальной структуры. Общая разработка истории Древней Греции как рабовладельческого общества была предпринята B.C. Сергеевым и С.И. Ковалевым в учебниках для исторических факультетов государственных университетов. Ценные труды по социально-экономической проблематике были изданы О.О. Крюгером («Общий очерк социально-экономической истории эллинизма», 1934; «Сельскохозяйственное производство в эллинистическом Египте», 1935), Р.В. Шмидт (о горном деле и металлообрабатывающем производстве, 1935; о положении пенестов в Фессалии). В многочисленных работах С.Я. Лурье ставились различные проблемы политической истории Аттики и греческой науки (серия монографий «Демокрит», «Архимед», «Геродот», «Очерки по истории античной науки»).

Особое внимание специалистов в 60— 70-е годы привлекали две кардинальные проблемы общегреческой истории — рабства и полиса. По первой проблеме была издана серия монографий «Исследования по истории рабства в античном мире». В рамках этой серии были опубликованы монография Я.А. Ленцмана «Рабство в микенской и гомеровской Греции» (1963), сборники«Рабство на периферии античного мира» (1968), «Рабство в эллинистических государствах III—I вв. до н. э.» (1969), монография К.К. Зельина и М.К. Трофимовой «Формы зависимости в Восточном Средиземноморье в эллинистический период» (1969), работа А.И. Доватура «Рабство в Аттике в VI—V вв. до н. э.» (1980). Большое место в 60—70-х годах уделялось и различным сторонам полисной организации, древнегреческого полиса. Известным завершением исследовательской работы по изучению древнегреческого полиса к середине 80-х годов стал выход сводного труда «Античная Греция» (1983, т. I—II).

По истории Ахейской Греции, изучение которой приобрело особый размах после дешифровки линейной письменности Б и прочтения письменных документов II тысячелетия до н. э., вышло несколько серьезных работ: С.Я. Лурье «Язык и культура микенской Греции», 1957;Я.А. Ленцман «Рабство в микенской и гомеровской Греции», 1963; Т.В. Блаватская «Ахейская Греция», 1966; «Греческое общество II тысячелетия до н. э.», 1976, и др., в который были рассмотрены важнейшие аспекты древнейшей греческой истории и высказаны разные точки зрения по ряду конкретных вопросов.

Ценные труды по истории Греции классического периода были изданы К. К. Зельиным («Борьба политических группировок в Аттике VI в. до н. э.», 1964), Л.Н. Казамановой («Очерки социально-экономической истории Крита V—IV вв. до н. э.», 1964). Изучением политической истории и политической мысли древних греков занимались А.К. Бергер («Политическая мысль древнегреческой демократии», 1966) и А.И. Доватур («Политика и политии Аристотеля», 1965).

Особым направлением в исследованиях стала разработка различных проблем развития общественной мысли древних греков архаического и классического времени. Здесь следует отметить труд Э.Д. Фролова «Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли» (1991).

Культура и общество стран восточного эллинизма стали предметом исследования С.В, Новикова «Юго-западный Иран в античное время. От Александра Македонского до Ардашира» (1989) и И. Р. Пичикяна «Культура Бактрии. Ахеменидский и эллинистический периоды» (1991). Известным обобщением региональных исследований об эллинистическом времени стала коллективная монография «Эллинизм. Экономика, политика, культура» (1991).

Основы отечественной скифологии были заложены еще М.И. Ростовцевым («Эллинство и иранство на юге России», 1918, и «Скифия и Боспор», 1925). Затем изучение истории и культуры скифов было продолжено такими маститыми учеными, как Б.Н. Граков («Каменское городище на Днепре», «Скифы», 1971),А.И. Тереножкин («Киммерийцы», 1976, и «Скифия VII—IV вв. до н. э. в соавторстве с В.А. Ильинской, 1983), М.И. Артамонов («Сокровища скифских курганов», 1966; «Киммерийцы и скифы», 1974), А.П. Смирнов («Скифы», 1966), Д.С. Раевский («Модель мира скифской культуры», 1985).

Зарубежная историография Древней Греции XX в.

Наиболее известными изданиями стали 12- томная «Кембриджская древняя история» (1928—1938), «Всеобщая история» в 13 книгах под редакцией Г. Глотца (1923—1939) и 5-томная работа «Народы и цивилизации. Всеобщая история» под редакцией А. Альфана и Ф. Саньяка (1930—1937). После окончания второй мировой войны в 50—60-х годах вышло несколько аналогичных изданий в разных странах Европы: «Всеобщая история цивилизации» под редакцией Краузе во Франции, «История мира» в 10 томах в Швейцарии, «Всемирная история Фишера» в 37 томах в Германии, «История человечества. Культурное и научное развитие», изданное под эгидой ЮНЕСКО. Глубокий анализ древнегреческой экономики был дан также видными французскими историками Ж. Тутеном («Античная экономика», 1927) и Г. Глотцем («Труд в Древней Греции. История греческой экономики», 1920), немецким ученым Ф. Хайхельхаймом («Экономическая история древнего мира», 1938). В работах голландца X. Болькенштейна «Греческая экономика золотого века» (1923; 1958), английского ученого X. Митчела «Экономика Греции» (1940) о модернизации хозяйственных отношений говорится уже весьма умеренно, подчеркивается известная примитивность экономики.

Политическая история Греции исследуется по нескольким направлениям. Прежде всего это изучение различных аспектов афинской демократии (П. Клоше, К. Моссе, А. Джоунз, Р. Мейгз и др. Увеличилось количество работ по истории Спарты (X. Митчел, Дж. Хаксли, В. Форрест).

Обобщением многих конкретных исследований греческой государственности являются работы Дж. Ларсена «Представительное правление у греков и римлян» (1953) и В. Эренберга «Греческое государство» (I960, 1969, т. 1—11). Английские и американские историки Дж. Сэн Круа (труды по истории Пелопоннесской войны, «Карл Маркс и история классической античности»), П. Картледж (работы о ранней Спарте), Р. Педгаг («Классы и общество классической Греции»), М. Уазен («Классовая борьба в древней Греции») исследуют кардиальные проблемы древнегреческой истории, признавая важную роль способа производства в развитии социально-политических структур, социальных противоречий в древнегреческом обществе.

В 80—90-х годах исследования проводились по различным периодам, по многим аспектам и практически по всем регионам греческого мира. По этим материалам была осуществлена 4-томная публикация «Великая Греция» под редакцией П. Карателли (1985—1990). По результатам международных конгрессов, посвященных изучению истории Пелопоннеса, проводимых в 80-х годах в г. Каламита, изданы 3 тома современных исследований (1987—1988).

Появились фундаментальные исследования: работы О. Ракхэма об исторической экологии Беотии (1983), работа М. Хансен «Демография и демократия» (1986), обобщающий труд Р. Саллареса «Экология в древнегреческом мире» (1991), Дж. Тергуд «Человек и средиземноморский лес» (1981), Р. Осборн «Классический ландшафт» (1987). К тому же экологические проблемы занимают все большее место в общих работах, освещающих разные периоды древнегреческой истории, таких, как, например, книга Снодграсса «Археология Греции» (1987), сборник «Греческий город», изданный под редакцией О. Меррея, работа М, Джеймсона о сельском хозяйстве в Древней Греции (1988,1991), труд П. Гарней «Голод и производство продовольствия в греко- римском мире» (1988) и ряд других исследований. Видимо, это направление в историографии Древней Греции будет преобладать в ближайшие годы.

Из работ общего характера, вышедших в последние годы, можно отметить серию монографий ведущих специалистов по разным временным периодам, которые в совокупности дают современное представление об истории Греции с конца микенской цивилизации до конца эллинистической эпохи (О. Меррей. Ранняя Греция, 1993; Дж. Девис. Демократия и классическая Греция, 1993; Ф. Уолбенк. Эллинистический мир, 1992), изданные в рамках единой серии под общей редакцией Освина Меррея.

poisk-ru.ru

ИСТОРИОГРАФИЯ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ — Мегаобучалка

Начало систематического изучения истории древней Греции относится к эпохе Возрождения. Главный интерес проявлялся в то время к памятникам литературы и искусства. С исключительной энергией отыскивались рукописи античных авторов. Тогда же появляются и первые исследования, которые направлены были на разрешение второстепенных вопросов, таких как, например, генеалогия богов, но появляются и исследования, сыгравшие впоследствии немалую роль в изучении греческой истории. Учёный XVI в. Скалигер был основателем научной хронологии. Философ конца XVII и начала XVIII в. Джанбаттиста Вико высказал предположение, что Гомера нельзя считать реальной личностью, это символ, собирательное имя для обозначения народного творчества.

В XVII и XVIII вв. литературные произведения античных авторов, так же как и произведения античного искусства, канонизировались. Подражание античным образцам было характерной чертой поэзии, драматургии, изобразительных искусств и архитектуры. Национальная литература и национальное искусство начинаются во многих странах с подражания античным памятникам. История Греции не выделилась вначале в самостоятельную научную дисциплину. Она составляла часть греческой филологии, под которой разумелась та область научных знаний, которая ставит своей целью изучение далёкого греческого прошлого: языка, литературы, обычаев, исторических событий.

Одним из первых обобщающих трудов по истории греческой культуры была книга Винкелъмана «История искусства древности», в которой проводится мысль о том, что искусство связано с окружающей его природой, зависит от нравов и учреждений народа. Анализ памятников искусства, данный Винкельманом, долгое время сохранял своё значение. В конце XVIII в. появился и другой труд, положивший начало исторической критике. Фридрих Август Вольф издал сочинение «Prolegomena ad Homerum», в котором «Илиада» и «Одиссея» сопоставлялись с эпосом других народов. Вольф говорил, что во времена Гомера у греков не существовало письменности. Песни о Троянской войне передавались из поколения в поколение, и только в VI в. они были приведены в порядок и записаны. Так было положено

начало так называемому гомеровскому вопросу, а вместе с тем и вообще критическому изучению древних памятников народного творчества.

Разработка и изучение греческой истории определялись различными факторами. История Греции, как и другие общественные науки, развивалась в тесной связи с политической и социальной историей. Это отразилось на трактовке событий, на характеристиках греческих деятелей, на оценке различных общественных групп. Следует вместе с тем учитывать, что в процессе изучения истории . совершенствовались и развивались самые методы и приёмы исторического исследования. На работах по греческой истории сказывались успехи смежных дисциплин (истории Рима, истории средних веков и нового времени, истории первобытного общества, политической экономии и т. д.). Ставились новые вопросы, уточнялись общие исторические понятия. Исключительно важное значение имело расширение круга исторических источников, открытие новых памятников, успехи вспомогательных дисциплин.

Деятели и публицисты времён французской буржуазной революции стремились в греческом прошлом найти оправдание своих политических и общественных идеалов. Греческие республики рассматривались как образцы идеального политического строя; ставились в пример любовь к свободе, мужество и патриотизм греков. Буржуазная историография начинается, таким образом, с идеализации древней Греции.

Англия последовательно вела борьбу с революционной Францией. Английских! консервативный мыслитель, автор реакционной политической теории Бёрк доказывал, что попытка французов переделать политический строй не может быть успешной. Как растение вырастает на определённой почве и нельзя его переделать по своему произволу, так же и государство, формы которого определяются историческими условиями и традициями, не может быть изменено по простому произволу.

Соотечественник Бёрка Митфорд развил близкие ему идеи в своей «Историр1 Греции». По своим политическим взглядам Митфорд — тори (консерватор). Он — противник французской революции и тех идей, какие ею пропагандировались. В истории Афин Митфорд видел развитие тех же самых, далеко не симпатичных ему идей, что и в революционной Франции. Иной представляется Митфорду Спарта. Он ценит преемственность в спартанском политическом строе, государственную дисциплину и подчинение отдельной личности государству. Книга Митфорда была одной из первых работ, в которой история Греции оценивалась с точки зрения определённой политической программы. Появление её важно хотя бы в том отношении, что в полемике с Митфордом через несколько десятилетий возникла «История Греции» Грота, изданию которой предшествовали успехи в области критического изучения источников и разработка вспомогательных дисциплин.

В 1811 г. появился первый том «Римской истории» Нибура, в следующем году был издан второй её том. «Римская история» имела значение не только для изучения истории древнего Рима. Стремление Нибура дать достоверную, очищенную от вымыслов и легенд римскую историю, критическая работа его над источниками, приёмы сравнительно-исторического изучения явлений прошлого, установление таких понятий, как родовой строй, племенные объединения и т. п., содействовали развитию истории как науки, уточнению её методов и исследовательских приёмов. Критическое изучение источников с целью установления исторической истины стали применять под влиянием Нибура в различных областях исторического знания. Работы его оказывают влияние и на разработку истории Греции. Сам Нибур уделил Греции внимание в своих «Чтениях по древней истории», изданных по запискам слушателей после его смерти. Новым в этом издании является систематическое сопоставление явлений древней и новой истории. Нибур относится с симпатией к Афинам и с антипатией к Спарте, а особенно к Филиппу и Александру.

Ученик Нибура Август Бёк известен прежде всего как один из инициаторов и главных сотрудников по изданию «Свода греческих надписей» («Corpus inscriptionum graecarum»). Сам Бёк в Греции не был. Он воспользовался ранее изданными надписями и теми копиями, какие доставлялись как отдельными учёными, так и научными учреждениями. Первый выпуск надписей появился в 1825 г., а последняя часть IV тома — уже после смерти: Бёка, в 1877 г. Это было первое научное критическое издание, положившее начало современной эпиграфике.

Пример удачного использования эпиграфических данных показал сам Бёк в своём труде «Государственное хозяйство афинян», вышедшем первым изданием в 1817 г. До того времени интересовались главным образом искусством и литературой и по традиции, идущей со времён гуманистов, видели в греческой жизни воплощение великих общечеловеческих идеалов. «Только односторонность или поверхностность видит в древности всюду идеалы», — писал по этому поводу Бёк. «Ни жизнь древности,—говорил он, — без знания её фирщнсов, ни её финансы без более точного изучения внутреннего строя государств и публичной жизни не могут быть поняты».

Труд Бёка знакомил не только с афинским финансовым управлением, но и со многими другими сторонами экономической истории. Бёк писал о ценах на предметы первой необходимости, о количестве населения, о государственном аппарате во всех его деталях. Но тем не менее это не была экономическая история в подлинном смысле этого слова. Исследуя вопросы экономики, Бёк оставался на идеалистических позициях и дух народа считал движущей силой истории.

На рубеже первой и второй половин XIX в. появилась упомянутая выше книга Грота—«История Греции», одна из крупных работ буржуазной историографии XIX в. Георг Грот (1794—1871гг.) был прежде всего практическим деятелем. Он был банкиром, принимал участие в политической жизни Англии и был в течение ряда лет членом парламента, примыкая к радикалам. Досуг свой Грот посвятил изучению классической древности, вместе с тем он хорошо знал новую историю, был знатоком политической экономии. Ещё в 1826 г. появился его критический разбор «Истории Греции» Митфорда, а с начала 40-х годов, отказавшись сначала от парламентской, а потом и от банкирской деятельности, Грот взялся за составление «Истории Греции», первые два тома которой появились в 1846 г., а в 1856г. вышел последний, двенадцатый, том. К далёкой греческой древности Грот относился скептически. Он излагает мифы, не считая их достоверными и вместе с тем не пытаясь выделить в них какое-то зерно, свидетельствующее о реальных событиях. Достоверная история начинается, по Гроту, только с первой Олимпиады, с 776 г. до н. э.; своё изложение Грот заканчивает историей Александра и его преемников, ибо после этого дальнейшая история Греции, по его мнению, не имеет уже никакого значения. Особенностью труда Грота является живое изложение; книги его читались многими поколениями и переводились на другие языки.

Будучи практическим деятелем и опытным политиком, Грот иначе представил историю Греции, чем предшествующие ему историки. Лучше их сумел он понять и осветить политическую жизнь Греции, но на оценку и понимание событий греческой истории оказали влияние политические взгляды самого Грота. В противоположность консерватору Митфорду Грот, бывший радикалом по своим политическим убеждениям, высоко ставил афинскую демократию.

Гроту удалось по-новому разрешить и поставить ряд вопросов греческой истории; в ряде случаев он сделал удачные попытки реконструкции более ранних событий на основании достоверных известий. Он даёт характеристику греческого рода, пользуясь теми наблюдениями, какие сделал Нибур в отношении римских патриархальных отношений. Неправильность суждений Нибура и Грота по этим вопросам отмечена была Марксом и Энгельсом, но в своё время характеристика Грота имела большое значение. К фактам последующей истории в ряде случаев он вполне обоснованно отнёсся с сомнением, хотя ранее они считались общепризнанными. Он признал, например, недостоверными сообщения о реформе Ликурга. Они, по его мнению, были позднего происхождения и появились лишь в III в. Книга Грота имела, однако, существенные недочёты. Стремление Грота приблизить греческую историю к современности, сделать её понятной, для современного человека приводило к модернизации. Описывая политическую и социальную жизнь древней Греции, Грот пользуется понятиями и терминами капиталистической эпохи. Вопросы классовой борьбы и экономической жизни трактуются у него в духе экономической теории Рикардо и так называемой Манчестерской школы, выше всего ценившей свободную конкуренцию.

