История современного города Афины.

Древние Афины
История современных Афин

Эпос Древней Греции: от мифа к логосу. О генезисе философии в истории античной культуры. Эпос древней греции

от мифа к логосу. О генезисе философии в истории античной культуры

В самом истоке древнейшей культуры великой Греции возникает уникальное явление, сразу выделившее греков в истории человечества и предопределившее судьбы западноевропейских культур – философия; происходит рождение главного героя античности – Философа, Человека-мыслителя с философским мировоззрением, в корне отличным от древневосточного.

И в наши дни, когда сама идея Культуры как духовного мира Человека превращается в проблему, исследовательский интерес авторитетных историков философии устремляется вглубь греческой архаики, обращается к архаическим формам сознания и сосредоточивается именно на процессуальном характере истории философии досократической эпохи, а не только на достигнутых ею результатах. При внимательном отношении к процессам эпохи «вечно живого философского прошлого», где досократической Грецией был явлен сам момент возникновения философии, где философия впервые обретала себя, можно увидеть все потенциальные способы философствования и все возможности иных вариантов бытия философии в истории культуры человечества.

Проблема генезиса философии имеет длительную историю, но не утрачивает своей актуальности и по-прежнему является ключевой в философских науках. Историю становления древнегреческой философии и дальнейшее развитие философского мышления в целом до недавнего времени было принято рассматривать в контексте проблемы «перехода от Мифа к Логосу», как процесс постепенной рационализации мифа, преодоления мифического мироощущения, безвозвратного ухода мифопоэтического способа постижения Бытия и утверждение рефлексивного мироотношения, абстрактно-теоретического мирообъяснения. При этом исторически длительной и весьма значимой в философском отношении эпохе древнегреческого эпоса, как правило, не уделялось достаточного внимания, и эпический способ постижения Бытия не подвергался специальному философскому анализу. Древнегреческий эпос традиционно исследовался лишь в историко-филологических и культурологических научных работах[1]. Данные исследования созданы в эпоху формирования и становления московской школы классической филологии, основы которой были заложены авторитетными «старыми» профессорами-антиковедами еще довоенного времени (С. И. Соболевский, С. И. Радциг, Ф. А. Петровский, А. Н. Попов и др.). Школа развивалась также под сильнейшим влиянием личности А. Ф. Лосева, незримыми духовными узами связанного с русскими мыслителями Серебряного века и на тот момент сосредоточившего и сохранившего в себе все утраченное достояние русской религиозной философии. Для А. Ф. Лосева, осуществившего своим всеохватным гуманитарным мышлением синтез филологии и философии, глубокое понимание античной философии было немыслимым без обращения к подлинным древнегреческим текстам, творениям древних мудрецов, без погружения в живую творческую стихию поэтического слова, без «чувства» древнегреческого языка. Преемник идей Вл. Соловьева, П. Флоренского, Вяч. Иванова, для которых культура была развитием религиозного культа, Лосев узрел «самое само» античности. Эту двойную традицию – академического классического антиковедения и русской религиозной мысли – восприняло и продолжило целое поколение филологов-классиков второй половины XX в. (М. Л. Гаспаров, С. С. Аверинцев, Т. В. Васильева и мн. др.). Все они были специалистами в области истории античной культуры в целом, заложившими на основе античности методологический проект гуманитарного исследования вообще. Это наследие, безусловно, сохраняет научную ценность на современном этапе развития истории и теории культуры. Появляются и новые научные монографии, выполненные в указанном направлении[2].

Однако эпос важен не только в качестве реальной исторической эпохи, эпос обладает сверхисторическим смыслом, являя собой Грецию и греков как таковых. М. Мамардашвили считал эпос выражением греческой души, смысловым центром античности, пространством смысло-образования, неким топологическим явлением, где «греки становились греками, входя в топос “Илиады”... в ткань произведений, в данном случае эпоса»[3]. Греческая философия изначально пребывает в Целом античной культуры, в момент своего рождения находится в коренной зависимости от опыта эпической поэзии и далее сохраняет с ней кровную связь на протяжении всей истории Древней Греции. Понять греческую философию – значит понять, как философская мысль рождалась в эпической стихии, из мудрости живой жизни, в любви к этой мудрости, из древнего слова слепого рапсода, потенциально содержащего в себе возможности символа, образа, метафоры, понятия, категории. В этом ракурсе эпоха древнегреческого эпоса представляется малоизученной, по сути, безграничной для исследования и требует специального сугубо философского рассмотрения.

Самообретение философии происходило в эпосе, эпических творениях древнегреческой культуры с появлением первого – эпического – способа философствования, который основан на сознавании Бытия в созерцании его целостности. С исторической точки зрения под эпосом понимается не конкретный эпический текст (например, «Илиада» Гомера) и даже не эпоха древнегреческой архаики (IX–VI вв. до н. э.), время эпических сказаний рапсодов, а весьма длительный эпический процесс античности. Эпос включает эпиграммы, гномы древних мудрецов, философские фрагменты и мудрые изречения (например, «Золотые слова» Пифагора), древнейшие философские поэмы Ксенофана, Парменида, космогонии и теогонии («Теогония» Гесиода), эпические поэмы Гомера[4]. Создавая образ античности как историко-культурной реальности, некой константы мировой культуры, выявляя специфику мировоззрения грека досократической эпохи, С. С. Аверинцев пишет: «Путь человечества делится не на два – там архаика под властью мифа, здесь современность под знаком науки, – а, по крайней мере, на три: между традиционализмом, не знающим рефлексии, и рефлексией, порвавшей с традиционализмом, лежит синтез обоих начал, который едва ли смог бы просуществовать более двух тысячелетий, будь он основан на простом компромиссе... Это мировоззренческий тип особого рода, строго отмежеванный и от мифа, и от новоевропейской научности, подчиненный собственным законам и заслуживающий собственного имени»[5].Длительный и постепенный эпический процесс, протекавший в глубинных основаниях культуры архаики, свидетельствует как раз не об отделении логоса от мифа и последовательной замене мифического рациональным, не о постепенном преобладании философского миропонимания над мироощущением, а, скорее, о целостности сознания в его понятийно-логическом и чувственно-образном компонентах, о взаимопроникновении чувственного образа и отвлеченного понятия – эпическом опыте постижения Бытия.

В эпическом мире свершилось главное открытие древних греков – сотворение Человека. В противоположность поэтическим творениям восточных культур, где искусство поэзии максимально близко к мифическому мировоззрению и наблюдается растворение отдельного сознания в едином целом, эпическое содержание древнегреческих поэм отражает равновеликость Человеческого Сознания и Бытия, явление целостного, но в то же время индивидуально постигнутого и выраженного в слове мира. Эпос, созданный на мифопоэтическом языке античной культуры, – именно та культурная форма, в которой запечатлелось событие перво-явления Бытия человеческому Сознанию. Человек эпоса и эпического сознания космичен «не только в смысле мифологического слияния с природой, а в смысле чувства единства с миром, в смысле “присутствия” в нем человека»[6]. Эпос отличается значительным изменением статуса Человека, человеческого положения по отношению к Бытию, возникновением миро-отношения. Эпическая эпоха – эпоха появления и проявления человеческой индивидуальности, утверждения равновесия и соразмерности Человека и Мира, следовательно, появления человечески осознанного Бытия, открытия субъективности. Человек входит в античную культуру как эпический поэт, как творец эпического мифа. Именно на эпическом этапе греческой архаики Человек сумел выделиться из мифического состояния мира, абстрагироваться, и тем самым получил возможность взгляда на Мир, мировидения, мировоззрения.

Что представляет собой эпическое миросозерцание?Почему открытие Сознания и о-сознание Бытия следует связывать с эпохой древнегреческого эпоса? Какова творческая роль эпического поэта – рапсода – в истории античной и мировой культуры, в возникновении феномена древнегреческой философии? В поиске ответов на эти вопросы следует иметь в виду прежде всего философские контексты проблемы. Здесь стоит обратиться к эпохе становления немецкой классической философии на рубеже XVIII–XIX вв., где философская мысль находилась в ситуации, весьма сходной с древнегреческой, и потому осмысление истоков античной культуры было особенно интенсивным. Шел процесс самоопределения европейской философии, и в этом процессе присутствовала живая античность, реально участвуя в логике его движения. Авторитетный германист А. В. Михайлов характеризует эту «эпоху Гегеля и Гёте» как время углубления в античность, устремленности к ее древнейшим основаниям: «...перелом рубежа XVIII–XIX веков сам по себе стоял... под знаком максимального сближения с античностью. Понятно, что этот перелом... открыл вид на все то в античности... что могло рассматриваться как непосредственность слова, на изначальность поэтического творчества, на то, что было или считалось архаикой... Ясно, что Гомер был первым из поэтов, кто помог представить эту исконность непосредственного поэтического слова. В итоге все культурное движение рубежа веков отражает в перевернутом виде культурное развитие античности, – это движение от позднейшего к более раннему, и от традиционного образа античности к самому ее смыслу... “Каждый пусть будет, по-своему, греком! Но только пусть будет!” – эти слова принадлежат Гете и произнесены поздно, в 1817 г. Однако именно такое ощущение – ощущение необходимости стать греком – пронизывает культуру конца XVIII века… Греция не просто устремленность к идеалу, реальному или выдуманному, а наклон самой эпохи в сторону греческого, так концы узнают себя в началах»[7]. Греции, истории древней философии и конкретно древнегреческому эпосу посвятили философские и теоретико-культурологические труды Г. Э. Лессинг, И. Г. Гердер, И. В. Гёте, В. Винкельман, Ф. Шиллер, Г. В. Ф. Гегель, Ф. В. Й. Шеллинг и немецкие романтики – практически все крупные мыслители той эпохи. Следует также принять во внимание «греческое» наследие немецкой классики в XIX, далее в XX столетиях и вообще иметь в виду факт постоянства пребывания античности в европейской философии в целом.

За основу размышлений, связанных с проблемой возникновения философской рефлексии и «рождения» философии в самом истоке древнегреческой культуры, возьмем определение эпоса, данное Г. В. Ф. Гегелем в тех главах его классической «Эстетики», которые посвящены толкованию эпической поэзии, выявлению специфики эпического как такового, эпического самого по себе и постижению эпического миросозерцания. Что есть эпос с философской точки зрения авторитетного немецкого классика и одного из величайших историков философии? Гегель пишет: «Эпос, то есть слово, сказание, рассказывает вообще, в чем суть дела, преображенная в слово, и требует самостоятельного в себе самом содержания, чтобы высказать, что это содержание представляет собой и каково оно. Предмет должен прийти к своему осознанию как предмет в своих отношениях и происходящих с ним событиях, в широте связанных с ним обстоятельств и их развитии, – предмет во всем своем внешнем бытии»[8].

