Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit - Страница 14. Древние цивилизации бонгард левин
Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit
Центральное место в «Текстах пирамид» занимает гелиопольская теология, которая ко времени воцарения V династии стала общегосударственной и тесно срослась с сакрализованным культом царя. О значимости почитания Солнца (Ра> в связи с обожествленной царской особой ранее этого периода можно судить по тому, какое место отводилось имени Ра и связанным с ним представлениям в титулатуре и именах царей. Уже в «золотом имени» Джосера понятия «золото» и «Солнце» слились в нерасторжимом единстве («Солнце в золоте»). Сын Хуфу—Джедефра величает себя «сыном Ра».
Таким образом, «солнечное имявторгается в царскую титулатуру. окончательно придав ей вид пятичленного имени. Если раньше «Ра» лишь изредка встречалось в составе царских имен, то со времени преемников Хуфу это постоянное явление. О первых трех царях V династии сохранилось предание как о «детях Ра, владыки Сахебу». рожденных женой жреца Ра (папирус Весткар).
С периода VI династии все более заметной в религиозной жизни страны становится роль Абидоса, на многие века прослывшего важнейшим культовым центром Египта. где почитался Осирис. Отныне здесь стремятся построить себе гробницу или поставить поминальную плиту, приобщившись таким образом благодати бога. Во владениях Осйриса в Абидосе соорудил себе усыпальницу и знаменитый своими многочисленными путешествиями в далекие страны сановник Уна, дабы быть «чтимым Осирисом». С этим богом, умершим и затем возрожденным к новой жизни, соединялись надежды на бессмертие. «Если жив он (Осирис), будет жить и (царь) Унас; если не умер он (Осирис), не умрет и Унас»,— говорится в «Текстах пирамид».
Из более поздних заупокойных текстов Осирис известен как царь загробного мира, вершитель посмертной судьбы каждого египтянина на суде богов. С образом Осириса связывались понятия о справедливости еще в период V династии. Тогда же заметным становится рост этического элемента в общем контексте религиозной культуры Египта. Поступки и заслуги в земной жизни, как свидетельствуют «идеальные» биографии вельмож периода V—VI династий, уже могут оцениваться как угодные царю и богам и в этом мире, и в загробной жизни. В гробничных надписях появляются уверения в том, что умерший был «любим своим отцом и хвалим своей матерью», что он подавал хлеб и одежды нуждающемуся. «Я — тот, кто говорит благое и сообщает желаемое. Никогда не говорил я дурного властелину против каких-либо людей, ибо хотел я, чтобы было мне хорошо пред Богом Великим»,— повествуют о себе вельможи Хуфхор и Пепинахт.
В период создания единого государства упорядочиваются культы многочисленных богов Египта и связанные с ними религиозно-мифологические представления. Идея единовластия привела к возвышению культов богов крупнейших религиозных и политических центров, вокруг которых формировались основные теологические концепции: гелиопольская, мемфисская, гермопольская.
Взаимодействие различных жреческих школ на ранних этапах египетского государства было, видимо, интенсивным. Тексты из пирамиды царя Унаса запечатлели не только слияние осирического мифа и гермопольских жреческих построений с гелиопольской теологией, но и соединение в одной системе богов гермопольского учения и богов фиванских, еще не игравших тогда заметной роли в религиозной жизни страны.
Истоки солярного монотеизма, столь характерного для египетской религии, также, вероятно, следует искать в довольно раннем периоде. По крайней мере в эпоху V династии Ра в «Текстах пирамид» уже фигурирует как единый бог в разных ипостасях — Ра-Атум, АтумХепра-Ра, Ра-Хорахте и т. д. На фоне преобладающего на всем протяжении египетской истории политеизма— наследия ранних эпох — возникают такие сложные теологические концепции, как, например, мемфисская, свидетельствующая об особой глубине ума, сумевшего подняться над путаницей политеистических представлений, восприняв всех богов как эманации единого Птаха, создавшего мир силой своего слова, замысленного «сердцем».
«Что станется с этой страной, когда скроется солнце и не будет больше сиять, дабы могли видеть люди? Не будут жить, сокрытые тучами, и все оцепенеет, лишившись его… Обмелеет река Египта, и смогут пересечь воды вброд… Южный ветер одолеет северный, и не будет в небесах ни единого дуновения… Придут враги с Востока, спустятся азиаты в Египет… И будет страна в смятении, не зная, что станется с ней… Я покажу тебе сына врагом, и брата недругом, и человека, убивающего своего отца. Все уста будут молить о сострадании, но исчезнет все благое, и погибнет страна…»
Этот образ бедствия, воспринимаемого как конец мира,— реминисценция небывалого мятежа, завершившего эпоху Древнего царства. Его описание вкладывается в уста великого мудреца древности Неферти как пророчество царю Снофру, во время которого еще ничто не предвещало грядущих испытаний. Подобная картина, но уже не как обобщенное, схематизированное пророчество, а как потрясающий своей исторической достоверностью документ, сохранилась в знаменитых «Речениях Ипувера», несомненно очевидца междоусобицы, который тяжко переживает упадок страны и торжество простолюдинов над знатью и царем.
«Маат изгнана, в Зале Совета — ложь. Нарушены предначертания богов, и пренебрегают их заповедями. Страна пребывает в бедствии. Повсюду стенания. Города и области в скорби. Всякое лицо подобно (другому) во зле, и нет (более) почтительности. Нарушен покой (даже) владык молчания»,— как бы вторит словам Ипувера гелиопольский жрец Хахаперрасенеб (Анху), также, очевидно, современник смут, писания которого на многие столетия пережили его самого.
Братоубийственная вражда, распад государства, голод и лишения, рост значения местных центров и их правителей, все более узурпирующих царские привилегии, усиление позиций средних слоев населения — все это не могло не сказаться на общем состоянии египетской культуры. «Подобно гончарному кругу», в этот период «повернулась» не только страна, но и само мировосприятие египтян, поставленных перед целым рядом социально-политических, религиозных и нравственных проблем. Но даже во времена упадка не были утрачены культурные ценности, созданные в эпоху Древнего царства.
От времени смут не сохранилось выдающихся памятников искусства, переживавшего тогда застой. Но в этот же период или непосредственно после него, в эпоху Среднего царства, появились такие глубокие сочинения, как «Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара» и «Спор Человека и Ба».
«Поучение гераклеопольского царя»— первое известное нам дидактическое сочинение, составленное от имени царя. В «Поучении» особый акцент делается на нравственные основы власти. Призывая Мерикара с беспощадностью относиться к мятежникам и остерегаться черни, гераклеопольский царь в то же время советует приближать к себе человека за его заслуги, не наказывать несправедливо и творить Маат, заботиться не только о своих вельможах, но и обо всех подданных, ибо все люди — «стадо бога», они—«подобия, вышедшие из его плоти». Увещевая сына следовать мудрым писаниям предков, он говорит об особой ответственности, которую налагает на царя его сан, и указывает ему, что именно благие поступки правителя — лучшая память о нем среди людей и залог оправдания на суде богов в загробном царстве, где добродетель ценится выше, чем пожертвованный «бык злодея». Так впервые идея загробного воздаяния, которая, по всей видимости, уже существовала во второй половине Древнего царства, приобретает для нас отчетливые очертания, свидетельствуя об углублении нравственных исканий.