Некоторые недочёты труда Грота восполнялись работами других исследователей. Ещё до выхода «Истории Греции» Грота появилась трёхтомная «История эллинизма» Дройгена. Эпоху, начинавшуюся походами Александра, историки считали «большим пробелом», «мёртвым полем в истории человечества»; в противоположность этому Дройзен считает этот длительный период «живым членом в цепи человеческого развития... носителем величайшего назначения». Дройзен первый ввёл в научный оборот термин «эллинизм», под которым понималось прежде всего «распространение греческого государства и образованности среди отживших культурных народов Востока». Сторонник философии Гегеля Дройзен признавал его деление народов на «культурные» и «отсталые» и разделял реакционные взгляды Гегеля на государство и на роль Пруссии. Это нашло отражение и в трактовке греческой истории. Греческой раздробленности Дройзен противопоставляет Македонию с «её офицерским сословием». В подчинении Греции Македонии он видит объединение греков. Александру Македонскому Дройзен приписывал исключительную роль в истории древности, оправдывая все его поступки; большое внимание уделил он исследованию войн между преемниками Александра; на основании тщательного изучения источников он дал систематическое их изложение, между тем даже Нибуру они казались самыми запутанными во всей мировой истории. Труд Дройзена, касавшийся почти исключительно политической истории, в настоящее время устарел; значение его заключается в том, что с выходом его в свет началось изучение истории эллинизма, на которую обращено было исключительное внимание в конце XIX и в XX в. В середине XIX в., несмотря на выход в свет работы Дройзена, истории эллинизма уделялось мало внимания. В трёхтомной «Греческой истории» Э. Еурциуса, выходившей с 1857 по 1867 г., например, в установлении македонского владычества усматривается «не переход к новой эпохе, которая устранила бы вымершее и вызвала бы свежие силы развития, а только регресс, упадок». Так говорилось в работе, которая приобрела широкую популярность, главным образом благодаря доступному и живому изложению. Последователь географа Риттера, Курциус обратил внимание на роль географической среды и на влияние природных условий на жизнь греков. Курциус дал живой очерк греческой природы, но влияние её на жизнь греческого общества он преувеличил, как преувеличивали это влияние Бокль и Риттер. В отличие от политического направления, характерного для работы Грота, Курциуа уделяет большое внимание культурному развитию древней Греции. На работе Курциуса сказалось непосредственное знакомство с памятниками греческого искусства. Ещё в 30-х годах он жил в Афинах, а впоследствии сам руководил производившимися там раскопками. В известном отношении Курциус возвращается назад к научным традициям конца XVIII и начала XIX в. Устанавливая связь между культурным развитием греков и политической их историей, Курциус считает греков «образцом» для человечества. Возрождение этой «народно-психологической» традиции связано с тем повышенным интересом к национальному вопросу, какой характерен для германской националистической публицистики середины прошлого века. Это направление у некоторых других немецких исследователей, особенно у Дункера, давшего ещё в 50-х годах четырёхтомную «Историю древности», где содержалось изложение истории древнего Востока и история древней Греции, переходит в откровенный национализм. В конце 70-х и в начале 80-х, годов труд этот выходит новым изданием, и в нём ещё резче отражены реакционные взгляды Дункера, националиста и поклонника Бисмарка. Дункер видит в Афинах сильное государство, сумевшее подчинить своему влиянию другие греческие города. Сам Дункер указывал, что образ Бисмарка повлиял на ту характеристику, какую дал он Фемистоклу как «основателю аттического могущества, прозорливейшему и энергичнейшему из всех эллинов». Националистическая тенденция и реакционная модернизация прошлого характерны и для других работ немецких историков того времени.

Из работ французских историков необходимо указать на «Гражданскую общину» («La cite antique») Фюстелъ-де-Куланжа, вышедшую первым изданием в 1864 г. По философским своим взглядам Фюстель-де-Куланж — позитивист. Он исходит из того, что развитие истории происходит не случайно, действуют не личности, а массы, которыми руководят «понятия и интересы». В отличие от сторонников модернизации древности Фюстель-де-Куланж писал: «Чтобы узнать истину о древних народах, надлежит изучать их, забыв о себе... Нет ничего похожего на них в новейшие времена; ничего похожего не может быть и в будущем». Для понимания быта древних греков и римлян, их обычаев, самого строя их мышления Фюстель-де-Куланж предлагает прежде всего изучить их верования. Основой их религии являлся культ предков, который, по мнению Фюстель-де-Куланжа, должен объяснить основы греческой семейной жизни, понятия их о собственности, ранние политические учреждения.

Идея собственности, рано возникшая в древности, основывалась, по Фюстель-де-Куланжу, на религии. Считалось, что семейные боги принимают поклонение только от определённой семьи. Семья как бы прикреплена к очагу и к участку, на котором она живёт. Так возникает собственность. Патриотизм древних греков и римлян вытекает из священной обязанности защищать семейные божества. Изгнание для древних равносильно смертной казни, так как они, покидая родину, отрывались от родных очагов.

Концепция Фюстель-де-Куланжа в основе своей идеалистическая; нельзя признать также правильным полное отождествление греческого и римского развития; но работа Фюстель-де-Куланжа имела большое значение, поскольку одним из первых, он выступил против модернизма; имеет значение также попытка его связать религию с другими сторонами общественной жизни. Кроме того, в его работе рассматриваются вопросы, касающиеся развития греческого рода.

Французский историк Валлон написал большой труд «История рабства в античную эпоху», в котором впервые систематически на основании источников излагается развитие рабства в древности.

Изучению далёкого греческого прошлого, ранних ступеней греческого развития способствовали успехи развития этнографии, на почве которой развивается сравнительно-историческое изучение быта народов, стоящих на низкой ступени культурного развития. В 1861 г. появилось «Материнское право» Бахофена, в котором указывалось на существование материнского права у греков и восточных народов, а в 1877 г. появилось. «Древнее общество» американского учёного Моргана, который на основании большого этнографического материала и самостоятельного исследования американского племени ирокезов определил ранние стадии развития человеческого рода; Морган доказал, что материнский род предшествовал отцовскому. Особая глава его исследования посвящена сравнительно-исторической характеристике греческого рода. Выводы Моргана окончательно разрушали представление о греческом мире как «образце» для всего человечества, об исключительной роли греков в мировой истории.

70-е и последующие годы XIX в. обогатили науку и важными археологическими открытиями. К этому времени относятся раскопки Шлимана, производившего их сначала на месте Трои в Малой Азии, а затем на месте Микен и Тиринфа в Греции. Раскопки Шлимана открыли новые горизонты греческой истории; они не только подтвердили существование Трои, в чём сомневались скептики, — в результате их было установлено существование высокоразвитой культуры, расцвет которой предшествовал греческой. Одновременно велись тогда раскопки в Олимпии, где в древности происходили общегреческие Олимпийские игры. Раскопки 1875—1881 гг. дали исключительно большой материал: статуи и барельефы, изделия из терракоты, бронзовые предметы, монеты и надписи. Статуи Ники и Гермеса Праксителя были найдены как раз на том месте, где они стояли во II в., при Павсании. Одним из руководителей раскопок в Олимпии был Курциус, которому принадлежат тщательные описания раскопок. «Французская школа в Афинах» в тот же период стала проводить раскопки не только в Афинах, но и в других местах; особенно важны были раскопки на острове Делосе. В конце 70-х годов проведены раскопки на месте. Пергама в Малой Азии, которые дали не только исключительный по своему значению археологический материал и эпиграфические памятники, но и определили местонахождение древних центров. Найдены, например, были остатки Додоны, где находился греческий оракул.

В раскопках и исследованиях вновь найденных материалов приняли видное участие и русские учёные. Южные области европейской части современного Советского Союза находились под греческим влиянием. В Крыму, на берегах Керченского пролива, на северо-западном побережье Чёрного моря находились греческие колонии, распространявшие греческое культурное влияние на населявших степную полосу скифов. На месте греческих колоний сохранились значительные остатки, а во многих скифских курганных погребениях найдены многочисленные предметы, дающие представление и о жизни скифов и о связи их с греческими колониями. Раскопки на юге России начались ещё в 20-х годах XIX в. Немало открытий сделано было в 40-х годах, когда положено было начало классической археологии южной России. Труды акад. Келлера, а также «Исследования древностей южной России и берегов Чёрного моря» гр. Уварова, вышедшие в 50-х годах, дают представление о важных археологических открытиях. С конца 70-х годов и в России ведутся систематические исследования. Пантикапей (современная Керчь—столица Боспорского царства), Херсонес (важная греческая колония близ Севастополя), Ольвия (греческая колония близ современной Одессы) и другие греческие поселения сохранили много ценных памятников греческого быта. Надписи, обнаруженные при археологических исследованиях ещё в середине XIX в., имеют значение не только для истории причерноморских колоний, но и для общей греческой истории. В скифских курганах обнаружены были редкостные по своему исполнению вещи, как, например, сделанная из электрона (сплава золота и серебра) Кульобская ваза с изображением сцен из скифского быта или серебряная ваза из Чертомлыцкого кургана с прекрасно выполненными изображениями скифов. Гробницы, обнаруженные около Керчи, украшены декоративной живописью, исключительной до своему значению для истории греческого искусства.

Большая часть этих памятников находится в Эрмитаже, коллекция которого является «единственною в мире как по количеству и разнообразию её состава, так и по высоким художественным качествам некоторых предметов. Исследованием памятников причерноморских областей занимался ряд научных организаций: Русское археологическое общество, Археологическое общество, Одесское общество истории и древностей, выпускавшие периодически «Отчёты», «Известия», «Записки». Появляется ряд подробных изданий памятников, найденных на юге России, например «Древности Геродотовой Скифии», составленные акад. Стефани и изданные Археологической комиссией. К 70—80-м годам относятся и первые полные сборники греческих надписей, найденных на юге России. В 1881 г. профессор Петербургского университета И. В, Помяловский издал «Сборник греческих и латинских надписей Кавказа», а с 1885 г. стал выходить монументальный сборник надписей Латышева,.В 90-х годах классические древности юга России вошли в научный оборот и стали неотъемлемой частью того богатейшего археологического материала, который позволил правильнее осветить различные стороны древнегреческого быта.

Одновременно с изучением классических древностей развивалось в России и изучение греческой истории. Начало его относится ещё к XVIII в., когда Академией наук изданы были· переводы греческих авторов, а также полностью или в сокращении переводы трудов западноевропейских исследований. Первым самостоятельным исследователем, работы которого приобрели известность и у нас и в Западной Европе, был Μ. С. Куторга (1809—1889 гг.). Докторская диссертация его об аттических трибах написана была на латинском языке и защищалась в Дерптском университете. Это было основное сочинение по данному вопросу, переведённое потом на французский и немецкий языки (на русском оно появилось в 1838 г.). В течение 25 лет Куторга был профессором Петербургского университета, после этого преподавал некоторое время в Московском университете, а затем несколько лет жил безвыездно в своём имении, не прерывая научных занятий до конца своей жизни. Куторга был выдающимся знатоком античности; специальные исследования его касались различных вопросов греческой истории, но особенное внимание Куторга уделил Афинам. Подводя итоги своей многолетней деятельности, Куторга писал: «В своём постепенном и долговременном изучении истории Греции я дошёл до вывода, что полития, т. е. гражданство или гражданская община, была высшим государственным строем, до коего достигли древние эллинские республики, и что в этой политии эллины выработали две идеи, составляющие их величие и неоспоримую собственность: идею свободы гражданина и идею свободы мысли. Эти две идеи и доставили эллинам всемирно-историческое значение, ибо они послужили основанием последовавшего успеха... Излагая эти мысли, я старался побудить своих слушателей к изучению древней Греции и к точному уразумению её значения. Но, кроме того, я указывал и постоянно выставлял необходимость изучения древней Греции, вернее говоря, эллинства, для знания нашей собственной русской народности, ибо ни одно начало не произвело на русскую народность такого сильного влияния и не проникло так глубоко, как начало эллинское». За свою многолетнюю деятельность Куторга создал большую школу исследователей античности.

Выдающимся учеником М. С. Куторги был Φ. Ф. Соколов (1841—1909гг.). Главное значение научной деятельности Ф.Ф. Соколова состоит в изучении надписей. Его можно назвать основателем греческой эпиграфики в России. Труды Ф.Ф. Соколова, основанные на изучении надписей, касались отдельных частных вопросов (толкование отдельных постановлений, вопросы хронологии), направлены былина установление фактов как таковых; Φ. Ф. Соколова называли «фактопоклонником». Во многих конкретных вопросах Соколов пришёл к оригинальным выводам, сохраняющим значение до наших дней; он коснулся вопросов, мало до того времени затрагиваемых в исследованиях, и, наконец, был основателем школы русских исследователей, обогативших нашу науку выдающимися трудами.

Для знакомства широкой русской аудитории с греческой историей сыграла большую роль деятельность Ф. Г. Мищенко, профессора сначала Киевского, а потом Казанского университета, давшего полные переводы Геродота, Фукидида, Полибия и Страбона, к которым он написал обширные вводные статьи исследовательского характера.

С изучения истории Греции начал свою научную деятельность В. Г. Васильевский (1838—1899 гг.), прославившийся своими выдающимися исследованиями по истории Византии. Магистерская диссертация Васильевского называлась «Политическая реформа и социальное движение в древней Греции в период её упадка». Работа отличается превосходным знанием материала и глубиной исследования. Главная заслуга В. Г. Васильевского заключается в том, что он обратил внимание на социальную историю Греции эллинистической эпохи в то время, когда тема эта в западноевропейских исследованиях почти не затрагивалась. Таким образом, к началу 90-х годов русская наука и в смысле обогащения научного обихода новыми документальными памятниками и в смысле специальных исследований, основанных на тщательном изучении источников, стояла на высоком уровне и в некоторых вопросах опередила современную ей западноевропейскую науку об античности.

На изучение истории Греции в конце XIX в. большое влияние оказали труды Маркса и Энгельса, положившие начало подлинно научному изучению истории.

«Маркс, — писал Ленин, — положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественно-исторический процесс».

Вопросы греческой истории затрагиваются основоположниками научного социализма во многих работах. Докторская диссертация Маркса, в которой он, по словам Ленина, стоит ещё. «вполне на идеалистически-гегелианской точке зрения», посвящена древнегреческой философии. Она носит название «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Во многих трудах («Немецкая идеология», «К критике политической экономии», «Капитал») Маркс выясняет основы рабовладельческого способа производства, характер античной собственности. Во введении к работе «К критике политической экономии» ставится вопрос о греческом искусстве. «Предпосылкою греческого искусства является греческая мифология, т. е. природа и общественные формы, уже переработанные бессозцдтельно-художественным образом в народной фантазии... трудность заключается не в том, чтобы понять, что греческое искусство и эпос связаны известными формами общественного развития. Трудность состоит в понимании того, что они еще продолжают доставлять нам художественное наслаждение и в известном смысле сохраняют значение нормы и недосягаемого образца». Эти глубокие положения Маркса определяют направление всякого истинно научного исследования вопросов, связанных с греческим искусством и греческой культурой.

В работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельс посвятил специальную главу греческому роду. Развив и уточнив теорию Моргана, Энгельс показал, что греки прошли ту же стадию развития, что и другие народы. «К моменту своего появления на исторической арене греки стояли на пороге цивилизации; между ними и американскими племенами... лежит почти целых два больших периода развития, на которые греки героической эпохи опередили ирокезов». Энгельс показал, какое место в ранней греческой истории занимает военная демократия. Он установил, что переход от первобытно-общинного строя к классовому рабовладельческому обществу завершился политической революцией. Об этом трактует Энгельс в главе «Возникновение Афинского государства». Изучению ранней истории Афин Энгельс придаёт большое значение, ибо «возникновение государства у афинян является в высшей степени типичным примером образования государства вообще, потому что оно, с одной стороны, происходит в чистом виде, без всякого вмешательства внешнего или внутреннего насилия,— захват власти Писистратом не оставил никаких следов своего короткого существования, — с другой стороны, потому, что в данном случае очень развитая форма государства, демократическая республика, возникает непосредственно из родового общества и, наконец, потому, что мы в достаточной степени осведомлены обо всех существенных подробностях образования этого государства». Маркс и Энгельс освещают различные вопросы греческой истории. Ещё в одной из передовиц «Кёльнской газеты» Маркс определил периоды высшего развития древней Греции. «Высочайший внутренний расцвет Греции,—говорит Маркс,— совпадает с эпохой Перикла, высочайший внешний расцвет—с эпохой Александра».

Новые археологические открытия, знакомство с новыми надписями и папирусами, совершенствование самых методов исследования, влияние (прямое и косвенное) передовых социальных теорий и прежде всего учения Маркса и Энгельса позволили поставить новые вопросы и дать новые обобщения.

Вместе с тем сказались общие условия социальной жизни европейского общества. С 1871 г. начинается период империализма, период упадка капитализма, когда буржуазия окончательно становится реакционным классом. Это обстоятельство нашло отражение и в трудах по греческой истории, появившихся в эпоху империализма. Поднимается снова вопрос о роли и значении афинской демократии. С реакционной точки зрения характеризовал её венгерский учёный Юлиус Шварц в своём сочинении о демократии («Die Demokratie»). Шварц называл предрассудком преклонение перед афинской демократией, которая, по его мнению, была деспотической и подкупной, подавляла индивидуальность и препятствовала развитию человечества. Лишь фантазия отвела ей столь видное место в истории. Монография Шварца любопытна как определённый симптом поворота

буржуазной историографии в сторону реакции.

Из общих проблем, поставленных в это время, особенное значение имели вопросы греческой социальной и экономической истории. В начале 90-х годов экономист Карл Бюхер доказывал в своей работе «Возникновение народного хозяйства», что и древность и раннее средневековье находились на стадии замкнутого домашнего хозяйства, когда предметы потреблялись в том же хозяйстве, в каком они производились. Обмен в этот период — случайное явление, так как приобретались лишь предметы роскоши. Таким образом, Бюхер устанавливал определённые черты античной экономики, отличные от хозяйства капиталистической эпохи. В этом отношении он был ближе к истине, чем историки-модернизаторы, говорившие об античном капитализме.

Противниками теории Бюхера были историки социально-экономического направления, из которых особую известность приобрели Юлиус Белох (1854—1929), Эдуард Мейер (1855 — 1930), Роберт Пёлъман (1852—1914). Учитывая ту роль, какую играет статистика в современных социально-эконогйических исследованиях, Белох сделал попытку систематизации данных античных источников, касающихся населения греко-римского мира. Приёмы и выводы Белоха далеко не всегда точны и не всегда приемлемы, но его работа была первым трудом по античной демографии (исследование численности населения). С 1893 по 1904 г. выходила трёхтомная «История Греции» Белоха, где события доведены были до 222 г. В 1912—1927 гг. вышло второе издание «Истории Греции» (четыре тома, восемь частей). Значение книги Белоха заключается в том, что в отличие от старых работ в ней уделяется большее внимание социальной и экономической истории, чем истории политической; автор не ограничивается только историей Афин и Спарты, а даёт историю всех областей Греции; изложение не обрывается на истории классической Греции; должное внимание (особенно во втором издании) уделяется истории эллинистических стран. Но многие положения Белоха не могут быть приняты. Характеристика социально-экономических отношений отличается у него модернизмом. Античное хозяйство он сближает с капиталистическим; преувеличивая роль свободных рабочих, он преуменьшает число рабов в древности; в оценке исторических деятелей Белох следует реакционным немецким построениям (в частности Дункера). Он высоко ставит Фемистокла как создателя Афинской державы и порицает Перикла, у которого он не находит черт истинного государственного деятеля. В македонском завоевании Белох видит национальное объединение, в связи с этим он низко ставит Демосфена, идеализируя в то же время Филиппа II Македонского. Эти выводы сложились, несомненно, под влиянием немецкой реакционной публицистики.

Особенностью построений Белоха является также гиперкритицизм. Он отрицает достоверность многих сведений, касающихся ранней греческой истории, в частности переселения дорян, законодательства Драконта и пр.

megaobuchalka.ru

Отечественная историография по истории древней Греции

Основы марксистского антиковедения были заложены трудами А.И. Тюменева, B.C. Сергеева, СИ. Ковалева. Важное место в разработке новой концепции древнегреческой истории в 20-е годы заняли исследования А.И. Тюменева. В нескольких монографиях («Очерки экономической и социальной истории Древней Греции»; «Существовал ли капитализм в Древней Греции?») он предложил новое понимание социально-экономических отношений в Древней Греции, определил специфику древнегреческой экономики, классовой и социальной структуры.