В гегелевском определении эпоса следует отметить несколько смысловых моментов, которые являются ключевыми в его философско-эстетической концепции эпического и существенно помогают понять, как мышление грека архаики «вдруг» становится философским и какова специфика эпического миросозерцания, эпического образа философствования.

По степени важности в рассмотрении проблемы появления философской рефлексии в эпосе в первую очередь стоит выделить «о-сознание»: эпос отражает рефлексивное, дистанционное состояние сознания, сознание сути, то есть всеобщего. Когда возникает потребность в поэтическом восприятии бытия, приходит исторически обусловленная эпоха эпического состояния мира и образ человеческого мышления становится эпическим, приобретает эпические черты? «Когда уже ушла в прошлое непроясненность сознания, только тогда настает пора эпоса в собственном смысле слова»[9].Речь у Гегеля в данном случае идет о существенном изменении культуры архаики: о первичном историческом моменте выделения сознания из сферы бессознательно-мифического, о появлении индивидуального целостного внутреннего бытия, формировании внутреннего мира и проявлении творческой субъективности: «...то, о чем повествует сказитель, должно явиться как действительность, замкнутая сама по себе и удаленная от него как субъекта – как по своему содержанию, так и по изображению. И с этой действительностью он не смеет вступить в полное субъективное единение ни в отношении самой сути дела, ни с точки зрения исполнения»[10]. Это ситуация эпического пограничья – Человек в созерцании Мира, – которая дала энергетический импульс появлению философской рефлексии, развитию познавательных и творческих способностей Человека, возможности первоначального о-сознания и дальнейшего о-смысления мира, смыслополагания и возникновения культурных форм мифологии, религии, искусства, философии, науки. Гегелевское толкование эпического пограничного миросозерцания помогает понять мысль М. М. Бахтина: «Эпический мир строится в зоне абсолютного далевого образа... эпический мир отделен от времени певца (автора и его слушателей) абсолютной эпической дистанцией... Предметом эпопеи служит абсолютное прошлое... Абсолютная завершенность и замкнутость – замечательная черта ценностно-временного эпического прошлого»[11]. Такое появление эпической границы или абсолютной эпической дистанции вызвано существенным изменением статуса Человека, человеческого положения по отношению к Миру; возникновением миро-отношения. Эпическая грань зафиксировала постепенный переход от мифического мироощущения к эпическому миро-созерцанию. Человек мифа «живет» в Мире, являясь его органической частью, полностью погруженный в мифическую реальность. Человек эпоса созерцает Мир.

Вопрос об исходном мифопоэтическом состоянии мира, на основе которого возникает эпическое дистанционное миро-отно-шение, эпическая целостность миросозерцания, о генетической взаимосвязи эпической и мифической форм сознания, органическом сосуществовании эпоса и мифа в древнейших культурах глубоко укоренен в немецкой философии искусства и эстетических концепциях философов-классиков, достаточно подробно и всесторонне исследована природа мифа[12]. Миф (μύθος) – суть, средоточие античности. Древнегреческая философия, первоначально порожденная мифом, как бы свершилась и состоялась в осознании Единого Бытия как Мифа. «Главный принцип такой философии – проявление Смысла и степень осмысленной взаимопроникнутости и прозрачности Бытия-Мифа», – комментирует А. Ф. Лосев[13]. Миф – изначальный момент обретения человеком реальности, первичный опыт непосредственно-чувственного мироощущения, интуитивное переживание Бытия. Эпос (έρоς), эпическое сознание, будучи генетически связанным с мифическим мировосприятием, тем не менее существенно от него отличается. Это отличие символически выражает «взгляд рапсода» – мудрость миросозерцания слепого старца Гомера, особое – эпическое – видение Мира. Если мифическому мироощущению свойственно абсолютное тождество, неразличимость бытия и сознания, полная бессознательная погруженность человека в Бытие-Миф, то эпическое сознание представляет собой первичный опыт сознания; здесь запечатлен сам исторический момент появления философской рефлексии и соответственно возникновения онтологии в ее первичном варианте. На эпическом этапе архаики Человек сумел дистанцироваться, абстрагироваться, отдалиться, выделиться из мифического состояния мира и тем самым получил возможность взгляда на Мир, отстраненно увидел Мир в его изначально целостном абсолютном образе. Эпическая дистанция свидетельствует об уникальной онтологической ситуации человека античного мира эпоса, качественно отличной от мифореальности. «...ради объективности целого поэт как субъект должен отступать на задний план перед своим предметом... Является только создание, а не творец...»[14]В сердцевине Бытия-Мифа возникает миро-образ посредством внимания к Бытию; происходит сотворение человеком реальности человеческой культуры. В эпосе Мир предстал Человеку как данность и обосновался в человеческом сознании, переместился в его внутреннее измерение. Происходит оформление границы между субъектом и объектом, следовательно, становится возможным миро-видение и миро-воззрение, появление эпического взгляда, эпической точки зрения; выстраивание миро-отношения и создание в человеческом сознании внутреннего мирообраза.

Второй важнейший концептуальный момент гегелевского определения эпоса – событие: «...эпос описывает целостный, завершенный внутри себя и тем самым самостоятельный мир...»[15], являет «всеобщее эпическое состояние мира», «призван описывать не действие как таковое, а событие»[16], то есть дает идеальный образ Бытия. Рапсод наделен даром отстраненного внимания, особой эпической точки зрения – внутреннего взгляда в саму суть Бытия, в результате чего становится возможным прозрение и отражение в сознании некоего идеального состояния мира в его абсолютном единстве, созерцания мира в полноте истины – полной целостности. Эпос являет истинное состояние самого мира как данность сознанию, истина созерцаема, постигаема, поэтическим образом выразима и сказуема. В чем специфика выявления и выражения истины в эпосе, эпическим способом, по мысли Гегеля? Именно в эпосе созерцающему взгляду рапсода, сказителя представлено истинное состояние самого мира (Weltzustand),мир явлен в его синтетически целостном образе, в «полноте истины», до аналитического вмешательства рассудка. В эпосе истина «имеет всеобщее или субстанциальное содержание»; «...эпос представляет не внутренний мир творящего субъекта, а самую суть дела...»[17]. Бытие мира в целом представляет собой одно абсолютное событие, и каждое конкретное событие человеческой жизни, каждый индивидуальный момент человеческой реальности и индивидуальное действие есть проявление этого абсолютного события. Эпическая субстанциальная форма миросозерцания дает возможность обнаружить изначальную событийную природу человеческой жизни и понять основания ее целостности. Эпическое состояние мира – его подлинность. Истина является свойством самого бытия. Истину Бытия или истинное Бытие и отражает эпическое повествование, «сказыва- ет» эпос.

Как это становится возможным? Эпический мир – мир памяти. М. М. Бахтин именно память считал основной творческой способностью эпического поэта и его познавательным преимуществом, по сути, единственной возможностью подлинного видения и постижения Истины Бытия. «В мире памяти явление оказывается в совершенно особом контексте... в иных условиях, чем в мире живого видения... Эпическое прошлое – особая форма художественного восприятия человека и события... изображение sub specie aeternitatis»[18]. Эпический опыт постижения Бытия есть извлечение глубинного сокровенного знания и обретения Истины (άλήθεια) посредством воспоминания. Ф. Ницше в работе «Рождение трагедии из духа музыки», посвященной поиску эстетического прафеномена древнегреческой культуры, религиозному культу Диониса и, что принципиально важно, серьезнейшим размышлениям о «духе немецкой философии», сделал Гомера одним из главных героев. С точки зрения философа, рапсод – «спокойно неподвижный, широко раскрытыми очами взирающий созерцатель, для которого образы постоянно перед ним», он «не сливается со своими образами, но, подобно живописцу, видит их вне себя созерцающим оком»[19]. Гомер у Ницше пребывает на границе скрещения двух противоположных, но неразрывно связанных начал греческой культуры: дионисического (иррационального, жизненно-стихийного, хаотичного) и аполлонического (упорядочивающего, гармонизирующего, созерцательного). «Под властью аполлонического стремления к красоте развился гомеровский мир», но при этом Гомер помнит Диониса. Эпос в становлении древних культур выполняет функцию сохранения утрачиваемой человеком полноты жизни. Древнегреческий эпос сосредоточивает в себе и стремится удержать живую память дионисической культуры, но одновременно начинает процесс ее осознания. Это уже эпический взгляд рапсода в прошлое древ- нейшей культуры, жившей когда-то в религиозном культе Диониса и мифе элевсинских мистерий, начало ее оформления в аполлони- ческом идеально-гармоничном образе. Эпически-синтетическая при- рода древнегреческого сознания в становлении философии изначальна. Гадамер писал, что «Anamnesis, то есть выхождение путем воспоминания, из первоначального знания есть та единственная форма, в которой начинается мышление»[20]. Потому, несмотря на постепенную утрату бытийственности мифа, в эпосе определенное и оформленное Бытие еще не представляет проблему для Сознания. Рапсод находится у истоков мудрого философствования: его эпическое сознание способно, используя бесконечный потенциал мифа, удерживать вечно ускользающую от разума Целостность Бытия, отображать Бытие как гармоничное божественное творение, являть совершенный образ Бытия.

Размышляя о появлении философской рефлексии «на эпической границе» в связи с вопросом о генезисе философии, следует зафиксировать внимание на том, что эпос отнесен Гегелем к области поэзии, языкового выражения, и остановиться подробнее на значении эпического слова, сказания, повествования.

Согласно толкованиям словарей[21], в древнегреческом языке «μύθος», «έρος», «λόγος» включают словесный компонент, но существенно различаются по смысловым оттенкам: μύθος – слово, истинный рассказ, замысел, вымысел, басня, речь, предание; έρος (лат. «vox» – голос) – слово, сказание, речь, изречение, поэтическое выражение, «έρος» содержит смысл языкового выражения, указывает на внешнюю, звуковую, словесно оформленную сторону; λόγος – слово, изречение по смыслу, рассказ, разум, рассуждение, причина, понятие, смысл, положение, определение, учение. Эпос – то, что сказывается, речется, существует лишь в форме устного повествования, обретает реальность именно в речи.

Языковую сущность эпоса Гегель акцентирует особо, причем определяет поэзию именно как искусство речи, речения, обладающее способностью высказывания абсолютной идеи, оформления идеального содержания сознания и истинного смысла человеческого бытия в слове с максимальным приближением к подлинному значению слова как Логоса Абсолютного Духа; «...слово есть наиболее понятное и соразмерное духу средство сообщения, которое может постигнуть все и возвестить обо всем, что только движется и внутренне присутствует на высотах и в глубинах сознания»[22].Эпические слова, «непосредственно почерпнутые из самой действительности, пережитой и постигнутой в ее субстанции»[23], обладают способностью «выхватывания» истинных моментов жизни, изречения самой ее сути. Это могут быть краткие высказывания древнегреческих мудрецов (например, «Золотые слова» Пифагора). Из таких слов-истин складывается эпическое повествование, отражающее истинное состояние Бытия, эпический мир Древней Греции. Таким образом, в начале эпического процесса реализована возможность соответствия слова и сути, тождественности слова и подлинного смысла Бытия.