Многочисленные намеки на эту идею содержатся в новых заупокойных текстах («Тексты саркофагов»), призванных обеспечить их обладателям бессмертие. Линия преемственности этой идеи тянется далее, в новоегипетскую заупокойную литературу, где она предстает уже окончательно сложившейся,— в знаменитую 125-ю главу «Книги мертвых». Но здесь, как и в «Текстах саркофагов», этический момент кажется растворенным в магических формулах, без помощи которых, видимо, не до конца можно надеяться на загробное спасение. Магия сильнее любого оружия в мире земном и создана богом-творцом изначально ради отвращения всяческого зла, как подчеркивается в «Поучении гераклеопольского царя».
www.rulit.me
Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit
3. Вопрос о начале истории человечества тесно связан с решением проблемы о месте австралопитеков в таксономической системе. Если они входят в семейство гоминид, или людей, то приведенная дата их наиболее раннего геологического возраста действительно знаменует начало человеческой истории; если нет — это начало не может быть отодвинуто от современности больше чем на 2—2,5 млн лет, т. е. на возраст наиболее древних находок питекантропов. Бум, поднятый в научной литературе вокруг так называемого человека умелого (homo habilis), не получил поддержки с морфологической точки зрения: находку оказалось возможным включить в группу австралопитеков. Но обнаруженные вместе с нею следы целенаправленной деятельности, находки орудий в слоях с костными остатками австралопитеков, остеодонтокератическая, или костяная, индустрия южной группы африканских австралопитеков, морфология самих австралопитеков — полностью освоенное двуногое передвижение и заметно более крупный, чем у человекообразных обезьян, мозг — позволяют позитивно решить вопрос о включении австралопитеков в состав гоминид, а потому датировать появление первых людей 4—5 млн лет назад.
4. Многолетняя дискуссия в биологической таксономии между сплитерами (дробителями) и ламперами (объединителями) коснулась и разработки классификации ископаемых гоминид, приведя к появлению схемы, в которой все семейство гоминид редуцировалось до одного рода с тремя видами — человеком австралопитековым, человеком прямоходящим (ранние гоминиды — питекантропы и синантропы) и человеком современного физического типа (поздние гоминиды — неандертальцы и верхнепалеолитические люди). Схема получила распространение и стала использоваться во многих палеоантропологических работах. Но тщательная и объективная оценка масштабов морфологических различий между отдельными группами ископаемых гоминид заставляет отвергнуть ее и сохранить родовой статус питекантропов, с одной стороны, неандертальцев и современных людей — с другой, при выделении нескольких видов внутри рода питекантропов, а также выделении неандертальцев и современных людей в качестве самостоятельных видов. В пользу такого подхода говорит и сравнение величин различий между ископаемыми гоминидами и родовыми и видовыми формами в мире животных: различия между отдельными формами ископаемых гоминид ближе к родовым, чем к видовым.
5. Чем больше накапливается палеоантропологических находок ископаемого человека (хотя их число все равно ничтожно), тем очевиднее становится, что древнейшее человечество с самого начала существовало во многих локальных формах, ряд которых, возможно, оказались тупиками эволюционного развития и не приняли участия в формировании более поздних и прогрессивных вариантов. Многолинейность эволюции Ископаемых гоминид на всем протяжении их истории доказывается этим с достаточной определенностью.
6. Проявление многолинейной эволюции не отменяет стадиального принципа, но накопление информации о конкретных формах ископаемых людей и все более совершенные способы оценки их хронологического возраста ограничивают слишком прямолинейное использование этого принципа. В отличие от воззрений предшествующих десятилетий, согласно которым переход от более ранней к более поздней и прогрессивной стадии морфологического развития осуществлялся панойкуменно, справедливой кажется концепция, в соответствии с которой имели место постоянные задержки и ускорения эволюционного развития, обусловленные степенью территориальной изоляции, характером расселения, уровнем хозяйственного развития той или иной группы гоминид, ее численностью и другими причинами географического и социально-исторического порядка. Сосуществование на протяжении ряда тысячелетий форм, относящихся к разному уровню стадиального развития, может считаться сейчас доказанным в истории семейства гоминид.
7. Стадиальность и многолинейность эволюции нашли яркое отражение в процессе формирования современного человека. После открытия неандертальских скелетов в Восточной Азии весь Старый Свет вошел в ареал человека неандертальского вида, что лишний раз подтвердило существование неандертальской фазы в эволюции человека. Продолжающаяся дискуссия между сторонниками моноцентрической и полицентрической гипотез происхождения человечества в значительной мере потеряла свою остроту, так как аргументы в пользу той или иной точки зрения, опирающиеся на старые находки, вроде бы исчерпаны, а новые находки остатков ископаемого человека появляются крайне редко. Идея преобладающего положения Средиземноморского бассейна, особенно восточной его части, и Передней Азии в формировании человека современного типа, пожалуй, правомерна для европеоидов и африканских негроидов; в Восточной же Азии обнаруживается комплекс морфологических корреспонденции между аборигенным современным и ископаемым человеком, который нашел также подтверждение в отношении Юго-Восточной Азии и Австралии. Классические формулировки полицентрической и моноцентрической гипотез выглядят сейчас устаревшими, а современная концепция многолинейной эволюции применительно к процессу происхождения современного человека требует гибкого подхода в трактовке перечисленных фактов и должна быть освобождена от крайностей в пользу лишь моноцентризма.
Приведенные тезисы — попытка суммировать главные тенденции в развитии теории антропогенеза за последние два-три десятилетия. В дополнение к огромной археологической работе, имевшей на своем счету немало открытий и показавшей более раннее, чем предполагалось до сих пор, оформление многих общественных институтов и социальных явлений (например, искусства), палеонтропологические исследования демонстрируют сложность и извилистость путей общественного прогресса и оставляют нам все меньше права на противопоставление доистории, или протоистории, и собственно истории. Практически история начинается и выступает в многообразных локальных формах с появления первых австралопитеков, и тому, что мы привыкли называть цивилизацией в узком смысле слова,— земледельческому хозяйству со стойловым скотоводством, появлению городов с ремесленным производством и концентрацией политической власти, зарождению письменности для обслуживания функционально усложнившейся общественной жизни — предшествовал путь длиною в несколько миллионов лет.
К настоящему времени накоплен громадный, почти необозримый археологический материал, рисующий основные этапы обработки кремня, показывающий магистральные линии развития каменной технологии палеолита, позволяющий установить технологическую преемственность между хронологически разновременными группами палеолитического населения, наконец, вообще демонстрирующий мощное поступательное движение человечества, начиная с достаточно примитивных орудий олдувайской культуры в Африке и кончая изощренной каменной и костяной индустрией верхнепалеолитической эпохи. Однако, к сожалению, при анализе факторов прогрессивного развития человеческого общества на пути к производящему хозяйству и цивилизации остаются за пределами рассмотрения два важных момента — расселение человечества из областей предполагаемой прародины, т. е. этапы и последовательность освоения ойкумены с ее разнообразными экологическими нишами, и рост его численности.
Первый из этих моментов отражает взаимодействие общества с природной средой, характер этого взаимодействия и его усовершенствование силами самого общества — другими словами, некий уровень познания природы и географической среды и подчинение их потребностям общества, обратное влияние на общество географической среды, особенно в ее экстремальных формах. Второй момент является важнейшей демографической характеристикой, аккумулирующей фундаментальные биологические и социально-экономические параметры. В 20—30-е гг. в наших географической, археологической, этнологической и экономической науках уделялось огромное внимание проблеме человека как производительной силы и демографические подходы занимали значительное место при рассмотрении и решении этой проблемы. Исторический материализм ставит во главу угла изучение производительных сил; человек — часть производительных сил любого общества, и численность людей входит в характеристику производительных сил в качестве компонента, маркирующего, если можно так выразиться, объем производительных сил, которыми располагало любое древнее общество.
www.rulit.me
Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit
Вопрос о времени возникновения локальных различий в культуре до сих пор не решен наукой, вокруг него не затихают острые споры, но уже материальная культура среднего палеолита предстает перед нами в большом разнообразии форм и дает примеры отдельных своеобразных памятников, не находящих сколько-нибудь близких аналогий.
Материальная культура в ходе расселения человека по земной поверхности перестала развиваться единым потоком. Внутри ее сформировались отдельные самостоятельные варианты, занимавшие более или менее обширные ареалы, демонстрировавшие культурную адаптацию к тем или иным условиям географической среды, развивавшиеся с большей или меньшей скоростью. Отсюда отставание культурного развития в изолированных районах, его ускорение в областях интенсивных культурных контактов и т. д. Культурное разнообразие человечества в ходе заселения ойкумены стало еще более значительным, чем его биологическое разнообразие.