В конце 30-х годов обсуждалась проблема сущности древнегреческого общества во II тысячелетии до н.э. Б.Л. Богаевский отстаивал точку зрения о наличии бесклассового общества в крито-микенском мире, в то время как B.C. Сергеев придерживался концепции раннерабовладельческих отношений и наличия государственности в Греции IIтысячелетия до н. э., которая была разрушена дорийским завоеванием в конце II тысячелетия до н. э..

Особое внимание специалистов в 60—70-е годы привлекали две кардинальные проблемы общегреческой истории — рабства и полиса. По первой проблеме была издана серия монографий «Исследования по истории рабства в античном мире». В рамках этой серии были опубликованы монография Я.А. Ленцмана «Рабство в микенской и гомеровской Греции» (1963).

Известным завершением исследовательской работы по изучению древнегреческого полиса к середине 80-х годов стал выход сводного труда «Античная Греция» (1983), в котором история возникновения, расцвета и кризиса греческого полиса рассматривается как основа развития всего древнегреческого общества и государства.

В 80-х годах получает популярность проблема древнейших истоков греческого народа, связанная с их принадлежностью к так называемой индоевропейской культурно-языковой общности. В трудах ВВ. Иванова и Т.В. Гамкрелидзе «Индоевропейский язык и индоевропейцы» (1981, т. I—II), В.А. Сафронова «Проблемы индоевропейской прародины» (1983) и особенно «Индоевропейские прародины» (1989) были исследованы проблемы древнейшей прародины индоевропейцев и пути их расселения, в том числе и приход древнейших греческих племен на территорию Эллады в III—II тысячелетиях.

Ценные труды по истории Греции классического периода были изданы К.К. Зельиным («Борьба политических группировок в Аттике VI в. до н. э.», 1964).

Особым направлением в исследованиях стала разработка различных проблем развития общественной мысли древних греков архаического и классического времени. Здесь следует отметить труд Э.Д. Фролова «Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли» (1991), в котором автор рассматривает сущность эллинской общественной мысли.

Изучалась и история международных отношений в период эллинизма. В монографиях А.С. Шофмана «Античная Македония» (1960—1963),  трудах Б.Г. Гафурова и Д.И. Цибукидиса «Александр Македонский и Восток» (1980), А.Г. Бокщанина «Парфия и Рим» (1960—1966) показана сложная дипломатическая игра и запутанная система взаимоотношений эллинистических стран, которая в конечном счете привела к их ослаблению и завоеванию Римом.

Одним из влиятельных направлений отечественной историографии являются исследования истории и культуры греческих колоний в Причерноморье, прежде всего в Северном Причерноморье. В этом регионе ведутся интенсивные раскопки Тиры, Ольвии, Херсонеса, Пантикапея, Фанагории, Горгиппии и многих других греческих центров черноморского побережья.

Ценные исследования по истории Ольвии были проведены Л.М. Славиным, В.В. Лапиным, по истории Херсонеса — Г.Д. Беловым, С.Ф. Стржелецким, по истории Боспорского царства — В.Д. Блаватским.

На рубеже 80—90-х годов в отечественной историографии античности, в том числе Древней Греции, начался новый этап. До начала 90-х годов конкретные исследования проводились в русле одной теоретической доктрины — учения «Проблемы индоевропейской прародины» (1983) и особенно «Индоевропейские прародины» (1989) были исследованы проблемы древнейшей прародины индоевропейцев и пути их расселения, в том числе и приход древнейших греческих племен на территорию Эллады в III—II тысячелетиях.

Ценные труды по истории Греции классического периода были изданы К.К. Зельиным («Борьба политических группировок в Аттике VI в. до н. э.», 1964).

Особым направлением в исследованиях стала разработка различных проблем развития общественной мысли древних греков архаического и классического времени. Здесь следует отметить труд Э.Д. Фролова «Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли» (1991), в котором автор рассматривает сущность эллинской общественной мысли.

Изучалась и история международных отношений в период эллинизма. В монографиях А.С. Шофмана «Античная Македония» (1960—1963),  трудах Б.Г. Гафурова и Д.И. Цибукидиса «Александр Македонский и Восток» (1980), А.Г. Бокщанина «Парфия и Рим» (1960—1966) показана сложная дипломатическая игра и запутанная система взаимоотношений эллинистических стран, которая в конечном счете привела к их ослаблению и завоеванию Римом.

Одним из влиятельных направлений отечественной историографии являются исследования истории и культуры греческих колоний в Причерноморье, прежде всего в Северном Причерноморье. В этом регионе ведутся интенсивные раскопки Тиры, Ольвии, Херсонеса, Пантикапея, Фанагории, Горгиппии и многих других греческих центров черноморского побережья.

Ценные исследования по истории Ольвии были проведены Л.М. Славиным, В.В. Лапиным, по истории Херсонеса — Г.Д. Беловым, С.Ф. Стржелецким, по истории Боспорского царства — В.Д. Блаватским.

На рубеже 80—90-х годов в отечественной историографии античности, в том числе Древней Греции, начался новый этап. До начала 90-х годов конкретные исследования проводились в русле одной теоретической доктрины — учения исторического материализма, в частности, концепции социально-экономической формации, имеющей официальный и обязательный характер. С начала 90-х годов теоретический плюрализм позволил специалистам изучать исторический процесс с точки зрения разных методологических подходов. Наибольшую популярность и признание получил так называемый цивилизационный подход, т. е. рассмотрение хода всемирной истории с точки зрения зарождения, вызревания и функционирования признаков цивилизации во всей их совокупности (экономической жизни, социальных отношениях, политических структурах, сверхсферах религии и культуры). Другой теоретический подход к ходу мировой истории предполагает приоритет одной сферы, а именно системы духовных ценностей народа, от зрелости которой зависит направление развития и главные особенности общества, его государственности и культуры. И третьим направлением историко-методологической мысли стал цивилизационно-формационный подход. Сторонники этой теоретической модели стремятся использовать позитивные основы, с одной стороны, учения о цивилизациях, с другой — формационной теории.

Исследовательская и преподавательская деятельность в 90-х годах проходила на фоне резко возросшего общественного интереса именно к истории Древней Греции, особенно к ее великой культуре, которая стала восприниматься как основа современной европейской и русской культуры (последняя опосредованно через византийскую культуру).

Таким образом, отечественная историография 90-х годов, являясь органической частью европейского антиковедения, вносит в ее развитие свой заметный вклад

Вам будет интересно почитать:

vizitgreece.ru

Глава II. Историография истории Древней Греции. «История Древней Греции» | Кузищин Василий Иванович | Андреев Юрий Викторович | Кошеленко Геннадий Андреевич

4. Отечественная историография античности (1917–1996 гг.)

После Октябрьской революции 1917 г. отечественная историческая наука стала развиваться на основе марксистско-ленинского учения об обществе, ставшего официальной общественной доктриной, причем особое значение приобрело использование идей В.И. Ленина, в частности его концепции революции, решающей роли классовой борьбы, понимания государства как аппарата насилия одного класса над другим. Однако разработка истории древнего мира, в том числе Древней Греции, на основе марксистско-ленинской идеологии была сложным процессом. Во многих работах ученых 20–х годов ощущалось сильное влияние популярных концепций европейской историографии, в частности циклической теории Эд. Мейера, ойкосной теории К. Бюхера, взглядов М. Вебера. Основы марксистского антиковедения были заложены трудами А.И. Тюменева, B.C. Сергеева, С.И. Ковалева. Важное место в разработке новой концепции древнегреческой истории в 20–е годы заняли исследования А.И. Тюменева. В нескольких монографиях («Очерки экономической и социальной истории Древней Греции», 1920–1922 гг., т. I — HI; «Существовал ли капитализм в Древней Греции?», 1923 г.; «Введение в экономическую историю Древней Греции», 1923 г.) он предложил новое понимание социально-экономических отношений в Древней Греции, определил специфику древнегреческой экономики, классовой и социальной структуры, подвергнув критике как модернизм Эд. Мейера, так и ойкосную теорию К. Бюхера.

Большое влияние на становление марксистского антиковедения оказала проведенная в конце 20–х — начале 30–х годов дискуссия об общественно — экономических формациях. В ее ходе были разработаны основные положения теории рабовладельческой общественно-экономической формации, которая охватывала общества Древнего Востока, Древней Греции и Древнего Рима. В ряде работ С.И. Ковалева («Об основных проблемах рабовладельческой формации», 1933 г.; «Проблемы социальной революции в античном обществе» и др.) и А. В. Мишулина («О воспроизводстве в античной общественной формации», 1932 г.) были разработаны методологические аспекты рабовладельческой формации, ее сущность, особенности и главные факторы развития. Общая разработка истории Древней Греции как рабовладельческого общества была предпринята B.C. Сергеевым и С.И. Ковалевым в учебниках для исторических факультетов государственных университетов, которые были изданы в 30–х годах. Эти обобщающие работы создавались на основе более конкретных разработок различных проблем древнегреческой истории. К.М. Колобова сосредоточила свои усилия на анализе сложной и важной проблемы становления классового общества и государственности на о. Родос и в Аттике. Ценные трупы по социально-экономической проблематике были изданы О.О. Крюгером («Общий очерк социально-экономической истории эллинизма», 1934 г.; «Сельскохозяйственное производство в эллинистическом Египте», 1935 г.), Р.В. Шмидт (о горном деле и металлообрабатывающем производстве, 1935 г.; о положении пенестов в Фессалии). В многочисленных работах С.Л. Лурье ставились различные проблемы политической истории Аттики и греческой науки (серия монографий «Демокрит», «Архимед», «Геродот», «Очерки по истории античной науки»).

По некоторым фундаментальным проблемам древнегреческой истории развернулись оживленные дискуссии. В конце 30–х годов обсуждалась проблема сущности древнегреческого общества во II тысячелетии до н. э. Б.Л. Богаевский отстаивал точку зрения о наличии бесклассового общества в крито-микенском мире, в то время как B.C. Сергеев придерживался концепции раннерабовладельческих отношений и наличия государственности в Греции II тысячелетия до н. э., которая была разрушена дорийским завоеванием в конце II тысячелетия до н. э. Дешифровка линейного письма Б, изучение документов II тысячелетия до н. э. в 50–60–х годах подтвердили научные позиции B.C. Сергеева.

Весьма дискуссионными стали основные проблемы эллинистического общества, сам характер эллинизма. Дискуссия 1953 г. выявила разные точки зрения. B.C. Сергеев, С.И. Ковалев, А.Б. Ранович («Эллинизм и его историческая роль», 1950 г.) рассматривали эллинизм как более высокий по своему социально-экономическому, политическому и культурному содержанию этап древнегреческой истории, чем предшествующие периоды, видели наличие многих общих черт в эллинистических обществах и государствах, в то же время К.К. Зельин понимал сущность эллинизма как конкретно — историческое сочетание древнегреческих и древневосточных элементов в каждой стране эллинистического мира. В 1960 г. К.К. Зельин выпустил капитальное исследование о земельных отношениях в поэднеэллинистическом Египте, где был дан не только самый фундированный анализ аграрных отношений в Египте, но и поставлен ряд принципиальных вопросов теоретического характера (о роли товарного и натурального хозяйств, разных формах зависимости, роли экономических и внеэкономических форм принуждения и др.).

Особое внимание специалистов в 60–70–е годы привлекали две кардинальные проблемы общегреческой истории — рабства и полиса. По первой проблеме была издана серия монографий «Исследования по истории рабства в античном мире». В рамках этой серии были опубликованы монография Я.А. Ленцмана «Рабство в микенской и гомеровской Греции» (1963 г.), сборники «Рабство на периферии античного мира» (1968 г.), «Рабство в эллинистических государствах III–I вв. до н. э.» (1969 г.), монография К.К. Зельина и М.К. Трофимовой «Формы зависимости в Восточном Средиземноморье в эллинистический период» (1969 г.), работа А.И. Доватура «Рабство в Аттике в V–IV вв. до н. э.» (1980 г.). Написанные на основе самого скрупулезного анализа многочисленных источников, эти монографии дали более современную трактовку самым различным аспектам рабовладельческих и других форм зависимости в Древней Греции, показали роль рабовладельческого производства в греческом мире.

Большое место в 60–70–х годах уделялось и различным сторонам полисной организации, древнегреческого полиса. В работах Ю.В. Андреева, В.Н. Андреева, Л.М. Глускиной, Э.Л. Казакевич — Грэйс, Г.А. Кошеленко, Л.П. Маринович, Э.Д. Фролова древнегреческий полис исследовался с разных сторон. Предыстория и ранние формы полисной организации (Ю.В. Андреев), сущность полиса, экономика и в том числе аграрные отношения (В.Н. Андреев, Г.А. Кошеленко), рабство и полис (Казакевич — Грэйс), кризис полисной организации в IV в. до н. э. (Л.М. Глускина, Л.П. Маринович, Э.Д. Фролов), судьбы полиса в эллинистическом мире (Г.А. Кошеленко, Л.П. Маринович) — это лишь некоторые из многочисленных проблем древнегреческого полиса, которые были подвергнуты самому внимательному рассмотрению.

Известным завершением исследовательской работы по изучению древнегреческого полиса к середине 80–х годов стал выход сводного труда «Античная Греция» (1983 г., т. I–II), в котором история возникновения, расцвета и кризиса греческого полиса рассматривается как основа развития всего древнегреческого общества и государства.

В 80–х годах получает популярность проблема древнейших истоков греческого народа, связанная с их принадлежностью к так называемой индоевропейской культурно — языковой общности. В трудах В.В. Иванова и Т.В. Гамкрелидзе «Индоевропейский язык и индоевропейцы» (1981 г., т. I–II), В.А. Сафронова «Проблемы индоевропейской прародины» (1983 г.) и особенно «Индоевропейские прародины» (1989 г.) были исследованы проблемы древнейшей прародины индоевропейцев и пути их расселения, в том числе и приход древнейших греческих племен на территорию Эллады в III–II тысячелетиях. Особенно радикальными стали выводы В.А. Сафронова, который попытался реконструировать материальную и духовную культуру древнейших индоевропейцев и выдвинул концепцию формирования древнейшей индоевропейской цивилизации в VI–V тысячелетиях до н. э. с ее локализацией на северных Балканах. Этот вывод пересматривает традиционные представления о древнейших греческих племенах, просочившихся на территорию Древней Греции, как первобытных структурах и позволяет рассматривать их как носителей древнейшей цивилизации.

Приход и расселение древнейших протогреческих и греческих племен в южной части Балканского полуострова и установившиеся сложные отношения с догреческим местным населением вызвали интерес к проблемам взаимодействия греческой и местной культур, общему генезису древнейшей греческой цивилизации III–II тысячелетий до н. э. и ее влиянию на греческую культуру I тысячелетия до н. э.

Эти проблемы изучались в двух направлениях. Одно из них представлено наиболее ярко в работах Л.Л. Гиндина («Древнейшая ономастика восточных Балкан», 1981 г., и особенно «Население Гомеровской Трои», 1993 г.) и Ю.В. Откупщикова («Догреческий субстрат», 1987 г.). В этих работах подвергнуты анализу сложные явления этнической истории III–II тыс. до н. э. и соотношение между собственно греческим языковым и этническим и местным компонентом в балканском и малоазийском регионах, формирование греческого этнического населения, давшего начало эллинской народности I тысячелетия до н. э. Другое направление представлено работами Ю.В. Андреева («Раннегреческий полис», 1976 г.; «Островные поселения эгейского мира в эпоху бронзы», 1989; «Поэзия мифа и проза истории», 1990 г.), в которых основное внимание сосредоточено на выявлении тех элементов эллинского урбанизма, на формировании тех городских структур во II тысячелетии до н. э., которые стали некоторым прообразом, основой, на которой развился полисный городской строй классической Греции I тысячелетия до н. э.

Известным продолжением круга исследований генезиса классической цивилизации в контексте истории Восточного Средиземноморья стала работа В.А. Яйленко «Архаическая Греция и Ближний Восток» (1990 г.), в которой автор вопреки господствующему в науке мнению о самобытном эллинском развитии полисной культуры в архаический период (VIII–VI вв. до н. э.) показывает сильное и многоплановое воздействие ближневосточных культур на ее формирование, а творческая переработка достижений ближневосточной цивилизации рассматривается как мощный стимул для становления собственно греческой классической культуры.

В 60–80–х годах проводились исследования по самым различным периодам древнегреческой истории. Так, по истории Ахейской Греции, изучение которой приобрело особый размах после дешифровки линейной письменности Б и прочтения письменных документов II тысячелетия до н. э., вышло несколько серьезных работ: С.Я. Лурье «Язык и культура микенской Греции», 1957 г.; Я.А. Ленцман «Рабство в микенской и гомеровской Греции», 1963 г.; Т.В. Блаватская «Ахейская Греция», 1966; «Греческое общество II тысячелетия до н. э.», 1976 г., и др., в который были рассмотрены важнейшие аспекты древнейшей греческой истории и высказаны разные точки зрения по ряду конкретных вопросов.

Ценные труды по истории Греции классического периода были изданы К. К. Зельиным («Борьба политических группировок в Аттике VI в. до н. э.», 1964 г.), Л.Н. Казамановой («Очерки социально-экономической истории Крита V–IV вв. до н. э.», 1964 г.). Изучением политической истории и политической мысли древних греков занимались А.К. Бергер («Политическая мысль древнегреческой демократии», 1966 г.) и А.И. Доватур («Политика и политии Аристотеля», 1965 г.). Целый ряд серьезных трудов был выпущен по истории Греции IV в. до н. э.: монографии Л.М. Глускиной («Проблемы социально-экономической истории Афин IV в. до н. э.», 1975 г.), Л.П. Маринович («Греческое наемничество IV в. до н. э. и кризис полиса», 1975 г.), Э.Д. Фролова («Греческие тираны», 1972 г., и «Сицилийская держава Дионисия», 1979 г.).

Особым направлением в исследованиях стала разработка различных проблем развития общественной мысли древних греков архаического и классического времени. Здесь следует отметить труд Э.Д. Фролова «Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли» (1991 г.), в котором автор рассматривает сущность эллинской общественной мысли, а именно разработку рационалистического учения о государстве и праве, которое стало большим достижением мировой культуры и определило во многом развитие как римской, так и европейской общественной мысли.

В монографии В.М. Строгецкого «Полис и империя в классической Греции» (1991 г.) исследуется одна из ключевых проблем классического периода: соотношение полисных и надполисных структур и их противостояние в период наивысшего расцвета греческого полиса как суверенного города-государства.

Активной разработке были подвергнуты различные проблемы эллинистической истории, прежде всего социально-экономические отношения. А.И. Павловская изучала египетское рабовладение, Н.Н. Пикус — положение царских земледельцев и ремесленников («Царские земледельцы (непосредственные производители) и ремесленники в Египте III в. до н. э.», 1972 г.), И.С. Свенцицкая — аграрные и социальные отношения в эллинистической Малой Азии. Е.С. Голубцова выпустила несколько монографий, в которых получили тщательную разработку различные аспекты общинного устройства, рабовладельческих отношений, разных форм зависимости, идеологии и культуры в Малой Азии эллинистического и римского времени.