«Цель поэзии – не предмет и его практическое существование, но создание образов и высказывание. Поэзия началась, когда человек стал выражать себя; сказанное для нее существует лишь затем, чтобы быть высказанным»[24]. Эпос понимается Гегелем как реальность возникающего и становящегося Логоса, еще не определившего своего значения полностью, но уже заявляющего о себе человеческой способностью к самовыражению. Логос «взрослеет» в эпическом повествовании, чтобы затем дать импульс философскому миропониманию и мирообъяснению – явить специфику философии.

Рапсод не случайно обладает способностью к эпическому повествованию – сказанию, то есть сотворению языковой реальности, словесного целостного образа бытия в языке. Раскрытие полноты мира, полноты истины «обретает свое чувственное существование не в дереве, камне или краске, а исключительно в языке... сам живой человек, говорящий индивид является носителем чувственного присутствия и наличной реальности поэтического создания... поэзия, согласно своему понятию, представляет собой звучащее искусство, и, если она должна выявиться в своей полноте как искусство, она тем более не может обойтись без этого звучания, что это ее единственная сторона, реально связывающая ее с внешним существованием»[25]. Миф – изначальное Слово Мира, первичный, бытийственный Логос – обретает и выражает себя через Язык Бытия. Человек мифический погружен в миф, «живет» в пространстве мифа, поэтому прикасается к бытийственному откровению и непосредственно переживает свое собственное бытие. Человек эпоса стремится выразить это переживание, ощущение своей интимнейшей родственности Бытию эпическим словом, оформить миросозерцание в языке эпического повествования и, таким образом, порождает эпический мир сознания, обретающий вид первого эпического Текста – Эпоса Культуры.

М. Хайдеггер называл греческих рапсодов вестниками богов, непосредственными носителями истины, предназначение которых – пророчество, извещение, несение глубинной мудрости[26]. Эпос,эпическая поэзия – первая форма речи, данная древнему греку, первоязык, праязык. Эпическое слово – человеческое постижение мира именованием, речением, изначальное единство смысла, образа, понятия, идеи, исток жизненной целостности Культуры. Философское мышление формируется в эпическом мире Греции исторически очень длительной языковой традицией, причем языком, развивающимся в контексте практики жизни. Г.-Г. Гадамер вслед за Хайдеггером толкует гомеровское «mythoseeipe» («говорить слово») как слово, естественно возникающее в обычной жизненной ситуации и внезапно открывающее Бытие. «Ведь из мира выступает верное слово, пригодное человеку для самовыражения, слово, в котором ему и является помысленное содержание... Мышление существует в слове и понятии, подобно тому, как поэзия – в слове и образе. Ни слово, ни понятие, ни образ не употребляются лишь как простой инструмент. В них есть нечто, возвышающееся до ясности, в которой “живет мир” (“es weltet”)»[27].

Гегель и далее Ницше, Хайдеггер, Гадамер и многие другие немецкие философы, проникающие мыслью в исток культуры Древней Греции, акцентируют именно звуковую сущность эпоса. Они придают особое значение аспекту выразимости эпоса в звучании языка и подчеркивают момент естественного перехода, преобразования звука в слово. В процессе эпического повествования звук уже не является самим звучащим чувством, чувственным элементом чисто внутреннего переживания, а становится средоточием смыслов, содержанием сознания и оформляется в слово; чувственное переживание становится внутренним созерцанием и внутренним представлением. Эпическая поэзия занимает промежуточное положение между двумя формами романтического искусства – музыкой, чувственно являющей сокровенное начало Бытия, и собственно поэзией, извлекающей подлинные смыслы, моменты сути и словесно выражающей Истину. У поэзии и музыки – единый корень – звук, общий исток – стихия звучания. Человек мифический полностью погружен в миф как подлинную реальность Бытия, бессознательно воспринимая взаимопроникновение Бытия-Мифа. Эпос – сказание, изречение со-Бытийной истины, еще не ставшей субъективной; представляет собой область проговаривания, звучания, речения ↔слушания в опыте приобщения к Абсолюту. В эпическом повествовании мифореальность становится мифологосом, мифологией и мифоонтологией; миф озвучивается, проговаривается, сказывается, то есть получает языковое выражение, следовательно, возможность о-сознания, о-смысления.

Таким образом, эпический способ восприятия бытия глубоко укоренен в архаической культуре, имеет длительную историю становления; в эпосе отражен процесс возникновения и становления Логоса, зафиксирован онтологический миг, исторический момент выделения сознания и появления философской рефлексии. В немецкой философии подробно рассматривается эпический образ мышления «слепого старца Гомера» и выявляется специфика эпической формы сознания человечества. На исходном этапе выделения творческой поэтической субъективности, становления сознания, появления философской рефлексии в процессе сотворения эпоса первостепенное значение придается поэтическому созерцанию, о-сознанию и языковому выражению – речению, сказанию. Эпический способ постижения Бытия являет философию как органическую часть эпической поэзии, пребывающую в генетической сопряженности с мифологией, религией, искусством. В этом ракурсе эпоха древнегреческого эпоса представляется малоизученной, по сути, безграничной для исследования и требующей дальнейшего специального философского рассмотрения. Эпическая традиция древних греков явила великий мировоззренческий синтез.

В эпическом опыте постижения Единого Бытия происходило самообретение первой досократической греческой философии и намечались все ее дальнейшие возможности. Задача философии на современном этапе, возможно, заключается в стремлении восстанавливать утраченную целостность Бытия, лишь на онтологический миг явленную в проблеске взгляда древнегреческого рапсода.

[1] Подробнее об этом см.: История греческой литературы: в 3 т. / под ред. С. И. Соболевского, Б. В. Гернунга, Ф. А. Петровского, С. И. Радцига. – Т. 1. Эпос. Лирика. Драма классического периода. – М. – Л., 1946; Лосев, А. Ф. Античная мифология с античными комментариями к ней. Собрание первоисточников, статьи и комментарии. – М., 2005; Тахо-Годи, А. А. Греческая культура в мифах, символах и терминах. – СПб., 1999; Гаспаров, М. Л. Об античной поэзии. Поэты. Поэтика. Риторика. – СПб., 2000; Ярхо, В. Н. Собрание трудов. Древнегреческая литература. Эпос. Ранняя лирика. – М., 2001; Шталь, И. В. Художественный мир гомеровского эпоса. – М., 1983.

[2] Акимова, Л. И. Искусство Древней Греции: Геометрика. Архаика. – СПб., 2007.

[3] Мамардашвили, М. К. Лекции по античной философии. – М., 1999. – С. 150–151.

[4] Подробнее об этом см.: История греческой литературы. – Т. 1.

[5] Аверинцев, С. С. Античная риторика и судьбы античного рационализма / С. С. Аверинцев // Образ античности. – СПб., 2004. – С. 15.

[6] Кессиди, Ф. Х.От мифа к логосу. Становление греческой философии. – СПб., 2003. – С. 92.

[7] Михайлов, А. В. Античность как идеал и культурная реальность XVIII–XIX вв. / А. В. Михайлов // Языки культуры. – М., 1997. – С. 517–518.

[8] Гегель, Г. В. Ф. Эстетика: в 4 т. – М., 1968–1973. – Т. 3. – С. 422.

[9] Гегель, Г. В. Ф. Указ. соч. – С. 430.

[10] Там же. – С. 419.

[11] Бахтин, М. М. Эпос и роман. – СПб., 2000. – С. 204–209.

[12] Подробнее об этом см.: Гердер, И. Г. Избранные сочинения. – М. – Л., 1959; Шлегель, Ф. Эстетика. Философия. Критика: в 2 т. – М., 1983; Шеллинг, Ф. В. Й. Введение в философию мифологии / Ф. В. Й. Шеллинг // Соч.: в 2 т. – М., 1989. – Т. 2. – С. 160–375; Он же. Филосо-фия искусства. – М., 1966.

[13] Лосев, А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1993. – С. 134.

[14] Гегель, Г. В. Ф. Указ. соч. – С. 430–431.

[15] Гегель, Г. В. Ф. Указ. соч. – С. 469.

[16] Там же. – С. 450.

[17] Гегель, Г. В. Ф. Указ. соч. – С. 431.

[18] Бахтин, М. М. Указ. соч. – С. 206, 210.

[19] Ницше, Ф. Рождение трагедии из духа музыки, или Эллинство и пессимизм. – М., 2007. – С. 67, 91.

[20] Гадамер, Г.-Г. Хайдеггер и греки // Логос. – 1991. – № 2. – С. 56–68.

[21] Вейсман, А. Д. Греческо-русский словарь. – СПб., 1899. – С. 423, 268, 391.

[22] Гегель, Г. В. Ф. Указ. соч. – С. 358.

[23] Там же. – С. 424.

[24] Там же. – С. 356–357.

[25] Там же. – С. 418.

[26] Хайдеггер, М. Время и бытие. – М., 1993. – С. 288.

[27] Гадамер, Г.-Г. Указ. соч. – С. 56–68.

www.socionauki.ru

Древнегреческий героический эпос и

Древнегреческий героический эпос и "Илиада" Гомера А. И. Зайцев.

Как мы узнали в результате многолетних раскопок, начатых в 1870 г. Генрихом Шлиманом и законченных перед второй мировой войной американским археологом Блегеном, примерно пять тысяч лет назад, около 3000 г. до н. э., на небольшом холме, расположенном в 5-6 километрах от южного берега пролива Дарданеллы, недалеко от входа в пролив из Эгейского моря, впервые поселились люди и построили крепость. Холм этот носит сейчас турецкое название Гиссарлык. Обитатели крепости контролировали торговлю по суше из Азии в Европу и обратно, держа в своих руках переправу через пролив. Постепенно развивавшееся мореплавание из Эгейского в Черное море также оказалось под контролем обитателей поселения-крепости. Множество золотых изделий, найденных при раскопках Шлимана, говорит об огромных по тем временам богатствах, накопленных в городе.

Около 1900 г. до н. э. холм и его окрестности захватило новое племя, выращивавшее лошадей, которых не знали их предшественники. Новые пришельцы строят крепость, большую по размерам и более могущественную, чем прежняя.