Все сказанное выше опирается на результаты сотен палеоантропологических и археологических исследований. Тому, о чем пойдет речь ниже, а именно определению численности древнейшего человечества, посвящены единичные работы, в основе которых лежит высшей степени фрагментарный материал, не поддающийся однозначной интерпретации. Вообще палеодемография в целом делает лишь первые шаги, исследовательские подходы не суммированы полностью и базируются часто на значительно различающихся исходны посылках. Состояние фактических данных таково, что наличие значительных лакун в них заранее очевидно, но заполнены они быть не могут: до сих пор и наиболее древние стоянки первобытных коллективов, и костные остатки древнейших людей открываются в основном случайно, методика планомерного поиска еще очень далека от совершенства.
Численность каждого из ныне живущих видов человекообразных обезьян не превышает нескольких тысяч особей. Из этой цифры и нужно исходить при определении числа индивидуумов в популяциях, выделившихся из животного мира. Палеодемографии австралопитеков посвящено крупное исследование американского палеоантрополога А. Манна, использовавшего весь костный материал, накопленный к 1973 г. Фрагментарные скелеты австралопитеков найдены в сцементированных отложениях пещер. Состояние костей таково, что заставило ряд исследователей предполагать искусственное происхождение их скоплений: это остатки индивидуумов, убитых леопардами и принесенных ими в пещеры. Косвенным свидетельством такого предположения является преобладание неполовозрелых особей, на которых предпочитают охотиться хищники. Коль скоро находящиеся в нашем распоряжении конгломераты костей не представляют собой естественных выборок, относящиеся к ним цифры числа особей имеют лишь ориентировочное значение. Примерное число индивидуумов, происходящих из пяти основных местонахождений в Южной Африке, колеблется в соответствии с разными критериями подсчета от 121 до 157 особей. Если учесть, что нам известно до сих пор лишь ничтожное число местонахождений из общего их числа, то можно предполагать, что порядок этих цифр более или менее соответствует численности современных человекообразных обезьян. Таким образом, численность человечества началась, надо полагать, с 10 — 20 тыс. особей.
Американский демограф Э. Диви определил численность нижнепалеолитического человечества в 125 тыс. человек. Хронологически эта численность относится — в соответствии с датировками процесса антропогенеза, имевшими хождение в ту пору,— к 1 млн лет от современности; речь идет лишь о территории Африки, которая только и была заселена первобытными людьми в соответствии со взглядами автора, разделявшего гипотезу африканской прародины человечества; плотность населения была при этом 1 человек на 23— 24 кв. км. Этот расчет выглядит завышенным, но его можно принять для более поздней стадии нижнепалеолитической эпохи, представленной ашельскими памятниками и следующей группой ископаемых гоминид — питекантропами.
О них есть палеодемографическая работа немецкого палеоантрополога Ф. Вайденрайха, опирающаяся на итоги изучения человеческих скелетов из известного местонахождения Чжоукоудянь, близ Пекина, но она содержит данные лишь об индивидуальном и групповом возрасте. Диви приводит для неандертальцев цифру численности в 1 млн человек и относит ее к 300 тыс. лет от современности; плотность населения в пределах Африки и Евразии была при этом, по его мнению, равна 1 человеку на 8 кв. км. Эти оценки выглядят правдоподобными, хотя, строго говоря, их нельзя ни доказать сколь-ко-нибудь определенным образом, ни таким же образом опровергнуть.
В связи с заселением Америки и Австралии человеком в верхнем палеолите ойкумена значительно расширилась. Э. Диви предполагает, что плотность населения составляла 1 человек на 2,5 кв. км (25— 10 тыс. лет от современности), а численность его постепенно увеличивалась и была равна соответственно примерно 3,3 и 5,3 млн человек. Если экстраполировать цифры, полученные для населения Сибири к приходу туда русских, то мы получим более скромную численность для исторического момента перехода к производящему хозяйству — 2,5 млн человек. Эта цифра представляется предельной. Такой демографический потенциал, видимо, был уже достаточен, чтобы обеспечить формирование цивилизации в узком смысле слова: концентрацию хозяйственной деятельности в определенных, локально четко ограниченных районах, возникновение поселений городского типа, отделение ремесла от земледелия, накопление информации и т. д.
На последнем моменте стоит остановиться особо. Расселение древнейшего человечества по земной поверхности столкнуло его, как уже отмечалось, с самыми различными экологическими условиями и разнообразным миром охотничьей добычи. Освоение новых ниш было невозможно без наблюдения за ходом природных процессов и природными явлениями, охота — без знания привычек животных, собирательство не могло быть эффективным без запаса сведений о полезных растениях.
Духовной жизни палеолитического человечества, палеолитическому искусству и попыткам реконструкции социальных отношений посвящены тысячи статей и сотни книг. И лишь в единичных работах затрагивается вопрос о положительных знаниях в коллективах людей эпохи потребляющего хозяйства. В настоящее время вопрос этот интересно поставлен и рассмотрен в серии трудов В. Е. Ларичева. В частности, им приведены заслуживающие внимания соображения о невозможности представить себе развитие даже охотничьего и собирательского общества без какого-то календаря и использования в повседневной жизни астрономических ориентиров. Запас знаний, который накопило человечество в ходе расселения по земной поверхности на протяжении 4—5 млн лет, сыграл не последнюю роль в освоении навыков производящего хозяйства и переходе к цивилизации.
Глава II
Chapter II
The Rise of ancient civilizations
У истоков древних цивилизаций
«Раннеземледельческие культуры были подлинной предтечей древних цивилизаций».
Археологические открытия, сделанные после второй мировой войны сначала в Старом Свете, а затем и на Американском континенте, доказали, что истоки цивилизации уходят в глубокую древность, в период существования раннеземледельческих культур.
Формирование экономики, основанной на земледелии и скотоводстве и связанной, таким образом, с производством продуктов питания, явилось кардинальным рубежом в истории человечества. На значимость этого рубежа указывали основоположники марксизма — именно по данному признаку Ф. Энгельс выделял две эпохи в истории первобытного общества — эпоху дикости и эпоху варварства. Археологические находки позволяют утверждать, что этот перелом приходится на период неолита. Еще в 30-е гг. нашего столетия прогрессивный английский археолог Гордон Чайлд предложил назвать переход человеческого общества к земледелию и скотоводству неолитической революцией. При этом он имел в виду качественные изменения в экономике, подобные промышленной революции XVIII— XIX вв.
Переход к земледелию, основанному на культивировании высокопродуктивных сортов злаков (пшеница, ячмень, кукуруза, рис), привел к устойчивости в обеспечении продуктами питания человеческих коллективов, способствовал росту населения. Циклический характер земледельческого труда ограничил время, необходимое для обеспечения общества продовольствием, положил начало общественному благосостоянию. С оседлым образом жизни и развитием специализированных производств улучшились бытовые условия. Хижины и полуземлянки сменяются прочными домами — глинобитными в аридной зоне и каркасными в умеренном поясе. Многочисленные украшения из раковин и полудрагоценных камней теперь все чаще встречаются в древних погребениях. В них же появляются и первые зеркала, сделанные из блестящего обсидиана — вулканического стекла, и каменные палетки, служившие для приготовления различных косметических притираний, которые хранились в изящных морских раковинах. Повседневную жизнь все чаще украшает богато орнаментированная глиняная посуда.