Изучалась и история международных отношений в период эллинизма. В монографиях А.С. Шофмана «Античная Македония» (1960–1963 гг., т. I–II), «Восточная политика Александра Македонского» (1976 г.), трудах Б. Г. Гафурова и Д. И. Цибукидиса «Александр Македонский и Восток» (1980 г.), А. Г. Бокщанина «Парфия и Рим» (1960–1966 гг., т. 1–11), В.Д. Жигунина «Международные отношения эллинистических государств в 280–220 гг. до н. э.» (1980 г.) показана сложная дипломатическая игра и запутанная система взаимоотношений эллинистических стран, которая в конечном счете привела к их ослаблению и завоеванию Римом.

Различные аспекты политической истории эллинистического времени, в частности проблемы федерализма как нового политического института, получили освещение в работах С. К. Сизова «Ахейский союз. История древнегреческого федеративного государства» (1989 г.) и «Федеративное государство эллинистической эпохи: Этолийский союз» (1990 г.). Найденный тип федеративного устройства рассматривается как оптимальная форма соотношения широкой автономии вошедших в состав федерации полисов и центрального федерального руководства, и этот опыт стал некоторой основой последующих федеративных устройств как в римское, так и в европейское время.

Культура и общество стран восточного эллинизма стали предметом исследования С.В. Новикова «Юго-западный Иран в античное время. От Александра Македонского до Ардашира» (1989 г.) и И. Р. Пичикяна «Культура Бактрии. Ахеменидский и эллинистический периоды» (1991 г.). Одной из центральных проблем этих монографий является очень сложный и своеобразный синтез местных культур и привнесенных греко-македонскими завоевателями общественных и политических институтов.

Известным обобщением региональных исследований об эллинистическом времени стала коллективная монография «Эллинизм. Экономика, политика, культура» (1991 г.), в которой изучение ведется в двух направлениях: с одной стороны, рассматриваются теоретические аспекты эллинизма, прежде всего его сущность, исторические предпосылки, с другой стороны, поставлена такая проблема, как влияние общих условий эллинистической эпохи на историю собственно Балканской и островной Греции и греческих образований в Северном Причерноморье.

Одним из влиятельных направлений отечественной историографии являются исследования истории и культуры греческих колоний в Причерноморье, прежде всего в Северном Причерноморье. В этом регионе ведутся интенсивные раскопки Тиры, Ольвии, Херсонеса, Пантикапея, Фанагории, Горгиппии и многих других греческих центров черноморского побережья. Накоплен и исследован огромный материал археологических, нумизматических и эпиграфических источников, на основе которых разработаны многие проблемы истории и культуры древнегреческих колоний. Ценные исследования по истории Ольвии были проведены Л.М. Славиным, В.В. Лапиным, С.Д. Крыжицким, К.К. Марченко, Ю.Г. Виноградовым, по истории Херсонеса — Г.Д. Беловым, С.Ф. Стржелецким, А.Н. Щегловым, по истории Боспорского царства — В.Д. Блаватским, В.Ф. Гайдукевичем, М.М. Кобылиной, И.Т. Кругликовой, Д. Б. Шеловым и др. На основе многочисленных конкретных разработок отдельных вопросов были изданы сводные работы по истории всего региона С.А. Жебелевым, В.Д. Блаватским, В.Н. Дьяковым, Д. П. Каллистовым, Д. Б. Шеловым. Грузинскими историками и археологами активно исследуется богатая история греческих колоний и местных племен Восточного Причерноморья.

Органической и очень важной частью отечественного антиковедения является разработка проблем взаимосвязей и взаимоотношений между античными политическими образованиями в Северном Причерноморье с окружающим их миром степных кочевников, в частности скифских племен, и миром сарматов. Основы отечественной скифологии были заложены еще М.И. Ростовцевым («Эллинство и иранство на юге России», 1918 г., и «Скифия и Боспор», 1925 г.). Затем изучение истории и культуры скифов было продолжено такими маститыми учеными, как Б.Н. Граков («Каменское городище на Днепре», «Скифы», 1971 г.), А.И. Тереножкин («Киммерийцы», 1976 г., и «Скифия VII–IV вв. до н. э. в соавторстве с В.А. Ильинской, 1983 г.), М.И. Артамонов («Сокровища скифских курганов», 1966 г.; «Киммерийцы и скифы», 1974 г.), А.П. Смирнов («Скифы», 1966 г.), Д.С. Раевский («Модель мира скифской культуры», 1985 г.).

С начала 80–х годов возрастает интерес исследователей и количество работ еще по одной проблеме: размещение сарматских племен на территории Северного Причерноморья, их материальная и духовная культура, взаимоотношения со скифским племенным миром и населением греческих полисов Северного Причерноморья. К настоящему времени можно говорить о рождении особой научной дисциплины — сарматологии, которая вряд ли по количеству публикаций и постановке проблем уступает скифологии. Особенно велики заслуги в создании сарматологии как особой дисциплины К.Ф. Смирнова, автора многочисленных исследований по истории сарматов, в том числе таких капитальных работ, как «Савроматы» (1964 г.), «Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии» (1984 г.), а также его учеников — М.Г. Мошковой («Памятники прохоровской культуры», 1963 г.; «Происхождение раннесарматской (прохоровской) культуры», 1982 г.), В.Е. Максименко («Савроматы и сарматы на Нижнем Дону», 1983 г.) и многих других исследователей.

В целом отечественными специалистами разных поколений разработаны многие аспекты древнегреческой истории, создана отечественная школа в историографии Древней Греции.

litresp.ru

Историография Древней Греции

Количество просмотров публикации Историография Древней Греции - 33

Черты исторических знаний присущи и прозаическим грече­ским писателям VI—V вв. до н. э.— предшественникам Геродота и Фукидида. Сохранились упоминания о большом количестве писателœей, обращавшихся как к географическим и этнографи­ческим сюжетам, так и к описанию исторических событий. Не­которых из них как своих предшественников называли Геродот и Фукидид. Писатели догеродотовой поры включали в свое повествование не только мифические рассказы, но и сведения, почерпнутые из письменных документов, хранившихся в храмах и у светских лиц, правда, к легендам они иногда подходили критически и демифологизировали отдельные мифологические эпизоды. Хотя эти писатели еще не создавали таких широких исторических полотен, как Геродот и Фукидид, но пересказ сведений о прошлом своего и других народов, стремление рас­полагать эти сведения в хронологической последовательности способствовали дальнейшим успехам историографии, непосредст­венно связанным с именами Геродота и Фукидида.

Выделœение истории в особую отрасль знаний и в особую отрасль литературы должно было породить термин, обозначаю­щий эту отрасль. В древнеегипетских текстах не встречается слова, значение которого совпадало бы со словом ʼʼисторияʼʼ.В догеродотово время у греков термин ʼʼисторияʼʼ уже существует.

ʼʼИсторияʼʼ Геродота (между 490 и 480 — между 430 и 424 гᴦ. до н. э.) аккумулировала исторические, географические и этно­графические знания своего времени и подняла их на более вы­сокую ступень.

На взглядах Геродота еще сказывались старые мифологические представления. В силу этого обстоятельства в ʼʼИсторииʼʼ большая роль отводится непреодолимому року. Геродот даже употребляет выражения: ʼʼкрайне важно было произойтиʼʼ или ʼʼпришлось случитьсяʼʼ. По мнению С. Я. Лурье, ʼʼосновной закон историиʼʼ, по Геродоту, состоит по сути в том, что непререкаемый рок наказывает каждого, кто захватил больше счастья, чем ему отведено.

Но Геродот постоянно останавливается на достоинствах и не­достатках правителœей к ставит в зависимость от них наступление тех или иных исторических событий. Иногда Геродот сомне­вается; произошло ли событие потому, что так решили боги, или око возникло в результате решения людей. В этом смысле умест­но говорить об историческом плюрализме Геродота.

В случае если в толковании причинности Геродот оставляет много места божественному, роковому, то в описании исторических событий фантастическое и чудесное далеко отодвинуты у него на задний план. Правда, о неврах, являвшихся, по мнению некоторых исследователœей, предками славян, Геродот говорит, что они умели перевоплощаться в волков. Об этом Геродот сообщает лишь потому, что слышал данный рассказ от других людей. Вообще же в изложении событий он стремится быть как можно ближе к реальным фактам. В случае если в мифах и эпосœе мы должны продираться до фактов сквозь лес фантастических рассказов, то у Геродота положение в корне иное. В труде Геродота проступает рационалистическая критика мифов. Он отвергает миф о пребывании Геракла в Египте и о попытке принœести героя в жертву египетским богам. ʼʼПо моему мнению,— писал историк,— подобными рассказами эллины только доказы­вают свое полное неведение нравов и обычаев египтянʼʼ. Геро­дот, который побывал в Египте, знал, что египетская религия не требует человеческих жертв.

Геродот проявляет критицизм по отношению к мифологиче­ским известиям, относящимся к скифам. По рассказам скифов, народ их произошел от человека по имени Таргитай — сын Зевса и дочери Борисфена (Днепр). ʼʼЯ этому, конечно, не ве­рюʼʼ,— заключает Геродот. По словам эллинов, живущих на Понте, скифы происходят от Геракла и полуженщины — полу­змеи. Существует еще третье сказание: кочевые племена скифов пришли из Азии и завладели землей киммерийцев. Этому сказа­нию Геродот доверял больше.

Геродоту принадлежат следующие слова: ʼʼЯ обязан пере­давать всœе, что говорят, но верить всœему не обязанʼʼ. Подобная установка придает особое значение информативности ʼʼИсторииʼʼ. Позднейшие читатели узнают такие данные, которым сам Геродот не верил и которые были бы навсœегда утрачены при ином под­ходе к источнику.

Что же касается осторожности, с которой Геродот подходил к критике источников мифологического происхождения, и его половинчатости, то о ней можно судить по обращению Геродота к богам с просьбой простить за критику, которую он себе по­зволял. Так как внимание Геродота было привлечено к близкому прошлому, а не к мифическим временам, он получил возмож­ность повествовать о событиях, а не о преданиях. Повествуя о событиях, Геродот старается объяснить их личностными мо­тивами, т. е. целями, которые себе ставили исторические лич­ности. Впрочем, эти мотивы проступают у него сравнительно слабее, чем у его последователœей.

Уже в античную эпоху Геродот был наречен отцом истории. Условность этого титула ясно выступает, в случае если мы учтем посте­пенное становление исторической отрасли знаний до него на Древнем Востоке и у греков VI в. до н. э. Но известные осно­вания для подобного титулования Геродота можно усмотреть в том, что никто ранее не создавал столь 'большого историче­ского полотна, повествующего о целом историческом периоде греко-персидских войн, и столь систематически подробно не излагал события в их последовательности и взаимной связи. Наряду с универсализмом Геродота͵ благодаря которому в сфере внимания историка оказались и греки, и персы, и другие наро­ды, читателя подкупает его объективность даже по отношению к противникам греков.

Фукидид (ок. 460-400 гᴦ. до н. э.) — автор превосходного труда ʼʼИсторияʼʼ, посвященного главным образом Пелопоннесской войне, пошел гораздо дальше Геродота в критике мифов. Фуки­дид писал, что его изложение, чуждое басен, может показаться менее приятным, но достаточно полезным для тех, кто пожелает иметь ясное представление. Сообщая о затмениях солнца, Фу­кидид не придает им значения чуда или предзнаменования, как это обычно делалось и в его время и значительно позднее. Насколько далеко Фукидид ушел от Геродота͵ можно видеть на таком примере: гибель спартанских послов в Афинах Геродот объяснял карой богов, а Фукидид местью афинян за убийство купцов.

Описаний прямого вмешательства божества в ход человече­ских дел у Фукидида почти нет, хотя существование богов и он не отвергал. Фукидида можно считать основоположником прагматической историографии. Правда, выражение ʼʼпрагмати­ческая историяʼʼ появилось позже Фукидида (его мы находим у Полибия), но понятие, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ в это выражение постепенно стали вкладывать, отчетливо выступает в ʼʼИсторииʼʼ Фукидида.

Прагматическая историография не ограничивается простым описанием событий, простым повествованием. Она старается охарактеризовать причины, вызвавшие события. А поскольку она исходит из убеждения, что не боги, а люди делают историю, эти причины отыскиваются в побуждениях и страстях людей, в свойствах их природы. Человеческая природа остается неиз­менной, побуждения, цели и страсти людей тоже повторяются. По этой причине Фукидид полагал, что ʼʼно свойству человеческой при­роды и в будущем может произойти подобноеʼʼ тому, что уже происходило. Из неизменности человеческой природы он, таким образом, выводил задачу истории — наставлять политических деятелœей. Прагматическая историография является поучающей историографией. Суть ее отлично выражена крылатой фразой — ʼʼhistoria est magistra vitaeʼʼ (история — наставница жизни).

Для Фукидида, как и для позднейших греческих и римских представителœей прагматической историографии, решающую роль играли действия, определявшиеся желаниями и способностями власть имущих людей. Посвятив свой труд военной истории, Фукидид стремится понять и объяснить причины побед и пора­жений. Какую-то роль при этом он отводит густоте населœения враждующих государств, их относительному богатству и наличию денежных средств, торговле и мореплаванию. Не придавая экономическим факторам решающего значения, он всœе же обра­щал на них внимание, создавая, таким образом, предпосылки для многих ценных заключений военной историографии далекого будущего. В то же время Фукидид первым заговорил о роли в войне морского флота.

В XVII в. Т. Гоббс, избрав для перевода на английский язык ʼʼИсториюʼʼ Фукидида, писал, что автор этого произведе­ния глубже всœех других историков сумел проникнуть в смысл событий и правильнее их объяснить. Много ли можно назвать историков, которые через 200 лет после своей смерти удостои­лись бы такого отзыва, какого Фукидид удостоился через 2000 лет?

Благодаря Геродоту и Фукидиду в историографию вошли такие подробные, связные и впечатляющие описания греко-пер­сидских и Пелопоннесской войн, каких не имело ни одно исто­рическое событие, происходившее до того. В центре внимания Геродота и Фукидида были события внешней, преимущественно военной, истории. Нельзя сказать, что внутриполитические собы­тия их вовсœе не интересовали. Но систематическая внутриполитическая история, включающая политические реформы и госу­дарственные учреждения, впервые была разработана Аристотелœем (384-322 гᴦ. до н. э.).

Характеризуя социально-исторические взгляды Аристотеля, мы должны учитывать, что, будучи человеком своего времени и своей среды, он признавал рабов крайне важно й составной частью государства и оправдывал рабство превосходством гре­ков над негреками. Он уверял, что есть люди, способные только к физическому труду, и потому они непременно должны на­ходиться под властью других. Но вклад Аристотеля в развитие исторической мысли определялся, конечно, не рассуждениями о пользе рабства, которые широко были распространены в античном обществе и до и после него. Взгляды Аристотеля на общественное развитие содержат немало фундаментальных идей, прочно удер­жавшихся и после падения рабовладельческой формации.

Исторические взгляды Аристотеля отразились в разных его работах. Из них прежде всœего надлежит назвать ʼʼПолитикуʼʼ и ʼʼАфинскую политикʼʼ. Последний труд был открыт только в начале 1890-х годов, а ранее был известен фрагментарно. Он являлся одной из 158 историй греческих и негреческих государств, написанных Аристотелœем в порядке подготовки об­общающей ʼʼПолитикиʼʼ. В ʼʼАфинской политийʼʼ излагается внут­ренняя история Афинского государства, история политических реформ и политической борьбы.

Так, Аристотель рассказывает, что в течение длительного времени, предшествовавшего правлению Солона, строй в Афи­нах был олигархическим. Главное заключалось в том, что ʼʼбедные находились в порабощении не только сами, но также их дети и женыʼʼ. Вся земля находилась ʼʼв руках немногихʼʼ, а сидели на ней издольщики, которых Аристотель именует шестидольниками. За неуплату аренды можно было увести в кабалу арендаторов и их детей. Самым же тяжелым и горь­ким было рабское положение. ʼʼВвиду того, что существовал такой государственный порядок, и большинство народа было в порабощении у немногих, народ восстал против знатных. Смута была сильная, и долгое время одни боролись против других; наконец, они избрали сообща посредником Солона и поручили ему устройство государстваʼʼ.

Приведенные цитаты свидетельствуют о том, что Аристотель не сводил политическую борьбу к столкновению честолюбий и интриг отдельных исторических личностей, хотя соперничеству и конфликтам между ними уделял немалую роль. Интересы государства выступают в качестве мотивов, которыми руковод­ствуются исторические личности. Более того, в зародыше мы находим у Аристотеля и характеристику классовых противоре­чий как условия политической борьбы.

Аристотель стремился также понять, как складывались ха­рактеры исторических деятелœей под воздействием наследствен­ности, среды и воспитания. Эти стремления оказали серьезное воздействие на формирование биографического жанра историо­графии. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, Аристотель подвел теоретическую базу не только под отрицание произвола богов, но и прихотей рока. Произвольные действия исторических личностей тоже представ­лялись ему недостаточным объяснением политических событий. Развивая идеи Фукидида и других древнегреческих историков и философов, Аристотель отводил большую роль природе чело­века. Определяя ее сущность, Аристотель приходил к выводу, что человек — существо общественное. Через много веков это опреде­ление будет взято под сомнение Т. Гоббсом. Но в споре о том, является ли древнейший человек общественным животным, Аристотель гораздо ближе к истинœе, чем Гоббс. В отличие от всœех других живых существ, писал Аристотель в ʼʼПолитикеʼʼ, человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость, А это создает основу семьи и государства, ʼʼчеловек, нашедший себе завершение в государ­стве, совершеннейшее из творений, и, напротив - человек, живу­щий вне закона и права, занимает жалчайшее место в миреʼʼ.И хотя природа всœелила во всœех людей стремление к государ­ственному общению, она привела их к сознанию государства не сразу. Почему природные свойства сработали не сразу, Аристотель не объясняет. Он даже говорит, что первый, кто организовал государственное общение, оказал человечеству ве­личайшее благо. Думаю, что в аргументации Аристотеля тут сталкиваются две фундаментальные идеи: неизменной природы человека и развития человеческого общества.