Около 1250 г. до н. э., если судить по археологическим данным, поселение снова было захвачено, разрушено и сожжено, а через некоторое время на холме селятся пришельцы из центральной Европы. Около 1100 г. до н. э, город постиг еще один пожар, и холм делается необитаемым на несколько сот лет. Кто жил в этом городе, местоположение которого более всего соответствует Илиону, или Трое, как он изображен в "Илиаде"? Как называли этот город его жители, не оставившие каких-либо письменных памятников?

В середине II тысячелетия до н. э. земли на восток от Гиссарлыкского принадлежали могущественной хеттской державе. В анналах хеттского царя Тутхалийи IV, правившего примерно с 1250 по 1220 г. до н.э., упоминаются две местности, очевидно находившиеся на северо-западе Малой Азии, - Вилусия и Труиса: одно из этих названий, скорее Вилусия - вероятно, носил город на Гиссарлыкском холме, который греки впоследствии называли Илионом (в более древние времена Вилионом), или Tpоей. Из тех же хеттских анналов мы узнаем, что Вилусия входила в воевававшую против хеттов коалицию.

Захватить столь мощно укрепленное поселение могла либо регулярная армия, либо переселяющееся с женами и детьми воинственное племя, могущее обосноваться вокруг города и предпринять длительную осаду. Так как, но археологическим данным, пришельцы поселились лишь через некоторый промежуток времени после разрушения города, вероятнее всего предположение, что его взяло хеттское войско царя Тутхалийи IV: анналы дошли до нас не полностью, и о захвате Вилусии могло говориться в утраченной для нас части анналов.

Среди хеттских документов, найденных при раскопках хеттской столицы Хаттусас, обнаружен отрывок эпоса на лувийском языке, родственном хеттскому, в котором упоминалась "крутая Вилуса". Очевидно, судьба города на крутом холме Гиссарлык волновала народы хеттской державы, ибо только такие события находят отражение в героическом эпосе.

Однако не меньшее впечатление судьба Вилусии произвела на появившихся на Балканском полуострове около 1900 г. до н. э. и постепенно заселявших острова Эгейского моря древних греков. В XV в. до н. э. они обосновались прочно на юго-западной оконечности Малой Азии, основав город, который позднее назывался Милетом. Вскоре должны были они познакомиться и с Вилусией: когда в VIII в. до н. э. будет создаваться "Илиада", холм Гиссарлык будет покрыт развалинами и Гомер сможет систематически характеризовать троян как "конеборных", лишь опираясь на полутысячелетнюю традицию, запомнившую, что жители Вилусии выделялись среди соседних народов той ролью, которую у них играла лошадь. Отношения греческих племен, которые, очевидно, именовали себя ахейцами (ахайвой), с Вилусией, видимо, не были мирными: об этом свидетельствует само то обстоятельство, что осада Вилусии (в языке греков Илиона) и ее взятие оказались в центре греческой эпической традиции, ибо эта традиция, как показывает героический эпос шумеров и германцев, тюркских народов и славян, не строит своих сюжетов из ничего, всегда отправляясь от каких-то реально имевших место столкновений. Греки могли предпринимать и самостоятельные военные экспедиции против Вилусии-Илиона (они едва ли могля закончиться взятием города), могли принимать участие и в войне, которую вел против Вилусии и ее союзников хеттский царь: хеттская держава находилась в оживленных сношениях с одним из ахейских греческих государств, которое именуется в хеттских текстах как Ахийава и находилось, скорее всего, на о. Родосе. Греки могли быть и в числе тех, кто поселился на Гиссарлыкском холме после разрушения города.

Пытаться извлечь из гомеровских поэм подробности исторических событий бесполезно; хотя героический эпос всегда отправляется от каких-то подлинных исторических фактов (и мы это можем доказать, когда в нашем распоряжении есть независимые свидетельства об этих событиях), эпос так трансформирует историческую реальность в духе своей специфической поэтики, что никакая реконструкция реальных событий на основе одного эпоса невозможна: мы не могли бы восстановить по русским былинам даже в общих чертах события истории Киевской Руси, если бы не знали их из летописей.

Лишь упоминание в хеттских текстах Труисы дает нам основание предполагать, что в греческую эпическую традицию о войне и взятии Илиона-Трои проникли также и какие-то отголоски военных событий, связанных с городом Труисой, сколько-нибудь отчетливо заметные лишь в необъяснимом иначе двойном названии осаждавшегося греками города - Троя-Илион.

Перейдем теперь от исторических событий к самой древнегреческой эпической традиции. Истоки ее восходят по крайней мере к началу III тысячелетия до н. э., ко времени, когда предки греков и других индоевропейских народов (в том числе, по-видимому, и обитателей холма Гиссарлык с 1900 по 1250 г. до н. э.) жили еще на их общей родине, скорее всего в наших северопричерноморских степях. Греки, когда они появились на Балканском полуострове в начале II тысячелетия до н. э., пели под аккомпанемент лиры песни о славных подвигах воителей прошлых веков. Завоевание Балканского полуострова и военные экспедиции II тысячелетия до н. э. сделались толчком для создания новых песен, вбиравших в себя древнюю традицию и приспосабливавших ее к новым обстоятельствам. При раскопках Пилосского дворца, разрушенного ок. 1200 г. до н. э., обнаружена фреска, изображающая сидящую фигуру, играющую на лире, очевидно, аккомпанируя себе, так как сольная игра на лире не была известна греческой традиции. Высказывались предположения, что на фреске изображено божество, но никому не пришло бы в голову вкладывать лиру в руки божества, если бы певец, аккомпанирующий себе на лире, не был привычной фигурой в микенском обществе. В гробнице микенской эпохи, раскопанной в Мениди, недалеко от Афин, обнаружены остатки шлема и двух лир; похороненный в ней человек мог быть в чем-то похож на гомеровского воителя Ахилла, певшего, сидя у себя в шатре, о "славных деяниях мужей" и аккомпанировавшего себе на лире.

Еще гомеровские поэмы, проникнутые духом новой эпохи, сохранят все же как обломок праиндоевропейского примитивного героического эпоса поразительное словосочетание "неувядающая слава", как сохранят его и священные гимны древнеиндийской "Ригведы". В середине II тысячелетия до н. э. в греческую эпическую традицию войдет и сохранится описание большого, "подобного башне", щита, закрывающего воина с головы до ног, к раннемикенской эпохе восходит и упоминаемый в "Илиаде" (X, 261-271) кожаный шлем, украшенный кабаньими клыками. В послемикенские времена таких щитов и шлемов не было в употреблении, и Гомер мог знать о них лишь из поэтической традиции.

Героями эпических песен в микенское время делаются цари тогдашних государств, известных нам, как, например, Микенское и Пилосское царства, столицы которых предстали перед нашими глазами в результате археологических раскопок, и других, которые нам известны хуже или совсем неизвестны.

Но эпос избирателен в использовании исторических событий; из множества военных столкновений эпохи экспедиция под Трою, видимо, уже вскоре после самого события заняла важное место в эпической традиции, в репертуаре певцов-аэдов. Занявшие в конце концов второе место песни о походах на город Фивы в Средней Греции и об ужасной судьбе царя Эдипа, по-видимому, также восходят в своих истоках к Микенской эпохе. Вскоре после гибели Трои страшная катастрофа постигла микенский мир. Дворцы Пилоса и Микен в Пелопоннесе были сожжены, уцелевший дворец в Тиринфе был покинут его обитателями. Египетские и хеттские источники говорят о нашествии доселе неведомых народов, потрясшем все восточное Средиземноморье. В микенскую Грецию вторгаются с севера снявшиеся с места под натиском соседей греческие племена эолийцев и дорийцев, жившие до сих пор родоплеменным строем где-то к северу от Балканского полуострова. Наступает эпоха послемикенского упадка. Изделия художественного ремесла становятся грубыми, примитивными, Сложная слоговая письменность микенских дворцов, так называемое линейное письмо Б, была забыта. Греки снова сделались бесписьменным народом - наступает эпоха, которую принято называть "темными веками". Жизнь греков приобретает формы, характерные для народов, живших родоплеменным строем и разрушивших более высокую культуру, как это сделали германцы во время великого переселения народов или предки индийцев арьи, разрушившие в XIV-XIII вв. до н. э. протоиндийскую цивилизацию. В центре интересов такого племени - военные экспедиции предводителей с их дружинами, захват и дележ добычи, героическая смерть в поединке с неприятелем, слава подвигов - при жизни и после смерти. Идеальной формой выражения идеологии такого общества является героический эпос: ею проникнуты песни древнеисландской "Старшей Эдды", индийская "Махабхарата", героический эпос тюркских народов. Греки эолийского племени, жившие первоначально севернее, усваивают поэтическую традицию Микенской эпохи, объединяют ее со своей собственной: язык гомеровских поэм свидетельствует о том, что поэтическая традиция микенских времен дошла до Гомера через эолийских аэдов - творцов героических эпических песен первых послемикенских веков.

В X в. до н. э. эолийцы и греки ионийского племени, жившие в Греции, видимо, уже в микенские времена, начинают колонизировать острова Эгейского моря и северную часть западного побережья Малой Азии. В условиях тесного контакта эолийцев и ионян эпическая традиция переходит к ионийским аэдам. Из сплава эолийских и ионийских диалектных черт с сохранением архаизмов еще более древних эпох складывается поэтический язык гомеровского эпоса. Язык этот был понятен слушателям, привыкшим с детства к песням аэдов - творцов и исполнителей греческого эпоса, хотя в жизни никто на этом языке не говорил.

Необычность языка подчеркивала необычность событий, о которых повествовали аэды, помогала слушателям перенестись в мир героического прошлого, люди которого представлялись намного сильнее, храбрее, во всех отношениях значительнее нынешних. Если даже какое-то выражение оказывалось не совсем понятным, это только поднимало авторитет аэда, который казался знающим то, чего не знают простые люди. Четко урегулированный стихотворный размер - гексаметр, где каждый стих состоял из шести стоп с правильным чередованием долгих и кратких слогов, характерным для всей древнегреческой поэзии, незатейливая торжественная мелодия стихов, певшихся под аккомпанемент лиры - все это еще больше приподнимало песнь аэда над уровнем повседневного существования слушателей.

Между тем Греция постепенно выходила из состояния тяжелого экономического упадка, политической и культурной деградации, в которые она впала после гибели микенских царств. В X в. до н. э. греки начинают в заметных количествах выплавлять железо, и оно постепенно вытесняет бронзу в качестве материала для изготовления орудий труда и оружия. Наступает подъем земледелия, ремесла и торговли, увеличивается численность населения. Возрождается на новой основе изобразительное искусство- вазовая живопись, рельефы на бронзе, скульптура. Религиозные празднества и погребальные церемонии собирают все больше людей из соседних местностей, и исполнение эпических поэм соперничающими между собой в мастерстве аэдами становится неотъемлемым элементом праздничных или траурных церемоний.