www.rulit.me
Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit
вания в XVI в. индейцы майя занимали обширную и разнообразную по природным условиям территорию, включавшую в себя современные мексиканские штаты Табаско, Чьяпас, Кампече, Юкатан и Кинтана-Роо, а также всю Гватемалу, Белиз, западные районы Сальвадора и Гондураса. Границы области майя в I тыс. н. э., по-видимому, более или менее совпадали с упомянутыми выше. В настоящее время большинство ученых выделяют в пределах этой территории три крупные культурно-географические области или зоны: Северную (п-ов Юкатан), Центральную (Северная Гватемала, Белиз, Табаско и Чьяпас в Мексике) и Южную (горная Гватемала). Начало классического периода в низменных лесных областях майя отмечено появлением таких новых черт культуры, как иероглифическая письменность (надписи на рельефах, стелах, притолоках, росписях керамики и фресках, предметах мелкой пластики), календарные даты по эре майя (так называемого Длинного Счета — числа лет, прошедших от мифической даты 3113 г. до н. э.), монументальная каменная архитектура со ступенчатым «ложным» сводом, культ ранних стел и алтарей, специфический стиль керамики и терракотовых статуэток, оригинальная настенная живопись. Архитектура в центральной части любого крупного города майя I тыс. н. э. представлена пирамидальными холмами и платформами различных размеров и высоты. Внутри они обычно сооружены из смеси земли и щебня и облицованы снаружи плитами тесаного камня, скрепленными известковым раствором. На их плоских вершинах стоят каменные здания: небольшие постройки из одной—трех комнат на высоких башнеобразных пирамидах-основаниях (высота некоторых из таких пирамид-башен, как, например, в Тикале, достигает 60 м). Это, вероятно, храмы. А длинные многокомнатные ансамбли на низких платформах, обрамляющих внутренние открытые дворики, скорее всего резиденции знати или дворцы, поскольку перекрытия этих зданий сделаны обычно в виде ступенчатого свода, стены их очень массивны, а внутренние помещения сравнительно узки и невелики по размерам. Единственным источником света в комнатах служили узкие дверные проемы, поэтому внутри уцелевших храмов и дворцов царят прохлада и полумрак. В конце классического периода у майя появляются площадки для ритуальной игры в мяч— третий тип основных монументальных построек местных городов. Основной единицей планировки в городах майя были прямоугольные мощеные площади, окруженные монументальными зданиями. Очень часто важнейшие ритуально-административные постройки располагались на естественных или искусственно созданных возвышениях — «акрополях» (Пьедрас-Неграс, Копан, Тикаль и др.). Рядовые жилища строились из дерева и глины под крышами из сухих пальмовых листьев и были, вероятно, похожи на хижины индейцев майя XVI—XX вв., описанные историками и этнографами. В классический период, как и позднее, все жилые дома стояли на невысоких (1 — 1,5 м) платформах, облицованных камнем. Отдельно стоящий дом — явление, редкое у майя. Обычно жилые и подсобные помещения образуют группы из 2—5 построек, расположенных вокруг открытого внутреннего дворика (патио) прямоугольной формы. Это — резиденция большой патрилокальной семьи. Жилые «патио-группы» имеют тенденцию объединяться в более крупные единицы — наподобие городского «квартала» или его части. В VI—IX вв. майя достигли наивысших успехов в развитии различных видов неприкладного искусства, и прежде всего в монументальной скульптуре и живописи. Скульптурные школы Паленке, Копана, Йашчилана, Пьедрас-Неграс добиваются в это время особой тонкости моделировки, гармоничности композиции и естественности в передаче изображаемых персонажей (правителей, жрецов, сановников, воинов, слуг и пленных). Знаменитые фрески Бонампака (Чьяпас, Мексика), относящиеся к VIII в. н. э., представляют собой целое историческое повествование: сложные ритуалы и церемонии, сцены набега на чужие селения, жертвоприношение пленных, празднество, танцы и шествия сановников и вельмож. Благодаря работам американских (Т. Проскурякова, Д. Келли, Г. Берлин, Дж. Кублер и др.) и советских (Ю. В. Кнорозов, Р. В. Кинжалов) исследователей удалось убедительно доказать, что монументальная скульптура майя I тыс. н. э.— стелы, притолоки, рельефы и панели (а также иероглифические надписи на них) — это мемориальные памятники в честь деяний майяских правителей. Они рассказывают о рождении, вступлении на престол, войнах и завоеваниях, династических браках, ритуальных обрядах и прочих важных событиях из жизни светских владык почти двух десятков городов-государств, которые существовали, по данным археологии, в Центральной области майя в I тыс. н. э. Совершенно по-иному определяется сейчас и назначение некоторых пирамидальных храмов в городах майя. Если прежде они считались святилищами важнейших богов пантеона, а сама пирамида — лишь высоким и монолитным каменным постаментом для храма, то за последнее время под основаниями и в толще ряда таких пирамид удалось обнаружить пышные гробницы царей и членов правящих династий (открытие А. Руса в Храме Надписей, Паленке и др.). Заметные изменения претерпели за последнее время и представления о характере, структуре и функциях крупных майяских «центров» I тыс. н. э. Широкие исследования археологов США в Тикале, Цибилчальтуне, Эцне, Сейбале, Бекане и др. выявили наличие там значительного и постоянного населения, ремесленного производства, привозных изделий и многих других черт и признаков, свойственных древнему городу как в Старом, так и в Новом Свете. Подлинной сенсацией в майянистике явилось открытие американским исследователем Майклом Ко полихромной расписной керамики из наиболее пышных захоронений майяских аристократов и правителей I тыс. н. э. Сопоставляя сюжеты, представленные на этих глиняных вазах, с описаниями подвигов героев-близнецов в подземном царстве из эпоса майя-киче «ПопольВух» (XVI в.), ученый обратил внимание на их частичное совпадение. Это позволило Ко предположить, что изображения и надписи на каждом сосуде описывают смерть майяского правителя, длительное путешествие его души по страшным лабиринтам царства мертвых, преодоление разного рода препятствий и последующее воскрешение владыки, который превращался в конечном счете в одного из небесных богов. Все перипетии этого опасного путешествия полностью повторяли миф о приключениях героев-близнецов в преисподней из эпоса «Пополь-Вух». Кроме того, американский исследователь установил, что надписи или отдельные их части, представленные почти на всех расписных полихромных вазах VI—IX вв. н. э., часто повторяются, т. е. имеют стандартный характер. Чтение же этих «стандартных надписей» (так называемая формула возрождения) успешно осуществил в последние годы советский ученый Ю. В. Кнорозов. Благодаря этому перед нами открылся теперь совершенно новый, неведомый прежде мир — мифологические представления древних майя, их концепция жизни и смерти, религиозные воззрения и многое другое. ЦИВИЛИЗАЦИЯ АЦТЕКОВ После гибели Теотихуакана Центральная Мексика на долгие десятилетия становится ареной драматических и бурных событий: все новые и новые волны воинственных варварских племен «чичимеков» вторгаются сюда с севера и северо-запада, сметая еще уцелевшие островки теотихуаканской цивилизации в Аскапоцалько, Портесуэло, Чолуле и т. д. Наконец, в конце IX — начале X в. в результате слияния этих двух потоков — пришлого («чичимекского») и местного (теотихуаканского) — на северо-востоке региона возникает могущественное государство тольтеков с центром в г. Туле-Толлане (Идальго, Мексика). Но и это государственное образование оказалось недолговечным. В 1160 г. вторжение новых групп варваров с севера сокрушило Толлан и положило начало очередному периоду нестабильности в политической истории Мезоамерики. Среди воинственных пришельцев были теночки-ацтеки (астеки), полуварварское племя, направляемое к поискам лучшей доли указаниями своего племенного бога Уицилопочтли. Согласно преданиям, именно божественное провидение предопределило и выбор места для строительства будущей ацтекской столицы — Теночтитлана в 1325 г.: на пустынных островах в западной части обширного озера Тескоко. В это время в долине Мехико вели борьбу за лидерство несколько городов-государств, среди которых выделялись более могущественные Аскапоцалько и Кульхуакан. Ацтеки вмешались в эти хитросплетения местной политики, выступая в роли наемников у наиболее сильных и удачливых хозяев. В 1427 г. ацтеки организовали «тройственную лигу» — союз городов-государств Теночтитлана, Тескоко и Тлакопана (Такубы) — и приступили к последовательному завоеванию сопредельных областей. К моменту прихода испанцев в начале XVI в. так называемая Ацтекская империя охватывала огромную территорию — около 200 тыс. кв. км — с населением 5—6 млн человек. Ее границы простирались от Северной Мексики до Гватемалы и от Тихоокеанского побережья до Мексиканского залива. Столица «империи» — Теночтитлан — со временем превратилась в огромный город, площадь которого составляла около 1200 га, а количество жителей, по разным оценкам, достигало 120—300 тыс. человек. С материком