Аристотель говорил, что всœе, имеющее материю, подчинœено движению или, что то же самое, изменению. В соответствии с этой мыслью, он приходит к утверждению, что природа прежде всœего сводит мужчину и женщину для основания домохозяйства, затем семьи расширяются и превращаются в общины. И лишь соединœение многих общин приводит к основанию полиса, кото­рый Аристотель и рассматривает как первоначальное государство. Вслед за Платоном Аристотель насчитывает шесть форм го­сударственного устройства. Три из них он считает правильными формами. Это монархия, аристократия и полития (которую он еще именует тимократией). Три других формы Аристотель считает ложными. Это тирания (ложная монархия), олигархия (лож­ная аристократия) и демократия (ложная полития). Правильны­ми, по Аристотелю, являются такие формы государственного устройства, при которых целью служит общее благо граждан (очевидно, не находящихся в рабской зависимости). Он пишет: ʼʼКогда один ли человек, или немногие, или большинство правят, руководствуясь общественной пользой, естественно, такие формы государственного устроения суть формы правильные, а те формы, при которых имеются в виду личные интересы или одного лица, или немногих, или большинства, суть отклонения от правиль­ныхʼʼ. То обстоятельство, что демократия признается Аристо­телœем столь ложным строем, как олигархия и тирания, не могло сочувственно восприниматься поборниками демократии даже в его время. Но для политических и исторических взглядов Аристотеля оно характерно.

Аристотель обычно пользовался не одним, а несколькими источниками, сочетая их и приводя разноречивые характеристи­ки, которые давались одним и тем же фактам. При этом он руководствуется собственным здравым смыслом, отвергая неко­торые из характеристик. Так, он отвергает обвинœения Солона в соучастии в бесчестных поступках его друзей. Возможно ли, говорит Аристотель, чтобы человек столь умеренный и предан­ный общественному благу запятнал себя в столь мелком и недо­стойном делœе? Критика источника, с точки зрения здравого смыс­ла историка, получит в новое время широкое распространение. В настоящем курсе лекций нет возможности и нужнобности характеризовать каждого из крупных античных историков. Наша цель — определить место античности в мировой историографии, рассказать о ее влиянии на развитие исторических знаний. А с этой точки зрения из историков послеаристотелœева времени нам представляется особенно значительным и интересным Полибий (ок. 200-120 гᴦ. до н. э.).

Полибий назвал свой труд ʼʼВсеобщей историейʼʼ. Раньше, писал он, события на земле совершались как бы разрозненно. Каждое из них имело свое особое место, особые цели и конец. В период же возвышения Римского государства почти всœе со­бытия насильственно направлены в одну сторону и подчинœены одной общей цели. Понятно, что сейчас всœе разумные люди стремятся понять, ʼʼкаким образом и при каких общественных учреждениях почти весь известный мир подпал под единую власть римлян в течение неполных 53 летʼʼ.

Геродот, Фукидид и Аристотель создавали исторические тру­ды, отличавшиеся от исторических преданий тем, что в них сообщалось не об отдельных разрозненных событиях, а прошлое народов и государств выступало в их трудах как связный процесс. Полибий поставил своей целью ʼʼисследовать, когда и каким образом началось объединœение и устроение всœего мираʼʼ, под которым понимались земли в Европе, Африке и Азии, по­коренные римлянами. Конечно, в его исследовании история всœех народов рассматривалась лишь как предыстория Рима, а затем история его провинций. Но при этом он сделал больше своих предшественников для придания историческим трудам широты и монументальности.

В поисках причин возникновения всœемирного Римского госу­дарства Полибий обратился к его политическому устройству. Но, всœецело поглощенный военной историей, он лишь в шестой книге дает характеристику политического устройства Римского государства. Полибий опирается на классификацию форм госу­дарственного устройства, предложенную Платоном и Аристоте­лем, считая, что в истории Греции эти формы сменяли одна другую. Прежде всœего возникло единовластие. В результате его упорядочения и исправления утверждается царство. При этом царство переходит в тиранию, на развалинах которой возникает аристократия, по закону природы вырождающаяся в оли­гархию. Когда ʼʼразгневанный народ выместит обиды на пра­вителях, тогда нарождается демократияʼʼ. Но необузданность народной массы и ее пренебрежение к законам порождают с течением времени охлократию (господство черни). При охло­кратии толпа совершенно дичает и тогда вновь ʼʼобретает себе властителя и самодержцаʼʼ.

Н. И. Конрад писал, что древнегреческий историк Полибий, как и древнекитайский Сыма-Цян, видел в истории вечное воз­вращение в определœенном порядке к одним и тем же полити­ческим формам. Такое совпадение во взглядах древнегрече­ского и древнекитайского историков не случайно. Истоки их взглядов — в мифологических воззрениях людей первобытнооб­щинного строя, которые жизнь в природе и обществе восприни­мали как непрестанное круговращение, подобное восходу и за­кату солнца и луны, годичному циклу воскрешения и умирания растений, рождению и смерти людей и животных, т. е. как временное умирание для воскрешения в новом образе. Пред­ставление о цикличности общественной жизни было чрезвычайно живучим и в условиях классового общества нашло воплощение в мысли о круговращении политических форм. У Полибия и Сыма-Цяна эта мысль наиболее четко выражена, но ее мы найдем и у других древних ученых.

Нужно при этом заметить, что Полибий, отметив цикличе­скую смену шести форм политического устройства в Греции, не считал ее обязательной для всœех государств. Римское госу­дарство, правда, прошло тот же круговорот. Но затем оно вырвалось из этого заколдованного круга. Три формы государ­ственного устройства, которые характеризуются положительными чертами (монархия, аристократия и демократия), пришли в гар­моническое сочетание в Риме. В случае если сосредоточить внимание на власти консулов, писал Полибий, то римское государство покажется вполне монархическим; если перенести внимание на сенат, то оно представится совершенно аристократическим. ʼʼПри всœем этом остается место и для участия народа, даже для участия весьма влиятельногоʼʼ.

В отличие от Аристотеля и подобно Фукидиду, Полибий был прежде всœего военным историком. При описании войн и сраже­ний он учитывал соотношение сил противников и их боевое оснащение. Его интересовали моральный дух воинов и на­строения своих сил и сил противника. Большое внимание в его труде уделяется знаниям, рассудительности и искусству полко­водцев, их патриотизму и мужеству, умению поднимать дух под­чинœенных и привлекать союзников. Чрезвычайно интересен анализ тактики сторон, предложенный автором ʼʼВсеобщей историиʼʼ.

При описании знаменитого сражения при Каннах Полибий подробно характеризовал боевые порядки римлян и Ганнибала, их глубину и направление ударов, выяснил замыслы полковод­цев и то, как они осуществлялись. При этом он доказывал, что в сражении под Каннами, как и вообще в войнах, сила значила меньше, чем хитрость. Римляне нанесли удар в центре линии карфагенян, имевшей форму полумесяца. Римские легионы теснились к центру, т. е. ʼʼтуда, где подавался неприятельʼʼ. В результате они ʼʼумчались так далеко вперед, что с обеих сторон очутились между тяжеловооруженными ливиянами, на­ходившимися на флангахʼʼ. Далее с тыла к римским легионам подошла карфагенская конница и завершила окружение римлян. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, ʼʼвышло так, как и рассчитывал Ганнибалʼʼ.

На протяжении многих столетий военная историография в основном оставалась на позициях, на которых стояли луч­шие античные историки и прежде всœего Полибий. В случае если сражение при Каннах еще в XIX — начале XX вв. — образец достижения решительного результата путем полного окружения противника, то описание Полибием этого сражения, как и других сражений и войн римской армии, чуть ли не до XIX в. являлось образ­цом для военных историков.

ʼʼВ случае если изъять из истории объяснение того, почему, каким образом, ради чего совершено что-либо, достигнута ли была предположенная цель, то от нее останется одна забава, лишенная поучительностиʼʼ. Эти слова Полибия не были простой декларацией. Во всяком случае, военные события анализирова­лись им с большой глубиной. В этом анализе он достиг едва ли не наилучших для своего времени результатов, тщательно выявляя и чисто военные, и политические причины побед и поражений.

Называя свою историю прагматической, Полибий видел ее смысл в том, чтобы учить и убеждать любознательных людей. Развивая мысли Фукидида, он говорил, что знание прошлого не только прекрасно, но и крайне важно . История — самая дейст­вительная и единственная наставница жизни. Полибий не исклю­чает направляющей роли богов и особенно судьбы в ходе чело­веческой истории: за злодеяния карфагенян постигла ʼʼкара от божестваʼʼ. В другом месте он говорит, что судьба ʼʼподобна ловкому устроителю состязанийʼʼ и меняет положение воюющих сторон. Вот еще несколько высказываний Полибия: судьба иногда поступает с нами, как с детьми; судьба покарала кар­фагенян за неправду; не подобает без меры искушать судьбу; судьба часто обращает козни против лиц, их замышляющих; судьба вмешивается в людские дела как живое существо. Но у того же Полибия есть и другие высказывания: участие богов и судьбы в людских деяниях ограничено; не на судьбу полагался Сципион Старший в своих предприятиях против кар­фагенян в Иберии, но на собственные соображения; Гасдрубал не раз успешно боролся с судьбой.

Полибий признавал веру в богов полезной в качестве сред­ства удержания в подчинœении ʼʼлегкомысленной и полной нечестивых вожделœенийʼʼ толпы. Эту ʼʼпреисполненную духом на­силияʼʼ толпу можно обуздать только ʼʼтаинственным ужасом и грозными зрелищамиʼʼ. В то же время автор ʼʼВсеобщей историиʼʼ решительно отказывается от рассказов о чудесах, относя их к разряду детских сказок.

В делœе критики мифологических источников Полибий, как и Фукидид, превосходит Геродота. Он говорит, что люди, которые по природной ограниченности, невежеству ʼʼили же, наконец, по нерадению не в состоянии постигнуть в точности всœех обстоятельств, причин и положений в каждом делœе, видят в богах и в судьбе виновников того, что совершено благодаря расчету и предусмотрительностиʼʼ.

В историографической литературе есть мнение, что ʼʼподход античных историков к источникам носил наивный и дилетантский характерʼʼ. Конечно, историки эпохи Возрождения, эрудиты XVII в. и просветители XVIII в. в делœе расширения источниковой базы исследований и в делœе критики источников ушли да­леко вперед по сравнению со своими античными коллегами. Но ведь оценивать вклад древних нужно не по тому, чего они еще сделать не смогли; а по тому, что нового они внесли. И поскольку речь идет об историческом источниковедении, нужно признать их вклад чрезвычайно значительным. Заключается он прежде всœего в критике мифов и эпоса, в иногда сквозящей мысли о недопустимости приписывать богам и судьбе то, что совершается людьми. Необходимо также помнить, что историки древности наряду с материалом личных наблюдений, рассказов других очевидцев и фольклором стали привлекать к исследова­нию письменные источники и данные археологии, этнографии и языка.

В античное время были подвергнуты теоретической разра­ботке проблемы исторического повествования. Дионисий Галикарнасский — историк и ритор I в. до н. э. говорил о способах достижения убедительности, ясности и доходчивости историче­ских произведений, придавая при этом первостепенное значение мастерству, стилю и языку историков и особенно их умению изображать чувства и характеры людей. Нельзя не отметить, что умение заинтересовать и убедить читателя со времен античности и до сегодняшнего дня рассматривают как выдаю­щееся качество историка.

И вместе с тем в античное время мы наблюдаем проникно­вение риторических излишеств в историческую науку. Существо их состоит в требовании подчинять точность и правдивость изложения созданию приятного чтения и приукрашиванию дей­ствительности. ʼʼСамая первая и необходимая задача любого историка,— пишет Дионисий Галикарнасский,— выбрать достой­ную и приятную для читателя темуʼʼ. К числу других задач историка он относит отбор того, ʼʼчто следует включить в свой труд, а что оставить в сторонеʼʼ. Так, Фукидид порицается за описывание войны, ʼʼкоторая не была ни славной, ни победо­носнойʼʼ. Потомкам, уверяет Дионисий, ʼʼлучше о ней не вспоми­нать, предав ее забвению и обойдя молчаниемʼʼ. И уж если Фукидид стал описывать войну, в которой его родной город предстал в невыгодном свете, он должен был в конце своей истории описать ʼʼкакое-нибудь замечательное и весьма приятное для слушателœей событиеʼʼ.

Одним из самых популярных античных авторов был и сейчас остается Плутарх (ок. 45 — ок. 127 гᴦ. н. э.), написавший значительное количество жизнеописаний выдающихся деятелœей. Большая его популярность, объясняется яркостью и драматизмом повествования, а также устойчивым интересом читателœей к био­графическому жанру вообще. Подобно Фукидиду и Полибию, Плутарх критически относился к сказочным вымыслам, но в кри­тике источников уступал своим выдающимся предшественникам и отводил божественному и фантастическому больше места. Сам Плутарх одно время был жрецом Аполлона в Дельфах. Плутарх не был строго беспристрастным и точным биографом и идеализировал своих героев, хотя и указывал ʼʼошибки и не­достатки, вкравшиеся в деяния человекаʼʼ. В то же время он считал, что их ʼʼне следует изображать в истории со всœей охотой и подробностью, но как бы стыдясь за человеческую природу, что она не производит никакого характера бесспорно добродеятельногоʼʼ. Плутарх заботился о правдоподобности опи­сания своих героев: он рекомендовал не пропускать вовсœе их мелкие недостатки и в то же время не выражать их слиш­ком точно, ʼʼпотому что в последнем случае образ становится некрасивым, а в первом непохожимʼʼ. Даже сказочному вы­мыслу следует придавать видимость настоящей истории.

В трактате ʼʼО злокозненности Геродотаʼʼ (видимо, принад­лежавшем Плутарху) отец истории и другие классики античной историографии обвиняются в том, что они проявляют чрезмерный интерес к порокам своих героев или умалчивают об их прекрас­ных поступках. Самыми же злокозненными и даже низкими историками объявляются те, кто бросает стрелы в своих героев как бы из засады. При этом обвинœения, предъявленные Геродоту, нельзя признать справедливыми. Пафос этих обвинœений нужно видеть в стремлении оправдать идеализацию исторических фак­тов и деятелœей. Подобное приукрашивание было характерно не только для Плутарха. Панегирик как литературный жанр возник в Греции еще в V в. до н. э. В исторической литера­туре неумеренные восхваления звучат особенно настойчиво при римских императорах. Но, поскольку речь у нас идет об историо­графии, мы должны отметить, что в античное время уже раз­давались голоса, протестовавшие против подобных неблаго­приятных для науки тенденций.

В 166 ᴦ. н. э. появился трактат Лукиана из Самосаты ʼʼКак писать историюʼʼ, подчеркивавший коренное различие между поэзией и историей. ʼʼУ поэзии и поэтических произведений одни задачи и свои особые законы, у истории — другиеʼʼ. Поэзия основана на вымысле, ʼʼединственное дело историка рассказать всœе так, как оно былоʼʼ. И далее: ʼʼИстина является сущностью истории, и тот, кто собирается ее писать, должен служить только истинœеʼʼ. Еще до Лукиана Тацит требовал от истори­ков писать без гнева и пристрастия (sine ira et studio).

А. И. Немировский полагает, что ʼʼтребование писать без гнева и пристрастия было для античных историков, как и для историков вообще, недостижимым идеаломʼʼ. Но при этом следует решительно различать недостаточную объективность, вызываемую влиянием социальных и культурных условий, и на­рочитое приукрашивание, смягчение и замалчивание фактов, оправдываемые Плутархом и порицаемые Лукианом из Само­саты. Необходимо подчеркнуть, что уже античная мысль про­тивилась распространившемуся риторическому и панегириче­скому направлению в историографии. Представители этого на­правления в средние века и в новое время исходили из тех же принципов, на которых базировался Плутарх: исторические произведения должны являться подтверждением определœенных моральных принципов; отход от действительности оправдан, в случае если он осуществляется во имя моральных принципов. Мысль эта выражена словами персонажа пушкинского стихотворения ʼʼГе­ройʼʼ:

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман.

При этом историк ни при каких обстоятельствах не может идти на обман. Историк, который обманывает или утаивает истину, прикрывает или придает правдоподобие лжи, никак не должна быть оправдан, даже если он руководствуется не корыст­ными, а высокоморальными стимулами.

referatwork.ru

Историография Древней Греции — iitu

Черты исторических знаний присущи и прозаическим грече­ским писателям VI—V вв. до н. э.— предшественникам Геродота и Фукидида. Сохранились упоминания о большом количестве писателей, обращавшихся как к географическим и этнографи­ческим сюжетам, так и к описанию исторических событий. Не­которых из них как своих предшественников называли Геродот и Фукидид. Писатели догеродотовой поры включали в свое повествование не только мифические рассказы, но и сведения, почерпнутые из письменных документов, хранившихся в храмах и у светских лиц, правда, к легендам они иногда подходили критически и демифологизировали отдельные мифологические эпизоды. Хотя эти писатели еще не создавали таких широких исторических полотен, как Геродот и Фукидид, но пересказ сведений о прошлом своего и других народов, стремление рас­полагать эти сведения в хронологической последовательности способствовали дальнейшим успехам историографии, непосредст­венно связанным с именами Геродота и Фукидида.

Выделение истории в особую отрасль знаний и в особую отрасль литературы должно было породить термин, обозначаю­щий эту отрасль. В древнеегипетских текстах не встречается слова, значение которого совпадало бы со словом «история».В догеродотово время у греков термин «история» уже существует.

«История» Геродота (между 490 и 480 — между 430 и 424 гг. до н. э.) аккумулировала исторические, географические и этно­графические знания своего времени и подняла их на более вы­сокую ступень.

На взглядах Геродота еще сказывались старые мифологические представления. В силу этого обстоятельства в «Истории» большая роль отводится непреодолимому року. Геродот даже употребляет выражения: «необходимо было произойти» или «пришлось случиться». По мнению С. Я. Лурье, «основной закон истории», по Геродоту, заключается в том, что непререкаемый рок наказывает каждого, кто захватил больше счастья, чем ему отведено.

Но Геродот постоянно останавливается на достоинствах и не­достатках правителей к ставит в зависимость от них наступление тех или иных исторических событий. Иногда Геродот сомне­вается; произошло ли событие потому, что так решили боги, или око возникло в результате решения людей. В этом смысле умест­но говорить об историческом плюрализме Геродота.

Если в толковании причинности Геродот оставляет много места божественному, роковому, то в описании исторических событий фантастическое и чудесное далеко отодвинуты у него на задний план. Правда, о неврах, являвшихся, по мнению некоторых исследователей, предками славян, Геродот говорит, что они умели перевоплощаться в волков. Об этом Геродот сообщает лишь потому, что слышал этот рассказ от других людей. Вообще же в изложении событий он стремится быть как можно ближе к реальным фактам. Если в мифах и эпосе мы должны продираться до фактов сквозь лес фантастических рассказов, то у Геродота положение в корне иное. В труде Геродота проступает рационалистическая критика мифов. Он отвергает миф о пребывании Геракла в Египте и о попытке принести героя в жертву египетским богам. «По моему мнению,— писал историк,— подобными рассказами эллины только доказы­вают свое полное неведение нравов и обычаев египтян». Геро­дот, который побывал в Египте, знал, что египетская религия не требует человеческих жертв.