Наконец, около 800 г. до н. э., греки заимствуют у финикийцев и приспосабливают к греческому языку финикийский алфавит. В течение VIII в. до н. э. он распространяется, как об этом свидетельствуют надписи, по всему греческому миру. Этим закончился длившийся четыре столетия период, в течение которого послемикенские греки обходились без письменности, период формирования древнегреческого народного героического эпоса.

И вот в то самое время, когда начавшийся подъем все ускорялся в восходящем темпе, где-то в ионийских колониях - на островах или в Малой Азии - традиционное искусство аэда усвоил юноша, наделенный от природы поэтическим гением, какой не проявлялся до того и проявился с тех пор всего несколько раз на протяжении всей истории человечества. Имя его - Гомер.

Биографические сведения о нем, дошедшие до нас от позднейших античных авторов, противоречивы, не всегда правдоподобны, зачастую представляют собой очевидные домыслы. Греки позднейших времен не знали даже, откуда Гомер был родом, что нашло свое отражение в знаменитой эпиграмме. вошедшей в так называемую "Греческую антологию".

Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:

Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.

(пер. Л. Блуменау)

Вызывает сомнение античная традиция о слепоте Гомера: автор "Илиады" и Одиссеи", во всяком случае, прожил зрячим большую часть жизни, впитал в себя яркие картины природы и бытия человека на ее фоне, побывал в гуще сражения, лично соприкоснулся едва ли не со всеми стронами тогдашней жизни. Видел он своими глазами и троянскую равнину, как это явствует из ряда деталей в описаниях "Илиады".

Представление о слепом Гомере легко могло возникнуть по аналогии со слепым аэдом феаков Демодоком в "Одиссее" (VIII, 62 слл.), которого, как и аэда Фемия ("Одиссея", I, 151 слл. и др.), Гомер, по-видимому, наделил идеализированными чертами аэда - своего современника, а может быть, и действительно какими-то собственными. Могли сыграть свою роль в возникновении легенды о слепоте Гомера и слова автора так называемого гомеровского гимна к Аполлону Делосскому (ст. 169-173), назвавшего себя "слепым мужем, живущим на Хиосе": ведь в позднейшую эпоху автором этого гимна считали Гомера.

Греки архаической эпохи, к сожалению, не проявляли интереса к личности и к обстоятельствам жизни авторов даже таких сочинений, которые пользовались широчайшей популярностью. Если бы живший поколением позднее или даже младший современник Гомера Гесиод, автор поэм "Труды и дни" и "Теогония", не вставил в "Труды и дни" некоторых сведений о самом себе, ни эллинистические ученые, составлявшие жизнеописания поэтов классической эпохи, ни мы не знали бы ничего определенного и о нем.

Имя "Гомер" скорее всего подлинное, хотя многие исследователи высказывали сомнения на этот счет. Оно не принадлежит к числу греческих имен, бывших в употреблении, греки его не понимали и всячески пытались объяснить, толкуя его то как "заложник", то как "слепец". Едва ли кто мог придумать такое имя для автора "Илиады" и "Одиссеи": очевидно, имя автора стояло в заглавиях уже первых рукописей поэм. Судя по имени, гениальный поэт мог быть даже и не греком но происхождению: в становлении и развитии эллинской культуры сыграли важную роль многие "варвары" или "полуварвары", усвоившие с детства греческий язык и греческую культурную традицию, - философ Фалес Милетский, отец истории Геродот, писатель-сатирик Лукиан.

Поэмы такой длины и такой сложной структуры, как "Илиада" и "Одиссея", не могли сохраниться в устной эпической традиции, в которой важнейшую роль играла импровизация. Устное эпическое творчество не знает авторского права, и аэды, которые попытались бы воспроизводить "Илиаду" или "Одиссею" по памяти на слух, неизбежно разрушили бы стройную композицию поэмы, пытаясь каждый на свой лад сделать поэму лучше. То, что поэмы дошли до нас не погибнув, может быть объяснено только тем, что они были записаны самим поэтом или под его диктовку при помощи совсем недавно созданного греческого алфавита [1].

Гомер должен был впитать в себя с юных лет вековую и даже тысячелетнюю традицию устного эпического творчества. У этого жанра фольклора есть свои закономерности, более или менее общие для всех народов, которые создают фольклорный героический эпос. Выявляются эти законы легче всего при изучении эпического творчества народов, у которых оно еще живо, где самый процесс творчества можно непосредственно наблюдать и исследовать. Такие наблюдения были предприняты русским ученым В. В. Радловым в отношении эпоса тюркских народов еще в XIX в. В нашем веке еще живое эпическое творчество народов Югославии изучали с этой точки зрения Матиас Мурко, американцы Мильман Парри и его ученик Альберт Лорд. Исследовалось и исследуется и эпическое творчество других народов.

При этом выяснилось, что в фольклорном эпосе важнейшее место занимает импровизация в процессе исполнения. Певец или сказитель никогда не повторяет единожды созданный и раз навсегда заученный текст. Эпическая песнь в известной мере творится заново для каждого исполнения, но для того чтобы справиться с этой задачей, певец держит наготове у себя в памяти целый набор эпических клише, подходящих одинаково для песней на различные сюжеты. Объем этих клише колеблется от сочетания существительного с его постоянным эпитетом, переходящим из песни в песнь, как "добрый молодец" или "силушка великая" русских былин, принадлежащих к тому же жанру героического эпоса, до целых блоков в несколько стихов, описывающих какую-то повторяющуюся типическую ситуацию.

Фольклорный эпос обычно однолинеен в развитии повествования: события, которые в жизни естественно происходили бы одновременно, развиваясь параллельно, эпос изображает как происходящие последовательно. Действующие лица всегда характеризуются однозначно положительно пли отрицательно, рисуются либо сплошной черной, либо белой краской. Характеры героев изображаются статично, в них не видно развития, даже если цикл эпических песней изображает судьбу героя от рождения до самой гибели.

Эту фольклорную эпическую поэтику вместе с техникой импровизации унаследовал от своих учителей и Гомер. Так, в частности, Гомер сохраняет фольклорную однолинейность повествования; этот принцип изображения событий был открыт у Гомера Ф. Ф. Зелинским и был назван им "законом хронологической несовместимости". Так, в III песни "Илиады" поэт сначала дает довольно длинную сцену между Еленой и Парисом, спасенным Афродитой от рук Менелая, а затем уже сообщает о том, как Мепелай разыскивал Париса на поле сражения, в то время как Менелай, естественно, должен был ринуться на поиски Париса сразу после того, как тот исчез. Широко использует Гомер и характерные для фольклорного эпоса и вообще для фольклора клише. Бог Аполлон у него многократно характеризуется как "сребролукий", а Ахилл как "быстроногий", хотя способность Ахилла быстро бегать не играет роли в развитии действия "Илиады" и в XXII песни (ст. 136-203) он так и не смог догнать убегавшего от него Гектора. Небо именуется звездным, даже когда действие происходит средь бела дня ("Илиада", VIII, 46; XV, 371). В I песни "Илиады" в описании жертвоприношения мы читаем:

Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы,

Выи им подняли вверх, закололи, тела освежили,

Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли

Вдвое кругом и на них положили останки сырые.

....................

Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,

Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,

Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.

Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили;

Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;

И когда питием и пищею глад утолили…

(I, 458-461; 464-469)

Во II песни (421-424, 427-432) эти стихи в греческом тексте повторяются слово в слово.

И все же приемы индивидуальной и обусловленной ситуацией точкой характеристики героя уже проявляются отчетливо в гомеровских поэмах. Так, эпитет "ужасный" необычен для Ахилла (он применяется чаще всего к Аяксу, сыну Теламона), и когда мы читаем в XXI песни "Илиады":

Царь Илиона, Приам престарелый, на башне священной

Стоя, узрел Ахиллеса ужасного: все пред героем

Трои сыны, убегая, толпилися; противоборства

Более не было...

("Илиада", XXI, 526-529),

невозможно допустить, что Ахилл назван "ужасным" случайно, а не в соответствии со сложившейся ситуацией и как бы увиденный глазами Приама.

В самом стиле прямой речи героев Гомера заметны различия, свидетельствующие о том, что Гомер характеризует своих героев не только тем, что они говорят, но и тем, как они говорят. В частности, склонность престарелого Нестора к многословию была отмечена уже в древности. Аякс, сын Теламона, говорит не так, как Диомед.

Характеры гомеровских героев уже очень далеки от фольклорной однозначности и прямолинейности. Гектор, главный противник Ахилла и всех ахейцев, предстает перед нами героем, который готов погибнуть и погибает, защищая свой город, предстает любящим мужем и отцом ("Илиада", VI, 404-483). Именно в уста Гектора, а не кого-либо из ахейских воителей вкладывает Гомер слова, которые выглядят как прочувствованная формулировка его собственного мироощущения:

Ты не обетам богов, а ширяющим в воздухе птицам

Верить велишь? Презираю я птиц и о том не забочусь,

Вправо ли птицы несутся, к востоку денницы и солнца,

Или налево пернатые к мрачному западу мчатся.

Верить должны мы единому, Зевса великого воле,

Зевса, который и смертных и вечных богов повелитель!

Знаменье лучшее всех - за отечество храбро сражаться!

Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя?

Ежели Трои сыны при ахейских судах мореходных

Все мы падем умерщвленные, ты умереть не страшися!

("Илиада", XII, 237-246)

Но и его охватывает трепет при виде приближающегося Ахилла. Он обращается в бегство, обегает трижды вокруг Трои, преследуемый Ахиллом , и только обманутый Афиной, явившейся к нему в облике его брата Деифоба, решается на роковой поединок с Ахиллом ("Илиада", XXII, 131-248).

Образ главного героя "Илиады" Ахилла не только неоднозначен, но и обнаруживает на протяжении поэмы черты развития. Ахилл, сильнейший из сильных и храбрейший из храбрых, не выдерживает обиды, нанесенной ему верховным предводителем ахейцев под Троей Агамемноном, отобравшим у него любимую им пленницу Брисеиду. Разгневанный Ахилл перестает участвовать в сражениях и через свою мать, богиню Фетиду, добивается того, что Зевс ниспосылает ахейцам поражения, которые заставляют их раскаяться в обиде, нанесенной самому могучему из героев. Гомер признает, что у Ахилла были все основания для того, чтобы прийти в ярость, и все же он уже во вступлении к "Илиаде" называет гнев Ахилла "губительным, пагубным" (I, 2: в переводе Гнедича "грозный"), а затем шаг за шагом показывает, что поведение Ахилла привело к гибели его лучшего друга Патрокла [2]. Ахилл наконец раскаивается в своем поведении. Он выступает на защиту ахейцев и убивает в поединке Гектора. Но здесь Гомер изображает Ахилла преступившим в скорби по Патроклу и в ненависти к Гектору божеские и человеческие законы: Ахилл глумится над телом мертвого Гектора и собирается лишить его погребения. Лишь в заключительной песни "Илиады" Гомер показывает Ахилла, смягченного горем явившегося к нему отца Гектора Приама. Ахилл выдает ему для погребения тело Гектора и сам плачет вместе с Приамом (XXIV, 509-512). Тот самый Ахилл, которого лишь вмешательство Афины удержало в I песни от нападения на Агамемнона (188-221), в XXIV, последней, сам принимает заранее меры, чтобы не допустить вспышки гнева, которая могла бы побудить его посягнуть на явившегося к нему просителем Приама (582-586).