этот островной город был связан тремя большими каменными дорогами-дамбами, имелась и целая флотилия лодок каноэ. Подобно Венеции, Теночтитлан был прорезан правильной сетью каналов и улиц. Ядро города образовывал его ритуально-административный центр: «священный участок» — обнесенный стенами квадрат длиной 400 м, внутри которого находились главные городские храмы («Темпло Майор» — храм со святилищами богов Уицилопочтли и Тлалока, храм Кецаль-коатля и др.), жилища жрецов, школы, площадка для ритуальной игры в мяч. Рядом располагались ансамбли пышных дворцов ацтекских правителей — «тлатоани». По словам очевидцев, дворец Монтесумы (точнее, Моктесумы) II насчитывал до 300 комнат, имел большой сад, зоопарк, купальни. Вокруг центра теснились жилые кварталы, населенные торговцами, ремесленниками, земледельцами, чиновниками, воинами. На огромном Главном рынке и меньших по величине квартальных базарах велась торговля местными и привозными продуктами и изделиями. Общее впечатление о великолепной ацтекской столице хорошо передают слова очевидца и участника драматических событий конкисты — солдата Берналя Диаса дель Кастильо из отряда Кортеса. Стоя на вершине высокой ступенчатой пирамиды, конкистадор с изумлением взирал на странную и динамичную картину жизни огромного языческого города: «И мы увидели огромное количествов лодок, одни приходили с различными грузами, другие… с разнообразными товарами… Все дома этого великого города… находились в воде, а из дома в дом можно было попасть только по висячим мостам или на лодках. И видели мы… языческие храмы и часовни, напоминавшие башни и крепости, и все они сверкали белизной и вызывали восхищение». Теночтитлан был захвачен Кортесом после трехмесячной осады и ожесточенной борьбы в 1521 г. И прямо на руинах ацтекской столицы, из камней ее дворцов и храмов, испанцы построили новый город — Мехико, быстро растущий центр своих колониальных владений в Новом Свете. Со временем остатки ацтекских построек были перекрыты многометровыми напластованиями современной жизни. В этих условиях вести систематические и широкие археологические исследования ацтекских древностей практически почти невозможно. Лишь от случая к случаю в ходе земляных работ в центре Мехико появляются на свет каменные изваяния — творения древних мастеров. Поэтому подлинной сенсацией стали открытия конца 70—80-х гг. XX в. при раскопках Главного храма ацтеков — «Темпло Майор»—в самом центре Мехико, на площади Сокало, между кафедральным собором и президентским дворцом. Сейчас вскрыты уже святилища богов Уицилопочтли (бог солнца и войны, глава ацтекского пантеона) и Тлалока (бог воды и дождя, покровитель земледелия), обнаружены остатки фресковых росписей, каменная скульптура. Особенно выделяются круглый камень диаметром свыше трех метров с низкорельефным изображением богини Койольшаухки — сестры Уицилопочтли, 53 глубокие ямы-тайника, заполненные ритуальными приношениями (каменные фигурки богов, раковины, кораллы, благовония, керамические сосуды, ожерелья, черепа принесенных в жертву людей и т. д.). Вновь обнаруженные материалы (общее их число превышает несколько тысяч) расширили существовавшие представления о Материальной культуре, религии, торгово-экономических и политических связях ацтеков в период расцвета их государства в конце XV — начале XVI в. ЦИВИЛИЗАЦИЯ ЮЖНОЙ АМЕРИКИ Какие племена и народности населяли в древности Перу? Подавляющее большинство считает, что ими были инки. И это кажется правильным. Когда в 1532 г. испанские конкистадоры ступили на перуанскую землю, вся страна, а также Эквадор, Боливия и Северное Чили входили в пределы гигантской инкской империи, или, как сами инки называли свое государство, Тауантинсуйю. Общая протяженность Тауантинсуйю вдоль Тихоокеанского побережья составляла свыше 4300 км, а население— не менее 6 млн человек. Однако инки представляли собой лишь внешний фасад древнего Перу, за которым, как в Египте или в Месопотамии, скрывалось длительное и славное прошлое. В конце II тыс. до н. э. в горах северо-восточных областей страны внезапно появилась загадочная культура Чавин, синхронная с «ольмекскими» памятниками Мезоамерики и близкая им по характеру (культ кошачьего хищника — ягуара или пумы, каменные пирамидальные храмы, изящная керамика и т. д.). С рубежа нашей эры в прибрежной зоне Перу на севере возникает цивилизация Мочика, а на юге — цивилизация Наска. Одновременно с ними или чуть позже в горах Боливии и Южного Перу сформировалась динамичная и оригинальная культура Тиауанако (названа так по имени своего центрального поселения — Тиауанако, близ южного берега оз. Титикака). Что же характерно для всех названных ранних перуанско-боливийских цивилизаций? Прежде всего, они родились самостоятельно, одновременно или почти одновременно с классическими цивилизациями Мезоамерики, но без каких-либо заметных связей с ними. Далее, хотя древние перуанцы не создали ни иероглифической письменности, ни сложного календаря, их технология в целом была совершеннее, чем у населения Мезоамерики. В то время, когда мезоамериканцы жили еще целиком в каменном веке, индейцы Перу и Боливии со II тыс. до н. э. знали металлургию, обрабатывали золото, серебро, медь и их сплавы и делали из них не только украшения и оружие, но (как в случае с медью) даже наконечники земледельческих орудий — «палок-копалок» и мотыг. Они, особенно создатели культуры мочика, изготовляли великолепную керамику с полихромной росписью и фигурным моделированием. Их ткани из хлопка и шерсти были тонкими и совершенными. Но особенно изящные виды этой продукции — гобелены, декоративные ткани, парча и кисея — не имеют, пожалуй, себе равных в древнем мире. Их красота лишь усиливалась яркостью красителей, приготовляемых из различных растений (например, индиго) и минералов. Эти три важных компонента местной культуры — металлические изделия, керамика и ткани (хорошо сохраняющиеся в сухом и теплом климате побережья) — придают неповторимое своеобразие всем названным древнеперуанским цивилизациям I тыс. н. э. Последующий период (с X в. н. э. и позже) отмечен усилением экспансии населения горных областей (особенно Тиауанако) в зону Тихоокеанского побережья. Затем здесь возникает несколько новых государств, крупнейшим из которых стало Чиму, расположенное на севере данной области, примерно от Тимбега до Лимы. Его столица Чан-Чан занимала площадь около 25 кв. км и имела население до 25 тыс. человек. В центре города находилось десять огромных прямоугольников 400x200 м, огороженных стенами 12 м высотой,— дворцовые ансамбли местных царей. Вокруг— резиденции меньшего размера, где жили чиновники, ремесленники и другие группы горожан. После смерти царя хоронили в его дворце со всеми богатствами, а преемник строил себе новое здание, похожее скорее на замок или крепость, чем на обычный дом. Именно в Чиму была впервые создана объединенная сеть ирригационных каналов и построены дороги, соединяющие горы и побережье. А это в свою очередь объясняет и впечатляющие достижения местной культуры, и значительную концентрацию населения в городах и селах. В то же время в горной зоне с ее изрезанным рельефом, большим числом почти изолированных друг от друга долин и рек одновременно возник целый ряд мелких враждующих между собой государств. Но лишь одно из них — государство инков в долине Куско,— обладая более совершенной организацией армии и аппарата власти и отличаясь воинственностью своих жителей, сумело сломить сопротивление соседей и стать господствующей силой в регионе. Это произошло всего лишь за столетие до прихода испанцев, в XV в. н. э. Размеры инкской империи росли с небывалой быстротой. Между 1438 и 1460 гг. инка Пачакути завоевал большую часть горных районов Перу. При его сыне Топа Инке (1471 —1493 гг.) были захвачены значительная часть Эквадора и территория государства Чиму, а чуть позже — юг прибрежной перуанской зоны, горы Боливии, север Чи
www.rulit.me
Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit
В центре одного из джейтунских поселений — Песседжик-депе — раскопано строение, вдвое превышающее самые крупные дома. Его стены покрыты многоцветной росписью, изображающей копытных животных и животных из породы кошачьих, возможно барсов. Имеются и геометрические фигуры Скорее всего это общинное святилище. К нему примыкали обширный двор и зернохранилище. Возможно, уже на этом этапе жречество начало выполнять функцию хозяйственного руководства, и пр:-святилище сосредоточивался резервный семенной фонд общины Уступая по богатству Чатал-Хююку, джейтунские поселения вместе с тем несут в себе те же черты культурного развития, говорящие о росте благосостояния. Здесь встречаются многочисленные бусы и подвески в виде фигурок зверей, небольшие глиняные статуэтки животных и пышнотелых матрон. Правда, этап каменной и деревянной посуды остался позади — в быту широко распространена глиняная посуда, украденная росписью, главным образом геометрическими мотивами. Традиции джейтунской культуры легли в основу дальнейшего развития раннеземледельческого общества юга Средней Азии. Порой джейтунские памятники обнаруживают связи и с культурой Джармо.