Геродот проявляет критицизм по отношению к мифологиче­ским известиям, относящимся к скифам. По рассказам скифов, народ их произошел от человека по имени Таргитай — сын Зевса и дочери Борисфена (Днепр). «Я этому, конечно, не ве­рю»,— заключает Геродот. По словам эллинов, живущих на Понте, скифы происходят от Геракла и полуженщины — полу­змеи. Существует еще третье сказание: кочевые племена скифов пришли из Азии и завладели землей киммерийцев. Этому сказа­нию Геродот доверял больше.

Геродоту принадлежат следующие слова: «Я обязан пере­давать все, что говорят, но верить всему не обязан». Подобная установка придает особое значение информативности «Истории». Позднейшие читатели узнают такие данные, которым сам Геродот не верил и которые были бы навсегда утрачены при ином под­ходе к источнику.

Что же касается осторожности, с которой Геродот подходил к критике источников мифологического происхождения, и его половинчатости, то о ней можно судить по обращению Геродота к богам с просьбой простить за критику, которую он себе по­зволял. Так как внимание Геродота было привлечено к близкому прошлому, а не к мифическим временам, он получил возмож­ность повествовать о событиях, а не о преданиях. Повествуя о событиях, Геродот старается объяснить их личностными мо­тивами, т. е. целями, которые себе ставили исторические лич­ности. Впрочем, эти мотивы проступают у него сравнительно слабее, чем у его последователей.

Уже в античную эпоху Геродот был наречен отцом истории. Условность этого титула ясно выступает, если мы учтем посте­пенное становление исторической отрасли знаний до него на Древнем Востоке и у греков VI в. до н. э. Но известные осно­вания для подобного титулования Геродота можно усмотреть в том, что никто ранее не создавал столь ‘большого историче­ского полотна, повествующего о целом историческом периоде греко-персидских войн, и столь систематически подробно не излагал события в их последовательности и взаимной связи. Наряду с универсализмом Геродота, благодаря которому в сфере внимания историка оказались и греки, и персы, и другие наро­ды, читателя подкупает его объективность даже по отношению к противникам греков.

Фукидид (ок. 460-400 гг. до н. э.) — автор превосходного труда «История», посвященного главным образом Пелопоннесской войне, пошел гораздо дальше Геродота в критике мифов. Фуки­дид писал, что его изложение, чуждое басен, может показаться менее приятным, но достаточно полезным для тех, кто пожелает иметь ясное представление. Сообщая о затмениях солнца, Фу­кидид не придает им значения чуда или предзнаменования, как это обычно делалось и в его время и значительно позднее. Насколько далеко Фукидид ушел от Геродота, можно видеть на таком примере: гибель спартанских послов в Афинах Геродот объяснял карой богов, а Фукидид местью афинян за убийство купцов.

Описаний прямого вмешательства божества в ход человече­ских дел у Фукидида почти нет, хотя существование богов и он не отвергал. Фукидида можно считать основоположником прагматической историографии. Правда, выражение «прагмати­ческая история» появилось позже Фукидида (его мы находим у Полибия), но понятие, которое в это выражение постепенно стали вкладывать, отчетливо выступает в «Истории» Фукидида.

Прагматическая историография не ограничивается простым описанием событий, простым повествованием. Она старается охарактеризовать причины, вызвавшие события. А поскольку она исходит из убеждения, что не боги, а люди делают историю, эти причины отыскиваются в побуждениях и страстях людей, в свойствах их природы. Человеческая природа остается неиз­менной, побуждения, цели и страсти людей тоже повторяются. Поэтому Фукидид полагал, что «но свойству человеческой при­роды и в будущем может произойти подобное» тому, что уже происходило. Из неизменности человеческой природы он, таким образом, выводил задачу истории — наставлять политических деятелей. Прагматическая историография является поучающей историографией. Суть ее отлично выражена крылатой фразой — «historia est magistra vitae» (история — наставница жизни).

Для Фукидида, как и для позднейших греческих и римских представителей прагматической историографии, решающую роль играли действия, определявшиеся желаниями и способностями власть имущих людей. Посвятив свой труд военной истории, Фукидид стремится понять и объяснить причины побед и пора­жений. Какую-то роль при этом он отводит густоте населения враждующих государств, их относительному богатству и наличию денежных средств, торговле и мореплаванию. Не придавая экономическим факторам решающего значения, он все же обра­щал на них внимание, создавая, таким образом, предпосылки для многих ценных заключений военной историографии далекого будущего. В то же время Фукидид первым заговорил о роли в войне морского флота.

В XVII в. Т. Гоббс, избрав для перевода на английский язык «Историю» Фукидида, писал, что автор этого произведе­ния глубже всех других историков сумел проникнуть в смысл событий и правильнее их объяснить. Много ли можно назвать историков, которые через 200 лет после своей смерти удостои­лись бы такого отзыва, какого Фукидид удостоился через 2000 лет?

Благодаря Геродоту и Фукидиду в историографию вошли такие подробные, связные и впечатляющие описания греко-пер­сидских и Пелопоннесской войн, каких не имело ни одно исто­рическое событие, происходившее до того. В центре внимания Геродота и Фукидида были события внешней, преимущественно военной, истории. Нельзя сказать, что внутриполитические собы­тия их вовсе не интересовали. Но систематическая внутриполитическая история, включающая политические реформы и госу­дарственные учреждения, впервые была разработана Аристотелем (384-322 гг. до н. э.).

Характеризуя социально-исторические взгляды Аристотеля, мы должны учитывать, что, будучи человеком своего времени и своей среды, он признавал рабов необходимой составной частью государства и оправдывал рабство превосходством гре­ков над негреками. Он уверял, что есть люди, способные только к физическому труду, и потому они непременно должны на­ходиться под властью других. Но вклад Аристотеля в развитие исторической мысли определялся, конечно, не рассуждениями о пользе рабства, которые широко были распространены в античном обществе и до и после него. Взгляды Аристотеля на общественное развитие содержат немало фундаментальных идей, прочно удер­жавшихся и после падения рабовладельческой формации.

Исторические взгляды Аристотеля отразились в разных его работах. Из них прежде всего надлежит назвать «Политику» и «Афинскую политик». Последний труд был открыт только в начале 1890-х годов, а ранее был известен фрагментарно. Он являлся одной из 158 историй греческих и негреческих государств, написанных Аристотелем в порядке подготовки об­общающей «Политики». В «Афинской политий» излагается внут­ренняя история Афинского государства, история политических реформ и политической борьбы.

Так, Аристотель рассказывает, что в течение длительного времени, предшествовавшего правлению Солона, строй в Афи­нах был олигархическим. Главное заключалось в том, что «бедные находились в порабощении не только сами, но также их дети и жены». Вся земля находилась «в руках немногих», а сидели на ней издольщики, которых Аристотель именует шестидольниками. За неуплату аренды можно было увести в кабалу арендаторов и их детей. Самым же тяжелым и горь­ким было рабское положение. «Ввиду того, что существовал такой государственный порядок, и большинство народа было в порабощении у немногих, народ восстал против знатных. Смута была сильная, и долгое время одни боролись против других; наконец, они избрали сообща посредником Солона и поручили ему устройство государства».

Приведенные цитаты свидетельствуют о том, что Аристотель не сводил политическую борьбу к столкновению честолюбий и интриг отдельных исторических личностей, хотя соперничеству и конфликтам между ними уделял немалую роль. Интересы государства выступают в качестве мотивов, которыми руковод­ствуются исторические личности. Более того, в зародыше мы находим у Аристотеля и характеристику классовых противоре­чий как условия политической борьбы.

Аристотель стремился также понять, как складывались ха­рактеры исторических деятелей под воздействием наследствен­ности, среды и воспитания. Эти стремления оказали серьезное воздействие на формирование биографического жанра историо­графии. Таким образом, Аристотель подвел теоретическую базу не только под отрицание произвола богов, но и прихотей рока. Произвольные действия исторических личностей тоже представ­лялись ему недостаточным объяснением политических событий. Развивая идеи Фукидида и других древнегреческих историков и философов, Аристотель отводил большую роль природе чело­века. Определяя ее сущность, Аристотель приходил к выводу, что человек — существо общественное. Через много веков это опреде­ление будет взято под сомнение Т. Гоббсом. Но в споре о том, является ли древнейший человек общественным животным, Аристотель гораздо ближе к истине, чем Гоббс. В отличие от всех других живых существ, писал Аристотель в «Политике», человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость, А это создает основу семьи и государства, «человек, нашедший себе завершение в государ­стве, совершеннейшее из творений, и, наоборот, человек, живу­щий вне закона и права, занимает жалчайшее место в мире».И хотя природа вселила во всех людей стремление к государ­ственному общению, она привела их к сознанию государства не сразу. Почему природные свойства сработали не сразу, Аристотель не объясняет. Он даже говорит, что первый, кто организовал государственное общение, оказал человечеству ве­личайшее благо. Думаю, что в аргументации Аристотеля тут сталкиваются две фундаментальные идеи: неизменной природы человека и развития человеческого общества.

Аристотель говорил, что все, имеющее материю, подчинено движению или, что то же самое, изменению. В соответствии с этой мыслью, он приходит к утверждению, что природа прежде всего сводит мужчину и женщину для основания домохозяйства, затем семьи расширяются и превращаются в общины. И лишь соединение многих общин приводит к основанию полиса, кото­рый Аристотель и рассматривает как первоначальное государство. Вслед за Платоном Аристотель насчитывает шесть форм го­сударственного устройства. Три из них он считает правильными формами. Это монархия, аристократия и полития (которую он еще именует тимократией). Три других формы Аристотель считает ложными. Это тирания (ложная монархия), олигархия (лож­ная аристократия) и демократия (ложная полития). Правильны­ми, по Аристотелю, являются такие формы государственного устройства, при которых целью служит общее благо граждан (очевидно, не находящихся в рабской зависимости). Он пишет: «Когда один ли человек, или немногие, или большинство правят, руководствуясь общественной пользой, естественно, такие формы государственного устроения суть формы правильные, а те формы, при которых имеются в виду личные интересы или одного лица, или немногих, или большинства, суть отклонения от правиль­ных». То обстоятельство, что демократия признается Аристо­телем столь ложным строем, как олигархия и тирания, не могло сочувственно восприниматься поборниками демократии даже в его время. Но для политических и исторических взглядов Аристотеля оно характерно.

Аристотель обычно пользовался не одним, а несколькими источниками, сочетая их и приводя разноречивые характеристи­ки, которые давались одним и тем же фактам. При этом он руководствуется собственным здравым смыслом, отвергая неко­торые из характеристик. Так, он отвергает обвинения Солона в соучастии в бесчестных поступках его друзей. Возможно ли, говорит Аристотель, чтобы человек столь умеренный и предан­ный общественному благу запятнал себя в столь мелком и недо­стойном деле? Критика источника, с точки зрения здравого смыс­ла историка, получит в новое время широкое распространение. В настоящем курсе лекций нет возможности и надобности характеризовать каждого из крупных античных историков. Наша цель — определить место античности в мировой историографии, рассказать о ее влиянии на развитие исторических знаний. А с этой точки зрения из историков послеаристотелева времени нам представляется особенно значительным и интересным Полибий (ок. 200-120 гг. до н. э.).

Полибий назвал свой труд «Всеобщей историей». Раньше, писал он, события на земле совершались как бы разрозненно. Каждое из них имело свое особое место, особые цели и конец. В период же возвышения Римского государства почти все со­бытия насильственно направлены в одну сторону и подчинены одной общей цели. Понятно, что сейчас все разумные люди стремятся понять, «каким образом и при каких общественных учреждениях почти весь известный мир подпал под единую власть римлян в течение неполных 53 лет».

Геродот, Фукидид и Аристотель создавали исторические тру­ды, отличавшиеся от исторических преданий тем, что в них сообщалось не об отдельных разрозненных событиях, а прошлое народов и государств выступало в их трудах как связный процесс. Полибий поставил своей целью «исследовать, когда и каким образом началось объединение и устроение всего мира», под которым понимались земли в Европе, Африке и Азии, по­коренные римлянами. Конечно, в его исследовании история всех народов рассматривалась лишь как предыстория Рима, а затем история его провинций. Но при этом он сделал больше своих предшественников для придания историческим трудам широты и монументальности.

В поисках причин возникновения всемирного Римского госу­дарства Полибий обратился к его политическому устройству. Но, всецело поглощенный военной историей, он лишь в шестой книге дает характеристику политического устройства Римского государства. Полибий опирается на классификацию форм госу­дарственного устройства, предложенную Платоном и Аристоте­лем, считая, что в истории Греции эти формы сменяли одна другую. Прежде всего возникло единовластие. В результате его упорядочения и исправления утверждается царство. Однако царство переходит в тиранию, на развалинах которой возникает аристократия, по закону природы вырождающаяся в оли­гархию. Когда «разгневанный народ выместит обиды на пра­вителях, тогда нарождается демократия». Но необузданность народной массы и ее пренебрежение к законам порождают с течением времени охлократию (господство черни). При охло­кратии толпа совершенно дичает и тогда вновь «обретает себе властителя и самодержца».

Н. И. Конрад писал, что древнегреческий историк Полибий, как и древнекитайский Сыма-Цян, видел в истории вечное воз­вращение в определенном порядке к одним и тем же полити­ческим формам. Такое совпадение во взглядах древнегрече­ского и древнекитайского историков не случайно. Истоки их взглядов — в мифологических воззрениях людей первобытнооб­щинного строя, которые жизнь в природе и обществе восприни­мали как непрестанное круговращение, подобное восходу и за­кату солнца и луны, годичному циклу воскрешения и умирания растений, рождению и смерти людей и животных, т. е. как временное умирание для воскрешения в новом образе. Пред­ставление о цикличности общественной жизни было чрезвычайно живучим и в условиях классового общества нашло воплощение в мысли о круговращении политических форм. У Полибия и Сыма-Цяна эта мысль наиболее четко выражена, но ее мы найдем и у других древних ученых.

Нужно при этом заметить, что Полибий, отметив цикличе­скую смену шести форм политического устройства в Греции, не считал ее обязательной для всех государств. Римское госу­дарство, правда, прошло тот же круговорот. Но затем оно вырвалось из этого заколдованного круга. Три формы государ­ственного устройства, которые характеризуются положительными чертами (монархия, аристократия и демократия), пришли в гар­моническое сочетание в Риме. Если сосредоточить внимание на власти консулов, писал Полибий, то римское государство покажется вполне монархическим; если перенести внимание на сенат, то оно представится совершенно аристократическим. «При всем этом остается место и для участия народа, даже для участия весьма влиятельного».

В отличие от Аристотеля и подобно Фукидиду, Полибий был прежде всего военным историком. При описании войн и сраже­ний он учитывал соотношение сил противников и их боевое оснащение. Его интересовали моральный дух воинов и на­строения своих сил и сил противника. Большое внимание в его труде уделяется знаниям, рассудительности и искусству полко­водцев, их патриотизму и мужеству, умению поднимать дух под­чиненных и привлекать союзников. Чрезвычайно интересен анализ тактики сторон, предложенный автором «Всеобщей истории».

При описании знаменитого сражения при Каннах Полибий подробно характеризовал боевые порядки римлян и Ганнибала, их глубину и направление ударов, выяснил замыслы полковод­цев и то, как они осуществлялись. При этом он доказывал, что в сражении под Каннами, как и вообще в войнах, сила значила меньше, чем хитрость. Римляне нанесли удар в центре линии карфагенян, имевшей форму полумесяца. Римские легионы теснились к центру, т. е. «туда, где подавался неприятель». В результате они «умчались так далеко вперед, что с обеих сторон очутились между тяжеловооруженными ливиянами, на­ходившимися на флангах». Затем с тыла к римским легионам подошла карфагенская конница и завершила окружение римлян. Таким образом, «вышло так, как и рассчитывал Ганнибал».

На протяжении многих столетий военная историография в основном оставалась на позициях, на которых стояли луч­шие античные историки и прежде всего Полибий. Если сражение при Каннах еще в XIX — начале XX вв. — образец достижения решительного результата путем полного окружения противника, то описание Полибием этого сражения, как и других сражений и войн римской армии, чуть ли не до XIX в. являлось образ­цом для военных историков.

«Если изъять из истории объяснение того, почему, каким образом, ради чего совершено что-либо, достигнута ли была предположенная цель, то от нее останется одна забава, лишенная поучительности». Эти слова Полибия не были простой декларацией. Во всяком случае, военные события анализирова­лись им с большой глубиной. В этом анализе он достиг едва ли не наилучших для своего времени результатов, тщательно выявляя и чисто военные, и политические причины побед и поражений.

Называя свою историю прагматической, Полибий видел ее смысл в том, чтобы учить и убеждать любознательных людей. Развивая мысли Фукидида, он говорил, что знание прошлого не только прекрасно, но и необходимо. История — самая дейст­вительная и единственная наставница жизни. Полибий не исклю­чает направляющей роли богов и особенно судьбы в ходе чело­веческой истории: за злодеяния карфагенян постигла «кара от божества». В другом месте он говорит, что судьба «подобна ловкому устроителю состязаний» и меняет положение воюющих сторон. Вот еще несколько высказываний Полибия: судьба иногда поступает с нами, как с детьми; судьба покарала кар­фагенян за неправду; не подобает без меры искушать судьбу; судьба часто обращает козни против лиц, их замышляющих; судьба вмешивается в людские дела как живое существо. Но у того же Полибия есть и другие высказывания: участие богов и судьбы в людских деяниях ограничено; не на судьбу полагался Сципион Старший в своих предприятиях против кар­фагенян в Иберии, но на собственные соображения; Гасдрубал не раз успешно боролся с судьбой.

Полибий признавал веру в богов полезной в качестве сред­ства удержания в подчинении «легкомысленной и полной нечестивых вожделений» толпы. Эту «преисполненную духом на­силия» толпу можно обуздать только «таинственным ужасом и грозными зрелищами». В то же время автор «Всеобщей истории» решительно отказывается от рассказов о чудесах, относя их к разряду детских сказок.

В деле критики мифологических источников Полибий, как и Фукидид, превосходит Геродота. Он говорит, что люди, которые по природной ограниченности, невежеству «или же, наконец, по нерадению не в состоянии постигнуть в точности всех обстоятельств, причин и положений в каждом деле, видят в богах и в судьбе виновников того, что совершено благодаря расчету и предусмотрительности».

В историографической литературе есть мнение, что «подход античных историков к источникам носил наивный и дилетантский характер». Конечно, историки эпохи Возрождения, эрудиты XVII в. и просветители XVIII в. в деле расширения источниковой базы исследований и в деле критики источников ушли да­леко вперед по сравнению со своими античными коллегами. Но ведь оценивать вклад древних нужно не по тому, чего они еще сделать не смогли; а по тому, что нового они внесли. И поскольку речь идет об историческом источниковедении, нужно признать их вклад чрезвычайно значительным. Заключается он прежде всего в критике мифов и эпоса, в иногда сквозящей мысли о недопустимости приписывать богам и судьбе то, что совершается людьми. Необходимо также помнить, что историки древности наряду с материалом личных наблюдений, рассказов других очевидцев и фольклором стали привлекать к исследова­нию письменные источники и данные археологии, этнографии и языка.