Одним из наиболее бросающихся в глаза художественных приемов гомеровского эпоса является изображение героев действующими не по собственному побуждению, а получающими в важные моменты помощь и советы от покровительствующих им богов. Так, уже в I песни "Илиады" видимая только Ахиллу Афина по поручению Геры останавливает его в тот момент, когда он был готов броситься с мечом на Агамемнона, и обещает Ахиллу удовлетворение за нанесенную ему обиду (I, 193-218). В III песни Афродита спасает от гибели Париса-Александра, потерпевшего поражение в поединке с Менелаем (III, 374-382). При этом боги всегда добиваются того, чтобы действие развивалось либо в соответствии с уже сложившейся эпической традицией, либо в согласии с художественным замыслом поэта, так что немецкие филологи метко охарактеризовали эту поразительную черту гомеровского эпоса как Gotterapparat - т. е. "аппарат богов", который поэт использует для развития действия в нужном направлении.

Очевидно, люди догомеровской и гомеровской эпохи могли в критических ситуациях ощущать принимаемые ими решения как результат внушения божества, а кому-то из них казалось, что он слышал их указания или даже видел этих богов в человеческом или в каком-либо ином облике Однако в гомеровской поэзии вмешательство богов в дела людей и их руководство героями явно превратились в художественный прием, имеющий в частности, целью приподнять героев эпоса и их дела над обычным человеческим уровнем. Не случайно неожиданное выступление Терсита, цризвавшего воинов отправляться по домам, мотивировано всего лишь его собственным низменным характером, а противодействие, которое оказал ему и другим желавшим вернуться Одиссей, мотивировано полученным им от Афины поручением ("Илиада", II, 166-277): вмешательства богов Гомер удостаивает только лучших - благородных героев знатного происхождения.

Даже саму судьбу - Мойру - ставит Гомер на службу своим художественным задачам: он прибегает к ссылке на нее, когда не может, не вступая в противоречие с традицией или с общим замыслом произведения, развивать действие так, как это соответствовало бы его симпатиям или было в данный момент художественно выигрышно. Так, явно сочувствующий Гектору в его поединке с Ахиллом поэт заставляет сочувствовать Гектору самого Зевса (XXII, 167 слл.) и объясняет гибель Гектора, видимо закрепленную в традиции и, во всяком случае, необходимую в соответствия с замыслом "Илиады", решением судьбы.

Догомеровская эпическая традиция была обширна и разнообразна. Слушатели Гомера должны были хорошо помнить множество сказаний о богах и героях, очевидно, чаще всего облеченных в эпическую форму. Об этом говорит то, что Гомер часто довольствуется лишь намеками на чрезвычайно интересные мифические эпизоды типа подвигов Геракла и конфликтов, возникавших у Зевса с преследовавшей Геракла Герой: аудитория не простила бы Гомеру такой скупости в изложении, если бы большинству слушателей не было хорошо известно, о чем идет речь. Некоторые эпизоды из эпической традиции, в том числе и не относящейся к Троянской войне, Гомер, судя по всему, использовал в своих поэмах не только непосредственно, но и в качестве отправных пунктов для создания аналогичных эпизодов на совсем другом материале. Так, есть основания думать, что древнее повествование о гневе Мелеагра и об его отказе сражаться, которое использует в своей речи, увещевая Ахилла, Феникс ("Илиада", IX, 529-599), могло подать Гомеру идею поставить гнев Ахилла в центре действия "Илиады".

studfiles.net

Древнегреческий эпос. Древнегреческая культура - контрольная работа

Древнегреческий эпос - Русская историческая библиотека

Можно ли предполагать, что столь замечательные по форме и содержанию и столь значительные по объему гомеровские поэмы «Илиада» и «Одиссея», явились внезапно, ничем не подготовленные, не были плодом предыдущего развития древнегреческого эпоса? Можно ли допустить, что Гомер, при всей громадности своего таланта, создал такое великое творение один, без предшественников? Конечно, еще и до Гомера существовали эпические поэты, песни которых обращались в народе и пролагали путь творцу Илиады и Одиссеи; но слава его имени и совершенство его произведений заставили забыть все предшествовавшее ему литературное развитие, как солнце заставляет гаснуть звезды.

Гомер, автор «Илиады» и «Одиссеи»

В эпоху дорийского переселения, когда древнегреческие племена, оставив свою европейскую родину, начинали селиться на новых местах, – на островах Эгейского моря и на западном берегу Малой Азии, Греция давно уже вышла из первобытного, грубого варварства. Еще ранее этой эпохи в Элладе существовали уже города и укрепленные местности, политические и религиозные союзы. Древние греки занимались уже не только скотоводством, но и земледелием, которое, как известно, смягчает нравы; они занимались также ремеслами, торговлей, мореплаванием. Стремление к высшему умственному развитию начинало уже проявляться в богато одаренном народе, восприимчивом ко всему великому и прекрасному. Эпическая и прочие виды поэзии зародились у греков, без сомнения, очень рано.

Древняя Греция в IX - VI вв. до н.э. Карта

Древнейшею колыбелью древнегреческой культуры была Фессалия, – обширная и плодородная равнина Пенея, в которой много раз появлялись спускавшиеся с севера, подобно горным потокам, племена и затем, теснимые новыми пришельцами, шли далее к югу. Особенное значение имела местность, лежащая у подошвы Олимпа, этого могучего стража северной греческой границы, – местность, богато и оригинально одаренная природою. Старый Олимп, с 42 головами и 62 потоками (как величает его песня фессалийских клефтов), возвышает свои обнаженные, частью покрытые вечным снегом вершины на 9000 футов над поверхностью моря, выше облаков; сумрачные хвойные и обширные лиственные леса, прорезанные скалистыми уступами и зеленеющими долинами, покрывают склоны горного хребта и окаймляют его подошву. Здесь-то, на восточных исеверо-восточных склонах Олимпа, в привлекательной и обильно орошенной горными потоками области – в Пиерии – жили в доисторические времена так называемые мифические фракийцы, – древнегреческое племя, которого не следует смешивать с появившимися впоследствии и жившими далее к северу варварами – фракийцами. Мифические фракийцы были первыми почитателями муз, богинь песнопения и поэзии; эти искусства у них особенно процветали, вследствие чего они имели значительное влияние на другие родственные племена, хотя, конечно, и у этих последних была также своя народная эпическая и героическая поэзия. Благодаря фракийским певцам, из Пиерии, смутные представления о богах Древней Греции сделались мало-помалу яснее; Олимп получил значение священной горы, на вершинах которой находится жилище Зевса и его бессмертной семьи олимпийских богов. Эти певцы положили основание системе греческой мифологии в том виде, в каком она является у позднейших поэтов и в сознании народа; они познакомили с этим учением соседние племена, которые, восприняв его, продолжали развивать и дополнять основные мифы. Из области, занятой фракийцами еще в доисторические времена, это племя спустилось впоследствии на юг – к Геликону и Парнасу, в Беотии и Фокиде, на остров Эвбею и в Аттику, и фракийские певцы всюду встречали слушателей и подражателей, так как весь эллинский народ был богато одарен поэтическими способностями.

Древнейшие греческие поэты, которые, по преданию, почти все принадлежали именно к фракийскому племени, как, например, Орфей, Музей, Эвмолп, Филемон (конечно – личности не исторические, а легендарные), все называются в то же время и жрецами. Древнейшая греческая поэзия и на самом деле была поэзией жреческой, религиозной; первые произведения древнегреческого эпоса и лирики песни проистекали из глубокого религиозного чувства, которое в первичную эпоху развития господствует над всею жизнью и стремлениями как отдельного человека, так и целого народа. Как песни благодарственные и молитвенные, которые пелись преимущественно во время жертвоприношений, так и песни свадебные, плачи по покойникам, жалобы на увядание, замирание цветущей природы и тому подобное имели главным образом религиозный характер. Это были простые и краткие лирические порывы возбужденного религиозного чувства; но к ним – и, по всей вероятности, еще очень рано – присоединялось и изложение мифа, рассказы о происхождении, подвигах и чудных деяниях того или другого божества, словом, такие черты, которые обозначают уже переход к эпической поэзии; когда же народ от патриархальной пастушеской и земледельческой жизни стал мало-помалу переходить к более оживленной жизни воинственной, когда в нем пробудилось желание славы и подвигов бранных, тогда изменилась и его поэзия, и рядом с песнью религиозной явилась песня эпическая – былина о героях. Древнегреческий эпический певец повествовал народу о приключениях и славных подвигах героев, которые вспоминались с гордостью и радостью, и, передавая памяти потомства громкие имена славных предков, воодушевлял слушателей жаждою таких же подвигов и такой же славы.

Герои древнегреческого эпоса - Персей и Андромеда. Художник Дж. Вазари, 1570-1572

Источник изображения

Стоустая молва, особенно у народа с такою богатою фантазиею, каковы были греки, доставляла певцам древнегреческого эпоса богатый материал для былинного эпоса. Таким материалом послужили прежде всего древнейшие народные мифы о подвигах и судьбе отдельных героев, которые, как, например, Беллерофонт, Персей, Геракл, Тесей, были одарены сверхъестественною силой и, пользуясь покровительством и помощью какого-либо божества, совершали в одиночку или с немногими товарищами нечеловеческие подвиги, очищали страну от страшных великанов или злых чудовищ и таким образом подготовляли почву для более цивилизованной героической эпохи.

Главный герой древнегреческого эпоса, Геракл, убивает Немейского льва. Копия со статуи Лисиппа

Затем явились у древних греков эпические сказания о позднейших, младших героях – героический эпос в тесном смысле, повествующий о тех временах, когда значительное число героев различных племен соединялось вместе для одного общего предприятия. Таковы сказания о войне куретов и этолийцев, об охоте на калидонского вепря, о походе аргонавтов, о битве лапифов с кентаврами, об осаде Фив и Трои. Песни древнегреческого эпоса, в которых передавались отдельные сцены и приключения из цикла сказаний о героях, при более значительном количестве и разнообразии поэтических образов, требовали от певцов большого таланта; наряду с развитием поэтического духа и творчества развивалась мало-помалу и эпическая поэзия греков, которая достигла наконец до высшей степени своего процветания – до создания эпопеи в обширном смысле слова, предметом которой были уже не отдельные, строго разграниченные приключения и военные рассказы, но великие всенародные войны во всей их полноте, со всем разнообразием лиц и событий.