Ряд раннеземледельческих комплексов открыт советскими археологами на Кавказе. Раскопки пещеры Чох в Дагестане показывают. что здесь уже в VII—VI тыс. до н. э. делались первые шаги по культивации местных злаков, урожай которых убирали жатвенными ножами с кремневыми вкладышами. В VI—V тыс. до н. э. Центральное Закавказье по долине Куры было освоено оседлыми земледельцами и скотоводами, культура которых получила наименование Шому-тепе-Шулавери. Небольшие поселки состояли из глинобитных строений, как правило круглых. Эта архаическая традиция, закрепленная в сырцовой архитектуре, сохранялась в Закавказье на протяжении нескольких тысячелетий. Глиняная посуда отличается известным своеобразием: для орнаментации использовались небольшие налепы, реже — процарапанные линии. Иногда из южных областей поступали нарядные расписные сосуды. Из глины и камня изготовлялись фигурки животных и антропоморфные статуэтки. Постепенно стали изготовляться и медные изделия. Во всяком случае сейчас нет сомнений в том, что на Кавказе сложился самостоятельный очаг раннеземледельческих культур, хотя и отличающийся определенным архаизмом.
Открытия 70-х и начала 80-х гг. XX в. показали, что названные кардинальные перемены пусть в разной степени, но в сравнительно ранний период происходили также в Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии.
Так, на северо-западной окраине Индо-Пакистанского субконтинента, в горных областях Белуджистана, было открыто поселение Мехргарх (VI тыс. до н. э.). На первых этапах здесь существовала экономика земледельцев и охотников, частично дополняемая собирательством дикорастущих злаков. Примечательно, что именно охота доставляла основную массу белкового продукта. В числе добываемых животных были газель, баран, козел, водный буйвол, онагр и даже слон. Возможно, первым прирученным животным, как почти и повсеместно, была коза. В слоях середины VI тыс. до н. э. уже представлены основные домашние животные — коза, овца и бык зебу-видной породы. Жители Мехргарха обитали в прочных глинобитных домах. Открыты и крупные хранилища, возможно сосредоточивавшие зерно. Широко распространены бусы, изготовлявшиеся здесь же, в поселении, из полудрагоценных камней, например бирюзы, и из раковин. Среди последних имеются раковины, выловленные в Индийском океане и доставленные в Мехргарх. Глиняная посуда появляется сравнительно поздно, но, как и в Передней Азии, ее украшают красочные узоры.
По-новому приходится теперь рассматривать и историю племен, обитавших в VI—V тыс. до н. э. в долине Ганга. В это время здесь существовали небольшие поселки охотников и собирателей, пользовавшихся кремневыми орудиями и изготовлявшими грубую глиняную посуду, украшенную рельефной орнаментацией. Но в глиняных черепках обнаружены отпечатки зерен культивируемого риса (встречаются наряду с дикорастущими сортами). В условиях специализированного собирательства, когда состоящие из хижин поселки располагались поблизости от затопляемых низменных участков с зарослями дикого риса, были сделаны первые шаги по разведению этой культуры на полях, созданных самой природой. Однако при низком уровне развития орудий труда и общественной организации сложное поливное земледелие, которое могло бы обеспечить высокие урожаи риса, не получило здесь развития. Хозяйственный комплекс племен долины Ганга VI—V тыс. до н. э. можно рассматривать как охотническо-собирательский с земледельческим укладом.
Видимо, в роли подобного хозяйственного уклада в рамках традиционной архаической экономики могло функционировать и древнейшее земледелие в Юго-Восточной Азии. Оно основывалось не на злаковых сортах, а на разведении растений так называемой полной вегетации. При раскопках «Пещеры Духов» в Таиланде в слоях X—VII тыс. до н. э. вместе с грубыми каменными орудиями обнаружены остатки растений, часть из которых имеет явные признаки искусственного возделывания. Это бобы, горох, слива, бетель, а позднее — фасоль, перец, огурцы и бутылочная тыква. Дикорастущие сорта преобладают, но налицо и начало доместикации.
Глубоким своеобразием отличается очаг раннего земледелия в среднем течении Хуанхэ, где в IV—III тыс. до н. э. процветали культуры ранних земледельцев, известные с 20-х гг. нашего столетия под общим наименованием «культура яншао». Благоустроенные каркасные дома, нарядная расписная керамика, разнообразные украшения свидетельствуют о новом образе жизни. Богатое многообразие состава возделываемых культур, где главную роль играли просо н чумиза, свидетельствуют о самостоятельном развитии этого центра древнего земледелия. Сейчас открыты древнейшие этапы развития раннеземледельческих культур Китая, уходящие в VI—V тыс. до н. э. Истоки раннеземледельческой культуры были открыты и в Новом Свете. В доколумбовой Америке, как известно, две группы общества достигли ступени цивилизации— Мезоамерике и древнем Перу, где империя инков была лишь наследием более ранних традиций. В обоих этих центрах теперь обнаружены последовательные этапы зарождения и развития раннеземледельческих обществ.
Уже в конце III—начале II тыс. до н. э. в Центральной Америке формируется ряд локальных груш раннеземледельческих общин, е рамках которых идет интенсивное развитие. Глиняная посуда становится совершеннее и разнообразнее, ее все чаще украшает орнаментация — прикладное искусстве прочно входит в жизнь и быт ранних земледельцев Мезоамерики Появляются глиняные статуэтки преимущественно воспроизводящие обнаженных женщин, чьи образы как и в других раннеземледельческих центрах, были связаны с культом плодородия. Попадаются также фигурки, изображающие птиц и зверей. Художественная культура становится одним из важных достижений новой эпохи мезо-американских цивилизаций.
Археологические исследования проводившиеся в горных районах Перу начиная с конца 60-х гт XX в., ясно показали, что и здесь сравнительно рано происходит по степенное становление земледельческой экономики и раннеземледельческого комплекса. Культур ные наслоения в пещерах в район; Аякуча позволили проследить вне дрение в быт возделываемых растений в VII—III тыс. до н. э.
Первоначально это были сорта не имевшие существенного значения для пищевого рациона,— перец горлянковое дерево, плоды которого использовались в качестве сосудов, и кустарник, содержащий красный пигмент, широко применяемый в быту. Речь может идти о своего рода технологическом «открытии земледелия», еще не игравшего существенной роли в пищевом балансе древнего населения. Но во второй половине VI тыс. до н. э. уже появляются растения, имеющие пищевое значение, в частности лебеда и съедобная тыква. Наконец, с конца V тыс. до н. э. начинает возделываться маис, который становится одной из основных культур земледелия Перу.