В античное время были подвергнуты теоретической разра­ботке проблемы исторического повествования. Дионисий Галикарнасский — историк и ритор I в. до н. э. говорил о способах достижения убедительности, ясности и доходчивости историче­ских произведений, придавая при этом первостепенное значение мастерству, стилю и языку историков и особенно их умению изображать чувства и характеры людей. Нельзя не отметить, что умение заинтересовать и убедить читателя со времен античности и до сегодняшнего дня рассматривают как выдаю­щееся качество историка.

И вместе с тем в античное время мы наблюдаем проникно­вение риторических излишеств в историческую науку. Существо их заключается в требовании подчинять точность и правдивость изложения созданию приятного чтения и приукрашиванию дей­ствительности. «Самая первая и необходимая задача любого историка,— пишет Дионисий Галикарнасский,— выбрать достой­ную и приятную для читателя тему». К числу других задач историка он относит отбор того, «что следует включить в свой труд, а что оставить в стороне». Так, Фукидид порицается за описывание войны, «которая не была ни славной, ни победо­носной». Потомкам, уверяет Дионисий, «лучше о ней не вспоми­нать, предав ее забвению и обойдя молчанием». И уж если Фукидид стал описывать войну, в которой его родной город предстал в невыгодном свете, он должен был в конце своей истории описать «какое-нибудь замечательное и весьма приятное для слушателей событие».

Одним из самых популярных античных авторов был и сейчас остается Плутарх (ок. 45 — ок. 127 гг. н. э.), написавший значительное количество жизнеописаний выдающихся деятелей. Большая его популярность, объясняется яркостью и драматизмом повествования, а также устойчивым интересом читателей к био­графическому жанру вообще. Подобно Фукидиду и Полибию, Плутарх критически относился к сказочным вымыслам, но в кри­тике источников уступал своим выдающимся предшественникам и отводил божественному и фантастическому больше места. Сам Плутарх одно время был жрецом Аполлона в Дельфах. Плутарх не был строго беспристрастным и точным биографом и идеализировал своих героев, хотя и отмечал «ошибки и не­достатки, вкравшиеся в деяния человека». В то же время он считал, что их «не следует изображать в истории со всей охотой и подробностью, но как бы стыдясь за человеческую природу, что она не производит никакого характера бесспорно добродеятельного». Плутарх заботился о правдоподобности опи­сания своих героев: он рекомендовал не пропускать вовсе их мелкие недостатки и в то же время не выражать их слиш­ком точно, «потому что в последнем случае образ становится некрасивым, а в первом непохожим». Даже сказочному вы­мыслу следует придавать видимость настоящей истории.

В трактате «О злокозненности Геродота» (видимо, принад­лежавшем Плутарху) отец истории и другие классики античной историографии обвиняются в том, что они проявляют чрезмерный интерес к порокам своих героев или умалчивают об их прекрас­ных поступках. Самыми же злокозненными и даже низкими историками объявляются те, кто бросает стрелы в своих героев как бы из засады. Однако обвинения, предъявленные Геродоту, нельзя признать справедливыми. Пафос этих обвинений нужно видеть в стремлении оправдать идеализацию исторических фак­тов и деятелей. Подобное приукрашивание было характерно не только для Плутарха. Панегирик как литературный жанр возник в Греции еще в V в. до н. э. В исторической литера­туре неумеренные восхваления звучат особенно настойчиво при римских императорах. Но, поскольку речь у нас идет об историо­графии, мы должны отметить, что в античное время уже раз­давались голоса, протестовавшие против подобных неблаго­приятных для науки тенденций.

В 166 г. н. э. появился трактат Лукиана из Самосаты «Как писать историю», подчеркивавший коренное различие между поэзией и историей. «У поэзии и поэтических произведений одни задачи и свои особые законы, у истории — другие». Поэзия основана на вымысле, «единственное дело историка рассказать все так, как оно было». И далее: «Истина является сущностью истории, и тот, кто собирается ее писать, должен служить только истине». Еще до Лукиана Тацит требовал от истори­ков писать без гнева и пристрастия (sine ira et studio).

А. И. Немировский полагает, что «требование писать без гнева и пристрастия было для античных историков, как и для историков вообще, недостижимым идеалом». Но при этом следует решительно различать недостаточную объективность, вызываемую влиянием социальных и культурных условий, и на­рочитое приукрашивание, смягчение и замалчивание фактов, оправдываемые Плутархом и порицаемые Лукианом из Само­саты. Необходимо подчеркнуть, что уже античная мысль про­тивилась распространившемуся риторическому и панегириче­скому направлению в историографии. Представители этого на­правления в средние века и в новое время исходили из тех же принципов, на которых базировался Плутарх: исторические произведения должны являться подтверждением определенных моральных принципов; отход от действительности оправдан, если он осуществляется во имя моральных принципов. Мысль эта выражена словами персонажа пушкинского стихотворения «Ге­рой»:

Тьмы низких истин мне дороже

Нас возвышающий обман.

Однако историк ни при каких обстоятельствах не может идти на обман. Историк, который обманывает или утаивает истину, прикрывает или придает правдоподобие лжи, никак не может быть оправдан, даже если он руководствуется не корыст­ными, а высокоморальными стимулами.

Внимание, только СЕГОДНЯ!

iitu.ru

Историография истории Древней Греции — КиберПедия

1. Изучение истории Древней Греции в XIX — начале XX в. В конце XVIII — первой половине XIX в. история Древней Греции приобретает важное значение в европейской исторической науке. Этому способствовало несколько обстоятельств. Одно из них — достижения классической филологии и методов источниковедческого анализа, получившие наиболее яркое выражение в работах англичанина Р. Бентли, немецких ученых Ф. Вольфа и Г. Б. Нибура. Они стали основателями историко-критического метода в европейском источниковедении. Их мастерский анализ структуры и содержания ряда сохранившихся источников (Бентли доказал подложность писем Фалариса, тирана Акраганта VI в. до н. э.; Вольф выявил различные хронологические слои гомеровских поэм, дал свое решение вопроса об авторстве, внутреннем единстве и противоречиях в поэмах, показал влияние устной традиции и время записи поэм; Нибур сумел обнаружить в римской поздней традиции следы ранних документов и по ним провел блестящее восстановление древнейшей римской истории) заложил основы научного источниковедения и сделал возможным полноценную разработку разных периодов греческой истории.

Плодотворное воздействие на разработку греческой истории имела также возможность введения в научный оборот все большего количества источников, прежде всего археологических и эпиграфических. После освобождения территории Греции от турецкого ига и образования независимого греческого государства (в 1830 г.) в Грецию были направлены многочисленные и щедро финансируемые археологические экспедиции ряда стран Европы (особенную активность проявляли Франция и Германия), которые занимались описанием сохранившихся руин — важнейших центров древнегреческой культуры — и в ряде мест приступили к их раскопкам.

История Древней Греции вызвала большое внимание не только специалистов античников, но и широких общественных кругов Европы XIX в. Молодой буржуазии, ведущей борьбу с остатками феодализма и феодальной идеологии, мир древнегреческих республиканских полисов казался своего рода идеалом свободы, гражданственности, высокой культуры. Сочинениями древнегреческих писателей зачитывались многие образованные люди, их цитировали политические деятели, произведения греческого искусства (особенно скульптура) стали рассматриваться как ценнейшее достояние лучших европейских музеев.

Все это содействовало появлению целого ряда выдающихся работ, заложивших основы древнегреческой истории. Наиболее интенсивная разработка истории Древней Греции в XIX в. шла в Германии. Основы научной истории античного искусства были заложены немецким ученым И. Винкельманом, который в 1764 г. выпустил выдающийся труд «История искусства древности». В этой работе памятники античного, прежде всего греческого, искусства были изучены, классифицированы по различным историческим периодам, выявлена история разных стилей. Винкельман рассматривал искусство как органическую часть греческого общества.

Традиции И. Винкельмана, Ф. Вольфа, Г.Б. Нибура продолжили другие немецкие ученые XIX в. А. Бёк начал собрание и издание сводного корпуса греческих надписей (1825—1859). На основе тщательного анализа слабопривлекавшегося ранее материала надписей он предпринял исследование экономической истории Афин («Государственное хозяйство афинян». В 3 т. 1817—1823). Его ученик К. Мюллер обратил внимание на историю отдельных городов и племен (дорийцев, о. Эгины и др.), греческую мифологию и классическую археологию. Заметный след в европейской науке оставил И. Дройзен, который первым обратился к систематическому исследованию последнего периода древнегреческой истории, начавшегося после походов Александра Македонского на Восток и продолжавшегося до I в. до н, э. Он назвал его эллинистическим («История эллинизма». В 3 т. 1833—1843). Тем самым были раздвинуты рамки греческой истории почти на три столетия (с конца IV по конец I в. до н. э.).

Трудом, обобщающим конкретные исследования многих германских ученых, стала работа Э. Курциуса «Греческая история» (В 3 т. 1852—1867), в которой история Греции была дана в историко-культурном плане, социально-экономические отношения практически игнорировались. К тому же Курциус преувеличивал влияние географической среды на развитие греческого общества, а также крайне идеализировал греческую культуру.

Большой интерес изучение древнегреческой истории вызвало в Англии, стране классического капитализма с сильными парламентскими традициями. В различных столкновениях политических партий (консерваторов — тори и либералов — вигов) широко использовался материал древнегреческой истории, в частности борьба аристократии и демократии, столь характерная для греческих полисов. В конце XVIII и в первой половине XIX в. в Англии раньше, чем в других странах Европы, выходят многотомные сводные труды по истории Древней Греции. Если У. Митфорд, сторонник тори, в своей «Истории Греции» (в 8 т. 1784—1794) восхваляет консервативную Спарту, ее политику и учреждения, то либерал Дж. Грот в своей «Истории Греции» (в 12 т. 1846—1856), напротив, подчиняет все исследование греческой истории прославлению Афин и афинской демократии. Афинская история для Грота — основа всей греческой истории. Преимущественное внимание Грот уделяет политической и культурной истории с элементами социальной и экономической. Исследование самых разных сторон греческой истории, интерес к демократическим институтам, критический метод использования источников, образный и живой язык обеспечили труду Грота почетное место в европейской историографии…

Успехи в изучении истории Древней Греции во второй половине XIX в. были связаны с археологическими открытиями на территории Греции, обильными поступлениями эпиграфического материала и более совершенными методами его обработки. Из археологических работ самыми выдающимися были раскопки Г. Шлимана и В. Дёрпфельда в Трое, Микенах и Тиринфе (1871 —1894) и А. Эванса на Крите (с 1900 г.), которые привели к открытию памятников II тысячелетия до н. э. Если ранее греческую историю начинали с гомеровского периода, т. е. с начала I тысячелетия до н. э., то после раскопок Шлимана и Эванса историю греческой цивилизации стали изучать с III тысячелетия до н. э.

Принципиальное значение имело использование новых этнографических данных. Американский ученый Л. Морган ввел в свое исследование («Древнее общество», 1877) новые материалы о североамериканских индейцах и гомеровском эпосе. Благодаря этим новым данным греческая история не только была отодвинута более чем на тысячелетие, но и с материалистических позиций были объяснены запутанные проблемы формирования классового общества и древнейшей государственности в Греции.

Большой резонанс в европейской науке второй половины XIX в. имели исследования античной (и, прежде всего греческой) гражданской общины или полиса, которые проводил французский историк Фюстель де Куланж («Античная гражданская община», 1864). Он решительно выступил против начинающейся модернизации древности и рассматривал гражданскую общину как важнейшую основу всей античной (в том числе и греческой) цивилизации, покоящейся на рабстве и глубоко отличной от капиталистических отношений. Фюстель де Куланж объяснял сущность античного полиса, исходя из религиозных воззрений греков. В капитальном труде А. Валлона «История рабства в античном мире» (1849, 1879) получила разработку кардинальная и новая для того времени проблема о большой роли рабства в общественных отношениях древности, о глубоком и притом отрицательном влиянии рабовладельческих отношений на весь строй греко-римской цивилизации.

Продолжалось изучение политических учреждений и государственного строя греков, причем оно сопровождалось постоянными сопоставлениями государственных учреждений древности и современных капиталистических стран, как, например, в работах английского историка Э. Фримена. Ему же принадлежит четырехтомная капитальная история древней Сицилии (1891—1894), причем он проводит постоянные аналогии между событиями древнесицилийской истории и истории Англии эпохи норманнского завоевания.

Наиболее ярким образцом культурно- исторического направления европейской историографии 70—80-х годов XIX в. является исследование греческой цивилизации как сложного культурно-религиозного комплекса, проведенное швейцарским историком Я. Буркхардом («История греческой культуры», 1893—1902, т. I—IV). В отличие от большинства историков XIX в., считающих определяющей силой исторического развития государство, политические учреждения, Я. Буркхард выдвигал на первый план историю духовной культуры. Основу греческой цивилизации, ее движущую силу он видит в особенностях «греческого духа», носителями которого являются великие личности, «цивилизаторы» народа.

В конце XIX — начале XX в. европейская историография переживает методологический кризис. В области античной, в частности древнегреческой, историографии это проявилось в стремлении к модернизации социально-экономических отношений древнегреческого общества, пониманию их как аналогичных современному капитализму, в резкой критике греческой, особенно афинской, демократии, которая была нечем иным, как попыткой дискредитации демократических стремлений в современной Европе. Проявлением методологического кризиса был отказ от теории исторического прогресса, рассмотрение греческого общества как замкнутого, по существу статического комплекса.

Немецкий ученый Эд. Мейер выдвинул теорию циклического развития европейского общества. По его мнению, европейская история прошла два цикла развития: один в античности — первобытное состояние, средние века, капитализм, упадок в результате внутренних смут (падение Древнего Рима) — и новый цикл развития — от средних веков к капитализму. С точки зрения Эд. Мейера, античный (греческий) и современный капитализм — понятия в целом идентичные, оба являются высшим этапом в развитии культуры внутри своего цикла.

Однако, несмотря на охвативший науку методологический кризис, изучение древнегреческого общества продолжалось. Особое внимание в конце XIX — начале XX в. уделяется исследованию социально-экономических отношений в древности. Одна за другой выходят работы Эд. Мейера, К. Бюхера, Ю. Белоха, Р. Пёльмана, Г. Глотца. В работах немецких историков Эд. Мейера, Ю. Белоха, Р. Пёльмана нашла крайние формы проявления модернизаторская концепция социально-экономических отношений Древней Греции, причем расцвет греческой цивилизации, наивысшие достижения греческой культуры в V—VI вв. дон. э. связывались с проникновением капиталистических отношений в древнегреческое общество. Напротив, в трудах К. Бюхера подчеркивался низкий уровень развития греческой экономики, показывались натуральный характер античного хозяйства, скромные возможности древнего производства, бедность греческого общества.

Открытие в Египте огромного количества (свыше сотни тысяч) различных документов, написанных на папирусе, и успехи в их обработке способствовали активным исследованиям по истории эллинистического времени. На основе изучения этих документов создаются многотомные исследования по истории всего эллинистического мира, такие, как труды Б. Низе, Ю. Керста, Дж. Магаффи, по истории отдельных стран — эллинистического Египта (работы А. Буше-Леклерка, У. Вилькена), по истории Селевкидов (работы А. Буше-Леклерка, Э. Бивена). По новым документам изучаются многие стороны эллинистических обществ (экономика, социальные отношения, государственность, культура), хотя в целом в буржуазной историографии эллинизм рассматривается прежде всего как синтез древнегреческих и древневосточных политических и культурных институтов, и преимущественное внимание уделяется описанию политической и культурной истории.

2. Русская историография XIX—начала XX в. Изучение истории Древней Греции в России началось еще в XVIII в. Знатоками греческой истории были М.В. Ломоносов, А.Н. Радищев, которые часто использовали в своих трудах многие сведения древнегреческих авторов. Радищеву принадлежит перевод на русский язык сочинения одного из видных французских просветителей Г. Мабли «Размышления о древнегреческой истории» (1773). В своем произведении «Песнь историческая» он дал эскизное изложение главных событий греческой истории. Крупным специалистом европейского масштаба был приглашенный для работы в России немецкий ученый Г. Байер. Он издал ряд трудов по истории Ахейского союза, Греко-Бактрийского царства, взаимоотношений греческих колоний Северного Причерноморья и скифских племен.

Большое увлечение античной, прежде всего древнегреческой, историей и культурой в России наблюдается в первой половине XIX в. И. Мартынов в 20-х годах XIX в. издал в 26 томах в переводе на русский язык многих древнегреческих авторов. Н. Гнедич и В. Жуковский подарили русской публике великолепные переводы замечательных поэм Гомера «Илиада» и «Одиссея». В первой половине XIX в. начались раскопки некоторых греческих колоний на юге России (особенно удачными были раскопки курганов в районе Керчи). Основоположником русской профессиональной школы по изучению истории Древней Греции стал профессор Санкт-Петербургского университета М.С. Куторга. Сферой его научных интересов было изучение Аттики, прежде всего афинской демократии в архаический и классический периоды. Сторонник критического метода в использовании источников, Куторга в 30—50-х годах провел глубокое исследование важнейших проблем афинской истории: древнейшей племенной организации и возникновения первых сословий, социальной структуры афинского общества, в том числе положения рабов и отпущенников, он показал связь политического развития и социально- экономического прогресса в Аттике. Еще до Фюстеля де Куланжа Куторга предпринял изучение афинского полиса как гражданской общины. Работы Куторги были переведены на французский и немецкий языки, они заложили основы научной истории Древней Греции и стали выдающимся событием европейской историографии.

М.С. Куторга был вместе с тем создателем целой школы специалистов по древнегреческой истории. Среди его учеников особенно плодотворной была деятельность В. Г. Васильевского и Ф.Ф. Соколова. Новаторским был труд Васильевского «Политическая реформа и социальное движение в Древней Греции в период ее упадка» (1869), в котором он обстоятельно рассмотрел новые для европейской науки проблемы социальной борьбы в греческом обществе III в. до н. э. Ф.Ф. Соколов был основателем целого направления русской науки о греческой древности, связанного с тщательным анализом все более возрастающего эпиграфического материала, и считается отцом русской эпиграфической школы. Соколов стремился поставить изучение исторических проблем на строго фактическую основу, выявить все достоверные части античной традиции. Его небольшие по объему статьи уточнили много различных датировок и событий греческой истории V—III вв. до н. э. и прочно вошли в научный обиход. В своей диссертации о древнейшем периоде истории Сицилии (1865) Ф.Ф. Соколов дал образцы историко-критического исследования литературной традиции, отделив сомнительные сведения от достоверного ядра, восстановил главные вехи древнейшей сицилийской истории.