Этой высшей степени процветания древнегреческий эпос достиг на азиатской почве, на ионийском берегу. Когда, вследствие так называемого дорийского переселения, почти все греческие племена, от Олимпа до мыса Тенара, удалились из мест своего первоначального поселения, тогда множество народа, составленного из различных племен, пустилось в море и нашло себе новые жилища на островах Архипелага и на западном берегу Малой Азии. Часть греков-ахейцев из Арголиды и Лакедемона вместе с эолийцами из Беотии и Фессалии, спустя около 130 лет после разрушения Трои (следовательно, по летосчислению Эратосфена, в 1054 г. до Р. X.), переселилась под предводительством Пентила, сына Ореста и внука Агамемнонона, на берега Мизии и Лидии, в страну, где некогда стояла Троя. Первыми колониями этих переселенцев были Митилена (на острове Лесбосе) и Кимы, а на юге – город Смирна. Лет десять спустя, на берегах Лидии и Карии, а также и на Кикладских островах появились многочисленные колонии греков-ионян. Ионяне явились из Пелопоннеса в Аттику и оттуда, под предводительством Нелея, сына Кодра, и других потомков пилосского Нестора, отправились в море, в сопровождении множества бездомных людей из других племен – минийцев, кадмейцев и пилосцев. Колонизованный ими малоазиатский берег получил название Ионии, а область, примыкающая к нему с севера, была названа Эолидой. На обильном заливами берегу Ионии (к которой причислялись также и близлежащие острова – Хиос и Самос) возник целый ряд древнегреческих городов. Наиболее замечательными из них были: Колофон, Эфес и Милет. Доряне, поселившиеся несколько позже к югу от ионян, имели в это время мало значения, так как они оставались еще чуждыми жизни и интересам своих соседей.

Вследствие этих переселений греческая жизнь приобрела более широкую почву для своего развития; но главным центром древнегреческой культуры сделались с этих пор берега и острова Эгейского моря. Вообще колонии всегда развиваются быстрее своей метрополии; так было и в данном случае. После бурного периода странствований греческая жизнь на эолийско-ионийском прибрежье вступила в период процветания. Общественные отношения пришли мало-помалу в порядок; начались мирные сношения с соседями, большею частью родственными по происхождению и образованными; вскоре под приветливым голубым небом, в стране, покрытой нивами и виноградниками, лугами и лесами, на берегах, изрезанных множеством заливов, началась свежая, деятельная жизнь. Труды древнегреческого земледельца и скотовода вознаграждались щедрой природой, в городах процветали ремесла, торговля и мореплавание, и веселый, свободный народ, довольный своим положением, мог почувствовать стремление к высшему умственному развитию.

В области культуры духовной раньше других заявили о себе греки-ионяне. Они жили в стране, которую Геродот называет прекраснейшей областью в мире. Из всех греческих племен это было племя наиболее даровитое, обладавшее живостью ума и быстротою восприятия; их живая фантазия умерялась здравым рассудком; идеальное направление мысли облагораживало их поэтическое миросозерцание. К этому присоединялось оригинальное остроумие и общительность. Одаренные такими качествами, греки-ионяне в продолжение многих веков были наиболее передовыми представителями эллинства в искусстве и науке; эпическая поэзия также нашла у них плодородную почву для своего развития и достигла своего высшего совершенства в эпических творениях Гомера.

Древние греки, переселяясь на азиатский берег, перенесли туда и свои сказания, и на новой земле особенно дорожили своими старыми песнями, как отголосками родной Эллады. Народ и певцы, повторяя эти песни, распространяли их и в то же время соединяли предания различных племен в одно общее целое. Особенный интерес для разноплеменной массы переселенцев должны были иметь еще свежие, недавно сложившиеся сказания древнегреческого эпоса о троянской войне. Эти эпические сказания, конечно, особенно охотно слушались и повторялись народом, так как этот народ состоял из потомков тех самых воителей, которые некогда так славно сражались на этом же азиатском берегу и наконец разрушили гордую Трою. Переселение греков в Малую Азию было до некоторой степени повторением этого прославленного в древнегреческом эпосе троянского похода. Цари, управлявшие вновь основанными городами, большею частью вели свое происхождение от героев, прославившихся в этой великой войне.

Сбор аргонавтов. Рисунок на тему одного из главных сюжетов древнегреческого эпоса. Аттический кратер середины V в. до Р. Х.

Поэтому певцы, без сомнения, предлагали своим слушателям преимущественно такие песни, содержание которых было заимствовано из цикла сказаний о троянской войне, хотя при этом не забывались и другие сказания. Так, например, Гомер (Одиссея XII, 69) говорит о «всем памятном» (πασιμέλουσα) корабле Арго, т. е. обо всеми воспеваемом корабле, который один из всех, возвращаясь от царя Ээта, благополучно миновал страшные «бродящие» скалы Симплегады; следовательно, песни о походе аргонавтов должны были быть известны народу еще в догомеровское время. Из различных мест у Гомера (Илиада, VIII, 362; XIV, 249 и сл.; VI, 152 и сл.; IX, 529 и сл.) можно видеть, что на его родине были известны предания о Геракле, Беллерофонте, Мелеагре и других.

www.rushist.com

Лекция 2. Древнегреческий героический эпос, его происхождение и бытование, сюжеты, герои, стиль.

Вопросы для самоконтроля.

1.Что такое античная литература?

2.Что такое мифология?

3.Где особенно активно использовалась мифология в древнегреческой литературе?

4.В чем проявляется историческая преемственность античной и новоевропейских культур?

5.Когда появилась письменная литература?

6.Какова была система жанров в античной литературе?

Лекция 2. Древнегреческий героический эпос, его происхождение и бытование, сюжеты, герои, стиль.

1.Гомер и «гомеровский вопрос».

Ученые до сих пор спорят о том, существовал ли в действительности гениальный творец «Илиады» и «Одиссеи», или у каждой поэмы был свой собственный автор, или же это были разрозненные песни, сведенные воедино каким-либо редактором.Греки считали, что эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея» были сложены слепым поэтом Гомером. Семь греческих городов претендовали на то, чтобы считаться родиной поэта. В то же время не существует никаких достоверных свидетельств о Гомере, и вообще нельзя считать доказанным, что обе поэмы были созданы одним и тем же человеком.

2.Поэмы «Илиада» и «Одиссея» — образцы древнего героического эпоса.

Произведения Гомера, поэмы «Илиада» и «Одиссея», являются первыми по времени известными нам памятниками древнегреческой литературы и вместе с тем вообще первыми памятниками литературы в Европе.Записаны были эти произведения впервые только во второй половине VI в. до н.э. Следовательно, народные материалы для этих поэм создавались еще раньше, по крайней мере, за два или за три века до этой первой записи.

3.Мифологическая и историческая основы поэм.

Причиной троянской войны было похищение Елены, супруги царя Менелая Парисом, сыном троянского царя Приама. Оскорбленный Менелай призвал на помощь других царей. Основным содержанием «Одиссеи» являются сказания о возвращении Одиссея на Итаку после окончания войны с Троей. Продолжалось это возвращение очень долго и заняло 10 лет.

Сюжетом гомеровских поэм являются разные эпизоды троянской войны. Греки в течение многих веков вели войны в Малой Азии. Однако именно война с Троей особенно запечатлелась в памяти древних греков, и ей было посвящено много разных литературных произведений.

4.Идейно-художественные особенности гомеровского эпоса.

В «Илиаде» в ярких чертах воспроизводятся явления реальной жизни и быта древнегреческих племен. Преобладает, конечно, описание быта военного времени. Но подвиги героев, столь красочно описываемые Гомером, не заслоняют от взора поэта все ужасы войны.

Несомненно, что «Одиссея» куда более сложное произведение античной литературы, чем «Илиада». Исследования «Одиссеи» с литературной точки зрения и с точки зрения возможного авторства ведутся и по сей день.

Поэмы «Илиада» и «Одиссея», приписываемые слепому старцу Гомеру, оказали огромнейшее, ни с чем не сравнимое влияние на всю историю античной культуры, а позже и на культуру нового времени. Огромное мастерство слагателя этих поэм, их эпохальность, красочность, колорит привлекает читателя и поныне, несмотря на огромную временную пропасть, лежащую между ними.

Вопросы для самоконтроля.

1.В чем сущность «гомеровского вопроса»?

2.Какие поэмы традиционно считаются принадлежащими Гомеру?

3.Какова мифологическая основа «Илиады»?

4.Какие исторические факты лежат в ее основе?

5.Какие сказания являются содержанием «Одиссеи»?

6.В чем состоят идейно-художественные особенности гомеровского эпоса?

Вопросы для самоконтроля.

1.Древнегреческий дидактический эпос и его творец.

2.Каковы структура и основная мысль «Трудов и дней»?

3.Функции Зевса в представлении Гесиода.

4.Содержание и роль «полезных советов» в поэме.

5.«Труды и дни» как истоки позднейшего жанра философской литературы.

Вопросы для самоконтроля.

1.Как возникли и как были организованы постановки трагедий в Древней Греции?

2.Какова структура древнегреческой трагедии?

Вопросы для самоконтроля.

1.Какие периоды выделяются в развитии древнегреческой комедии?

2.Каковы особенности древней аттической комедии?

3.Новоаттическая комедия и ее виднейший представитель.

4.Какие черты характерны для комедий Менандра?

5.В чем проявляется психологизм и гуманизм его творчества?

Вопросы для самоконтроля.

1.Какова общая сюжетная схема греческих романов?

2.В чем заключается их общий признак?

Античная литература

Литература Древнего Рима.

Лекция 1. Римская литература, продолжение греческих традиций и новаторство литературы Древнего Рима.

1.Общее с греческой литературой и особенности; влияние эллинизма.

Первой отличительной чертой римской литературы в сравнении с греческой является то, что это литература гораздо более поздняя и потому гораздо более зрелая. Первые памятники римской литературы относятся к III в. до н. э., в то время как первые письменные памятники греческой литературы засвидетельствованы в VIII в. до н. э. Следовательно, римская литература выступает на мировой арене по крайне мере на 400—500 лет позже греческой. Рим мог воспользоваться уже готовыми результатами векового развития греческой литературы, усвоить их достаточно быстро и основательно и создавать на этой основе уже свою собственную, гораздо более зрелую и развитую литературу.