Исследования специалистов показали, что маис — это особый сорт кукурузы, распространенный именно в Перу и заметно отличающийся от растений, возделывавшихся мезоамериканскими земледельцами. Данный факт — важное свидетельство самостоятельного происхождения двух основных центров древнего земледелия в Новом Свете. Помимо кукурузы выращивались фасоль и хлопок. Видимо, горные племена разводили и лам, что служило важным подспорьем в экономике, но в отличие от Старого Света скотоводство не сыграло особенно существенной роли в хозяйственной и культурной эволюции местных обществ доколумбовой эпохи.
www.rulit.me
Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit
По-иному обстояло дело с контактами внеафриканскими. Если Западный Судан к VIII в. н. э. уже насчитывал многие столетия контакта с Северной Африкой, а Восточная Африка имела давние связи с бассейном Красного моря, а затем и районом Персидского залива и Южной Азией, то нигерийский и центральноафриканский очаги с неафриканскими обществами непосредственно не взаимодействовали.
Но это не исключало контактов опосредованных, например предшественников цивилизации Зимбабве с Ближним Востоком и Южной Азией. Они осуществлялись через гавани восточноафриканского побережья. Известны, например, находки римских изделий в достаточно удаленных от караванных и морских путей внутренних областях Африканского континента.
Высокий уровень цивилизации западносуданского очага был результатом развития местных обществ, хотя давние и стабильные связи с классовыми обществами Средиземноморья в определенной мере ускорили такое развитие. Связи засвидетельствованы многочисленными наскальными изображениями вдоль двух главных древних путей через Сахару: из Южного Марокко в район внутренней дельты р. Нигер и из Феццана к восточной оконечности большой излучины Нигера в районе нынешнего города Гао. Речь идет о так называемых дорогах колесниц: наскальные изображения запряженных лошадьми колесниц говорят о достаточно оживленных контактах, однако же с определенными ограничениями по времени и по характеру. С одной стороны, появление лошади в Сахаре относится лишь к I тыс. до н. э., а с другой — сами по себе колесницы сахарских изображений, по мнению специалистов, едва ли могли использоваться в каких-либо иных целях, кроме престижных, из-за хрупкости конструкции, не позволяющей их применять ни как грузовую, ни, возможно, как боевую повозку.
Подлинный «технический переворот» произошел с появлением в Сахаре верблюда примерно на рубеже II—I вв. до н. э. и имел серьезные социальные последствия, определив формы взаимоотношений жителей пустыни и их оседлых соседей на юге и позволив торговле через пустыню стать стабильным и отрегулированным институтом. Правда, последнее, видимо, произошло окончательно позднее и было связано уже с появлением арабов.
Транссахарские контакты сыграли, вероятно, определенную роль в сложении западноафриканского очага индустрии бронзового века, предшествовавшего металлургии железа,— очага, единственного во всей Тропической Африке. Раскопки французской исследовательницы Николь Ламбер в Мавритании в 60-х гг. доказали существование здесь крупного центра медной и бронзовой индустрии. В районе Ак-жужта были обнаружены медные рудники и места выплавки меди (Лемдена). Были найдены не только большие скопления шлака, но и остатки плавильной печи с дутьевыми трубками. Находки датируются VI—V вв. до н. э. Мавританский центр бронзовой индустрии лежал как раз у южной оконечности западной «дороги колесниц», которая непосредственно соединяла его с аналогичным, но относящимся к более раннему времени центром металлургии на юге Марокко.
В научной литературе выдвигалось предположение о связи между мавританским центром металлургии и многочисленными погребениями и мегалитическими сооружениями вдоль среднего течения Нигера в районе Гундам — Ниафунке. Отрицать принципиальную возможность такой связи не приходится. Однако в гораздо более близких к Акжужту районах вдоль уступа ДарТишит в Мавритании, лежащих на прямой линии между Акжужтом и долиной Нигера, влияние индустрии бронзы никак не проявилось. Археологические открытия конца 70-х — начала 80-х гг. заставляют связывать памятники района Гундам — Ниафунке скорее с другим центром цивилизации, уникальным зля всей территории Тропической Африки, поскольку его отличает достаточно развитая традиция городской жизни, сложившаяся еще до начала нашей эры.
Речь идет о раскопках американских археологов Сьюзен и Родрика Мак-Интош в Дженне (Мали), начатых в 1977 г. На холме Дьоборо, в 3 км от города, были вскрыты остатки поселения городского типа: обнаружены руины городской стены и поквартальной застройки с многочисленными следами жилых строений. Дженне-Джено (Старый Дженне) сохранил свидетельства существования в округе развитой металлургии железа и керамического производства. Город служил центром активной торговли между районом верховий Нигера и сахельской зоной, равно как и в средней дельте Нигера. Радиоуглеродные датировки позволяют отнести его основание еще к III в. до н. э., тогда как по традиции считалось, что город возник не ранее VIII в. Особенно важно, что результаты работ Мак-Интошей дают возможность пересмотреть и привычные взгляды на характер обменов в районе внутренней дельты, а также на причины сложения в данном регионе первого из известных нам раннегосударственных образований Тропической Африки — древней Ганы. И в этом отношении западно-суданский очаг цивилизаций оказывается уникальным.
Дело в том, что образование древней Ганы обычно связывали с потребностями транссахарской торговли. Ныне же становится очевидным, что задолго до появления Ганы и становления крупной торговли через пустыню в среднем течении Нигера вырос довольно сложный и организованный экономический комплекс с развитой системой обменов, в которую были вовлечены продукты земледелия, железо, медь и изделия из них и продукция скотоводческого хозяйства; при этом железо в таких обменах предшествовало меди. Эти данные позволяют понять истинное соотношение внутренних и внешних факторов в историческом развитии региона.
Результаты археологических исследовании свидетельствуют о непрерывном ухудшении «политической» обстановки в районе ДарТишита на протяжении I тыс. до н. э. Уменьшение размеров поселений, обнесение их оборонительными стенами и постепенный перенос на вершины холмов говорят об усилении нажима со стороны кочевников, которых, очевидно, толкала к югу нараставшая аридизация Сахары. Высказывалось предположение о зарождении зачаточной эксплуатации земледельцев-негроидов этими кочевниками. Но тот же нажим в большей мере стимулировал становление у земледельцев крупных организационных раннеполитических структур, способных противостоять агрессии. Такая тенденция проявилась во всяком случае во второй четверти I тыс. до н. э., а возможно, и раньше, к началу этого тысячелетия. Древняя Гана на рубеже III— IV вв. н. э. стала логическим завершением данной тенденции. Это вполне объяснимо, если учесть, что появление в Сахаре верблюда резко увеличило военно-технический потенциал кочевых обществ.
Нигерийский очаг древнейших цивилизаций непосредственно связан с возникновением в Западной Африке индустрии железа. Большинство ранних цивилизаций упомянутого очага отличает та или иная степень преемственности по отношению к так называемой культуре Нок — самой ранней в регионе культуре железного века, восходящей к V в. до н. э. К ней принадлежат древнейшие дошедшие до нас памятники художественного творчества народов Тропической Африки — богатая коллекция реалистических скульптур, найденных при раскопках наряду с металлическими и каменными орудиями, украшениями из металла и жемчуга. Помимо чисто художественных достоинств она интересна тем, что в ней представлены черты стиля, сохранявшиеся в традиционной африканской скульптуре (включая и деревянную) вплоть до нашего времени. Кроме того, завершенность художественной формы предполагает этап достаточно долгого развития данной художественной традиции.
Преемственную связь с произведениями Нок обнаруживает цивилизация Ифе, создававшаяся предками современного народа йоруба. Реалистическая скульптурная традиция нашла в искусстве Ифе дальнейшее развитие и продолжение. Воздействие художественного стиля керамики Нок сказалось и в знаменитых бронзах Ифе.