Ученики Соколова В. В. Латышев и С.А. Жебелев достойно продолжили деятельность своего учителя по изучению древнегреческой истории. В.В. Латышев предпринял капитальное издание в 3 томах всех греческих и латинских надписей, найденных в Северном Причерноморье (1885— 1916). На основе скрупулезного анализа этих надписей он занялся разработкой проблем государственного управления в греческих колониях, в Ольвии, Херсонесе, Боспорском царстве, заложив основы изучения их политической истории.

Разносторонним исследователем был С.А. Жебелев. Его главные труды посвящены изучению тех периодов греческой истории, которые не получили достаточного отражения в литературной традиции. Ему пришлось восстанавливать их по разрозненным надписям и всем имеющимся источникам. Именно по этим скудным материалам он воссоздал историю эллинистических Афин (1898) и историю Балканской Греции в римское время I—III вв. н. э. (1903).

В конце XIX — начале XX в. в русской науке сложилось несколько научных направлений, каждое из которых делало акценты на тех или иных сторонах исторического процесса: социально-экономическое (наиболее яркие представители —М.И. Ростовцев, Р.Ю. Виппер, М.М. Хвостов), изучение политических учреждений (С.А. Жебелев, В.П. Бузескул, Н.И. Кареев), культурологическое (Ф.Ф. Зелинский). В работах Р.Ю. Виппера были даны наиболее полные для его времени разработки социальной истории Древней Греции VIII—IV вв. до н. э., сложные взаимоотношения различных социальных групп, столкновения и борьба между ними и влияние этих взаимоотношений на общий ход развития древнегреческого общества. М.М. Хвостову принадлежат монографические исследования некоторых экономических проблем эллинистического и римского Египта. В своем университетском курсе М.М. Хвостов, преподносил греческую историю прежде всего с точки зрения развития социально-экономических отношений.

Объектом научных интересов одного из крупнейших русских ученых В. П. Бузескула была история афинской демократии. В монографии «Перикл» (1889) Бузескул дал самый обстоятельный в русской науке анализ политической деятельности вождя афинской демократии. В условиях царского самодержавия и острой критики афинской демократии реакционными историками Запада внимание к афинской демократии, подчеркивание ее огромного исторического значения было показателем прогрессивных взглядов Бузескула. В «Истории афинской демократии» (1909) В.П. Бузескул исследовал генезис афинской демократии, ее структуру, функционирование и показал большое воздействие на греческий мир.

Ф.Ф. Зелинский активно занимался изучением различных аспектов греческой религии и культуры. Результатом этих занятий была публикация четырехтомного труда «Из жизни идей» (1905—1907,1922). Зелинский был сторонником идеалистического направления и рассматривал господствующие в Греции идеи, духовную культуру и прежде всего религию в качестве основы политического и социально-экономического развития греков.

Как и в XIX в., активно изучалась история греческих колоний Северного Причерноморья и их взаимоотношений с окружающими кочевниками, прежде всего со скифами. Кроме Латышева и Жебелева этими проблемами много занимался М.И. Ростовцев, который выпустил ценные труды «Античная декоративная живопись на юге России» (1914) и «Эллинство и иранство на юге России» (1918), о взаимоотношениях Херсонеса и Римской империи. Огромный материал по истории греческих колоний Северного Причерноморья был добыт археологическими раскопками в Ольвии, которые проводил Б. В. Фармаковский, в Херсонесе, ими руководил К. К. КосцюшкоВалюжинич, в Керчи, где работал В.В. Шкорпил.

Многогранную научную деятельность по изучению древнегреческой истории и культуры проводил Ф.Г. Мищенко. Ему принадлежат прекрасные переводы на русский язык сочинений Геродота, Фукидида, Полибия и Страбона. Он занимался историей общественной мысли древних греков, в частности проследил зарождение рационализма в Греции, представляют интерес его характеристики политических учреждений и государственного устройства, особенно во времена эллинизма. Наконец, он издал интересные работы о торговых взаимоотношениях между Афинами и Боспором в IV в. до н. э. и об отношениях между греческими городами и скифами.

В целом русская наука внесла ценный вклад в европейское антиковедение, обогатила мировую науку многими серьезными исследованиями по истории Древней Греции.

3. Зарубежная историография Древней Греции XX в. С начала 20-х годов XX в. начался новый период в развитии зарубежной историографии. На ее состояние оказывали сильное влияние общие условия общественной жизни Европы, сложившиеся после разрушительной мировой войны, революционные потрясения в России и многих европейских странах, экономические кризисы 20-х годов. Вместе с тем продолжается накопление источников, ведутся крупномасштабные археологические раскопки, поступают в распоряжение специалистов новые сотни тысяч надписей, монет, памятников материальной культуры. Совершенствуется методика исторического исследования, историки начинают использовать методы естественных и технических наук (математики, статистики, геофизики, палеогеографии и др.), расширяется проблематика исторического исследования — теперь изучение ведется практически по всем периодам и регионам античной древности. В этих условиях увеличивается разрыв между конкретно-историческими исследованиями и их теоретическим осмыслением, начинается произвольное использование данных исторической науки в реакционных политических целях. Ярким примером такого антинаучного подхода к некоторым достижениям современной историографии, более того, сознательной фальсификации ее результатов в интересах реакции и милитаризма является фашистская историография 20—30-х годов в Италии и Германии.

Изучение конкретной истории стран Древнего Востока, Древней Греции и римского Средиземноморья показало сложность и многообразие мирового исторического процесса, привело к преодолений одностороннего греко- или романоцентризма. К началу XX в. уже признавалась устаревшей концепция изолированного развития древневосточных и античных обществ, были выявлены многочисленные связи между ними. Отражением новых веяний в науке стала подготовка и издание многотомных всемирных историй древности, в которых история древневосточных стран, греческих полисов и огромного римского государства рассматривалась в некотором единстве. Наиболее известными изданиями подобного рода стали 12- томная «Кембриджская древняя история» (1928—1938), «Всеобщая история» в 13 книгах под редакцией Г. Глотца (1923—1939) и 5-томная работа «Народы и цивилизации. Всеобщая история» под редакцией А. Альфана и Ф. Саньяка (1930—1937). В качестве авторов были приглашены крупные специалисты в той или иной области древности, которые изложили новейшие достижения зарубежной историографии. В этих изданиях, написанных с позиций умеренной модернизации древности, было дано обстоятельное, основанное на тщательном изучении источников описание экономики, социальных отношений, более подробно — военно-политической истории и культуры. И английская, и французская всеобщие истории древности стали своего рода смотром достижений умеренно-консервативного направления 20—30-х годов. После окончания второй мировой войны в 50—60-х годах вышло несколько аналогичных изданий в разных странах Европы: «Всеобщая история цивилизации» под редакцией Краузе во Франции, «История мира» в 10 томах в Швейцарии, «Всемирная история Фишера» в 37 томах в Германии, «История человечества. Культурное и научное развитие», изданное под эгидой ЮНЕСКО. Однако в послевоенных историях древнему миру, в том числе Греции, уделялось небольшое место, и они по полноте охвата материала сильно уступали «Кембриджской древней истории» и «Всеобщей истории древности» Г. Глотца. Неудивительно, что в 60-х годах было начато с учетом новых данных переиздание «Кембриджской древней истории». Создание сводных трудов по древней истории стало возможным благодаря накоплению нового материала и интенсивной разработке частных проблем и отдельных разделов древнегреческой и античной экономической и социальной, политической и культурной истории.

Довольно активно разрабатывались различные проблемы экономической истории Древней Греции. Сформировались две основные концепции: модернизации античных отношений по образцу капиталистических и концепция особого пути развития античного общества, отличного от капитализма. Наиболее авторитетным представителем зарубежной науки 20—40-х годов XX в. стал выдающийся русский историк, переехавший в США и ставший профессором Иельского университета М.И. Ростовцев. В трехтомном труде о социально-экономической истории эллинистического мира (1941) он дал исчерпывающее для своего времени и сохраняющее свое значение до сих пор исследование самых разных сторон экономических и социальных отношений эллинистического мира. Глубокий анализ древнегреческой экономики был дан также видными французскими историками Ж. Тутеном («Античная экономика», 1927) и Г. Глотцем («Труд в Древней Греции. История греческой экономики», 1920), немецким ученым Ф. Хайхельхаймом («Экономическая история древнего мира», 1938). Однако анализ новых материалов показывает бесперспективность и несоответствие фактам этого влиятельного с начала XX в. направления. В работах голландца X. Болькенштейна «Греческая экономика золотого века» (1923; 1958), английского ученого X. Митчела «Экономика Греции» (1940) о модернизации хозяйственных отношений говорится уже весьма умеренно, подчеркивается известная примитивность экономики, авторы предпочитают больше излагать фактический материал. С острой критикой модернизации древней истории, в том числе и экономики, выступили такие крупные историки, как Э. Билль (Франция) и особенно английский ученый М. Финли, которому принадлежит большое количество исследований по самым различным проблемам истории Древней Греции (история рабства, аграрные отношения, социальная и политическая история). Большой интерес представляет его концепция античной (в том числе и греческой) экономики, которую он развивает в обобщающей работе «Античная экономика» (1973). По его мнению, античная экономика по существу отличалась от капиталистической настолько, что к ней нельзя даже применить экономические понятия «капитал», «капиталовложение», «продукция», «спрос», «предложение». Античный город был центром потребления, а не производства, а основой экономики было натуральное хозяйство ойкоса, изолированное от других. В обществе не могла сформироваться государственная экономическая политика, а потому не было и борьбы за рынки сбыта и источники сырья. Целью же производства являлось не получение прибыли, дополнительной продукции, а, прежде всего самообеспечение занятых в конкретном замкнутом ойкосе работников. Французский ученый Э. Билль и американский историк Честер Старр в целом разделяют антимодернистскую концепцию Финли, хотя они, особенно Старр, считают возможным применять экономические понятия «продукция», «прибыль», «вложения» при анализе хозяйственной жизни Древней Греции. В целом концепция своеобразия античной экономики, ее коренного отличия от капиталистической получает все большую поддержку в современной зарубежной науке, хотя в такой обобщающей работе, как «Экономическая история Европы» (1972), экономика Древней Греции, так же как и Древнего Рима, подается с позиций довольно модернизаторских, вплоть до утверждения, что Афины V—IV вв. до н. э. напоминают Лондон XIX в.

Одна из ключевых проблем древнегреческой истории — проблема рабства, степень его распространения, его роль в производстве и обществе — в 30—40-е годы XX в. почти не привлекала внимания. Однако в 50—70-х годах она приобрела большое значение и стала одной из популярных историографических проблем. Наиболее крупными направлениями в изучении античного (и древнегреческого) рабства стали школы американского ученого У. Уэстермана и немецкого ученого И. Фогта. У. Уэстерман активно занимался проблемой рабства в древности в 20—30-х годах, и результатом его штудий стала публикация обобщающего труда «Рабские системы греко-римской древности» (1955). В этой работе он доказывает слабую распространенность рабства, неплохое общественное положение рабов и опровергает вывод о рабовладельческом характере античной цивилизации. Концепцию Уэстермана поддерживают А. Джонс и Ч. Старр.

Большое влияние в науке 50—70-х годов приобрела группа западногерманских специалистов во главе с И. Фогтом. Они выпустили свыше двух десятков монографий по различным проблемам античного рабства (об источниках рабства, положении рабов в обществе, техническом прогрессе и рабстве, о рабстве в горном деле, восстаниях рабов и др.). Для школы И. Фогта характерен более внимательный и глубокий анализ фактического материала, который привел к констатации значительной роли рабства в античном обществе и производстве.

Новый поворот в изучении рабства в античной Греции наблюдается в трудах М. Финли — он рассматривает его в широком контексте социальных отношений. По его мнению, роль рабства в Греции была велика уже со времен Гесиода, т. е, с начала VII в. дон. э., а рабство было одним из элементов греческой цивилизации, причем он полагает, что дошедшие случайные цифры не показывают в полной мере большую роль рабов в греческом мире. Однако М. Финли считает, что нельзя говорить о классе рабов так же, как и о классах греческого общества вообще. Общественная структура античных обществ, с его точки зрения, представляет собой целый комплекс многих социальных групп, статусов, сословий, не объединенных какими-либо общими признаками. Само рабство было одной из многих форм зависимости, известных в древности, которое лишь на короткий срок и лишь в ряде регионов (как, например, в Афинах) вытеснило другие категории неполноправных работников. Обстоятельные и глубокие исследования по социальной истории греческого общества II тысячелетия — первой половины I тысячелетия до н. э. принадлежат английскому ученому Дж. Томпсону, который проследил процессы классообразования, социальных взаимоотношений, положение в обществе разных классов и социальных слоев. Для него развитие производства является определяющим фактором социальной стратиграфии, а движущей силой исторического прогресса — социальные противоречия. Изучение социальной истории находится в центре внимания влиятельной школы французских специалистов во главе с П. Левеком, которая сложилась в Безансонском университете. Представители этой школы издали около трех десятков монографий и сборников по различным проблемам истории, включая и социально-политическую, рабский труд в ремесле и сельском хозяйстве, положение крестьянского населения в древнем обществе, роль женщины, разные формы зависимости, удельный вес родовых объединений в государственной и социальной структуре и др.

Несмотря на увеличивающееся количество работ по социально-экономической истории, преобладающее внимание в современной историографии уделяется проблемам политической истории. Политическая история Греции исследуется по нескольким направлениям. Прежде всего это изучение различных аспектов афинской демократии (П. Клоше, К. Моссе, А. Джоунз, Р. Мейгз и др.), которая сейчас трактуется не столь односторонне, как прежде, без идеализации или в очернительных тонах, а как явление сложное и внутренне противоречивое, обращается внимание на ее прогрессивные и негативные стороны, на сам механизм действия демократических учреждений, ее социальные основы.

Увеличилось количество работ по истории Спарты (X. Митчел, Дж. Хаксли, В. Форрест). Новые точки зрения на раннюю историю Спарты позволили показать более сложный и противоречивый генезис спартанского общества и государства, чем это было принято в предшествующей историографии, в которой господствовали концеп- ции, восходящие в конечном счете к античной традиции о Ликурговой Спарте. Ранняя Спарта рассматривается как развивающееся общество, движение которого было приостановлено в VI в. до н. э., после чего оно превратилось в застойную социально-экономическую систему с господством грубого милитаризма, осуществляющего, прежде всего контроль за многочисленными илотами (Хаксли). Если Афины, Коринф и другие торгово-ремесленные города считались центрами античного капитализма, то модернизация спартанской истории проявляется в том, что она трактуется как феодальное общество (Митчел).

Обобщением многих конкретных исследований греческой государственности являются работы Дж. Ларсена «Представительное правление у греков и римлян» (1953) и В. Эренберга «Греческое государство» (I960, 1969, т. 1—11). В этих работах анализируются разные формы государственности, пути ее становления, изменения характера государства в классическое и эллинистическое время. Государственность для Ларсена и Эренберга — самодовлеющая сила, не только не зависимая от общества, но и стоящая над обществом и направляющая его развитие.

Следует отметить, что в зарубежной историографии 50—70-х годов формируется школа специалистов, которая изучает древнегреческую историю с материалистических позиций или близких к ним. Английские и американские историки Дж. Сэн Круа (труды по истории Пелопоннесской войны, «Карл Маркс и история классической античности»), П. Картледж (работы о ранней Спарте), Р. Педгаг («Классы и общество классической Греции»), М. Уазен («Классовая борьба в древней Греции») исследуют кардиальные проблемы древнегреческой истории, признавая важную роль способа производства в развитии социально-политических структур, социальных противоречий в древнегреческом обществе.

В 80—90-х годах исследования проводились по различным периодам, по многим аспектам и практически по всем регионам греческого мира. Получила продолжение и большую интенсивность такая форма исследований, как организация многочисленных симпозиумов и тематических конференций, в рамках которых специалисты многих научных центров, археологических институтов и университетов подводили итоги последних научных разработок. Как правило, итогом таких интернациональных конференций становится издание трудов, многотомных изданий, своего рода коллективных монографий, представляющих серьезный вклад в историографию проблемы. Так, например, практически ежегодно собираются конференции в Таранто по проблемам Великой Греции. По этим материалам была осуществлена 4-томная публикация «Великая Греция» под редакцией П. Карателли (1985—1990), представляющая собой сводку последних разработок в этой части греческого мира. По результатам международных конгрессов, посвященных изучению истории Пелопоннеса, проводимых в 80-х годах в г. Каламита, изданы 3 тома современных исследований (1987—1988).

Некоторые конгрессы проводились по проблемам, относительно неполно изученным в современной историографии. Например, в Пизе и Сиене в 1988 г. прошел симпозиум по теме греческого права классического и эллинистического времени, материалы которого были опубликованы в 1990 г.

Из научных проблем, вышедших на одно из приоритетных мест в современной историографии Древней Греции, можно назвать такие: вопросы экологии, исторической географии и демографии. Исследуются освоение человеком окружающей природной среды и развитие соответственно разных сфер экономики, взаимодействие человека, отдельных коллективов и природного ландшафта, роль моря, горных цепей в жизни отдельных полисов, негативное влияние человеческого и социального фактора на природу, проблемы экологических катастроф, продолжительность жизни, состояние здоровья общества и влияние его на культурные процессы. В этой области появились фундаментальные исследования: работы О. Ракхэма об исторической экологии Беотии (1983), работа М. Хансен «Демография и демократия» (1986), обобщающий труд Р. Саллареса «Экология в древнегреческом мире» (1991), Дж. Тергуд «Человек и средиземноморский лес» (1981), Р. Осборн «Классический ландшафт» (1987). К тому же экологические проблемы занимают все большее место в общих работах, освещающих разные периоды древнегреческой истории, таких, как, например, книга Снодграсса «Археология Греции» (1987), сборник «Греческий город», изданный под редакцией О. Меррея, работа М, Джеймсона о сельском хозяйстве в Древней Греции (1988,1991), труд П. Гарней «Голод и производство продовольствия в греко- римском мире» (1988) и ряд других исследований. Видимо, это направление в историографии Древней Греции будет преобладать в ближайшие годы.

Из работ общего характера, вышедших в последние годы, можно отметить серию монографий ведущих специалистов по разным временным периодам, которые в совокупности дают современное представление об истории Греции с конца микенской цивилизации до конца эллинистической эпохи (О. Меррей. Ранняя Греция, 1993; Дж. Девис. Демократия и классическая Греция, 1993; Ф. Уолбенк. Эллинистический мир, 1992), изданные в рамках единой серии под общей редакцией Освина Меррея.

4. Отечественная историография античности (1917—1996). После Октябрьской революции 1917 г. отеч

cyberpedia.su

Смотрите также

• 
  Древние профессии список
• 
  Древний замок рисунок
• 
  Древний герб смоленска
• 
  Рисунок древний замок
• 
  Градостроительство древнего египта
• 
  Герб древнего смоленска
• 
  Древние города германии
• 
  Макияж древнего рима
• 
  Прялка древней руси
• 
  Искусство новгорода древнего
• 
  Искусство древнего новгорода