С самого начала развития римской литературы чувствуется сильное греческое влияние. Второй особенностью римской литературы является то, что она возникает и расцветает в тот период истории античности, который для Греции был уже временем упадка. Это был период эллинизма, поэтому и говорят об общем эллинистически-римском периоде литературы и истории. Римская литература есть по преимуществу литература эллинистическая.

Комедии Плавта и Теренция, хотя формально и являются подражанием новоаттической комедии, например Менандру, но их натурализм и трезвая оценка жизни, их использование окружающего быта и драматизм их содержания являются особенностью именно римской литературы.

2.Периодизация римской литературы.

Так же как и греческую литературу, римскую литературу необходимо делить на периоды — доклассический, классический и послеклассический.

а) Доклассический период уходит в глубь веков и характеризуется сначала, как и в Греции, устной словесностью, а также началом письменности. До половины III в. до н. э. этот период называется обычно италийским. В течение его Рим, первоначально маленькая городская община, распространил свою власть на всю Италию.

С середины III в. возникает письменная литература. Она развивается в эпоху экспансии Рима в страны Средиземноморья (включительно по первую половину II в.) и начавшихся гражданских войн (вторая половина II в. — 80-е годы I в. до н. э.).

б) Классический период римской литературы — это время кризиса и конца республики (с 80-х годов до 30 г. I в., до н. э.) и эпоха принципата Августа (до 14 г. I в. н. э.).

в) Но уже в начале I столетия н.э. вполне отчетливо намечаются черты упадка классического периода. Этот процесс деградации литературы продолжается до падения Западной Римской империи в 476 г. н.э. Это время можно назвать послеклассическим периодом римской литературы. Здесь следует различать литературу расцвета империи (I в. н.э.) и литературу кризиса, падения империи (II—V в. н.э.).

3.Отношение римских авторов к греческому литературному наследию.

Греки, приходившие в Рим, приносили с собой все плоды своей вековой культуры в суровую и строгую страну завоевателей и политиков. Несомненно, некоторое влияние Греции было в Риме и раньше. Достаточно указать на то, что самый алфавит римский и римские меры и веса были заимствованы из Греции. Однако это влияние, вероятно, было поверхностным и, главное, совершенно не отразилось на литературе.

Другое дело — влияние Греции после 1-й Пунической войны. Один из первых римских писателей, грек Ливий Андроник, в 240 г., то есть сразу же после войны, ставит в Риме драму на латинском языке. Эта драма, как и все другие произведения этой эпохи, писалась в подражание греческим образцам, а первые прозаики, будучи римлянами, даже писали по-гречески.

Особенно прославились своей приверженностью ко всему греческому Сципионы — род, прославленный на войне с Карфагеном. В эпоху войн, в суровые времена сплошных походов, опасностей, поражений и побед на темных улицах Рима появились греческие боги со своими светлыми, беззаботными лицами, эти небесные любители красоты и искусства, появились изящные греческие музы, «своей беспечнейшей улыбкой просветляя будничные тревоги дня».

Вопросы для самоконтроля.

1.Каковы отличительные черты римской литературы в сравнении с греческой?

2.На какие основные периоды делят римскую литературу?

3.Когда возникла письменная римская литература?

4.Как изменялось влияние Греции на римскую литературу?

Вопросы для самоконтроля.

1.В чем специфика римского театра по сравнению с древнегреческим?

2.Каков типичный сюжет римской комедии?

3.Как традиции античной комедии развивались в европейской драматургии?

Вопросы для самоконтроля.

1.Развитие римских прозаических жанров в I — II в. до н. э.

2.Чему посвящены исторические мемуары Цезаря?

3.Какова тематика основных исторических сочинений Тацита?

4.Какого рода произведение представляет собой «Сатирикон» Петрония?

5.Что пародирует «Сатирикон»?

6.Какова идейная концепция романа Апулея «Золотой осел»?

Вопросы для самоконтроля.

1.К чему привело возникновение христианской веры и христианской литературы?

2.Какова литературно-историческая роль перевода Ветхого Завета?

3.Что дошло до нас от литературы первых десятилетий христианства?

4.Каковы наиболее важные достижения древнегреческой литературы?

5.Какую роль в современной культуре сыграл античный театр?

6.В какую эпоху в Европе начинается процесс возрождения античной культуры?

Вопросы для самоконтроля.

1.Что такое античная литература?

2.Что такое мифология?

3.Где особенно активно использовалась мифология в древнегреческой литературе?

4.В чем проявляется историческая преемственность античной и новоевропейских культур?

5.Когда появилась письменная литература?

6.Какова была система жанров в античной литературе?

Лекция 2. Древнегреческий героический эпос, его происхождение и бытование, сюжеты, герои, стиль.

1.Гомер и «гомеровский вопрос».

2.Поэмы «Илиада» и «Одиссея» — образцы древнего героического эпоса.

3.Мифологическая и историческая основы поэм.

4.Идейно-художественные особенности гомеровского эпоса.

Вопросы для самоконтроля.

1.В чем сущность «гомеровского вопроса»?

2.Какие поэмы традиционно считаются принадлежащими Гомеру?

3.Какова мифологическая основа «Илиады»?

4.Какие исторические факты лежат в ее основе?

5.Какие сказания являются содержанием «Одиссеи»?

6.В чем состоят идейно-художественные особенности гомеровского эпоса?

infopedia.su

Античный эпос. Древнегреческий героический эпос

24.11.2015

Первыми памятниками древнегреческой литературы традиционно считают поэмы Гомера. Впрочем, еще до Гомера греческая устная поэзия имела достаточно плодотворную традицию, без достижений которой Гомера поэмы просто не могли бы появиться. Некоторые указания на эту устную традицию можно найти даже в гомеровских поэмах. Устная традиция сохранила также имена известных певцов и авторов песен: Орфей, Лин, Мусей, Филаммон, Эвмолп и другие. Литературная традиция Древней Греции возникает на основе фольклорных жанров (мифы, культовые песни, обрядовый фольклор, заклинания, загадки, афористическая традиция, дифирамбы).

Предания повествуют, что впервые короткие исторические и героические песни в большие эпические поэмы начал объединять слепой странствующий певец Гомер. В античные времена историчность этой фигуры не ставилась под сомнение: Геродот писал, что Гомер и Гесиод жили за четыреста лет до него. Но истинных сведений о Гомере не существует, он является легендарной фигурой древнегреческой литературы. Греки считали, что Гомер был наделен даром провидца, его даже приравнивали к богам. За право называться родиной Гомера спорили семь городов: Смирна, Хиос, Колофон, Саламин, Родос, Аргос, Афины. Отсутствие достоверных сведений о самой личность Гомера, о времени и месте создания его поэм повлекли возникновение так называемого гомеровского вопроса.

Однако и причины, и события Троянской войны впоследствии подверглись существенной мифологизации и героизации. Обе поэмы стали своеобразной энциклопедией жизни и быта древних греков. В них говорится о земледелие и скотоводство, об изготовлении одежды и о путешествиях, о военных хитростях и религиозные обряды. Впрочем, обе поэмы существенно различаются: ведь в “Илиаде” использован материал военно-героического содержания (рис. 59), а в “Одиссее” – иобутово-сказочного. Главные их отличия приводим в таблице 3.

« Античная литература Древнеримский героический эпос »

moyaosvita.com.ua

Гомеровский эпос

Время, последовавшее за дорийским вторжением, в греческой истории называют «темными веками». Некогда богатая, цветущая земля была истощена войнами. И именно в этот трудный для греческих племен период стал складываться героический эпос, напоминавший о прежних победах.

Корни эпоса – в мифологии и фольклоре. Древнейшей эпической формой были хвалебные песни аэдов в честь мифологических героев.

Древнегреческие аэды – это профессиональные певцы-сказители, исполнявшие героические песни. Они пользовались всеобщим почетом, считалось, что их вдохновляют сами боги. Мастерство это передавалось изустно, из рода в род. В музыкальном отношении повествование аэдов представляло напевную декламацию в сопровождении лиры или кифары. На более позднем этапе героический эпос лишился музыкального сопровождения и исполнялся уже не аэдами, а рапсодами – чтецами-декламаторами.

Гениальным завершением длительного развития древнегреческих героических песен явились две бессмертные эпические поэмы – «Илиада» и «Одиссея». В «Илиаде», названной по имени малоазиатского города Илиона (Трои), рассказывается о военных подвигах ахейцев в последние месяцы Троянской войны. «Одиссея» повествует о возвращении с войны одного из ее героев – Одиссея. Текст поэм создавался в устном виде, а приблизительно в 7-8 веках до н.э. был записан в Афинах.

Обе поэмы связываются с именем Гомера – поэта, стоявшего у истоков всей европейской литературы (8 век до н.э.).

Гомеровский эпос отличает величественный, монументальный характер. Этому способствует замедленный темп повествования, развернутые сравнения в речи героев, а также особый стихотворный размер – мерный и торжественный шестистопный гекзаметр (шестистопный):

«Знаменье лучшее всех – лишь одно: за отчизну сражаться!»

(«Илиада»).

Герои гомеровских поэм – и греки, и троянцы – мужественны и благородны. Таков Ахилл, главный герой «Илиады», могучий воин, от одного голоса которого трепещут враги. Бесстрашен и Гектор, троянский герой. Зная, что сражается за обреченное дело, что он погибнет в этой борьбе, Гектор не может отступить, ведь он защищает свое отечество. Никакие испытания не могут сломить стойкого хитроумного Одиссея.

Обе поэмы содержат энциклопедически широкий материал о жизни греческого общества на переходном этапе от родового строя к рабовладельческому, а также детально разработанный образ олимпийского пантеона – греческих богов. В связи с этой всеохватностью гомеровского эпоса всю эпоху с 11 по 9 века до н.э. называют гомеровской.

musike.ru

Эпос Древней Греции: от мифа к логосу. О генезисе философии в истории античной культуры. Эпос древней греции

от мифа к логосу. О генезисе философии в истории античной культуры

Древнегреческий героический эпос и

Древнегреческий эпос. Древнегреческая культура - контрольная работа

Похожие главы из других работ:

Мифология и античный эпос, их отражение в постантичном искусстве

3. Древнегреческий театр и изобразительное искусство эпохи эллинизма

1. Древнегреческий театр

4. Эпос "Калевипоэга"

3.3 Героический эпос

2.1 Древнегреческий театр как государственное учреждение

Древнегреческий театр

2.2.3 Сказка о животных (животный эпос)

ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЙ ТЕАТР

Древнегреческий эпос - Русская историческая библиотека

Лекция 2. Древнегреческий героический эпос, его происхождение и бытование, сюжеты, герои, стиль.

Античный эпос. Древнегреческий героический эпос

Гомеровский эпос

Смотрите также