Возможность судить по археологическим материалам об уровне социальной организации создателей древних культур этого региона дают результаты раскопок, проведенных в Игбо-Укву, на нижнем Нигере. Британский ученый Терстен Шоу обнаружил здесь развитую раннюю цивилизацию с высокой художественной культурой, с весьма совершенной для своего времени технологией обработки железа и бронзы. Литейщики из Игбо-Укву владели техникой литья по выплавляемым моделям («потерянный воск»), которая несколькими столетиями позднее составила славу бенинской бронзы. Раскопки Шоу показали, что общество, создавшее эту цивилизацию, отличала развитая и уже довольно стратифицированная социальная организация.
www.rulit.me
Читать онлайн "Древние цивилизации" автора Бонгард-Левин Григорий Максимович - RuLit
В период Нового царства отмечено широкое применение труда рабов, прежде всего в царском и храмовом хозяйствах (хотя рабы обслуживали и частные владения). Так, в течение своего 30-летнего правления Рамсес III подарил храмам свыше 100 тыс. пленных из Сирии, Палестины и более 1 млн сечат (греч. «арур»; 1 арура0,2 га) пахотной земли. Но основным производителем материальных благ по-прежнему оставалось трудовое население Египта, опутанное всевозможными видами повинностей.
К началу XI в. до н. э. в Египте образовались два царства: Нижнеегипетское с центром в Танисе, на северо-востоке Дельты, и Верхнеегипетское со столицей в Фивах. К этому времени Сирия, Финикия и Палестина уже вышли из-под египетского влияния, северная половина Египта была наводнена ливийскими военными поселенцами во главе с вождями, находившимися в союзе с местной египетской властью. Один из ливийских военачальников, Шешонк I (950—920 гг. до н. э.), основал XXII династию. Но его власть, как и власть его преемников, не была прочной, и при ливийских фараонах (IX— VIII вв. до н. э.) Нижний Египет распался на ряд отдельных областей.
В конце VIII в. до н. э. нубийский царь Пианхи захватил значительную часть Верхнего Египта, в том числе и Фивы. Местное влиятельное жречество оказало поддержку завоевателям, надеясь с их помощью вернуть себе господствующее положение. Но правитель Саиса в Нижнем Египте Тефнахт, опиравшийся на ливийцев, сумел возглавить борьбу с нашествием. Против нубийцев выступил и Мемфис.
Однако они в трех битвах разгромили войско Тефнахта и, продвигаясь на север, дошли до Мемфиса, взяв город приступом. Тефнахт вынужден был сдаться на милость победителей. Следующий нубийский царь, властвовавший над Египтом, был Шабака. По преданию, сохранившемуся у Манефона, он захватил в плен нижнеегипетского фараона Бокхориса и заживо сжег его. В 671 г. до н. э. ассирийский царь Асархаддон разгромил войско нубийского фараона Тахарки и захватил Мемфис.
Освобождение Египта и его объединение осуществил основатель XXVI (саисской) династии Псамметих I. Следующий фараон, Нехо II, стремился установить свое господство в Сирии. В 608 г. до н. э. иудейский царь Иосия преградил египетскому войску дорогу у Мегиддо (город на севере Палестины), но был смертельно ранен. После этого Иудея стала платить большую дань золотом и серебром египетскому царю. Власть египтян над Сирией и Палестиной длилась три года, и в 605 г. до н. э. египетское войско было оттеснено к своей границе вавилонянами. При Априи (589—570 гг. до н. э.), одном из преемников Псамметиха I, Египет поддерживал Иудею в борьбе с Вавилонией. Априй одержал победу над флотом Сидона — одного из крупнейших финикийских городов. В 586 г. до н. э. египетское войско появилось под стенами Иерусалима, но вскоре потерпело поражение от вавилонян.
К тому времени к западу от Египта, на ливийском берегу Средиземного моря, эллины создали свое государство — Кирену. Априй решил подчинить его себе и послал против него значительные военные силы, но они были разгромлены греками. В египетском войске вспыхнул мятеж против Априя, и на престол был возведен Амасис (570—526 гг. до н. э.).
В 525 г. до н. э. в битве у Пелузия персидское войско во главе с царем Камбизом нанесло поражение египтянам. Затем Камбиз был провозглашен царем Египта (XXVII династия). Чтобы придать захвату Египта законный характер, создавались легенды о матримониальных связях персидских царей с египетскими царевнами и о рождении Камбиза от брака его отца Кира с Нитетис, дочерью фараона Априя.
Египет несколько раз добивался независимости от персидских владык (XXVIII—XXX династии), пока не был завоеван в 332 г. до н. э. Александром Македонским, в котором египтяне первоначально видели освободителя от гнета персов. Время Египта фараонов истекло. Началась эпоха эллинизма.
КУЛЬТУРА ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
Если можно очертить временные границы существования древнеегипетской цивилизации, то неизмеримо труднее определить рамки древнеегипетской культуры. Специфические черты ее формировались и до образования египетского государства, возникшего ранее воцарения I династии, и продолжали существовать после утраты Египтом независимости, во времена владычества Лагидов, в римско-византийский период. 394 годом н. э. датируется последняя иероглифическая надпись. В восприятии последующих поколений египетская иероглифика становится лишь языком мистических символов. В V в. н. э. исчезает демотическое письмо. В 535 г. н. э., при Юстиниане, прекратил свое существование храм Исиды на о-ве Филэ — последний оплот древнеегипетского язычества. Египет древний превратился в миф. В конце XIX в. стал мертвым языком коптский — наследник древнеегипетского языка, удержавшийся ныне только в богослужении коптов (бохайрский диалект). Закат цивилизации Древнего Египта не означал бесследного исчезновения культуры его народа. Трансформируясь и переплавляясь в иные формы, многие ее элементы смогли сохраниться до наших дней, став одним из важнейших компонентов не только культуры современного Египта, но и культуры мировой.
Истоки египетской культуры теряются в глубокой древности. Обнаруженная в 1894—1895 гг. английскими учеными Фл. Питри и Дж. Квибеллом в Верхнем Египте (Нагада) доисторическая культура Египта была на первый взгляд настолько не схожа с культурой фараоновских времен, что ее поспешили объявить неегипетской. Так было положено начало последующим многочисленным теориям иноземного происхождения цивилизации Египта, объяснявшим любые изменения в египетской культуре миграциями или влияниями извне. Дальнейшее исследование первобытных культур Египта поставило вопрос об автохтонных, африканских корнях египетской цивилизации. При этом большое значение придавалось связям этих культур с сахарско-суданским культурным ареалом.
Африканская по происхождению древнеегипетская культура не сразу обрела свое лицо. Только по мере приближения к династическому Египту этническое и культурное своеобразие жителей долины Нила проявляется все более заметно.
С постепенным переходом к ирригационному земледелию и скотоводству и с отступлением охоты на второй план поселения в долине Нила становятся более постоянными и долговременными, этнический состав — более стабильным. Хозяйственная и этническая стабильность — одно из важнейших условий вызревания прочной культурной традиции, которая в соответствующих условиях дала тот неожиданный «взрыв», благодаря которому Египет переступил грань доистории. Только многовековое накопление элементов египетской цивилизации — в сфере материальной (постепенный переход к изготовлению медных орудий, совершенствование системы ирригационного земледелия, развитие скотоводства, ремесла, обмена), в сфере социальной (возникновение имущественной дифференциации и социальной иерархии, появление городского населения), в сфере духовной (развитие заупокойных представлений, культа обожествленного правителя, солярного культа, сложение специфически египетских черт искусства) — и, наконец, появление иероглифического письма, восходящего к пиктографии, позволили египетской культуре проявить свой характер, уже не столько африканский, сколько именно египетский, и эта кристаллизация приходится на сравнительно небольшой отрезок истории — конец додинастического («протодинастического») периода (3300—3000 гг. до н. э.) и Раннее царство — время возникновения и сложения единого египетского государства.
Именно в этот период, унаследовавший многое от более ранних эпох: каменные орудия, культурную обособленность составляющих Египет областей с их пестрым сонмом богов, магию, почитание животных, растений, сакральных предметов и т. д.— выявляется целый ряд особенностей египетской культуры, которые сохраняются до конца эпохи фараонов. И одной из наиболее ярких ее черт стало причудливое сочетание «первобытности» со сложным и зрелым мировосприятием, отличающим высокоразвитую цивилизацию.
